Without freedom of choice, there is no creativity. Without creativity, there is no life. (c) Captain James Tiberius Kirk
Название: Расширенная Вселенная, или как вам это понравится
Фандомы: Звёздные Войны/СТ: ТОС
Рейтинг: G
Пейринг: Люк/Мара, зарождающееся
Жанр: юмор, АУ и ООС
1.
Далекая-далёкая галактика
Капитан «Тысячелетнего сокола» Хан Соло славился тем, что издалека чувствовал наступающие неприятности.
Вот и сейчас, когда Лея заявила, что хочет познакомить его с отцом, у кореллианца ощутимо засосало под ложечкой. Справедливости ради стоит сказать, Хан понятия не имел, чего ему ждать от неугомонной зазнобы. Лея с самого их знакомства была полна сюрпризов. О своей семье девушка молчала, как ранкор за обедом. То есть, пресекала все попытки о ней что-нибудь выспросить жестоко и газетой по ушам.
читать дальше— Слушай, принцесса, я, конечно, все понимаю… но, может, не надо?
— Надо милый, надо! — Лея с улыбкой тащила его за руку в лифт. — Вы обязательно подружитесь. Папа у меня такой фанат техники, это что-то!
— Надеюсь, к полиции или СБ он отношения не имеет… — мрачно пробормотал Хан, когда они стояли у дверей квартиры на верхнем уровне одного из небоскрёбов.
— Ой, да что ты. Он их и сам недолюбливает.
Лея потихоньку протолкнула суженого в прихожую, ненавязчиво намекнула, что сапоги нужно снять, и провела в гостиную. А сама тут же испарилась где-то в районе кухни под предлогом поставить чайник.
— Добрый день… — начал Соло, да так и присел. Потому, что у окна стоял лорд Вейдер. Собственной персоной.
Завидев контрабандиста, он развернулся, подняв плащом ветер, и прогремел:
— Соло! Рад вас видеть, молодой человек.
Хан промямлил что-то вроде «и я тоже», а Вейдер тем временем крепко и основательно пожал бедняге руку:
— Дочка только про вас и говорит.
Хан нервно хихикнул. И понял, в ответ ничего сказать не может – язык к нёбу присох. Его спасла Лея, заглянув в гостиную со словами:
— Пап, Хан, где вы там застряли? Идёмте чай пить.
***
Магистр Йода всегда отличался тем, что умел своими предсказаниями о туманном будущем запутывать всех, начиная от коллег по Ордену и заканчивая ситхскими лордами.
Он честно предупредил Палпатина: «большие проблемы тебя ждут, ещё есть Скайуокер один». Даже драться с ним не стал, справедливо рассудив, что «кашу всю заваривший, сам расхлебывать должен её», и что канцлер своё ещё получит. А потом улетел на Дагоба. Чтобы не присутствовать при том, что должно было начать иметь место быть уже совсем скоро.
Дарт Сидиус не подозревал, что зелёный магистр подложил ему бомбу замедленного действия. И имя этой бомбе было Лея.
Люка Оби-Ван спрятал, как и договаривались, на ровном месте, на Татуине то есть. А Лею Йода потребовал отдать папаше. На слова ужаснувшегося Кеноби о том, во что два ситха превратят ребёнка, старый джедай только коварно усмехнулся.
Он-то знал, кто, кого и во что будет превращать на самом деле.
И уже через несколько лет на Дагоба плюхнулся императорский шаттл. А из него, ругаясь и проваливаясь по колено в болотную жижу, вылез Палпатин. С чемоданом.
Йода опять-таки, как чувствовал, и вышел его встречать.
— Ни слова, — прошипел ситх, завидев едкую Йодину улыбочку.
— Предупреждал я тебя, — продолжал улыбаться Йода. – На кого государство оставить думаешь?
Сидиус шмыгнул носом, отогнал Силой здоровенного комара и вздохнул:
— Вей… Анакин справится. А я – пас.
— Из-за девчонки?
Палпатин посмотрел на джедая с укоризной.
— Знаешь ведь все, рожа зелёная, чего тогда спрашиваешь?
Йода только пожал плечами.
…
Решение императора смыться в деревню, к Йоде, в глушь, в болото объяснялось весьма просто.
Анакин, получив на руки крошечный живой сверток, растаял, как мороженое на Татуине. Оби-Ван, при виде этого нервно сглотнул. Но от приступа умиления ситха не исцелил даже тот факт, что дитя, проснувшись на ярком свету, заорало, как резаное. Тогда магистр Кеноби вздохнул с облегчением, и отправился на Татуин – Вейдеру внезапно расхотелось мстить. «Ай да Йода, ай да шрэков сын, все продумал», — бормотал про себя Оби-Ван то и дело, сквозь Силу поглядывая на Вейдера, чей след из ситхско-фиолетового стал розовым в цветочки. И забота о младшем Скайуокере больше не казалась ему проблемой — папаша теперь вряд ли станет его искать. По крайней мере, следующие двадцать лет точно.
А Лея росла-росла, и выросло… выросло как раз не совсем то, что хотелось видеть Палпатину. Но именно то, что приятно было видеть Анакину.
Учиться Силе ей не нравилось, да и не выходило особенно — Леи хватило на простейшие приемы поднимания предметов, и ещё боевого удушения. Вейдер и Сидиус вскоре и вовсе бросили это дело — девчонка слишком очевидно пошла характером в мать. А представить Падме-форсьюзера было страшно даже самому императору.
Гораздо интереснее Лее было торчать в Сенате, сидя на коленях у кого-нибудь из придворных. Или водить папин истребитель. Или играть в куклы на пульте Звезды Смерти, доводя Таркина до сердечного приступа.
То были цветочки. Образование «маленькой принцессы темного лорда» выдало ягодки. И в шестнадцать лет Лея умудрилась убедить отца в том, что империя – не самый перспективный путь развития государства. А Дарт Сидиус внезапно обнаружил, что Лея имеет на младшего ситха гораздо большее влияние, чем все его уловки, вместе взятые. И когда Вейдер через свое лобби потихоньку протолкнул в сенат Империи закон о равном с людьми статусе экзотов, император понял, что ученик отбился от рук, и следующим шагом станет дуэль насмерть. Но Лея, несмотря ни на что, прекрасно чувствовала перемены в Силе. В один прекрасный день, выпроводив гвардейцев и хорошенько заперев дверь, она на примере школьного учебника истории объяснила Палпатину, почему он действует неправильно и необдуманно, и так далее, и тому подобное… Сидиус слушал, открыв рот. Выходило, что он и впрямь самое лишнее лицо в государстве. Так продолжалось около двух часов. И когда Вейдер, с мечом наголо, влетел в кабинет императора, справедливо опасаясь за дочь, то обнаружил её в кресле Палпатина, за включенным голомонитором.
— А где?.. – хрипло спросил он.
— Он улетел, — вздохнула Лея. – Но обещал вернуться.
На самом деле, Сидиус даже и думать не желал про «вернуться». Он, матерясь и таща за собой чемодан, дул через лётное поле к своему шаттлу. И уже знал, куда полетит. Палпатин готов был стерпеть общество тысячи Йод, но только не одной вздорной девчонки. С железными аргументами.
…
С тех пор многое в далёкой галактике переменилось.
Империя постепенно превратилась в Республику. Президентом стала Мон Мотма, Вейдер единогласно избрался министром обороны, Звезду Смерти отправили охранять внешние рубежи, а Лея… Лея занялась тем, что в свое время вытащило с Татуина её отца. Гонками без правил. Но не на планете, а в космосе. Папа был против, да скоро махнул на это рукой – как и все, кто хоть раз пытался убедить в чем-то любого Скайуокера.
С самого начала наличие дочери не сильно афишировалось её родителем, да и к тому же, те, кто видел Лею, вряд ли смогли бы опознать в растрепанной, смеющейся девушке-пилоте покорно-прилежное существо с приемов и балов, разодетое и разукрашенное на манер набуанских королев.
Так, на одной из гонок она едва не столкнулась с полуразвалившейся посудиной. Сошла с дистанции. И долго ругалась с хозяином кораблика, на боку которого красовалась полустертая надпись «Тысячелетний сокол». А потом…
…а потом, полтора года спустя, тот самый наглый пилот сидел у неё на кухне и в который раз давился чаем, слушая, как Вейдер описывает битву при Датомире. Нисколько не подозревая, что десятью минутами будет втянут в межгалактическую аферу.
2.
Галактика Млечный Путь.
Капитан звездолета «Энтерпрайз» Джеймс Тиберий Кирк всю жизнь отличался способностью притягивать к себе и своему кораблю самые удивительные, неправдоподобные и опасные приключения в галактике.
И сейчас то самое место Джима, что помещалось как раз на сидении капитанского кресла и всегда отвечало за предчувствие приключений, начало чесаться, предвещая что-то очень интересное.
Впрочем, «интересное» предвещала не только филейная часть капитанской тушки.
«Энтерпрайз» шел на третью базу «Вавилон» с грузом послов на борту. Глава делегации, сварливый андорианец, возмущённо вращая антеннами, ежедневно высказывал капитану свои мысли относительно скорости их движения:
— Мы-опоздаем-на-саммит! Там-будут-делегаты-из-другой-галактики!
Джим устало молчал. И прикрывался Споком. Который, придав физиономии самое каменное выражение, объяснял, что после стычки с клингонами в соседней системе двигатель не способен выдать полноценную скорость, и «вообще, скажите спасибо, что летим и не разваливаемся» — так обычно посередине объяснения встревал в разговор Скотти.
Андорианец умолкал.
А на следующий день все повторялось.
Но, как известно, сколько веревочке не виться, а конец будет — и «Энтерпрайз» наконец-то добрался до пресловутой базы. Саммит был в самом разгаре. Послов как корова языком слизала, и это не радовать не могло. Но улететь сразу не вышло – техники станции взялись за раскуроченный двигатель… и ещё больше его раскурочили. Скотти, который от всего этого чуть не поседел, разозлился, и взял процесс починки в свои руки. Теперь это счастье должно было закончиться быстрее – на целую неделю быстрее, чем могло бы.
А ещё Спок. Ему страшно хотелось посмотреть на этих «гостей».
— Видите ли, сэр, — аргументировал он свой интерес, — у этой галактики не существует аналогов в известном космосе. Она изолирована своеобразным информационным полем, которое не выходит за её границы, и способом, неизвестным современной науке, поддерживает там жизнь.
Потом вулканец говорил про какие-то микроорганизмы с зубодробительным названием на «м», и про то, что существа, у которых их в крови было много, с трудом выживали за пределами своей галактики – будто из них вытаскивали батарейку.
— Но этот экземп… простите, делегат, сам является неким излучателем этого поля… капитан? Вы слушаете?
Джим и правда слушал первые десять минут. А потом задремал.
— Ладно, все равно тут останемся, — сказал он, потягиваясь. – Изучай их, сколько хочешь.
Спок сдержанно кивнул и ушёл.
А Джим отправился слоняться по станции – от безделья, захватившего его из-за внезапно наступившего отпуска. Но, что интересно, приключения все ещё ощущались и витали в воздухе. Джим только и гадал, к чему бы все это.
И тут неведомые гости наконец-то прибыли.
А прибыли весьма оригинально – в ангар, шатаясь на лету и дымясь, влетел сильно покореженный кораблик, приземлился на бок, и со страшным скрежетом проехал в самый дальний угол.
Джим знал только одного пилота в исследованном космосе, который мог так посадить свое судно. И только одно судно, которое могло так сесть. И не развалиться при этом до конца.
…
История знакомства двух капитанов долгая и запутанная, и даже всезнающему доктору МакКою неизвестная. Посему ограничимся одним фактом.
Как-то раз, после очередной увольнительной, сильно нетрезвый капитан Соло принес столь же нетрезвого Джима на станцию буквально на себе, и, пробормотав что-то о посадке и корусантских авиалиниях, плюхнулся вместе с ним на заботливо подставленные руки персонала.
Сутки оба приходили в себя, а потом знакомились заново. Параллельно выяснилось, что Хан несколько из другой галактики, что он заблудился, и сам не знает, какие координаты его сюда перебросили. На починку его полуживого корабля, оборудованного гипердвигателем и двухметровым кусачим старпомом, покушаться никто не стал. И не только от того, что Чуи честно охранял родное судно. Технология была слишком незнакомая. Скотти с восхищением рассматривал «Сокол» несколько часов, пока вуки на него не нарычал.
В итоге Спок выдал совершенно немыслимую гипотезу о червоточине пространства-времени, и даже доказал её существование – аномальная зона рядом со станцией имелась. Соло поблагодарил всех за теплый прием, доктора МакКоя отдельно –за рассол и капельницу с детоксикантом, и улетел.
Но Хан не был бы Ханом, если бы не вбил в бортовой журнал «Сокола» координаты этой «лазейки» в пространственно-временном заборе. И довольно часто наведывался теперь в соседнюю галактику, слабо представляя, какое великое открытие совершил.
Поэтому Джим не слишком-то удивился появлению «Сокола». Гораздо больше он удивился тому, кто кое-как спустился по трапу следом за Соло. Очевидно, эта громадина в черных доспехах и плаще была тем самым загадочным гостем. Делегация, которую уже уведомили, высыпала навстречу, галдя, как школьники на перемене. Черное нечто поздоровалось с послами, общаясь через универсальный переводчик, и потом вместе с ними же покинуло ангар.
Джим подошёл к кораблю, который переворачивали три техника и сам Соло с помощью манипулятора и какой-то матери, и провыл за спиной у кореллианца загробным голосом:
— Хааааан!
Соло вскрикнул, выпустил пульт манипулятора, и «Сокол» резко встал на посадочные «ноги», чуть не придавив техников.
— Банта тебя задав… — начал Соло, обернувшись, но тут узнал Кирка. — Джим, приве-е-ет!
— И тебя туда же. Как живешь, не поймали ещё?
— Да… я ж неуловимый, — фыркнул Соло, прислоняясь спиной к потёртому боку кораблика. — Уже года два никто не ловит.
— Слушай, а кого это ты привез? — не выдержал Джим. — И вообще, почему без Чуи? И с жестянкой твоей что?
— Но-но, — честно возмутился контрабандист, — я те дам «жестянку»! Или сейчас услышишь все, что я про твою двуручную сковороду думаю!
— Купился, — засмеялся Джим. – Так расскажи, что это за зверь такой диковинный?
— Этот зверь — наш министр обороны. Ситх он. Вейдером звать.
— А почему он с этой… пыхтелкой?
— Подрался, говорят, неудачно. Вот с тех пор все вот это, — Соло жестами изобразил вейдеров костюм, – и не снимает. Потому как, если снимет – сдохнет.
— Жесть, — заключил Кирк.
— Джим, — простонал Хан в ответ, — эта жесть – мой гипотетический тесть!
— Врешь!
— Ни разу, — вздохнул кореллианец.
И тут он рассказал Кирку все. С самого начала.
…
Рассказ капитана Соло, захватывающий и удивительный
Ну, короче… в общем, сарлакк не так страшен, как на фото в вукипедии. Мы с лордом очень даже неплохо побол… поговорили, честно. Он пару вещей достойных вполне сказал, ну, про двигатель там, все такое. Ну, сидим мы, говорим, чай пьем. То есть, он говорит, про битвы рассказывает. Ну, Бармалейка моя рядышком, улыбается, чаю подливает. А я все гляну на Вейдера – и ни пить, ни есть не могу. А, у неё ещё печеньки были, эти, называются «Стороны силы»: так повернёшь — ванильная, так – шоколадная. Джим, я не отвлекаюсь! Это важно! Это ситхские печеньки были. Потому как, не наешься я их, ни за что бы в это все не полез. Да подожди ты, дослушай.
Так вот, мы сидим, а мне страшно. Вот я — вот Вейдер. Вот я – вот Вейдер. И тут ему кто-то позвонил. Я подавился. Ну, Лейка меня по спине хлопать. Он – извиняться. Мол, улетать надо. Ну — папочка из дому, на посадочную площадку, Лея за ним, я за Леей. Попрощались, он в шаттл хотел погрузиться, да тут эта посудина как рванёт! Штурмовиков раскидало, мы оба попадали, одному Вейдеру ничего. Ну, он своих поднял, нас поднял, отряхнул всех и вслух задумался, кому бы это было надо.
А тут опять комлинк разрывается голосом Мотмы, орет, что он должен быть на месте, это вопрос жизни и смерти, и так далее. Ну, он спокойно выслушал, повернулся ко мне и говорит: мол, Соло, быстро летаешь? Да, говорю. Про дорогу до галактики М-7 (вас у нас так называют) слышал? Ну да, знаю, говорю. Он меня за шиворот – пошли, помощь нужна, благодарность объявят, государственное дело, тра-ля-ля. Лея хотела с нами – папа не пустил, а Чуи сам отказался. У него от ситхов поллиноз.
Вот значит, летим, летим. До вашей галактики добрались через сам-знаешь-что. А как вылетели – на нас целая эскадра! Чьи – не знаю. Нет, на… как их там, ромуландецов, не похожи. Нет, и не клингоны. Да не разбираюсь я в вашем зоопарке, Джим! Ну да, это важно, без вопросов. Глянете потом, на приборах остались. Вейдер их как-то Силой отбил, ну, я тоже, кого мог, пушками. Отстали. Но и нас подбили. Как видишь, долетели, на честном слове и половине движка.
Но не в этом суть. Они будто знали, что именно мы, именно тут вылететь должны! Так что слабо мне верится, что лорд сюда на экскурсию прилетел. Ты там узнай, а то мало ли что… жить ещё хочется…
3.
Галактика Млечный Путь
Коммодор Стивен Оук, начальник станции «Вавилон-3» отличался чем угодно, но не умом и сообразительностью. Тем не менее, неподкупный, честный и слегка наивный служака, бывший спецназовец, он завоевал доверие высших чинов Федерации. Карьеру коммодор начал старшим по безопасности на флагмане флота, потом довольно быстро получил судно и сам стал капитаном. После первого же рейда, который закончился не слишком удачно, Оук был внезапно произведён в командоры и услан в дальний космос, руководить станцией. Чем, по простоте ума, страшно гордился.
Хотя, тут были и положительные моменты.
Дисциплина и техника в этом захолустном уголке вселенной резко стали на высоте, врачи отлично справлялись с текущими ранениями, а оружие исправно отбивало клингонам и ромуланцам желание иметь с Федерацией дело. «Вавилону-3» даже присвоили звание «Станции высокой гигиенической культуры», что ещё выше подняло самооценку недалекого командора.
А когда до его ушей дошла весть, что именно третьему «Вавилону» «выпала высокая честь принимать гостей из галактики П-13», то на станции начался настоящий переполох. Все что-то драили, красили, проворачивали, несмотря на идеальный порядок. Оук сам проверял толщину слоя пыли на знаменах, коэффициент затянутости ремней команды и степень блеска иллюминаторов. И всегда находил, как любил говорить, «помарки».
Одним словом, к прибытию Вейдера станция блестела как новенькая, вместе с персоналом. Огорчало командора, взявшегося вести экскурсию по станции, только то, что высокого во всех смыслах гостя не сильно интересовали «стабильные показатели работоспособности механизмов за прошедшую пятилетку». Вейдер задавал много толковых вопросов. Про технологию транспортации. Про репликаторы. Про ВАРП-двигатели. Сие заставляло командора бледнеть и покрываться крупными каплями пота, от ежиком стриженной макушки до самых пяток. Ибо бедняга в технике понимал не больше, чем вулканцы в юморе Бернарда Шоу. В конце концов, гость попытался разобрать один из утилизаторов, чем окончательно вогнал несчастного Оука в транс.
— А т-теперь, — пробормотал командор через полтора часа после начала экскурсии, — прошу вас на банкет.
— Благодарю, — ответил ситх, когда переводчик замолчал. — Но увы, сейчас пищу я принимать не смогу.
— А-э… — начал было командор.
— Прошу прощения, господа, — продолжал Вейдер, — но я вынужден покинуть вас. Не проводите ли вы меня в переговорную?
…
— Долгой жизни и процветания, господин Сорон.
— Долгой жизни и процветания, милорд.
— Надеюсь, вы не шутили насчёт…
— Вулканцы никогда не шутят, сэр. Судя по всему, это ваш пропавший артефакт.
— Может, тогда бы объясните и то, кто уже дважды пытался меня убить?
— Может, и объясню. Суда принадлежали расе зинди, рептилоидному подвиду. Они как и вы, жители другой галактики.
— Но почему…
— Мы пытаемся это выяснить. Скорее всего, открытая капитаном Соло червоточина пространства-времени известна не только в наших галактиках. Однако я готов показать вам изображения артефакта… почему вы смеетесь?
— Я понял, что им нужно. А ещё, что это им никогда не удастся.
— Почему?
— Потому что это не голокрон. Это древняя расчёска. Да, я хотел бы видеть того, кто сосватал нашему орионо-фаллиенскому союзу вот ЭТО.
продолжение в комментариях
Фандомы: Звёздные Войны/СТ: ТОС
Рейтинг: G
Пейринг: Люк/Мара, зарождающееся
Жанр: юмор, АУ и ООС
1.
Далекая-далёкая галактика
Капитан «Тысячелетнего сокола» Хан Соло славился тем, что издалека чувствовал наступающие неприятности.
Вот и сейчас, когда Лея заявила, что хочет познакомить его с отцом, у кореллианца ощутимо засосало под ложечкой. Справедливости ради стоит сказать, Хан понятия не имел, чего ему ждать от неугомонной зазнобы. Лея с самого их знакомства была полна сюрпризов. О своей семье девушка молчала, как ранкор за обедом. То есть, пресекала все попытки о ней что-нибудь выспросить жестоко и газетой по ушам.
читать дальше— Слушай, принцесса, я, конечно, все понимаю… но, может, не надо?
— Надо милый, надо! — Лея с улыбкой тащила его за руку в лифт. — Вы обязательно подружитесь. Папа у меня такой фанат техники, это что-то!
— Надеюсь, к полиции или СБ он отношения не имеет… — мрачно пробормотал Хан, когда они стояли у дверей квартиры на верхнем уровне одного из небоскрёбов.
— Ой, да что ты. Он их и сам недолюбливает.
Лея потихоньку протолкнула суженого в прихожую, ненавязчиво намекнула, что сапоги нужно снять, и провела в гостиную. А сама тут же испарилась где-то в районе кухни под предлогом поставить чайник.
— Добрый день… — начал Соло, да так и присел. Потому, что у окна стоял лорд Вейдер. Собственной персоной.
Завидев контрабандиста, он развернулся, подняв плащом ветер, и прогремел:
— Соло! Рад вас видеть, молодой человек.
Хан промямлил что-то вроде «и я тоже», а Вейдер тем временем крепко и основательно пожал бедняге руку:
— Дочка только про вас и говорит.
Хан нервно хихикнул. И понял, в ответ ничего сказать не может – язык к нёбу присох. Его спасла Лея, заглянув в гостиную со словами:
— Пап, Хан, где вы там застряли? Идёмте чай пить.
***
Магистр Йода всегда отличался тем, что умел своими предсказаниями о туманном будущем запутывать всех, начиная от коллег по Ордену и заканчивая ситхскими лордами.
Он честно предупредил Палпатина: «большие проблемы тебя ждут, ещё есть Скайуокер один». Даже драться с ним не стал, справедливо рассудив, что «кашу всю заваривший, сам расхлебывать должен её», и что канцлер своё ещё получит. А потом улетел на Дагоба. Чтобы не присутствовать при том, что должно было начать иметь место быть уже совсем скоро.
Дарт Сидиус не подозревал, что зелёный магистр подложил ему бомбу замедленного действия. И имя этой бомбе было Лея.
Люка Оби-Ван спрятал, как и договаривались, на ровном месте, на Татуине то есть. А Лею Йода потребовал отдать папаше. На слова ужаснувшегося Кеноби о том, во что два ситха превратят ребёнка, старый джедай только коварно усмехнулся.
Он-то знал, кто, кого и во что будет превращать на самом деле.
И уже через несколько лет на Дагоба плюхнулся императорский шаттл. А из него, ругаясь и проваливаясь по колено в болотную жижу, вылез Палпатин. С чемоданом.
Йода опять-таки, как чувствовал, и вышел его встречать.
— Ни слова, — прошипел ситх, завидев едкую Йодину улыбочку.
— Предупреждал я тебя, — продолжал улыбаться Йода. – На кого государство оставить думаешь?
Сидиус шмыгнул носом, отогнал Силой здоровенного комара и вздохнул:
— Вей… Анакин справится. А я – пас.
— Из-за девчонки?
Палпатин посмотрел на джедая с укоризной.
— Знаешь ведь все, рожа зелёная, чего тогда спрашиваешь?
Йода только пожал плечами.
…
Решение императора смыться в деревню, к Йоде, в глушь, в болото объяснялось весьма просто.
Анакин, получив на руки крошечный живой сверток, растаял, как мороженое на Татуине. Оби-Ван, при виде этого нервно сглотнул. Но от приступа умиления ситха не исцелил даже тот факт, что дитя, проснувшись на ярком свету, заорало, как резаное. Тогда магистр Кеноби вздохнул с облегчением, и отправился на Татуин – Вейдеру внезапно расхотелось мстить. «Ай да Йода, ай да шрэков сын, все продумал», — бормотал про себя Оби-Ван то и дело, сквозь Силу поглядывая на Вейдера, чей след из ситхско-фиолетового стал розовым в цветочки. И забота о младшем Скайуокере больше не казалась ему проблемой — папаша теперь вряд ли станет его искать. По крайней мере, следующие двадцать лет точно.
А Лея росла-росла, и выросло… выросло как раз не совсем то, что хотелось видеть Палпатину. Но именно то, что приятно было видеть Анакину.
Учиться Силе ей не нравилось, да и не выходило особенно — Леи хватило на простейшие приемы поднимания предметов, и ещё боевого удушения. Вейдер и Сидиус вскоре и вовсе бросили это дело — девчонка слишком очевидно пошла характером в мать. А представить Падме-форсьюзера было страшно даже самому императору.
Гораздо интереснее Лее было торчать в Сенате, сидя на коленях у кого-нибудь из придворных. Или водить папин истребитель. Или играть в куклы на пульте Звезды Смерти, доводя Таркина до сердечного приступа.
То были цветочки. Образование «маленькой принцессы темного лорда» выдало ягодки. И в шестнадцать лет Лея умудрилась убедить отца в том, что империя – не самый перспективный путь развития государства. А Дарт Сидиус внезапно обнаружил, что Лея имеет на младшего ситха гораздо большее влияние, чем все его уловки, вместе взятые. И когда Вейдер через свое лобби потихоньку протолкнул в сенат Империи закон о равном с людьми статусе экзотов, император понял, что ученик отбился от рук, и следующим шагом станет дуэль насмерть. Но Лея, несмотря ни на что, прекрасно чувствовала перемены в Силе. В один прекрасный день, выпроводив гвардейцев и хорошенько заперев дверь, она на примере школьного учебника истории объяснила Палпатину, почему он действует неправильно и необдуманно, и так далее, и тому подобное… Сидиус слушал, открыв рот. Выходило, что он и впрямь самое лишнее лицо в государстве. Так продолжалось около двух часов. И когда Вейдер, с мечом наголо, влетел в кабинет императора, справедливо опасаясь за дочь, то обнаружил её в кресле Палпатина, за включенным голомонитором.
— А где?.. – хрипло спросил он.
— Он улетел, — вздохнула Лея. – Но обещал вернуться.
На самом деле, Сидиус даже и думать не желал про «вернуться». Он, матерясь и таща за собой чемодан, дул через лётное поле к своему шаттлу. И уже знал, куда полетит. Палпатин готов был стерпеть общество тысячи Йод, но только не одной вздорной девчонки. С железными аргументами.
…
С тех пор многое в далёкой галактике переменилось.
Империя постепенно превратилась в Республику. Президентом стала Мон Мотма, Вейдер единогласно избрался министром обороны, Звезду Смерти отправили охранять внешние рубежи, а Лея… Лея занялась тем, что в свое время вытащило с Татуина её отца. Гонками без правил. Но не на планете, а в космосе. Папа был против, да скоро махнул на это рукой – как и все, кто хоть раз пытался убедить в чем-то любого Скайуокера.
С самого начала наличие дочери не сильно афишировалось её родителем, да и к тому же, те, кто видел Лею, вряд ли смогли бы опознать в растрепанной, смеющейся девушке-пилоте покорно-прилежное существо с приемов и балов, разодетое и разукрашенное на манер набуанских королев.
Так, на одной из гонок она едва не столкнулась с полуразвалившейся посудиной. Сошла с дистанции. И долго ругалась с хозяином кораблика, на боку которого красовалась полустертая надпись «Тысячелетний сокол». А потом…
…а потом, полтора года спустя, тот самый наглый пилот сидел у неё на кухне и в который раз давился чаем, слушая, как Вейдер описывает битву при Датомире. Нисколько не подозревая, что десятью минутами будет втянут в межгалактическую аферу.
2.
Галактика Млечный Путь.
Капитан звездолета «Энтерпрайз» Джеймс Тиберий Кирк всю жизнь отличался способностью притягивать к себе и своему кораблю самые удивительные, неправдоподобные и опасные приключения в галактике.
И сейчас то самое место Джима, что помещалось как раз на сидении капитанского кресла и всегда отвечало за предчувствие приключений, начало чесаться, предвещая что-то очень интересное.
Впрочем, «интересное» предвещала не только филейная часть капитанской тушки.
«Энтерпрайз» шел на третью базу «Вавилон» с грузом послов на борту. Глава делегации, сварливый андорианец, возмущённо вращая антеннами, ежедневно высказывал капитану свои мысли относительно скорости их движения:
— Мы-опоздаем-на-саммит! Там-будут-делегаты-из-другой-галактики!
Джим устало молчал. И прикрывался Споком. Который, придав физиономии самое каменное выражение, объяснял, что после стычки с клингонами в соседней системе двигатель не способен выдать полноценную скорость, и «вообще, скажите спасибо, что летим и не разваливаемся» — так обычно посередине объяснения встревал в разговор Скотти.
Андорианец умолкал.
А на следующий день все повторялось.
Но, как известно, сколько веревочке не виться, а конец будет — и «Энтерпрайз» наконец-то добрался до пресловутой базы. Саммит был в самом разгаре. Послов как корова языком слизала, и это не радовать не могло. Но улететь сразу не вышло – техники станции взялись за раскуроченный двигатель… и ещё больше его раскурочили. Скотти, который от всего этого чуть не поседел, разозлился, и взял процесс починки в свои руки. Теперь это счастье должно было закончиться быстрее – на целую неделю быстрее, чем могло бы.
А ещё Спок. Ему страшно хотелось посмотреть на этих «гостей».
— Видите ли, сэр, — аргументировал он свой интерес, — у этой галактики не существует аналогов в известном космосе. Она изолирована своеобразным информационным полем, которое не выходит за её границы, и способом, неизвестным современной науке, поддерживает там жизнь.
Потом вулканец говорил про какие-то микроорганизмы с зубодробительным названием на «м», и про то, что существа, у которых их в крови было много, с трудом выживали за пределами своей галактики – будто из них вытаскивали батарейку.
— Но этот экземп… простите, делегат, сам является неким излучателем этого поля… капитан? Вы слушаете?
Джим и правда слушал первые десять минут. А потом задремал.
— Ладно, все равно тут останемся, — сказал он, потягиваясь. – Изучай их, сколько хочешь.
Спок сдержанно кивнул и ушёл.
А Джим отправился слоняться по станции – от безделья, захватившего его из-за внезапно наступившего отпуска. Но, что интересно, приключения все ещё ощущались и витали в воздухе. Джим только и гадал, к чему бы все это.
И тут неведомые гости наконец-то прибыли.
А прибыли весьма оригинально – в ангар, шатаясь на лету и дымясь, влетел сильно покореженный кораблик, приземлился на бок, и со страшным скрежетом проехал в самый дальний угол.
Джим знал только одного пилота в исследованном космосе, который мог так посадить свое судно. И только одно судно, которое могло так сесть. И не развалиться при этом до конца.
…
История знакомства двух капитанов долгая и запутанная, и даже всезнающему доктору МакКою неизвестная. Посему ограничимся одним фактом.
Как-то раз, после очередной увольнительной, сильно нетрезвый капитан Соло принес столь же нетрезвого Джима на станцию буквально на себе, и, пробормотав что-то о посадке и корусантских авиалиниях, плюхнулся вместе с ним на заботливо подставленные руки персонала.
Сутки оба приходили в себя, а потом знакомились заново. Параллельно выяснилось, что Хан несколько из другой галактики, что он заблудился, и сам не знает, какие координаты его сюда перебросили. На починку его полуживого корабля, оборудованного гипердвигателем и двухметровым кусачим старпомом, покушаться никто не стал. И не только от того, что Чуи честно охранял родное судно. Технология была слишком незнакомая. Скотти с восхищением рассматривал «Сокол» несколько часов, пока вуки на него не нарычал.
В итоге Спок выдал совершенно немыслимую гипотезу о червоточине пространства-времени, и даже доказал её существование – аномальная зона рядом со станцией имелась. Соло поблагодарил всех за теплый прием, доктора МакКоя отдельно –за рассол и капельницу с детоксикантом, и улетел.
Но Хан не был бы Ханом, если бы не вбил в бортовой журнал «Сокола» координаты этой «лазейки» в пространственно-временном заборе. И довольно часто наведывался теперь в соседнюю галактику, слабо представляя, какое великое открытие совершил.
Поэтому Джим не слишком-то удивился появлению «Сокола». Гораздо больше он удивился тому, кто кое-как спустился по трапу следом за Соло. Очевидно, эта громадина в черных доспехах и плаще была тем самым загадочным гостем. Делегация, которую уже уведомили, высыпала навстречу, галдя, как школьники на перемене. Черное нечто поздоровалось с послами, общаясь через универсальный переводчик, и потом вместе с ними же покинуло ангар.
Джим подошёл к кораблю, который переворачивали три техника и сам Соло с помощью манипулятора и какой-то матери, и провыл за спиной у кореллианца загробным голосом:
— Хааааан!
Соло вскрикнул, выпустил пульт манипулятора, и «Сокол» резко встал на посадочные «ноги», чуть не придавив техников.
— Банта тебя задав… — начал Соло, обернувшись, но тут узнал Кирка. — Джим, приве-е-ет!
— И тебя туда же. Как живешь, не поймали ещё?
— Да… я ж неуловимый, — фыркнул Соло, прислоняясь спиной к потёртому боку кораблика. — Уже года два никто не ловит.
— Слушай, а кого это ты привез? — не выдержал Джим. — И вообще, почему без Чуи? И с жестянкой твоей что?
— Но-но, — честно возмутился контрабандист, — я те дам «жестянку»! Или сейчас услышишь все, что я про твою двуручную сковороду думаю!
— Купился, — засмеялся Джим. – Так расскажи, что это за зверь такой диковинный?
— Этот зверь — наш министр обороны. Ситх он. Вейдером звать.
— А почему он с этой… пыхтелкой?
— Подрался, говорят, неудачно. Вот с тех пор все вот это, — Соло жестами изобразил вейдеров костюм, – и не снимает. Потому как, если снимет – сдохнет.
— Жесть, — заключил Кирк.
— Джим, — простонал Хан в ответ, — эта жесть – мой гипотетический тесть!
— Врешь!
— Ни разу, — вздохнул кореллианец.
И тут он рассказал Кирку все. С самого начала.
…
Рассказ капитана Соло, захватывающий и удивительный
Ну, короче… в общем, сарлакк не так страшен, как на фото в вукипедии. Мы с лордом очень даже неплохо побол… поговорили, честно. Он пару вещей достойных вполне сказал, ну, про двигатель там, все такое. Ну, сидим мы, говорим, чай пьем. То есть, он говорит, про битвы рассказывает. Ну, Бармалейка моя рядышком, улыбается, чаю подливает. А я все гляну на Вейдера – и ни пить, ни есть не могу. А, у неё ещё печеньки были, эти, называются «Стороны силы»: так повернёшь — ванильная, так – шоколадная. Джим, я не отвлекаюсь! Это важно! Это ситхские печеньки были. Потому как, не наешься я их, ни за что бы в это все не полез. Да подожди ты, дослушай.
Так вот, мы сидим, а мне страшно. Вот я — вот Вейдер. Вот я – вот Вейдер. И тут ему кто-то позвонил. Я подавился. Ну, Лейка меня по спине хлопать. Он – извиняться. Мол, улетать надо. Ну — папочка из дому, на посадочную площадку, Лея за ним, я за Леей. Попрощались, он в шаттл хотел погрузиться, да тут эта посудина как рванёт! Штурмовиков раскидало, мы оба попадали, одному Вейдеру ничего. Ну, он своих поднял, нас поднял, отряхнул всех и вслух задумался, кому бы это было надо.
А тут опять комлинк разрывается голосом Мотмы, орет, что он должен быть на месте, это вопрос жизни и смерти, и так далее. Ну, он спокойно выслушал, повернулся ко мне и говорит: мол, Соло, быстро летаешь? Да, говорю. Про дорогу до галактики М-7 (вас у нас так называют) слышал? Ну да, знаю, говорю. Он меня за шиворот – пошли, помощь нужна, благодарность объявят, государственное дело, тра-ля-ля. Лея хотела с нами – папа не пустил, а Чуи сам отказался. У него от ситхов поллиноз.
Вот значит, летим, летим. До вашей галактики добрались через сам-знаешь-что. А как вылетели – на нас целая эскадра! Чьи – не знаю. Нет, на… как их там, ромуландецов, не похожи. Нет, и не клингоны. Да не разбираюсь я в вашем зоопарке, Джим! Ну да, это важно, без вопросов. Глянете потом, на приборах остались. Вейдер их как-то Силой отбил, ну, я тоже, кого мог, пушками. Отстали. Но и нас подбили. Как видишь, долетели, на честном слове и половине движка.
Но не в этом суть. Они будто знали, что именно мы, именно тут вылететь должны! Так что слабо мне верится, что лорд сюда на экскурсию прилетел. Ты там узнай, а то мало ли что… жить ещё хочется…
3.
Галактика Млечный Путь
Коммодор Стивен Оук, начальник станции «Вавилон-3» отличался чем угодно, но не умом и сообразительностью. Тем не менее, неподкупный, честный и слегка наивный служака, бывший спецназовец, он завоевал доверие высших чинов Федерации. Карьеру коммодор начал старшим по безопасности на флагмане флота, потом довольно быстро получил судно и сам стал капитаном. После первого же рейда, который закончился не слишком удачно, Оук был внезапно произведён в командоры и услан в дальний космос, руководить станцией. Чем, по простоте ума, страшно гордился.
Хотя, тут были и положительные моменты.
Дисциплина и техника в этом захолустном уголке вселенной резко стали на высоте, врачи отлично справлялись с текущими ранениями, а оружие исправно отбивало клингонам и ромуланцам желание иметь с Федерацией дело. «Вавилону-3» даже присвоили звание «Станции высокой гигиенической культуры», что ещё выше подняло самооценку недалекого командора.
А когда до его ушей дошла весть, что именно третьему «Вавилону» «выпала высокая честь принимать гостей из галактики П-13», то на станции начался настоящий переполох. Все что-то драили, красили, проворачивали, несмотря на идеальный порядок. Оук сам проверял толщину слоя пыли на знаменах, коэффициент затянутости ремней команды и степень блеска иллюминаторов. И всегда находил, как любил говорить, «помарки».
Одним словом, к прибытию Вейдера станция блестела как новенькая, вместе с персоналом. Огорчало командора, взявшегося вести экскурсию по станции, только то, что высокого во всех смыслах гостя не сильно интересовали «стабильные показатели работоспособности механизмов за прошедшую пятилетку». Вейдер задавал много толковых вопросов. Про технологию транспортации. Про репликаторы. Про ВАРП-двигатели. Сие заставляло командора бледнеть и покрываться крупными каплями пота, от ежиком стриженной макушки до самых пяток. Ибо бедняга в технике понимал не больше, чем вулканцы в юморе Бернарда Шоу. В конце концов, гость попытался разобрать один из утилизаторов, чем окончательно вогнал несчастного Оука в транс.
— А т-теперь, — пробормотал командор через полтора часа после начала экскурсии, — прошу вас на банкет.
— Благодарю, — ответил ситх, когда переводчик замолчал. — Но увы, сейчас пищу я принимать не смогу.
— А-э… — начал было командор.
— Прошу прощения, господа, — продолжал Вейдер, — но я вынужден покинуть вас. Не проводите ли вы меня в переговорную?
…
— Долгой жизни и процветания, господин Сорон.
— Долгой жизни и процветания, милорд.
— Надеюсь, вы не шутили насчёт…
— Вулканцы никогда не шутят, сэр. Судя по всему, это ваш пропавший артефакт.
— Может, тогда бы объясните и то, кто уже дважды пытался меня убить?
— Может, и объясню. Суда принадлежали расе зинди, рептилоидному подвиду. Они как и вы, жители другой галактики.
— Но почему…
— Мы пытаемся это выяснить. Скорее всего, открытая капитаном Соло червоточина пространства-времени известна не только в наших галактиках. Однако я готов показать вам изображения артефакта… почему вы смеетесь?
— Я понял, что им нужно. А ещё, что это им никогда не удастся.
— Почему?
— Потому что это не голокрон. Это древняя расчёска. Да, я хотел бы видеть того, кто сосватал нашему орионо-фаллиенскому союзу вот ЭТО.
продолжение в комментариях
@темы: ТОС. Фики, Конкурс кроссоверов, Игры
-
-
06.10.2011 в 20:06-
-
15.10.2011 в 12:13