Глава 21.
Марла шла через Фаталис, словно в кошмаре наяву. Хотя она освободилась, наконец, от своих похитителей, слова Эрикссона еще эхом отдавались в голове.
Хан должен умереть.
читать дальшеМногие колонисты, в том числе Зулейка, здоровались с ней в тоннелях, и Марла спокойно приветствовала их в ответ, не в силах предупредить своих друзей и товарищей об опасности, угрожавшей Хану. Бессмысленные шутки срывались с её губ, пока она, секунда за секундой, неуклонно приближалась к жилищу, которое делила с их предводителем. Обсидиановое лезвие надёжно покоилось на бедре.
Путешествие, казалось, длилось вечно - и было закончено слишком быстро. Страх и боль сжали её сердце, когда она заметила Хоакина на страже у арки дверного проёма, ведущего в жильё Хана. Ревностный телохранитель не рисковал; когда он сам не был рядом, охрану нёс кто-либо из верных сотрудников службы безопасности Сюзетт Линг.
- Ты поздно, - проворчал он при приближении Марлы. По прошествии нескольких лет их взаимная неприязнь превратилась, в лучшем случае, во взаимную терпимость. Друзьями они до сих пор не были, но Хоакин больше не испытывал к ней недоверия, как когда-то ... к сожалению. В данный момент Марла предпочла бы дать гиганту-израильтянину какой-нибудь повод для подозрений, чтобы он не спускал с неё глаз, может быть, даже взял бы под стражу.
Пожалуйста, Хоакин, умоляла она, пойми, что происходит со мной. Не позволяй мне оказаться рядом с Ханом!
- Я была занята, - сказала она ему. – У одного из детей были проблемы с домашним заданием.
Чувство вины ножом вонзилось в душу, когда она услышала, как легко она солгала верному охраннику мужа.
- Иоахим? – спросил отец.
- Конечно, нет, - заверила его Марла. – Другой ребёнок.
Хоакин хмыкнул, сочтя разговор исчерпанным, и шагнул в сторону, пропустив Марлу, к ее немалому ужасу. Нет! – почти что в истерике думала она. Ты не можешь позволить мне добраться до Хана. Ты должен остановить меня!
- Он ждёт, - сказал телохранитель.
Крича внутри, Марла прошла через дверной проём.
Жилое помещение состояло из двух соединённых меж собой гротов; оба по отдельности были побольше, чем пещера Эрикссона, и здесь имелась естественная воронка, служившая личной уборной. Обстановка была самая простая - стул, стол, сделанная вручную деревянная кровать с набитым мхом матрасом – но Марла годами старалась улучшить её и придать оттенок индивидуальности спартанскому жилью. Засушенные цветы, собранные в саванне до того, как её поглотила пустыня, украшали известняковые полки и навесы. Трикодерные диски и зарядное устройство покоились на резной мраморной тумбочке. Миниатюрная скульптура средневекового рыцаря и его дамы, спасённая из руин Нового Чандигарха, стояла в нише над кроватью. Старый флаг Хана, опалённый по краям, служил покрывалом. Пол был устлан сухой травой.
Она нашла Хана сидевшим за столом со сталагмитовыми ножками, сделанном из антигравитационного поддона, и записывавшим что-то в личный дневник. Спина его была обращена к двери, являя собой прекрасную мишень. Пояс с висевшим на нём кольтом был небрежно брошен на спинку стула. Рука Марлы непреклонно потянулась к ножу на ее собственном поясе. Она вынула лезвие и подошла к мужу.
Хан должен умереть.
Однако при звуках её шагов он обернулся, и она быстро спрятала нож за спину.
- А, вот и ты! – тепло приветствовал он женщину. Тёмные глаза загорелись при ее возвращении, видя только свою жену, а не убийцу, овладевшего ее телом. - Я опасался, что тебя задержат надолго.
Даже с угрем, гнездящимся в ее мозгу, Марла не могла не отметить, как это бывало всегда, что годы ссылки брали своё. В некогда чёрных волосах теперь блестело серебро, а постоянные заботы руководства выгравировали глубокие морщины на царственном лице. Как и Сети Альфа V, он старел прежде времени.
Но даже и таким он всё ещё был в пять раз сильнее и решительнее любого обычного человека. Он не мог умереть, отчаянно боролась с собой Марла, не от моей руки! Он слишком великолепен, он больше, чем жизнь. За ясными карими глазами таился океан непролитых слёз. Я очень люблю его.
- Да там ничего особенного, - солгала она, ненавидя себя за эту ложь, но ещё больше ненавидя Эрикссона. – Просто надо было поговорить с родителями.
Марла молилась, чтобы Хан заметил спрятанный ею нож, но знала, что пользуется его абсолютным доверием. Находясь с ней наедине, он не чувствовал потребности остерегаться чего-либо, как и рассчитывали Эрикссон и прочие заговорщики.
- Рад слышать, - сказал Хан. Он устало вздохнул, потирая лоб свободной рукой. – Увы, но в этом году рис, судя по всему, не уродится. Боюсь, придется урезать пайки, - его лицо потемнело, морщины будто углубились. – Людям это не понравится.
- Мне очень жаль, - пробормотала она, хотя уродится рис или нет, было последним, что занимало её мысли. Охваченный лихорадкой мозг сражался, безнадёжно проигрывая битву против приказа, подчинившего всё её существо.
Хан должен умереть.
- Но я не должен обременять тебя своими проблемами, - экспансивно сказал вдруг Хан, видимым усилием приходя в хорошее настроение. Он захлопнул журнал и сунул вырезанную из кости ручку в чернильницу. - Давай лучше поговорим, - обратился он к Марле, откинувшись на спинку стула. - Расскажи мне еще раз о той постановке «Гамлета» на «Энтерпрайзе». Нахожу личность этого Кодоса исключительно интригующей...
- Конечно, - согласилась Марла, потрясенная тем, насколько облегчал ей Хан убийственную миссию. Она подошла к стулу и положила руку ему на плечо. - Закрой глаза.
Не делай этого! - напрасно умоляла его она. Останови меня, пожалуйста, прежде чем я причиню тебе боль!
- Как прикажешь, - снисходительно сказал мужчина. Закрыв глаза, он запрокинул голову, подставив горло смертельному удару. – Я весь внимание.
Внутри Марлы всё взорвалось рыданиями, когда она извлекла из-за спины нож. Ярёмная вена Хана призывала к себе острое лезвие: женщина уже представляла, как его кромка рассекает плоть её мужа так же чисто, как луч фазера...
Хан должен умереть.
Она поглаживала плечо Хана одной рукой, занося нож другой. Вот и всё, с презрением поняла она. Я действительно собираюсь это сделать. Я собираюсь убить мужчину, которого люблю.
- НЕТ!
К удивлению Марлы, изо рта её вырвался крик, она отдёрнула руку и отшатнулась; тело её била дрожь.
От этого вопля Хана вскочил со стула.
- Марла? - он смотрел на неё, и на лице его было написано замешательство, но при виде обнажённого ножа тёмные глаза расширились. - Что это? Что случилось?
И он шагнул к ней.
- Не подходи! - предупредила она и лезвие свистнуло, рассекая воздух между ними. Она напрягала все силы, чтобы не броситься на него. - Д-держись от меня подальше!
Хан должен умереть!
Марла сознавала, что не сможет долго сопротивляться этой команде. Она чувствовала, что слабеет, несмотря на минутный порыв неповиновения. Давление в задней части черепа увеличилось, как если бы коварная личинка туже обхватывала мозг. Одинокая слеза стекла из уголка ее глаза. Моя жизнь не имеет значения, подумала она. Я уже мертва.
- Марла! - обратился к ней Хан, и его лицо исказилось от страха. – Пожалуйста, любимая, позволь мне помочь тебе!
Она понимала, что должна была сделать. Был единственный способ спасти мужчину, которому она посвятила жизнь.
Прощай, Хан. Я люблю тебя.
Лезвие ножа Марлы погрузилось в её собственное сердце.
В шоке и неверии Хан смотрел, как на его глазах Марла вонзила в себя нож. Кровь заструилась из раны в груди, когда женщина рухнула на пол грота.
- Марла! Жена моя!
Он ринулся к ней и опустился рядом на колени. Жизнь медленно вытекала из Марлы вместе с кровью, впитывавшейся в травяной ковёр. Хан осторожно вытащил нож и быстро зажал рану в отчаянной попытке спасти женщину.
Привлеченный криками, в грот ворвался Хоакин, только чтобы онеметь при виде представшей перед ним ошеломляющей картины. Хан не обратил внимания на телохранителя, поглощённый кровотечением. Врач, подумал он, мне нужно вызвать врача!
Но он знал, что было уже слишком поздно. Он видел достаточно смертей и ранений, чтобы знать, что рана смертельна, особенно на планете с полным отсутствием медицинских учреждений.
Марла умирала у него на глазах.
Марла.
- Почему? - простонал Хан в агонии. Он слегка приподнял тело, сжимая его в объятиях. Оно ощущалось на удивление лёгким, словно лучшая часть Марлы его уже покинула. - Что за безумие овладело тобой?
Её глаза на мгновение открылись, и струйка ярко-красной артериальной крови показалась в углу рта.
- Эрикссон... - прошептала она. - Он ... угорь...
Рядом что-то пробормотал Хоакин.
Дрожавшая рука пожала его руку, большие карие глаза в последний раз нашли его взгляд.
- И никаких сожалений, - прошептала она, пытаясь улыбнуться.
Нежные пальцы обмякли.
Погасшие глаза безучастно смотрели в вечность.
Его жены больше не было.
Взвыв от мучительного горя, как раненый зверь, Хан прижал безжизненное тело Марлы к груди. Он раскачивался взад и вперед, сидя на полу их общего дома, и лужа крови образовывалась под ним. Внезапный мрак отчаяния поглотил его рассудок, как только он осознал, что потерял жену – свою Еву – и потерял навсегда.
- Прекраснейшее в мире существо! – в беспамятстве причитал он вслед за падшим Адамом, - Как ты погибла! Как погибла ты внезапно; исказилась, и растлилась, и смерти обреклась!
Он приник поцелуем к её нежным губам и, ощутив вкус крови, сумел, наконец, от нее оторваться.
- Твой поцелуй, как мщенье, сладок, как изгнанье, долог! (прим.переводчика – У.Шекспир, «Кориолан»).
Мысль о возмездия обожгла его и напомнила о присутствии Хоакина. Он поднял взор на телохранителя.
- Ты слышал, что она сказала??! - прорычал он. - Найди Эрикссона и его приспешников, всех до единого, и доставь их ко мне.
Что-то шевельнулось под волосами Марлы, и Хан в ужасе смотрел, как выпачканная в крови личинка угря покидает тело его жены. В гневе он прикончил тварь ударом кулака, желая вместо этого размозжить череп Эрикссона.
- Я заставлю их дорого заплатить за это злодеяние! Они заплатят, они все заплатят!
- Да, Ваше превосходительство! – утвердительно сказал Хоакин. Он явно был рад возможности выполнить приказ, в особенности такой, который избавил бы его от необходимости наблюдать эту пугающую дикую сцену. - Они не уйдут!
***
Харульф Эрикссон расхаживал возле компостной ямы; ему не терпелось услышать весть о гибели Хана. Нижнюю часть его лица прикрывала куфия, а козырёк был сдвинут на лоб. В зловонную пещеру проникал свет, хотя и тусклый, что делало невозможным использование тонированных линз козырька в этой среде.
- Нам ещё долго здесь оставаться? - спросила его жена, державшая на бедре маленькую Астрид. Эрикссон, Карин и их дочь были одеты для перехода по пустыне, так же, как и другие повстанцы, скрывавшиеся у ямы.
Эрикссон насчитал пятнадцать взрослых колонистов, наряду с детьми и младенцами. Все они знали, что их будущее зависит от успеха сегодняшней операции.
- До тех пор, пока Савин не возвратится с подтверждением смерти Хана, - ответил он нарочито громко, чтобы слышали все. Сделанные вручную копья и топоры ждали своего часа в потных ладонях каждого взрослого. "Позаимствованный" пищевой комбайн находился в холщовом мешке у ног Эрикссона. - Тогда мы выступим против Хоакина, Линг и всего их жалкого сопротивления, - и он насмешливо фыркнул в бороду. – Когда Хан благополучно скончается, будет мало желающих воевать во имя его памяти.
Хана больше боялись, чем любили, с уверенностью говорил себе Эрикссон; он сомневался, что наберётся больше горстки старой гвардии, кто возразит против смены власти. И, так или иначе, вокруг кого могли бы сплотиться эти сторонники? Вокруг вдовы? Женщины, в мозгу которой засел угорь!
- Здесь воняет! - захныкала Астрид, морща носик. Нетерпение мелькнуло в ее пронзительных голубых глазах. - Я хочу домой!
Эрикссон опустился на колени успокоить дочь. Когда-нибудь, когда его уже не будет в живых, по его прогнозам, господствовать в Фаталисе будет Астрид. Господь знал – для этого у неё была достаточно сильная воля!
- Знаю, datter, - сказал он. – Потерпи ещё немножко и мы сможем пойти в пещеру побольше, где у тебя будет своя комната. Ты же хочешь этого, не так ли?
- Думаю, да, - неохотно признал ребенок. – Хотя здесь всё равно воняет.
В этом она не ошиблась, подумал Эрикссон, поднимаясь на ноги. По какой-то причине из ямы пахло еще более отвратительно, чем когда он и Панджаби встречались здесь же. Вот подождите, пока мы не добавим сюда труп Хана, предвкушал он, не говоря уж о Хоакине, Марле и остальных...
Он оглядывал лица своих коллег-заговорщиков: Остина, Панджаби и, среди других, Эми Kaтцель. Ему потребовались годы, чтобы сколотить этот тайный альянс, но его час, наконец, пробил. Вскоре Хана не станет и люди обратятся к тому, кого должны были избрать своим предводителем в тот день, когда они впервые ступили на Сети Альфа V.
- Терпение, мои друзья, - сказал он своим верным союзникам. - Наше долгое ожидание подошло к концу, - он с триумфом поднял сжатую в кулак руку в перчатке. – Как и правление тирана.
В пустом коридоре послышались торопливые шаги, и секунду спустя в пещеру влетела Жюльетта Савин. Эрикссон оставил овдовевшую француженку, чей муж погиб от личинки сетийского угря, в коридоре вне жилья Хана проследить за тем, что там будет происходить. Ее лицо посерело и это быстрее всяких слов послало волну озноба сквозь сердце Эрикссона.
- Всё пропало! – её голос прерывался от быстрого бега, - Хан жив; они говорят, его жена покончила с собой прямо у него на глазах.
Женщина, задыхаясь, прислонилась к облицованной кальцитами стене. У заговорщиков вырвались крики ужаса и проклятия.
- За нами охотится Хоакин! Они могут быть здесь в любую минуту!
Эрикссон не мог поверить своим ушам. Марла покончила жизнь самоубийством? Да как такое вообще возможно? Это безумие! - со злостью думал он, она же была под моим контролем!
Остин и взрослые переглядывались в панике, дети, чувствуя беду, громко плакали. Эрикссон вздрогнул от их рёва, боясь, что этот шум выдаст их местоположение Хоакину. Нужно уходить отсюда, понял он.
- И что нам делать теперь? – вскричала Эми Kaтцель. Поддержав восстание Эрикссона, она тем самым порвала с братом. Теперь она выглядела так, словно пожалела о своём решении.
- Мы уйдём из Фаталиса, - чётко и ясно проговорил Эрикссон. Он планировал это на всякий крайний, хотя никак не ожидал, что придётся так поступить; вот почему все скрывавшиеся были одеты, как для пустыни. – У нас нет выбора - Хан убьёт нас всех, если поймает.
Этот прогноз не оспаривал никто. Остин и остальные собрали детей и имущество, сам Эрикссон взял мешок с украденным пищевым синтезатором, вместе с провиантом, накопленным за полгода. Карин, чьё лицо было бледным, взяла Астрид за руку и сняла факел, воткнутый в расщелину.
- За мной, - скомандовал норвежец.
Путь отступления был подготовлен: неизведанный туннель, открытый одним из его последователей год назад. Этот окольный проход в конечном итоге выводил на поверхность планеты за много километров от центра Фаталиса. Там их ожидало будущее в пустыне, если предположить, что они сумеют скрыться от слуг Хана. Выжить на поверхности было нелегко, но Эрикссон понимал – ещё меньше шансов остаться в живых в Фаталисе. После того, что они пытались сделать, они не могли ожидать никакого снисхождения.
Заговорщики торопливо скрывались в темных глубинах за компостной ямой. Кислота разъедала желудок Эрикссона подобно тому, как несправедливость всего этого раздражало его душу. Сегодня должен был быть день его славы, а вместо этого он вынужден бежать, как испуганная крыса. Он чувствовал себя так, будто одним махом прошёл путь от короля до каторжника.
Эрикссон обернулся, бросая последний взгляд на подземное убежище, которое он теперь покидал. Это еще не конец, Хан, поклялся он, наша война только начинается. Когда-нибудь я с триумфом войду в Фаталис - и ты будешь вымаливать пощаду!
***
Хоакин ушёл, оставив Хана наедине с телом Марлы. Медленно встав на ноги, он поднял ее с пропитанного кровью ковра и аккуратно положил на скромное ложе, которое они делили более половины десятилетия.
Ее каштановые волосы разметались по подушке, и Хан понял: он не сможет бросить такую красоту в компостную яму, несмотря на потребность колонии в свежем удобрении. Для Марлы он сделает исключение. Я высеку тебе гробницу, поклялся он, достойную императрицы.
Серебро блеснуло в свете лампы, привлекая взгляд Хана к висевшему на шее Марлы медальону в виде эмблемы Звёздного флота. Повинуясь какому-то порыву, он взялся за медальон и потянул на себя; тонкая цепочка легко разорвалась. Он поднёс её к лицу, хмуро глядя на медальон, лежавший на ладони. Полированный памятный подарок не потускнел даже после всех этих лет; Марла тщательно ухаживала за ним. Изящный дизайн повторял очертаниями золотой знак, некогда украшавший форму Марлы - и капитана Кирка.
Кирк.
При мысли о нём глаза Хана сузились, и черты лица застыли в выражении мрачной злобы. Он заставит ответить Эрикссона и его союзников, он был больше, чем уверен в этом. Но в глубине души он знал, кто был истинным виновником смерти Марлы.
Джеймс Т. Кирк.
Кирк, который изгнал Марлу в этот Богом проклятый мир, изобилующий смертельными катаклизмами и кровожадными формами жизни.
Кирк, который ни разу не удосужился проверить колонию, обречённую им на нескончаемые мучения.
Кирк, который сорвал план Хана покорить звёздный путь и вместо этого заставил его принять ссылку на эту планету-ловушку.
Кирк, который бросил их на верную смерть.
Если бы не Кирк, я бы теперь правил процветающей межзвездной империей, рядом с Марлой, моей царственной супругой.
А вместо этого её ждал печальный конец в мрачном подземелье, глубоко под поверхностью деградирующего мира.
И все это из-за Кирка.
Обернув разорванную цепочку вокруг кисти руки, Хан взирал на лежавшую на ладони серебряную эмблему.
- Клянусь на этом памятном подарке, - прошептал он своей возлюбленной. - Джеймс Т. Кирк заплатит за твою смерть – как и за все несчастья, которые вытерпел наш народ в этой юдоли скорби. Так или иначе, независимо от того, сколько пройдёт лет, я снова встречусь с Кирком - и во имя всего, что для меня свято, ты будешь отомщена!
Обзорам
