Вселенная без меня уже не та... (с)
Эпилог.
Палимпсест
ЗВЕЗДОЛЕТ «ЭНТЕРПРАЙЗ» NCC-1701-E. ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 58582.5
читать дальшеЖелтые линии гравитонной сетки приобрели люминесцентный оттенок, когда на голографической палубе погас свет. Обычно Кирк нетерпимо относился к голографическим реконструкциям: зачем переживать прошлое, когда впереди еще ждут настоящее и будущее?
Но Маккой и Жан-Люк убедили его, что эта реконструкция стоит того, чтобы потратить на нее время.
Доктор и капитан сейчас стояли рядом с Кирком вместе с доктором Крашер, Споком и Скоттом, адмиралом Джейнвей и голографическим доктором.
Черные стены, пол и потолок голографической палубы не изменились, на них лишь мерцала желтая сетка – искусственного заднего плана здесь не требовалось.
Затем реконструкция обрела форму. Гуманоид. Женщина. Одетая в простую белую робу. На ее голове не было волос, черты лица казались несформированными, но почему-то законченными.
Кирк посмотрел на Жан-Люка, увидел, как друг улыбается. Эту реконструкцию он хорошо знал.
– Вы удивляетесь, кто мы такие, – начала женщина. Голос был искусственным. В своей первоначальной форме он говорил на языке любой компьютерной системы, в которую попадет, так что его могла понять любая достаточно продвинутая раса. – Зачем мы сделали это; как вышло так, что я стою перед вами, изображение существа, жившего так давно.
Кирк, конечно, был наслышан об этом сообщении, но все равно удивился его ясности и преуменьшению: «так давно».
Женщина продолжила:
– Жизнь зародилась на моей планете раньше, чем во всей остальной части галактики. Мы покинули свою планету, исследовали звезды и не нашли никого похожего на нас.
Мы были одиноки.
Наша цивилизация процветала на протяжении целых эпох. Но что такое жизнь одной расы по сравнению с необъятностью космического времени? Мы понимали, что когда-нибудь исчезнем, и ничего от нас не останется. Так что мы оставили вас.
Пикар рассказал Кирку эту историю: двенадцать лет назад один археолог собрал вместе достаточно разрозненных кусочков мозаики, и Пикар не смог воспротивиться соблазну закончить его работу.
В результате, после отчаянной гонки с кардассианцами, ромуланцами и клингонами по всему квадранту ему удалось первым расшифровать послание расы, которую стали называть Предками.
– Наши ученые посадили семя в первобытные океаны многих планет, – сказала женщина, – где жизнь была в зачаточном состоянии. Эти семена-коды определили направление вашей эволюции: в сторону физического тела, напоминающего нас – сейчас вы его видите. Оно, конечно, такой же формы, как наше. Ибо вы – конечный результат. Семена-коды, кроме того, содержали это сообщение, которое мы рассеяли в виде фрагментов по множеству планет.
Кирк понял, что эта часть послания разрешает одну из великих загадок внеземной жизни, возникшую еще во времена первых исследовательских путешествий Зефрема Кохрейна – почему природа предпочитает гуманоидную форму. Почему в галактике, где толианцы, медузианцы и хорта эволюционировали и добились успеха как разумные, пусть и совершенно не похожие друг на друга существа, их формы не повторялись на других планетах, а гуманоиды независимо развились на сотнях?
Послание ответило на этот вопрос: у большинства, если не у всех гуманоидных рас общий предок.
Женщина уже почти договорила.
– Мы надеялись, что вам придется сотрудничать и помогать друг другу, чтобы активизировать это сообщение. И, если вы видите и слышите меня, то наша надежда сбылась.
Вы – памятник. Не нашему величию, а нашему существованию. Таково было наше желание. Чтобы вы тоже познали жизнь и сохранили живой память о нас. В каждом из вас есть немного от нас, и, значит, в каждом из вас есть что-то друг от друга.
Женщина замолчала, и Кирк увидел на ее лице выражение радости и печали.
Это было лицо Джозефа.
На него снова навалилось бремя потери. Но, увидев это послание, поняв, что оно может пролить свет на тайну и чудо существования Джозефа, он одновременно почувствовал прилив радости.
Радость и печаль, слитые вместе. Есть ли что-либо более человеческое?
Затем женщина произнесла последние слова.
– Помните о нас…
И она растворилась. Словно в знак уважения, свет на голографической палубе не зажегся.
– Сообщению четыре миллиарда лет, – сказал Пикар.
– Как раз тогда на Земле зарождалась жизнь, – добавил Маккой.
– К тому же примерно тогда был установлен галактический барьер, – сказал Спок.
– Вы действительно считаете это возможным? – спросил Скотт. – Что такую штуку на самом деле можно построить?
Джейнвей не сводила глаз с пустого пространства, где стояла женщина-гуманоид.
– Меня в этом всегда пугало то, что они были невероятно развиты, но, тем не менее, знали, что умирают. – Она посмотрела на остальных. – Как можно знать, что ваша раса умирает, и не предпринять никаких шагов по собственному спасению?
– Только в том случае, – сказал Кирк, – если они знали, от чего умирают, а единственное средство для спасения создать не успевали.
Голографический доктор почесал подбородок.
– Вы предполагаете, что на расу Предков, которую мы увидели, напала Тотальность, и они построили галактический барьер, чтобы спасти не себя, а… своих детей.
– Именно так поступают родители, – сказал Кирк.
– К сожалению, – возразила Джейнвей, – у этой теории недостаточно доказательств.
– Я тоже так думаю, – сказал Кирк. Спорить смысла не было.
Джейнвей направилась к арке голографической палубы.
– Это все очень занимательно, но мне нужно возвращаться в Командование. Доктор?
Голографический доктор распрощался.
Джейнвей повернулась, прежде чем пройти через арку.
– И, капитан Кирк, новые модификации, которые вы заказали для «Белль Рев», будут завершены завтра. У нас для вас есть дело на Андоре. Они нашли что-то интересное подо льдом.
Кирк улыбнулся, но ничего не ответил.
В конце концов все разошлись, чтобы вернуться к другим занятиям и другим жизням, и их осталось лишь трое. Кирк, Спок и Маккой.
– Так что вы скажете, джентльмены, – начал Кирк. – В отсутствии доказательств, было ли все произошедшее предначертанием судьбы?
Спок не был в этом убежден.
– Судьба подразумевает интеллект, способный интерпретировать почти бесконечное количество фактов, чтобы предсказать наиболее вероятный результат событий.
Маккой нахмурился.
– Или просто интеллект, которому очень везет. Не нужно все еще больше усложнять.
– Или, может быть, это все – стечение обстоятельств? – спросил Кирк. – Джозеф, Тейлани, этот ференги на Халкане… вся моя карьера в Звездном флоте, если уж на то пошло?
– Придется признать, что все сработало очень хорошо, – сказал Маккой.
– Если бы что-то не сработало или сработало не очень хорошо, – серьезно добавил Спок, – сомневаюсь, что мы бы собрались здесь, чтобы обсудить выгодные результаты произошедшего.
Кирк задумался.
– То есть ты утверждаешь, что вещи имеют смысл лишь в ретроспективе?
Спок наклонил голову.
– Я предполагаю, что ты задал вопрос, на который ответить невозможно.
– Депрессии от этой мысли хватит на целый день, – пожаловался Маккой.
Кирк улыбнулся, радуясь, что находится в компании друзей.
– Можно посмотреть на это и по-другому, Боунз: пока существуют вопросы без ответов, всегда можно обнаружить что-то новое. Ты можешь представить лучшую причину для того, чтобы с утра встать с постели?
Ни Спок, ни Маккой спорить не стали.
– Так что, ты собираешься узнать, что еще задумала для нас адмирал? – спросил Маккой.
Кирк ухмыльнулся, обнял друзей за плечи, направился вместе с ними к арке, навстречу новым приключениям, все еще лежавшим впереди.
– На самом деле, – сказал он, – я работаю над новой идеей…
Он рассказал им все по пути назад на «Белль Рев».
Это была хорошая идея.
Через час они вернулись к Монтгомери Скотту, туда, где было их место.
На варп-скорости среди звезд. Их миссия продолжалась.
И всегда будет продолжаться.
КОНЕЦ
Палимпсест
ЗВЕЗДОЛЕТ «ЭНТЕРПРАЙЗ» NCC-1701-E. ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 58582.5
читать дальшеЖелтые линии гравитонной сетки приобрели люминесцентный оттенок, когда на голографической палубе погас свет. Обычно Кирк нетерпимо относился к голографическим реконструкциям: зачем переживать прошлое, когда впереди еще ждут настоящее и будущее?
Но Маккой и Жан-Люк убедили его, что эта реконструкция стоит того, чтобы потратить на нее время.
Доктор и капитан сейчас стояли рядом с Кирком вместе с доктором Крашер, Споком и Скоттом, адмиралом Джейнвей и голографическим доктором.
Черные стены, пол и потолок голографической палубы не изменились, на них лишь мерцала желтая сетка – искусственного заднего плана здесь не требовалось.
Затем реконструкция обрела форму. Гуманоид. Женщина. Одетая в простую белую робу. На ее голове не было волос, черты лица казались несформированными, но почему-то законченными.
Кирк посмотрел на Жан-Люка, увидел, как друг улыбается. Эту реконструкцию он хорошо знал.
– Вы удивляетесь, кто мы такие, – начала женщина. Голос был искусственным. В своей первоначальной форме он говорил на языке любой компьютерной системы, в которую попадет, так что его могла понять любая достаточно продвинутая раса. – Зачем мы сделали это; как вышло так, что я стою перед вами, изображение существа, жившего так давно.
Кирк, конечно, был наслышан об этом сообщении, но все равно удивился его ясности и преуменьшению: «так давно».
Женщина продолжила:
– Жизнь зародилась на моей планете раньше, чем во всей остальной части галактики. Мы покинули свою планету, исследовали звезды и не нашли никого похожего на нас.
Мы были одиноки.
Наша цивилизация процветала на протяжении целых эпох. Но что такое жизнь одной расы по сравнению с необъятностью космического времени? Мы понимали, что когда-нибудь исчезнем, и ничего от нас не останется. Так что мы оставили вас.
Пикар рассказал Кирку эту историю: двенадцать лет назад один археолог собрал вместе достаточно разрозненных кусочков мозаики, и Пикар не смог воспротивиться соблазну закончить его работу.
В результате, после отчаянной гонки с кардассианцами, ромуланцами и клингонами по всему квадранту ему удалось первым расшифровать послание расы, которую стали называть Предками.
– Наши ученые посадили семя в первобытные океаны многих планет, – сказала женщина, – где жизнь была в зачаточном состоянии. Эти семена-коды определили направление вашей эволюции: в сторону физического тела, напоминающего нас – сейчас вы его видите. Оно, конечно, такой же формы, как наше. Ибо вы – конечный результат. Семена-коды, кроме того, содержали это сообщение, которое мы рассеяли в виде фрагментов по множеству планет.
Кирк понял, что эта часть послания разрешает одну из великих загадок внеземной жизни, возникшую еще во времена первых исследовательских путешествий Зефрема Кохрейна – почему природа предпочитает гуманоидную форму. Почему в галактике, где толианцы, медузианцы и хорта эволюционировали и добились успеха как разумные, пусть и совершенно не похожие друг на друга существа, их формы не повторялись на других планетах, а гуманоиды независимо развились на сотнях?
Послание ответило на этот вопрос: у большинства, если не у всех гуманоидных рас общий предок.
Женщина уже почти договорила.
– Мы надеялись, что вам придется сотрудничать и помогать друг другу, чтобы активизировать это сообщение. И, если вы видите и слышите меня, то наша надежда сбылась.
Вы – памятник. Не нашему величию, а нашему существованию. Таково было наше желание. Чтобы вы тоже познали жизнь и сохранили живой память о нас. В каждом из вас есть немного от нас, и, значит, в каждом из вас есть что-то друг от друга.
Женщина замолчала, и Кирк увидел на ее лице выражение радости и печали.
Это было лицо Джозефа.
На него снова навалилось бремя потери. Но, увидев это послание, поняв, что оно может пролить свет на тайну и чудо существования Джозефа, он одновременно почувствовал прилив радости.
Радость и печаль, слитые вместе. Есть ли что-либо более человеческое?
Затем женщина произнесла последние слова.
– Помните о нас…
И она растворилась. Словно в знак уважения, свет на голографической палубе не зажегся.
– Сообщению четыре миллиарда лет, – сказал Пикар.
– Как раз тогда на Земле зарождалась жизнь, – добавил Маккой.
– К тому же примерно тогда был установлен галактический барьер, – сказал Спок.
– Вы действительно считаете это возможным? – спросил Скотт. – Что такую штуку на самом деле можно построить?
Джейнвей не сводила глаз с пустого пространства, где стояла женщина-гуманоид.
– Меня в этом всегда пугало то, что они были невероятно развиты, но, тем не менее, знали, что умирают. – Она посмотрела на остальных. – Как можно знать, что ваша раса умирает, и не предпринять никаких шагов по собственному спасению?
– Только в том случае, – сказал Кирк, – если они знали, от чего умирают, а единственное средство для спасения создать не успевали.
Голографический доктор почесал подбородок.
– Вы предполагаете, что на расу Предков, которую мы увидели, напала Тотальность, и они построили галактический барьер, чтобы спасти не себя, а… своих детей.
– Именно так поступают родители, – сказал Кирк.
– К сожалению, – возразила Джейнвей, – у этой теории недостаточно доказательств.
– Я тоже так думаю, – сказал Кирк. Спорить смысла не было.
Джейнвей направилась к арке голографической палубы.
– Это все очень занимательно, но мне нужно возвращаться в Командование. Доктор?
Голографический доктор распрощался.
Джейнвей повернулась, прежде чем пройти через арку.
– И, капитан Кирк, новые модификации, которые вы заказали для «Белль Рев», будут завершены завтра. У нас для вас есть дело на Андоре. Они нашли что-то интересное подо льдом.
Кирк улыбнулся, но ничего не ответил.
В конце концов все разошлись, чтобы вернуться к другим занятиям и другим жизням, и их осталось лишь трое. Кирк, Спок и Маккой.
– Так что вы скажете, джентльмены, – начал Кирк. – В отсутствии доказательств, было ли все произошедшее предначертанием судьбы?
Спок не был в этом убежден.
– Судьба подразумевает интеллект, способный интерпретировать почти бесконечное количество фактов, чтобы предсказать наиболее вероятный результат событий.
Маккой нахмурился.
– Или просто интеллект, которому очень везет. Не нужно все еще больше усложнять.
– Или, может быть, это все – стечение обстоятельств? – спросил Кирк. – Джозеф, Тейлани, этот ференги на Халкане… вся моя карьера в Звездном флоте, если уж на то пошло?
– Придется признать, что все сработало очень хорошо, – сказал Маккой.
– Если бы что-то не сработало или сработало не очень хорошо, – серьезно добавил Спок, – сомневаюсь, что мы бы собрались здесь, чтобы обсудить выгодные результаты произошедшего.
Кирк задумался.
– То есть ты утверждаешь, что вещи имеют смысл лишь в ретроспективе?
Спок наклонил голову.
– Я предполагаю, что ты задал вопрос, на который ответить невозможно.
– Депрессии от этой мысли хватит на целый день, – пожаловался Маккой.
Кирк улыбнулся, радуясь, что находится в компании друзей.
– Можно посмотреть на это и по-другому, Боунз: пока существуют вопросы без ответов, всегда можно обнаружить что-то новое. Ты можешь представить лучшую причину для того, чтобы с утра встать с постели?
Ни Спок, ни Маккой спорить не стали.
– Так что, ты собираешься узнать, что еще задумала для нас адмирал? – спросил Маккой.
Кирк ухмыльнулся, обнял друзей за плечи, направился вместе с ними к арке, навстречу новым приключениям, все еще лежавшим впереди.
– На самом деле, – сказал он, – я работаю над новой идеей…
Он рассказал им все по пути назад на «Белль Рев».
Это была хорошая идея.
Через час они вернулись к Монтгомери Скотту, туда, где было их место.
На варп-скорости среди звезд. Их миссия продолжалась.
И всегда будет продолжаться.
КОНЕЦ
@темы: ТОС. Книги, "Слава капитана", ТОС. Переводы
-
-
08.09.2009 в 00:20-
-
08.09.2009 в 00:23Ну у Кирка и Тейлани родился сын, в котором слились все генотипы, на которые когда-то разделили себя Предки. И, соответственно, Джозеф принадлежал к этой расе. И собой он зарядил галактический барьер.
Как-то так
-
-
08.09.2009 в 00:47-
-
08.09.2009 в 00:54Нигде. А где надо?
-
-
08.09.2009 в 01:20-
-
08.09.2009 в 08:58Мощно! Насчет Джозефа и предков... наверное, по книге так и есть, но слегка шито белыми нитками. Не то чтобы я была против, если автор хочет... Как раз сейчас по ТВ3 повторяют "Андромеду", снятую по заметкам Родденберри, так там один дитеныш является полным генетическим повторением прародителя ницшеанцев Драго Мусевени. "Великие умы мыслят одинаково".
-
-
08.09.2009 в 11:45