"Кобаяши Мару", глава 4

[loony_spectre]

Как ты играешь

Когда звездолет «Йорктаун» взорвался в облаке нейтрино и высокочастотного света, кадет Павел Чехов откинулся на спинку сиденья в аудитории и издал удовлетворенный вздох. Три клингонских корабля, окружавших звездолет класса «Конституция», практически сразу последовали за ним, залив видеоэкран впечатляющим белым светом.

Другие студенты в аудитории зааплодировали, крича и улюлюкая, словно зрители в театре. Четверо кадетов с научного факультета, сидевших в первом ряду, были, казалось, единственными недовольными. Чехов заметил в центре группы Алана Бааша и улыбнулся; если кто и будет протестовать против творческого решения задачи, так это «Делай-как-по-учебнику» Бааш. Он почему-то был доволен тем, что удалось так разозлить другого кадета. Когда в аудитории зажегся свет, кадеты заморгали, словно только что проснувшиеся дети.

Роберт Сесил, сидевший по соседству с Чеховым, заметил:

– Крамер убьет тебя.

Чехов снова наклонился над столом, наблюдая, как Сесил стряхивает карбоновую пыль с темно-русых волос. Все кадеты в зале были перепачканы и пахли дымом после симулятора. Чехов задумался, что бы подумал его кумир Джеймс Кирк, увидев его в таком неухоженном виде. Чехов не скрывал своего уважения к Кирку и уверенности в том, что после выпуска его назначат на «Энтерпрайз».

– Что он может сделать? – спросил Чехов. – Меня посадили в симулятор и приказали взорвать клингонов, ну, я их и взорвал!

Сесил фыркнул и поудобнее устроился в кресле.

– Тебе приказали думать, как командир звездолета, – сказал он. – Сомневаюсь, что они планировали, чтобы ты при этом взорвал свой корабль.

– Тогда нужно было сделать упор на этом до того, как появились клингоны.

Чехов знал, что жертва «Йорктауна», скорее всего, была уникальным решением напряженного командного сценария, но он по-прежнему считал его годным. Коммодор Олдос Крамер мог сколько угодно расхаживать вокруг и злиться – видит Бог, это, похоже, было единственным оправданием его существованию с тех самых пор, как Чехов поступил в командную школу, – но это не изменит того, что сделал Чехов. И это не изменит того, что им сказали перед тем, как они вошли в симулятор: эти сценарии создавались для проверки командирского характера, а не того, как хорошо кадеты подчиняются правилам, разработанным бюрократами из командной школы, никогда не видевшими реальных сражений. Если Крамеру не нравился характер Чехова, то, по мнению мичмана, это проблемы Крамера; Чехов уж точно не собирался тратить время на хорошее к нему отношение.

Крамер стоял у подножия огромного, во всю стену, видеоэкрана. Его седые, с оттенком стали волосы ярко выделялись на белом фоне взрыва, темные глаза напоминали злобные изюминки на белом тесте его лица. Он ничего не сказал, чтобы успокоить кадетов, ничего не сделал, чтобы привлечь их внимание. Он лишь источал высокомерное неудовольствие до тех пор, пока они не перестали ерзать в кресле, а разговоры не смолкли. Это случилось довольно быстро.

Когда в аудитории воцарился достаточный порядок, Крамер вышел к переднему краю подиума и громоподобным баритоном произнес:

– Кадет Чехов!

Чехов послушно вытянулся в кресле.

– Сэр?

Крамер наклонил голову, чтобы посмотреть на молодого кадета. Его рот слегка искривился, словно он только что отведал особенно кислого лимона. Чехов узнал в этом выражении то, что Крамер выдавал за улыбку.

– Мне было бы удобнее с вами говорить, если бы я вас видел.

Чехов выскользнул из кресла, прежде чем Сесил успел исподтишка толкнуть его под столом.

Сесил, похоже, боялся пострадать от последствий плохого настроения Крамера; если Чехов немедленно не подскакивал по команде Крамера, Сесил всегда подталкивал его, что зачастую приводило к куда более неловким ситуациям, чем того хотелось Чехову. Молодой русский даже не думал о том, чтобы ослушаться приказов, но нетерпеливость Сесила, тем не менее, заставила его научиться реагировать на них быстрее.

Когда Чехов поднялся, Крамер, заложив руки за широкую спину, сказал:

– Кадет Чехов, вы только что пересмотрели видеозапись вашего теста «Кобаяши Мару». Так?

Его слова смягчались лиричным рейнским акцентом, сильно контрастировавшим с его жестким, лишенным воображения характером.

– Да, сэр, – спокойно ответил Чехов; его голос был твердым и акцентированным. – Пересмотрел.

– И как вы оцените свои действия?

Колебание Чехова было практически незаметным.

– Мне кажется, что мои действия были вполне удовлетворительны, сэр.

Крамер кивнул, начав медленно, степенно расхаживать по подиуму.

– Капитан звездолета клянется защищать свой корабль и экипаж. Так?

– Да, сэр.

У Чехова засосало под ложечкой; он попытался проигнорировать это ощущение.

– Капитан звездолета клянется поддерживать и защищать мирные отношения с нашими соседями-клингонами, – продолжил Крамер. – Так?

– Клингоны напали первыми… – вставил Чехов.

Но до того, как кадет успел начать оправдываться, Крамер остановился и твердо, настойчиво сказал:

– Отвечайте на мои вопросы, мистер Чехов.

Молодой русский сжал кулаки и сдался на милость коммодора.

– Да, – наконец сказал он, – так.

Удовлетворенный небольшой победой, Крамер положил руки на кафедру.

– Вы проникли в клингонскую Нейтральную зону. Вы вступили в бой с тремя клингонскими патрульными кораблями, когда еще можно было отступить. Вы умышленно уничтожили звездолет Федерации стоимостью в несколько миллиардов кредитов вместе со всем экипажем. Все это – чтобы спасти топливный транспортник, катастрофу которого в указанных координатах вы даже не можете доказать! Так что скажите мне: какие именно ваши действия вы считаете «удовлетворительными»?

– Если позволите, коммодор…

Вежливость далась Чехову с большим трудом. Крамер насмешливо развел руки в стороны.

– Объясните же! Мне очень интересно.

Чехов попытался проигнорировать волну смеха, разнесшуюся по аудитории. Это удалось лишь частично.

– Кроме того, долг капитана звездолета – защищать права и жизни гражданских лиц в патрулируемой им зоне. В том числе гражданских топливных транспортников и их экипажей. Мы проинформировали клингонов о том, что проводим невраждебную спасательную экспедицию – они же никак не объяснили собственное нарушение границ Нейтральной зоны.

– Если клингоны нарушают правила, – вставил Крамер, – это не значит, что так должны поступать и мы.

– Я понимаю, сэр, – ответил Чехов. – Я говорю лишь о том, что крупномасштабные последствия маловероятны, поскольку нарушение было взаимным.

Крамер склонил голову, жестом выражая согласие.

– В таком случае, – сказал он, – мы обсудим лишь возможность вашего посмертного трибунала.

В зале снова послышался смех, на этот раз более громкий. Чехов посчитал до трех, прежде чем продолжить.

– К тому же, сэр, я не убил экипаж «Йорктауна».

– Вы, – вмешался Крамер, – будете утверждать, что ваш экипаж выжил, потому что вы объявили всеобщую эвакуацию, прежде чем уничтожить корабль, не так ли?

Это утверждение застало Чехова врасплох.

Он заколебался, прежде чем успел заставить себя не делать этого.

– Ну… да, сэр…

Крамер так глубоко вздохнул, что Чехов изумился объему его легких.

– Вы протаранили звездолетом класса «Конституция» отряд клингонских крейсеров, – до боли медленно и терпеливо начал объяснять коммодор. – Это значит, что вы уничтожили четыре – понимаете меня? – четыре корабля с двигателями на антиматерии, оснащенных полной батареей фотонных торпед и плазменных устройств! Федерации очень повезет, если она сможет передавать через этот сектор хотя бы радиосигналы в течение следующих нескольких сотен лет, не говоря уж о том, чтобы перевозить через него людей!

Чехов почувствовал, что густо краснеет.

– Вы об этом не подумали, так ведь, кадет?

Солгать было невозможно. Лицо Чехова все еще горело; покачав головой, он ответил твердо, насколько мог:

– Нет, сэр… Не подумал.

– Конечно, нет.

Крамер взял с кафедры свои бумаги, словно разговор на этом заканчивался.

– Но, если позволите, сэр?..

Коммодор остановился, не выпуская из рук бумаги; его голова по-прежнему была наклонена, будто он нашел в лекционных записях что-то удивительное.

– Я по-прежнему считаю, что уничтожение «Йорктауна» было реальной альтернативой сдаче в плен, – настойчиво сказал Чехов, когда Крамер снова посмотрел на него. – Если даже экипаж был обречен. Отступить было невозможно. Клингоны уже выстрелили в нас, наш варп-двигатель и оружейные системы вышли из строя. Даже на целом и невредимом звездолете превзойти в пилотаже клингонский крейсер довольно сложно, коммодор… а у «Йорктауна» не было ни единого шанса.

Крамер, внимательно смотревший на него, не перебивал, так что Чехов продолжил.

– Возможность того, что «Йорктаун», с экипажем или без него, захватят клингоны, тоже существовала. Вместо того, чтобы дать им доступ к нашим новейшим разработкам, я предпочел уничтожить корабль.

– Я понимаю, – холодно ответил инструктор, ясно давая понять, что на самом деле никакого понимания здесь нет.

Щеки Чехова снова загорелись, на этот раз, правда, не от неловкости.

– Я сделал для экипажа все возможное, – настаивал он. – Их бы захватили и допросили, если бы выжил хоть один клингонский корабль. – Он сглотнул, задумавшись, стоит ли продолжать мысль. Но гнев в конце концов взял верх над здравым смыслом. – Я читал о том, что происходит во время клингонских пыток, коммодор. Я считаю, что мой экипаж предпочел бы умереть.

Никто уже не смеялся. Крамер спокойным, слишком спокойным голосом задал вопрос:

– Вы кончили?

Чехову внезапно очень захотелось сесть и хоть как-нибудь отвлечь от себя внимание.

– Да, сэр… Это все.

Коммодор короткими шагами обошел кафедру.

– Мистер Чехов, – сказал Крамер таким же бесцветным, как его взгляд, голосом, – я не потерплю еще одного подобного подрыва дисциплины в классе. В будущем, если потребуются ваши объяснения, я сам их у вас попрошу. Ясно?

– Так точно, сэр.

Чехов ответил на взгляд Крамера так твердо и бесстрастно, как только смог, затем с такой силой стиснул зубы, что свело челюсть.

– Можно вернуться на место, сэр? – спросил он более подавленно, чем хотелось бы.

– Можно.

Чехов почувствовал, как коммодор следит за ним взглядом, когда садился. Затем без предупреждения коммодор спросил:

– Мистер Чехов, вы играете в пасьянс?

Чехов уловил в вопросе скрытый подтекст, но смысл от него ускользнул.

– Я знаю, как играть, – осторожно признался он. – Но нет, сэр, я не играю.

Крамер покачал головой.

– Я так и думал.

Он обвел взглядом класс; Чехов понял, что разговор с ним закончен.

– Никто не хочет добавить что-либо к оценке мистера Чехова?

Первым, конечно же, вызывался Алан Бааш.

– Будет ли оценка всего класса зависеть от действий мистера Чехова, коммодор?

Крамер улыбнулся одними губами.

– Конечно, мистер Бааш! Капитан говорит и действует от имени всего экипажа. Или вы забыли?

– Но это нечестно! – раздраженно воскликнул Бааш. – Я бы не стал таранить клингонов!

Коммодор пожал плечами.

– Но вы и не капитан. Кто-нибудь еще?

Чехов провел достаточно времени в Академии, изучая клингонов и их тактику боя – достаточно, чтобы не прислушиваться к советам, которые давали кадеты с мостика. Вместо этого он задумчиво сел в дальнем углу комнаты, сложив руки на груди, и стал смотреть на Олдоса Крамера, размышляя, при чем же здесь его нелюбовь к пасьянсу.

Продолжение - в комментариях

@темы: ТОС. Книги, "Кобаяши Мару", ТОС. Переводы

Comments

[loony_spectre]

Сирена вырвала Чехова из сна, словно холодная рука, схватившая прямо за сердце. Из какого-то далекого динамика слышался спокойный женский голос, диктовавший инструкции; Чехов с трудом выпрямился в постели, пытаясь вспомнить, был ли корабль в состоянии желтой тревоги, когда его смена отправилась отдыхать. Он все еще выпутывался из пододеяльника, когда услышал заспанные голоса и хлопанье дверец шкафчиков с одеждой. Сирена означала не красную тревогу, а всего лишь побудку. Внезапно обнаружив, что ему лишь снится то, что он на звездолете, Чехов тяжело, неровно вздохнул.

– Кадетскому блоку G немедленно явиться на площадку для челноков №7… Кадетскому блоку G немедленно явиться на площадку для челноков №7…

Сесил, уже надевавший черно-алую кадетскую форму, ухмыльнулся другу, пока Чехов запихивал простыни под койку.

– Знаешь, сколько времени?

Чехов все еще пытался вытряхнуть сон из глаз, когда Сесил сказал:

– 0400. Они отправляют нас на посадочную площадку в четыре утра! Вот…

Чехов поймал футболку, брошенную Сесилом. Его руки все еще дрожали, когда он натянул и застегнул форму; испытанное во сне желание бежать на мостик звездолета с докладом не оставило его, даже когда они выбежали в коридор, ведущий к посадочной площадке.

Они покинули спальные помещения блока G одними из первых.

– Интересно, куда они нас отправят?

Сесил продолжил приглаживать ладонью свои русые волосы, даже когда они с Чеховым догнали пятнадцать женщин, направлявшихся к площадке для челноков.

– Думаю, нас могут отправить куда угодно – в этом, похоже, и заключается смысл быть кадетом.

Чехов всматривался в бегущих впереди в поисках копны ярких золотистых волос Саши Чарльз; он увидел ее, когда Сесил задумчиво сказал:

– Господи, это может быть даже что-то важное, Павел!

По тону Сесила было понятно, что тот шутит, но сама мысль об этом заставила Чехова затаить дыхание, как совсем недавно.

– Не беспокойся, – подбодрил он и Сесила, и себя. – Думаю, будь это действительно что-то важное, они бы послали настоящих офицеров…

Впрочем, свои взвинченные нервы он успокоить так и не смог.

Саша Чарльз обернулась, услышав их голоса. Когда Чехов и Сесил помахали ей, она остановилась у переборки, пропустив вперед кадетов, находившихся между ними. Потом она пристроилась рядом с ними и обняла Чехова за пояс.

– Ну и что у нас творится?

– Мы обсуждали варианты, – с ухмылкой ответил Сесил. – Текущий фаворит – пробой атмосферы на Луне.

Саша лишь недоверчиво фыркнула в ответ.

– А на втором месте какой?

Когда Сесил – впервые на памяти Чехова – не смог сразу же предложить альтернативу, Чехов просто сказал:

– Мне кажется, это все Крамер.

Саша крепче приобняла его, но ничего не ответила. Сесил же ткнул его в плечо и простонал:

– Вы, русские, иногда просто с ума меня сводите, знаешь?

Чехов отстранился, с трудом удержавшись, чтобы не ответить колкостью. В светлых глазах Сесила светилось слишком дружелюбное и искреннее раздражение, чтобы прервать его тираду.

– Вам жук в нос вползет по поводу чего-нибудь, и после этого с вами говорить – все равно, что спорить с дождем!

Сесил был из Огайо, что в Северной Америке, и частенько пользовался совершенно непонятными оборотами.

– Что это значит? – спросил Чехов.

– Это значит, что Крамер практически не знает о твоем существовании, – сказал Сесил. Но он опустил голос, чтобы никто больше не мог его услышать. – Это значит, что не все, что он делает, отражает его отношение к тебе!

– Этого я не говорил. – Чехову явно не нравилась эта тема – а то, что то ли из-за смущения, то ли из-за негодования он густо покраснел, лишь усилило его неловкость. – Но ты не сможешь не согласиться, что ему очень нравится указывать мне на ошибки.

– Он пытается сделать тебя лучшим офицером.

Чехов наморщил лоб.

– Лучшим, чем кто? Он просто преподаватель! Что он знает о том, как быть боевым офицером, кроме того, что читал в учебниках?

– Вот в чем твоя проблема!

Сесил оперся о стену, схватив Чехова за локоть, и тому тоже с неохотой пришлось остановиться. Чехов, в свою очередь, схватил руку Саши, и они втроем встали посреди коридора.

– Мы опоздаем, – раздраженно напомнил он Сесилу.

Сесил лишь отмахнулся от него.

– Помнишь, в начале учебного года я хотел просмотреть послужные списки наших инструкторов?

Чехов кивнул; тогда он не понял, чего добьется Сесил своими поисками, не понимал и сейчас.

– Помню.

– Так вот, послужной список Крамера длиннее твоих конспектов! Он четырнадцать лет был оружейным офицером на «Фаррагуте», а затем еще семь лет – ассистентом Главного администратора Звездного флота, прежде чем начал преподавать.

Чехов моргнул, искренне удивленный.

– Кто бы мог подумать?

– Я бы могла, – сказала Саша. Когда Чехов вопросительно взглянул в ее сторону, она пожала плечами и подошла к ним. – Я просто считала, что у любого преподавателя в командной школе должен быть боевой опыт.

– Почему? – спросил Чехов. – Девяносто процентов кадетов никогда не будут служить на борту звездолета.

Над Чеховым сначала посмеивались, а потом стали подозрительно смотреть, когда он настаивал, что мало того, что он будет служить на звездолете – он будет служить на самом «Энтерпрайзе».

– Это не все. – Сесил снова завладел их вниманием, когда мимо пробежали последние кадеты из их блока. – Крамер еще и знаком с твоим героем Кирком. Как выяснилось, они старые сослуживцы. Готов биться об заклад, что именно он убедил Кирка в прошлом месяце произнести перед нами речь.

Месяц назад Чехов считал, что визит Кирка в Академию будет для него единственным шансом лично увидеться с ним – и ему понадобилось меньше получаса, чтобы прийти к убеждению, что он готов последовать за Кирком даже в ад, не задавая лишних вопросов. Мысль о том, что Кирк знаком с Крамером и, может быть, даже хорошо к нему относится, могла серьезно поколебать мнение Чехова о своем инструкторе.

– Это не может быть правдой, – сказал он.

– Когда Кирк был лейтенантом, – объяснил Сесил, – он спас девять человек после преждевременного взрыва вооружений, уничтожившего большую часть гондолы правого двигателя «Фаррагута». Крамер был одним из этих девятерых! Крамер приставил Кирка к награде за выдающуюся доблесть, а затем зачитал приказ, когда Звездный флот удовлетворил его запрос.

Саша ткнула Чехова кулаком.

– Я впечатлена… Ты действительно хочешь служить с самыми лучшими!

– Я знаю…

Но мысли о Крамере и его связи с Кирком заставляли Чехова воспринимать обоих по-новому. Возможно, это объясняло придирки коммодора – зависть или злоба не по отношению к Чехову, а по отношению к Кирку, а Чехов просто оказался в роли громоотвода. Понимание вызвало новую вспышку гнева и раздражения – он и без того знал, что с ним обращаются несправедливо.

– Нам нужно торопиться. – Он закончил разговор, кивком показав на коридор, затем пошел в указанном направлении. – Что бы Крамер ни думал о капитане Кирке или обо мне, это не поможет нам, если мы опоздаем.

Чехов увидел, как на подвижном лице Сесила сменили друг друга несколько эмоций, но отвернулся, прежде чем тот успел возразить.

Влажный, порывистый сан-францисский ветер носился над посадочной площадкой, задувая морскую соль и зимний воздух под одежду и в волосы Чехова.

Освещенный ярким лунным светом, на площадке стоял потрепанный челнок, предназначенный для путешествий внутри системы. У трапа статуей стоял Крамер, его седые волосы развевались на ветру; он довольно кивнул, рассматривая собравшихся вокруг него кадетов.

– Как известно многим из вас, – начал коммодор, его холодный голос отлично гармонировал с промозглой погодой, – промышленная станция «Аслан» была закрыта семь месяцев назад для ремонта переборок.

Саша захихикала, Сесил громко выдохнул: «Я знал!»

Чехов шикнул на него, призывая молчать.

– Компания «Аслан» не собирается снова занимать станцию до начала следующего года, – продолжил Крамер. – До этого времени станцию отдали в аренду Звездному флоту, чтобы Академия воспользовалась ей для подготовки офицеров. – Он слегка улыбнулся. – Вас.

Сесил издал тихий полузадушенный звук.

– Там хоть есть воздух? – прошептал он сквозь зубы.

Улыбка Крамера исчезла, и он пронзил взглядом Сесила и Чехова.

– Да, мистер Сесил, там есть воздух. – Сесил выпрямился еще больше, устремив взгляд куда-то вдаль, чтобы скрыть неловкость. – Меня назначили в Академию не для того, чтобы я убивал своих кадетов.

«А я-то думал», – сам того не желая, подумал Чехов. От этой мысли он почувствовал одновременно веселье и обиду и понадеялся, что Крамер не разглядит его лицо в темноте.

Если коммодор что и заметил, то виду не показал.

– В течение следующих трех дней, – объяснил Крамер, – вы будете участвовать в тренировочном сценарии, проверяющем вашу способность к индивидуальным достижениям. – Он не направлял внимание на Чехова, но русский практически почувствовал, как мысли Крамера сменили направление. – Что-то вроде трехмерного пасьянса, если угодно – вы против самих себя. В сценарии «Кобаяши Мару» вы были командиром звездолета; в этом же тесте вы – просто офицеры Звездного флота, оказавшиеся на космической станции с пробитым корпусом; за вами охотится наемный убийца, чья единственная цель – уничтожить вас. Цель очень проста – вы должны остаться в живых.

[loony_spectre]

Никто долго ничего не говорил, затем одна женщина из первого ряда спросила:

– Сэр, кто убийца?

Улыбка Крамера казалась особенно раздражающей, когда он элегантно пожал плечами.

– Один из вас. Если я скажу вам, кто это, то испытание лишится смысла – это тоже один из шагов на вашем пути к открытиям. Мне кажется, вы все очень удивитесь. – Загадочное выражение на мгновение смягчило его лицо, затем настолько внезапно исчезло, что Чехов даже усомнился, видел ли его. – Вам выдадут фазеры, настроенные на оглушение и без возможности сменить настройки, а также передатчики, которые проинформируют нейтральных наблюдателей о том, что вы «убиты». Кроме того, вы сможете воспользоваться передатчиками в случае возникновения каких-либо проблем. Пищу можно получить в процессорах, расставленных по станции, также оборудованы спальни и уборные. – Крамер остановился, чтобы с отеческим снисхождением посмотреть на Чехова. – И, мистер Чехов, может быть, вас это немало расстроит, но уничтожение станции не является допустимым решением этого сценария. Так что, пожалуйста, контролируйте себя.

Кадеты из блока G рассмеялись. Чехов чуть приподнял подбородок и уставился куда-то вдаль, ожидая, пока хохот смолкнет.

– Еще вопросы будут?

Все промолчали; Крамер приказал начать посадку и исчез внутри челнока.

– Если честно, – пробормотал Сесил, когда они повернулись налево кругом, – мне не кажется, что он тебя ненавидит!

У Чехова засвербило в горле от унижения.

– Заткнись! – прорычал он, заходя внутрь вслед за Сесилом.

– Ну что, ты с нами?

Чехов отвернулся от иллюминатора, услышав шепот Саши Чарльз.

– С вами – в каком смысле?

– Ну, на станции. – Она сидела непосредственно слева от Чехова, положив голову на подголовник, а пояс с оружием – на колени. – Я, Сес, Вестбельд, Кантини и Гугин собираемся попробовать продержаться вместе – ну, коллективно. Мы решили, что так больше шансов выжить.

Чехов ответил не сразу, любуясь облаком золотистых волос, обрамлявших юное лицо Саши, и слегка скошенными вверх глазами цвета морской волны.

Он, конечно, провел немало времени с Сашей с момента прибытия в Сан-Франциско (в том числе в довольно интимной обстановке), но перспектива работать с ней в команде его не прельщала; он не готов был отказаться от работы в одиночку даже ради нее.

– Не знаю…

– Да чего тут не знать? – удивился Сесил, сидевший по другую сторону от Саши. – Или мы объединяемся и присматриваем за задницами друг друга, или нам придется всю ночь сидеть и трястись, что нас вот-вот кто-то убьет.

Он, нахмурившись, посмотрел на свой фазер.

– Это не трудное решение, – продолжил он, похоже, решив, что проблема с оружием незначительна. – Если, конечно, тебя не ведет инстинкт смерти или еще что-нибудь подобное.

Чехов улыбнулся.

– У меня нет инстинкта смерти. Я просто знаю, что все, что нас там ждет, не настоящее.

– Мы должны притворяться, что все по-настоящему, – заметила Саша. Чехов лишь отмахнулся.

– Мне кажется, что наша задача – не в том, чтобы объединяться, – возразил он, надеясь на этом закончить спор.

– Бааш и его дружки так и собираются сделать, – ответила Саша. – К тому же Крамер не говорил, что так делать нельзя.

– Но и не говорил, что можно. Это испытание индивидуальных умений, сказал он: мы должны выжить, предоставленные сами себе.

Сесил пожал плечами и снова закрепил фазер на поясе.

– Так почему мы не можем выжить вместе, предоставленные сами себе?

На Чехова нахлынуло раздражение, и он резко отвернулся к иллюминатору. «Потому что вы мне НЕ НУЖНЫ! – хотел ответить он. – Потому что я смогу лучше выполнить задание в одиночку!» Практически сразу эти эмоции подавило чувство вины; Чехову стало очень неловко из-за того, что он не доверял друзьям, впрочем, на его целеустремленность это не повлияло.

– Что, если один из вас – убийца?

Они оба засмеялись.

– Если бы кто-то из нас был убийцей, – ответила Саша, – мы бы не стали объединяться с другими.

Чехов устремил на нее искренний, серьезный взгляд своих темных глаз.

– А что, если убийца – я?

Саша поискала на его лице признаки какой-то эмоции – какой, не понял даже сам Чехов, – затем устроилась поудобнее в своем кресле.

– Но ты ведь не убийца, правда? – Ее голос и взгляд были уже не такими уверенными.

Чехов снова посмотрел в иллюминатор, ничего не ответив.

– Ты ведь не убьешь нас во сне, или еще что-нибудь такое? Если мы будем работать вместе?

«Это сценарий», – хотел ответить он, смотря, как мимо проплывает Земля во всем своем сине-зеленом великолепии.

– Нет, – наконец вздохнул он. – Не убью.

Даже это признание казалось слабым и нечестным.

Когда челнок пристал к станции «Аслан», Саша обхватила его лицо ладонями и поцеловала. Так она говорила ему о том, что не ненавидит его из-за его упрямства, несмотря на то, что он периодически выводит ее из себя.

– Ну так что, ты с нами?

Чехов попытался скрыть недовольство в голосе.

– Я с вами.

Его раздражение лишь возросло, когда остальные отреагировали с возбужденным недоверием.

Саша плюхнулась на сидение, чувствуя удовлетворение и облегчение.

– Встретимся в центральном зале станции, – объявила она, когда Крамер начал называть группы на выход. – Он на этом этаже. Сможешь его найти?

– Смогу, – ответил Чехов, затем добавил: – И лучше дождитесь меня.

Хотя он почти надеялся, что они его не дождутся.

Саша хитро подмигнула ему.

– Дождемся-дождемся.

Крамер заставил его ждать до последнего.

Кадеты, вооруженные только фазерами, исчезали в недрах станции с нерегулярными интервалами.

Крамер указывал, кто может уйти, едва ли не случайным образом, иногда отпуская людей по одному, иногда – группами до четырех человек; свита Саши покинула челнок в три приема. Следующие полтора часа Чехов развлекал себя размышлениями, кто из них доберется до места встречи, затем почувствовал, как его гложет недовольство тем, что он согласился приковать себя к ним на ближайшие три дня.

Прохладный воздух с тускло освещенной станции проникал через открытый люк челнока. Чехов изучал черно-серый корпус «Аслана» через задний иллюминатор; холод и полумрак на станции явно являлись попытками имитировать зловещие симптомы отдаленной пробоины в корпусе. Как всегда, Чехов начал бессознательно составлять список мелких ошибок командного сценария: по пустым коридорам не бродил «космический бриз»; невидимый мороз не вытягивал влагу из его легких; не было слышно ни сирен, ни отдаленных отчаянных криков; рядом с пробоиной не было облаков мелкой кристаллической пыли; из глаз не лились кровавые слезы.

Образы внезапно заставили его вспомнить сводку новостей, которую он видел несколько лет назад: потерпевший крушение межпланетный пассажирский лайнер, который так и не удалось спасти звездолету. Это реальный мир, внезапно понял он. Вот что такое служба на космическом корабле. Словно пораженный молнией, Чехов мгновенно вспомнил ужасный вид замерзшего лайнера; он выпрямился в кресле, отвернувшись от иллюминатора и больше не желая критиковать точность.

Крамер стоял на страже в пустом кокпите челнока, спиной к сдвоенной консоли штурмана и рулевого, опершись руками на спинки пустых кресел, когда перехватил взгляд Чехова.

– Вы считаете, что я оставил вас здесь в наказание, верно?

Чехов остановился, прежде чем обернуться.

– Это высокомерие вам внушил Джеймс Кирк? – продолжил коммодор. – Убежденность, что любая среда, в которой вы окажетесь, адаптируется под ваши нужды, действия и верования?

Чехов сжал рукой пояс с оружием, лежащий на коленях, и ответил на взгляд Крамера своим мрачным взором.

– Капитан Кирк – великолепный офицер, в Звездном флоте нет командира лучше него.

Крамер сделал три шага вперед – не угрожая, а просто подходя чуть ближе.

– Я никогда не утверждал обратного. Я просто недоволен его воздействием на кадетов, которые провели с ним слишком мало времени, чтобы научиться противостоять его очарованию.

Замечание ударило по Чехову сильнее, чем он ожидал.

Он почувствовал вспышку гнева в груди, которая иногда заставляла его говорить вещи, которые он говорить был не должен. Встав, он занялся своим поясом, чтобы Крамер не видел его глаз.

– Вы не поймете…

– Почему? Потому что я вам не нравлюсь? Потому что я слишком стар? – Чехов озадаченно посмотрел на командира; Крамер фыркнул. – Можете ненавидеть меня сейчас, – спокойно сказал он. – Но я гарантирую вам, что к концу недели вы будете ненавидеть только себя.

Чехов молча уставился на Крамера.

Он почувствовал дискомфорт, когда в глазах старого офицера увидел лишь мрачное, болезненное разочарование, а не ревность и злобу, которые ожидал. Он отвернулся, чтобы пристегнуть пояс с оружием.

– Могу я войти в сценарий, коммодор?

Крамер помедлил лишь мгновение, затем прошел между узкими сидениями и махнул рукой вдоль прохода.

– Идите, – сказал он. – Мы оба уже потратили достаточно времени.

[loony_spectre]

Чехов оценил внутреннюю температуру «Аслана» примерно в пятнадцать градусов по стоградусной шкале; достаточно, чтобы слегка вспотеть, но спать прямо на палубах не получится. Пришли ли к таким же выводам и остальные, сказать было трудно: Чехову придется дождаться «вечера», чтобы увидеть, кто попытается уснуть в любом укромном месте, а кто – на кушетках и столах в лабораториях.

Коридоры «Аслана» оказались не такими невыразительными, как ожидал Чехов; на наклонных стенах висели картины нескольких художников, а в обзорных экранах он видел свое серое, искаженное отражение. Черт побери Крамера за то, что продержал его до самого конца! Если засаду на него не устроила Саша, то кто-нибудь обязательно поджидает в этом коридоре – если не его лично, то других запоздавших студентов, которым пришлось выходить из челнока по этому пути. Чехов нервно провел рукой по холодной металлической стене, раздумывая, где же коридор разветвится, и будет ли он к этому готов.

Когда коридор впереди расширился, Чехов заметил, что свет стал немного ярче, задолго до того, как увидел выход. Он осторожно опустился на пол и по-пластунски прополз последние десять метров. Тепло уходило через его форму куда-то в металлические плиты палубы, напоминая ему, что эти выходные вполне могут завершиться переохлаждением. Тем не менее он полз до самого выхода во внутренний двор, затем, не вставая, прислушался, ожидая противника. В алькове не было слышно ни звука, кроме тихого гула кинетической скульптуры в центре комнаты. Искривленная, полированная масса сине-зеленого металла медленно вращалась на наклонном пьедестале, освещая стены пастельными цветами.

Чехов смотрел на поворачивающуюся скульптуру, пытаясь понять, может ли постоянное движение прикрыть засаду у одного из трех оставшихся выходов с внутреннего дворика. Он почти решил, что она скорее мешает, нежели помогает, но тут увидел бледное, размытое лицо, отраженное от одного из выпуклых крыльев статуи.

Чехов задержал дыхание, ожидая, когда поверхность снова повернется к нему под нужным углом. Размазанное отражение появилось, как только скульптура встала перпендикулярно к полю зрения Чехова; оно было примерно на половине высоты металлического листа, искаженное настолько, что в нем с большим трудом можно было узнать лицо. Чехов дождался третьего медленного разворота, чтобы убедиться, что отражение не двигается. Это значило, что был еще и четвертый выход, всего метрах в двух влево от нынешней позиции Чехова, и его охранял как минимум один вооруженный кадет.

Чехов подпер обеими руками подбородок и уставился на скульптуру, размышляя. Другой кадет вряд ли видел его: угол был в пользу Чехова, а отражение – таким бессмысленным, что сам Чехов его едва не проглядел. Тем не менее любая попытка пройти мимо этой двери привела бы к его «гибели», а скульптура не давала осуществить отважный забег к другому коридору. Он посмотрел, как лицо снова медленно проплыло мимо.

Медленно, осторожно, приподняв ноги, чтобы ботинки не царапали по полу, он разворачивался, пока не лег поперек широкого прохода. Почти пять минут потребовалось, чтобы осторожно приподняться на колени, еще три – чтобы бесшумно проползти на четвереньках половину пути от своего коридора к следующему. Все это время абстрактное лицо словно подмигивало ему с каждым поворотом скульптуры. В нижней части панели теперь отражалось и его лицо, но намеченная жертва не замечала его – иначе ему бы пришел конец.

Стоя на одном колене, Чехов прислонился левым плечом к переборке, задержал дыхание и стал поднимать руку до тех пор, пока не достиг, как ему казалось, высоты стоящего человека. Затем он крепко ухватил фазер и осторожно завел его за угол, словно собираясь свернуть.

В поле зрения появился еще один фазер, на той же высоте, и выстрелил. Луч пролетел над головой Чехова и бесполезно ударил в дальнюю стену.

Чехов перехватил запястье кадета свободной рукой и выбил фазер одним ударом о переборку; еще до того, как другой кадет успел хотя бы выругаться, Чехов вскочил на ноги и зашел за угол.

Кадет оказался женщиной – Памелой Спарлок, студенткой с инженерного факультета, которая готовилась стать ассистентом инженера на одной из баз на Земле. Чехов был впечатлен, когда худая, большеглазая женщина даже не попыталась просить пощады.

– Откуда ты узнал, что я здесь? – требовательно спросила она, ее голос был недоверчивым и раздраженным. – Случайно догадался?

Чехов ответил извиняющейся ухмылкой, слегка склонив затылок.

– Скульптура.

Затем он отошел на шаг, чтобы она тоже увидела. Спарлок недовольно скривила рот.

– Ну, это просто потрясающе. Черт…

– Мне жаль.

Она пожала плечами, похоже, не обвиняя его в своей неудаче.

– Да, мне тоже, – учтиво кивнула она, затем просияла. – О, слушай! Может быть, увидимся, когда сценарий закончится?

Чехов кивнул.

– Увидимся.

Он уже был готов оглушить ее, когда выстрелил еще один фазер.

Они одновременно упали на пол, инстинктивно ища низкую позицию, когда из трех ближайших выходов открыли стрельбу. Чехов даже не решился поднять голову, чтобы определить, кто на них напал.

– Твои друзья? – спросил он у Спарлок.

Она сухо усмехнулась.

– Вряд ли! Я ушла одна, а они, должно быть, ушли еще раньше… Я убила всех остальных, кто пришел этим путем.

Ответом на замечание Спарлок стал еще один фазерный залп, вслед за которым послышался резкий голос Бааша:

– Я знаю, что ты с ней, Чехов!

Чехов застонал.

– О, превосходно…

– Выходи сюда, и мы тебя убьем! – продолжил Бааш. – Я не позволю тебе снова ухудшить мои оценки!

– Похоже, он действительно обижается из-за средних оценок, – заметила Спарлок, которую ситуация вроде бы не слишком волновала. – Хочешь его убить?

Чехов попытался вспомнить, говорила ли Саша о том, скольких людей нанял Бааш, и сколько человек ушло вместе с ним с челнока.

– Мне кажется, у них численное превосходство, – наконец ответил он. – Их по меньшей мере трое.

– Я насчитала четыре фазера, – добавила Спарлок. Затем она улыбнулась и игриво толкнула его локтем. – Но мы умные! Ты здорово придумал со скульптурой, а я изначально поставила очень крутую ловушку. Почему бы не убедить их, что мы выйдем с разных сторон скульптуры, а на самом деле выйти с одной? Думаю, по крайней мере один проход зачистить нам удастся.

Чехов закусил губу, ожидая, пока отзвучат последние фазерные выстрелы.

– Выйдем справа, – наконец решил он.

Слева слышался голос Бааша.

– Ты стреляй туда, а я прикрою этот проход. – Улыбнувшись ей, Чехов добавил: – Насчет того, когда убить тебя, решим потом.

– Спасибо огромное.

Они выстрелили вместе по стенам с обеих сторон скульптуры в тщетной попытке заставить людей Бааша отступить. Этим маневром им удалось выгадать достаточно времени, чтобы проскочить под прикрытие скульптуры, затем снова зазвучали вражеские фазеры; на этот раз огонь велся по двум стенам.

Кто-то неосторожно высунул голову из ближайшего прохода. Спарлок тут же застрелила его, затем крикнула «Вперед!», даже не обернувшись, чтобы убедиться, что Чехов следует за ней.

Прикрывая отход очередью выстрелов, он держался так близко к Спарлок, насколько было возможно. Показалось, что им уже почти удалось уйти – что Баашу придется подождать со своей местью Чехову за уничтожение «Йорктауна», – когда Спарлок споткнулась, и ее фазер выпал из рук, ударившись о тело застреленного ей кадета.

Чехов врезался в нее еще до того, как понял, что она оглушена. Обхватив ее одной рукой за талию, он едва удержал ее от падения. Прикрываясь телом, как щитом, он пробрался в коридор, к телу «убитого».

Уложив Спарлок на пол, чтобы она не ударилась головой при падении, Чехов оглушил еще одного кадета Бааша, когда женщина заглянула в коридор, чтобы проверить, там ли он. Затем кто-то выругался, и Чехов услышал звуки поспешного отступления.

Взяв фазер упавшего, Чехов быстро ощупал тело другого мичмана. Он не был уверен, что именно должен найти, но понял, что нашел, когда на животе «убитого» что-то щелкнуло.

Чехов еще раз постучал по его животу, чтобы убедиться, затем осторожно расстегнул его форму. Под формой оказалась тонкая квадратная пластинка размером сантиметров в десять, пристегнутая четырьмя хирургическими лентами. Чехов осторожно снял ее, застегнул форму кадета и прислонился к стене, чтобы изучить добычу.

Всего через несколько секунд Чехов понял, как разложить пластинку в четырехпанельный экран, в котором он узнал дисплей постоянного запоминающего устройства. На правом краю находился активатор; едва Чехов тронул пластину большим пальцем, на экране немедленно появилась подробная, сложная схема с кодами и ключами. Чехов улыбнулся, затем засмеялся.

Карта! Схема проводки и план всей станции «Аслан»! Он переключил несколько экранов, впитывая в себя информацию, содержащуюся в маленьком устройстве.

Узлы проводки и компьютерных сетей составляли лишь одну подкатегорию; были и другие: административная планировка, схема передачи информации от узла к узлу, проходы для обслуживающего персонала. У Чехова закружилась голова от осознания всех преимуществ, которые давала ему эта карта, не говоря уж о том, что эти преимущества он только что отобрал у Бааша. Неудивительно, что его противник решил рискнуть еще одним солдатом, чтобы попытаться забрать это тело. Впрочем, Бааш был не единственным, кто мог выискивать и уничтожать противников; Чехов собирался использовать карту не менее эффективно, чем Бааш – а может быть, и эффективнее. В последний раз глянув на административную карту, он свернул экран и закрепил его на своей футболке. Затем, забрав фазеры, оставленные Спарлок и двумя товарищами Бааша, он с благодарностью попрощался со Спарлок и побежал к ближайшей лестнице.

[loony_spectre]

Административные кабинеты располагались семью этажами выше доков. Чехов достаточно долго шел обычными путями, чтобы обзавестись еще шестью фазерами, затем нашел шахту для обслуживающего персонала, которая выходила в двух метрах от административных помещений. Остановившись на вершине долгого подъема, он отдышался, дождался, пока в коридоре не останется никого, и тихо выбрался назад на поле битвы.

Дверь в кабинет была закрыта, но взломанный замок по-прежнему находился в позиции «Открыто». Вдохновленный успехом против Спарлок, Чехов подполз к двери на коленях и лишь в последний момент открыл дверь. Над головой Чехова тут же просвистел энергетический луч; молодой восточного типа парень за столом администратора успел лишь раздраженно выругаться перед тем, как ему в грудь угодил выстрел Чехова.

Чехов вполз в кабинет на четвереньках, затем быстро развернулся и запер дверь, прежде чем кого-то мог привлечь шум. Механизм закрываться отказался. Чехов запер его вручную; в конце концов, он мог так же вручную потом и вскрыть его.

«Убитый» Чеховым азиат лежал на столе администратора, его лицо освещал дисплей включенного компьютера. Чехов забрал у него фазер и стал стаскивать тело с кресла, затем разглядел надписи на темно-желтом экране.

ТРЕТИЧНЫЙ ДОСТУП ПРЕДОСТАВЛЕН

БЛОКИРОВКА ОТКЛ.

КОДИРОВАНИЕ ОТКЛ.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ 293724443A

Чехов чуть не уронил свою жертву. Сукин сын успел взломать главный компьютер «Аслана».

Медленно опустившись в кресло, он читал и перечитывал надпись в восторженном восхищении.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ 293724443A

– Компьютер… – наконец выдавил он. Ему очень хотелось воспользоваться этой возможность, особенно учитывая то, что так взломать компьютер он не смог бы никогда. – Компьютер, ответьте.

Молчание.

Чехов нырнул под стол и достал оттуда клавиатуру, упавшую туда во время его нападения.

Положив ее на колени, он немного подумал, затем напечатал:

ВКЛ. ГОЛОС

Экран мигнул.

УСТАНОВИТЬ ГОЛОСОВОЙ ИЛИ РУЧНОЙ ВВОД (a/m)?

Чехов улыбнулся. Административный компьютер, которым могли пользоваться даже люди, мало смыслившие в технике. Общаться с такой дружелюбной системой будет не так сложно, как он боялся.

Он выбрал голосовой ввод, затем снова обратился к компьютеру.

– Добрый день, Пользователь 293724443A, – мягким контральто ответила машина. – Как вы предпочитаете, чтобы к вам обращались?

Чехов обыскал тело «погибшего» и нашел там карточку с техническим рейтингом (на ней был указан поразительный технический уровень IX).

– Грегори Л. Джао, – сказал он компьютеру, беспокоясь, правильно ли произносит имя.

– Пожалуйста, введите вашу идентификацию с клавиатуры, – попросил компьютер. Чехов напечатал имя Джао.

– Спасибо, Грегори Л. Джао. Как я могу вам помочь?

Отлично!

– Я хочу получить доступ к главной операционной системе.

– Главная операционная система доступна для изменений через порт [email protected].

Отлично. Джао успел взломать всю защиту, а не только пароль пользователя.

– Вы хотите изменить мою программу?

На одно мгновение, не дольше, чем биение сердца, Чехов задумался, кто будет нести ответственность, если он «уронит» систему «Аслана»; он был готов взять всю вину на себя, но сомневался, что Джао обрадуется, узнав, как использовали его технический рейтинг. Вспомнив лицо Крамера после беспорядка, устроенного в симуляторной комнате «Кобаяши Мару», он решил, что и коммодор вряд ли будет доволен. Тем не менее, он предпочел думать, что все это входит в связанные со сценарием риски, и сделал следующий шаг, несмотря на то, что образ разгневанного Крамера все еще стоял перед глазами.

– Да, – сказал он компьютеру. – Я хочу изменить вашу программу.

– Пожалуйста, представьте доказательства технического рейтинга IV-B или выше.

Он вставил карточку Джао в устройство чтения. На сканере зажегся зеленый сигнал, и компьютер ответил: «Спасибо».

Оказавшись лицом к лицо с множеством вариантов, которые предлагали ему подробная карта и главный компьютер, Чехов не знал, с чего и начать. Каким-то образом можно было объединить оба преимущества в одно, хотя бы с помощью перекрестных ссылок. Достав карту, он положил ее на стол.

– Компьютер, в вашей памяти содержится схема проводки и планы этажей станции «Аслан»?

– Да, Грегори Л. Джао.

– Покажите их, пожалуйста.

На экране появилась серия чертежей, ничем не отличавшихся от тех, что были в портативной карте. Даже координатная сетка была точно такой же.

– Вы можете просканировать количество жизненных форм в точке с координатами… – Он выбрал случайное место на своей карте. – …273-AHE-EE?

– Извините, я не обладаю возможностями для сканирования.

– Черт…

Чехов стал рыться в схемах собственной карты, надеясь на вдохновение. Карты были совершенно не похожи одна на другую, даже на отдельных этажах. Единственное, что было одинаковым на всех дисплеях – красные маркерные точки в некоторых узлах проводки.

– Что представляет собой индикатор в точке 45-FCC-CC?

– Красные координатные маркеры означают устройства связи.

Он нахмурился.

– Интеркомы?

– Да.

Из этого можно было что-нибудь выжать.

– Вы можете наблюдать за каналами интеркомов на «Аслане»?

– Я имею доступ ко всем формам связи на станции «Аслан».

Чехов радостно ударил кулаком по ладони, затем вспомнил, что за дверью кто-то может стоять и подслушивать.

– Наблюдайте за всеми интеркомами, – уже спокойнее сказал он, – и докладывайте координаты любых интеркомов, где будет слышна активность.

Последовала недолгая тишина, после чего на экране появился длинный список координат, совпадающих с драгоценной картой. Чехов раздумывал над тем, как он сможет перекрывать коридоры и переборки, основываясь на докладах компьютера, запирая группы кадетов, чтобы расправиться с ними позже. Это ограничит физическое пространство, которое ему нужно будет покрыть, и намного упростит его работу.

Но никакие планы не сработают, если кто-нибудь еще с достаточным техническим рейтингом (вроде Сесила) взломает компьютер и перенастроит все заново.

Подумав о Сесиле, он вспомнил, что должен был сразу отправляться в центральный зал в поисках Саши и остальных; укол совести отвлек его от обдумывания тактики и стратегии. Он обещал себе, что пробудет здесь еще совсем немного – достаточно, чтобы проверить кое-какие подозрения и защитить свое право на доступ к операционной системе.

Снова повернувшись к желтому экрану, он спросил:

– Компьютер, вы говорите по-русски?

– Московский высокий русский, георгиевский или современный?

– Современный.

– Я владею современным русским языком на пятнадцатом уровне.

Чехов сложил карту, откинулся в кресле и улыбнулся.

– С текущего момента переконфигурируйте систему связи так, чтобы получать и отсылать сообщения исключительно на современном русском. В любых других попытках доступа должно быть отказано.

– Как пожелаете, Грегори Л. Джао. Пожалуйста, подождите.

Почти сразу же с экрана исчезла сложная схема, сменившись сообщениями, которыми компьютер в самом начале поприветствовал Чехова. На этот раз, правда, сообщения были написаны кириллицей.

– Готово.

Чехов улыбнулся и отключил экран.

– Прекрасно, – тихо ответил он. – Отлично…

[loony_spectre]

Несмотря на громоподобный белый шум от дремлющего генератора «Аслана», в центральном зале было ужасно тихо. Гул звучал повсюду на огромной палубе, ритмичный, словно биение сердца. Это был живой, вибрирующий звук, глубокий, как сама Земля; он означал, что за кораблем и экипажем присматривают, что он жив.

Чехов остановился, положив руку на самую дальнюю дверь. Если бы он понял, какие децибелы грохочут за этими дверьми, он бы не стал приказывать компьютеру закрыть все выходы. По пути в центральный зал ему пришло в голову, что Саше и Сесилу может надоесть его ждать, и они оставят его одного. Он приказал компьютеру прослушивать все разговоры; никакой человеческой активности тот не обнаружил. Он даже и не предполагал, что компьютеру мог помешать другой шум.

Он запечатал все выходы, потому что не хотел, чтобы остальные его бросили. Нет – потому, что не хотел, чтобы они посчитали, что он потерпел неудачу. Из-за этого он чувствовал некоторую неловкость, но он предпочел бы считать, что это он их бросил, а не они посчитали его неспособным присоединиться к ним.

Включив интерком у большой двойной двери, Чехов наклонился поближе и сказал по-русски:

– Компьютер?

– Да, Грегори Л. Джао?

Услышав, как компьютер отвечает по-русски, Чехов улыбнулся. На том же языке он сказал:

– Откройте переборку на моих координатах.

Компьютер подчинился.

На Чехова хлынула лавина звуков. Он прошел через дверь и осторожно приблизился к шумным механизмам. Комнату заполняли наспех сделанные укрытия. Чехов за гулом генератора не слышал даже собственного дыхания; он понял, что закрылась внешняя дверь, только когда свет в комнате ослаб наполовину. Саши и других нигде видно не было.

Остановившись у одного из параллельно включенных моторов, он снял с пояса батарейку одного из фазеров и бросил ее в центр комнаты.

Она ударилась о серый металлический пол, затем остановилась неподвижно.

– Ты опоздал!

Чехов резко развернулся, выхватив фазер. Саша наморщила лоб при виде оружия, выбравшись из-за громкого генератора. Из-за ее спины выглядывали Кантини и Гугин, но выйти вслед за ней не решились. На всех трех кадетах были шумоподавляющие наушники.

– Где ты пропадал, черт тебя дери? – заорала Саша, отталкивая от себя фазер Чехова.

Чехов снова прицепил оружие к поясу.

– Я пытался быть скрытным.

Она раздраженно нахмурилась и постучала по наушникам. Чехов поднял руки, показывая, что не может предложить другого метода общения. Затем повернул пояс, продемонстрировав собранные фазеры.

Она поправила наушники, но не улыбнулась.

– Думаю, это лучше, чем собирать скальпы.

Чехов решил пропустить замечание мимо ушей.

Саша повела его вокруг генератора, жестом показав Гугин и Кантини присоединиться к ним. Они напугали Сесила и Вестбельд у заднего входа, и те их чуть не застрелили. После того, как все успокоились, Саша вытолкнула всех в тихий коридор.

– Я надеялся, что вы меня дождетесь, – сказал Чехов, когда Саша сняла наушники и протерла уши. – Меня задержали.

– У нас не было выбора. – Сесил помассировал затылок, другой рукой держа свои наушники. – Кто-то запер двери – мы хотели уйти еще с час назад.

Чехов подумал, не стоит ли объяснить, в чем дело, но передумал.

– Ну, сейчас я здесь. Думаю, нам стоит уйти, пока кто-нибудь не застал нас в коридоре.

Вестбельд кисло усмехнулась.

– Куда мы пойдем? – спросила она. – Что такого в том, чтобы остаться здесь?

– Здесь недостаточно безопасно, – сказал Чехов. – К тому же слишком громко, нам не удастся поспать.

– Но никто не сможет неожиданно на нас напасть, – заметила Саша. – Входы легко охранять изнутри. К тому же у нас есть наушники.

Она протянула ему свои наушники, словно Чехов не заметил их до этого. Чехов оттолкнул их.

– Есть и другие места, которые можно защитить – акустика в большинстве из них намного лучше.

Заинтересованным выглядел только Сесил.

– Например?

– Административные кабинеты.

Даже наполовину оглушенный генератором, Чехов услышал тихий смех Саши.

– Конечно, и для нас, и для всех остальных! Павел, именно туда в первую очередь отправятся все!

Чехов самодовольно ухмыльнулся.

– Конечно же. Но я там уже побывал и установил ловушки, так что вернуться туда смогу только я один.

Остальные пятеро уставились на него. Вестбельд радостно улыбнулась, но остальные сделали вид, что очень заняты оружием или наушниками, и не ответили.

– Это законно? – наконец спросила Гугин.

Чехов попытался скрыть раздражение.

– А это незаконно? – возразил он. – Они сказали, что можно делать что угодно для того, чтобы выжить. Я позаимствовал фазеры у трех «убитых» мной участников. – Сейчас он понял, что правильно поступил, не упомянув взлом компьютера. – Захватить административные помещения – вполне логичный курс действий, – закончил он.

– Да, – вздохнул Кантини. – Наверное…

Гугин в конце концов пожала плечами и бросила наушники в шкафчик с припасами.

– Если ты их уже захватил, то, думаю, можно ими и воспользоваться. Кто-нибудь против?

Никто не возразил. Чехов достал из шкафчика наушники Гугин, затем протянул руку, не дав Сесилу избавиться от своего комплекта.

– Забери их, – настойчиво сказал Чехов. Затем, оглядев всех, продолжил: – Заберите их все. Пусть все остальные, кто сюда придет, имеют дело с шумом.

Сесил раздраженно выдохнул.

– Зачем?

– Это отвлечет их, – объяснил Кантини, кивком показывая на свои наушники. – Они станут легкой мишенью для кого-нибудь еще. – Он ухмыльнулся Чехову. – Отличный план.

Чехов улыбнулся в ответ.

Саша развела руками.

– Чем нам поможет то, что мы поставим кого-то еще в жалкое положение? – спросила она. – Какая нам разница?

Чехов пожал плечами.

– Если кто-то оглушит их, наши шансы возрастут.

Все, кроме Саши, взяли наушники; Чехов, немного поколебавшись, молча взял ее комплект.

Имитация сумерек превратила и без того плохое освещение в пляску холодных, искаженных теней в зеркальных поверхностях. Отдаленные выстрелы фазеров несколько раз напугали Чехова, заставив его проявить внимательность, свойственную жертве хищника; по палубе, похоже, проходило электричество, от чего каждый шаг казался одновременно ужасным и бодрящим. Он обрадовался, когда они наконец добрались до административных помещений.

Тело Джао исчезло, но на полу лежал распростертым кадет-цейлуриец. Чехов через плечо улыбнулся Саше, подходя к двери; она посмотрела на цейлурийца, не улыбнувшись в ответ.

Чехов снял с пояса телескопический зонд и направил его в пол.

– Что ты делаешь? – прошептал ему на ухо Сесил.

Чехов окинул друга взглядом, затем вернулся к работе.

– Разряжаю ловушку, – объяснил он, радуясь, что может отвлечься и не видеть явного недовольства Саши. – Всем держаться подальше от двери.

Зонд был почти метровой длины. Чехов нажал им на переборку, стоя в довольно неудобной позе, и провел зондом по сенсору, отвечавшему за доступ.

Дверь с шипением открылась, и в дальнюю стену ударил тройной залп фазеров. Чехов выставил ногу, держа дверь открытой, и дождался, пока стрельба не стихнет.

– Было бы проще, – предложил Сесил, когда Чехов прошел через дверь, удерживая ее для остальных, – просто заклинить замок.

Чехов с напускной беззаботностью пожал плечами.

– Я не техник, – рассудительно сказал он. – Вполне вероятно, что я не смог бы его снова открыть.

На самом деле он просто считал, что ловушка лучше остановит Бааша, если другой кадет решится последовать за ним.

Кантини плюхнулся на поставленный вдоль стены диван.

– Ну, тут явно удобнее, чем в генераторной комнате!

Он с довольным вздохом сложил руки за головой.

– Как будто удобства – это самое важное в жизни.

Саша с силой положила фазер на стол, затем отмахнулась от Гугин, когда та попыталась что-то сказать. Чехов наблюдал, как Саша прошла в другой конец комнаты и уставилась на стену.

– Эй, Павел?.. – Чехов повернулся и увидел Сесила, нагнувшегося над столом, где стоял компьютерный терминал. Склонив голову, словно пытаясь что-то прочитать, Сесил спросил: – Это мейнфрейм?

– Он сломан. – Сесил хмуро посмотрел на него, и Чехов понадеялся, что ответил не слишком быстро. – Я уже пробовал его загрузить, – продолжил он, пожав плечами. – Даже загрузочный экран не появился. Мне кажется, они деактивировали систему.

Сесил состроил гримасу, которую Чехов разглядеть не смог.

– Надо думать…

– Я голоден, – неожиданно объявил Кантини. – Кто-нибудь еще хочет сходить за едой?

Вестбельд, сидевшая в кресле на другом конце комнаты, подняла руку.

– Я хочу. Я не ела с самого завтрака!

– Попробуйте найти столовую, – посоветовала Саша, не оборачиваясь. – Там будут пищевые процессоры.

– И не забывайте о ловушках, – добавил Сесил. Чехов удивленно взглянул на компьютерного техника, но ничего не ответил. – Ты уж точно не единственный, кто об этом подумал, – указал Сесил, откидываясь в кресле. – Нам всем нужно быть осторожнее.

«Осторожнее, чем ты думаешь», – подумал Чехов, отворачиваясь от остальных. Если даже никто другой и не ставил ловушек, Чехов заминировал большинство пищевых процессоров и уборных между административными кабинетами и центральным залом; уборные и продовольственные склады – единственные места, которые всем придется рано или поздно посетить.

– В четырехстах метрах вон в ту сторону – пищевая станция, – показал Чехов. – По-моему, это ближайшая.

Кроме того, она была единственной, которую Чехов не заминировал, оставив для себя.

Оба кадета кивнули, затем исчезли за дверью.

[loony_spectre]

Воспользовавшись отсутствием Вестбельд и Кантини, Чехов объяснил Сесилу и Гугин, как деактивировать дверь; Саша, все же решившая сесть, молча наблюдала за ними с явным неудовольствием. Чехову внезапно стало жаль, что они вообще участвуют в этом сценарии, жаль, что он умолчал о взломе компьютера, жаль, что тайком наставил ловушек. По большей части ему было жаль, что для Саши, похоже, это значило очень много, а для него самого это было не больше, чем сложной игрой. Ее негодование раздражало его, но ему очень не хотелось ссориться с ней из-за чего-то почти нереального.

Оставив Сесила модифицировать ловушку, Чехов сел на край стола неподалеку от Саши. Когда она ничего не сказала в течение минуты, он спросил:

– Ты злишься на меня?

– Не хочу говорить об этом здесь.

Но ее глаза говорили что-то другое, гневное. Чехов поднял ее на ноги.

– Там еще один кабинет, – показал он на дверь в задней части комнаты. – Давай поговорим там.

Сесил вопросительно взглянул на них, когда они прошли мимо; Чехов с безнадежным видом пожал плечами, затем проследовал за Сашей в следующую комнату.

Она прошла к длинному лакированному столу, стоявшему вдоль дальней стены, взяла в одну руку аморфный орнамент и перекинула его в другую. Чехов с интересом наблюдал за ее плавными движениями. Саша знала больше видов рукопашного боя, чем он знал их названий, и, вероятно, могла бы убить даже барбарбаар'йота сотней различных способов с помощью одного только пресс-папье еще до того, как тот понял бы, что в комнате есть кто-то из службы безопасности.

Ну, может быть, настолько быстрой она и не была. Но она была талантливой, а семейные традиции рукопашного боя закалили ее. В своих отношениях с Чеховым, и профессиональных, и личных, она никогда не проявляла ни робости, ни осторожности.

Как и сейчас.

– Ты превратился в Бэбина-Мясника, да?

Чехов сложил руки на груди и прислонился к стене.

– Что это значит?

– Это значит, что я видела твое лицо! Это значит, что ты заминировал пищевые станции, возможно – большинство лифтов, а, может быть, и некоторые спальные помещения.

Она с грохотом опустила пресс-папье на стол.

– Помнишь параметры сценария? – спросил Чехов. – Мы находимся в состоянии войны.

– И ты стал партизаном?

Обвинение ударило больнее, чем он ожидал.

– Я стал практичным. Мы не знаем, кто убийца, мы не знаем, на что он способен. Происходи это в реальной жизни, ты бы не жаловалась.

Она покачала головой.

– Не будьте так в этом уверены, мистер.

Чехов заглянул в ее светлые глаза, ища признаки неуверенности или слабости, но не нашел ничего. Наконец он отвернулся, раздраженно вздохнув.

– Ты не понимаешь…

– И не надо опекать меня! Я не ребенок!

– Тогда ты должна знать, что хорошие ребята иногда тоже бывают очень плохими! – крикнул он в ответ.

– Но когда это закончится? Когда мы прекратим вышибать клин клином и решим не идти по легкому пути к победе, просто уничтожив всех конкурентов? Звездный флот учит нас совершенно другому, и ты это знаешь.

– Это просто сценарий, Саша! – настаивал он, намеренный выиграть этот спор, что бы ни придется сказать. – Он похож на «Кобаяши Мару». Он не настоящий. Они проверяют нашу реакцию и изобретательность, а не моральную устойчивость. Может быть, мы и не должны в этом признаваться, но все прекрасно знают, что никто не умрет! Я знаю, ты знаешь! Это значит, что мы должны вести себя иначе, чем вели бы в реальной жизни!

Она стиснула зубы и снова взялась за пресс-папье, но не смотрела на него. Взяв ее за подбородок, Чехов повернул ее к себе и тихо сказал:

– Саша, в реальной жизни я бы ни за что не взорвал собственный звездолет, просто чтобы утереть нос клингонам!

Она высвободила подбородок из его руки и снова опустила взгляд.

– Я удивляюсь, Павел, – очень тихо сказала она. – Иногда я просто удивляюсь.

– Саша…

– Хотелось бы мне знать, какие наши качества на самом деле проверяют!

В ее голосе слышалось что-то похожее на раздражение или гнев, но она не протестовала, когда Чехов подошел ближе и обвил рукой ее талию.

– Это похоже на «Кобаяши Мару». Его проводят не для того, чтобы узнать, как быстро клингонский боевой флот надерет нам задницы – его проводят, чтобы узнать, кто сдастся, кто погибнет в сражении, а кто и не заметит, что бой завершен. Они хотят узнать о нас все…

Она вздохнула; тихий звук выдал неуверенность, которую Чехов не разделял.

– Если бы я знала, что на самом деле от нас хотят, – наконец призналась она, – я бы относилась ко всему этому гораздо лучше.

– Они хотят, чтобы мы были сильными, – сказал Чехов, надеясь, что удастся заразить ее своей верой. – Что бы мы ни делали, по каким бы причинам – они хотят, чтобы мы доказали, что способны сделать все, что попросит от нас Звездный флот. Это значит, что мы должны приложить все усилия, чтобы победить, даже если при этом мы покажемся жесткими или даже жестокими.

Она усмехнулась и посмотрела на него.

– Все дело в том, что ты слишком уверен, что знаешь, что такое победа, – в лоб ответила она. – Именно то, что ты считаешь, что все так просто, меня больше всего и беспокоит. Мне кажется, что ты слишком недооцениваешь себя и Звездный флот.

На следующее утро Чехов проснулся от криков и фазерных выстрелов. Саша, растянувшаяся рядом с ним на единственном диване, бесшумно вскочила на ноги, по-кошачьи следя за внешней дверью. Узнав голоса, Чехов ухватил ее за плечо и прошипел:

– Это Бааш! Запри дверь!

Саша в два прыжка преодолела расстояние до двери и нажимала кнопки на запирающем механизме до тех пор, пока не загорелась красная лампочка. В кабинете за дверью слышался голос Сесила, кричавшего Кантини, чтобы тот передвинул что-то на более удобную позицию; Чехов едва расслышал слова, но подозревал, что это все равно неважно. Выругавшись про себя, он оттащил Сашу от двери к столу на противоположном конце комнаты.

– Нам нужно выйти к ним, – громко, хрипло прошептала она. – Их всех перебьют!

Чехов отчаянно раздумывал, как кому-то удалось преодолеть установленную им защиту на двери.

– Мы не сможем им помочь.

– Мы должны хотя бы попытаться, даже если погибнем!

Он чуть не рассмеялся в голос.

– И что мы докажем? Что относимся к сценарию не серьезнее, чем все остальные?

К тому же у него не было никакого желания исполнять желание Бааша и самому лезть под его выстрелы. Луч фазера ударил в закрытую дверь, заставив стонать сталь и пластик.

Чехов потащил Сашу к выемке в столе. Она схватилась за столешницу и отказалась лезть вниз.

– Они наши друзья! – настаивала она. – Мы не можем просто бросить их!

– Нет, можем.

Вентиляционная решетка на стене над диваном была единственным путем к отступлению, не предусматривающим попытку прорваться с боем. Чехов из своей карты знал, насколько странно и причудливо извивались вентиляционные шахты; заставить его лезть туда мог лишь страх близкой и очень мучительной смерти.

– Ты все настаиваешь, что это не реальная жизнь. – Саша, по-прежнему стоя на ногах, тоже оглядела комнату. – Только вот не забывай, что в реальной жизни после завершения сценария все будут живы, и они все будут на нас очень злы!

Она взвесила в одной руке пресс-папье.

– Возьми вот это, – сказала она, протянув его Чехову. – Вышиби решетку, а потом спрячемся здесь. Они подумают, что мы ушли через вентиляцию, а когда они уйдут, мы тоже сможем уйти.

Чехов улыбнулся, взяв пресс-папье.

– А ты лучше в этом понимаешь, чем признаешься.

– Я не сторонница полумер.

Замки на вентиляционных решетках отвалились после первого же удара. Чехов сломал три, оставив решетку перекошенной, словно они с Сашей попытались закрыть ее, спешно убегая. Пресс-папье он бросил на диване.

Выемка под черно-серебристым столом предназначалась не для того, чтобы в ней прятались два кадета Звездного флота; они поместились там лишь через три минуты довольно двусмысленных передвижений, когда сели рядом, при этом колени упирались им в уши. Саша едва успела подставить к выемке кресло, когда дверь слетела с петель.

Чехов затаил дыхание, когда услышал тихие шаги прямо рядом со столом. Все мышцы на ногах внезапно разболелись, желание двинуться стало практически невыносимым, пока он слушал, как вошедший встал на диван и отодвинул сломанную решетку. Он увидел, как Саша прикрыла рукой рот; она стиснула зубы и закрыла глаза. Похоже, неудобно было не только ему.

– Черт…

Голос было практически не расслышать – его поглотила вентиляционная шахта. Затем шаги снова пересекли кабинет и удалились. Саша громко выдохнула.

– Можно мне двинуться? – прошептала она. Чехов покачал головой.

– Подожди подольше, – шепнул он в ответ. – Убедимся, что они ушли.

Они ждали почти час. Ноги Чехова свело судорогами; он чувствовал головокружения из-за стесненной позы. Тем не менее выбрались из-под стола они лишь тогда, когда услышали в соседнем кабинете разговоры уборщиков.

Саша упала на бок, корчась в преувеличенно жутких муках, и оттолкнула кресло с достаточной силой, чтобы оно грохнулось о стену.

– Я теперь инвалид на всю оставшуюся жизнь! Я никогда больше не смогу ходить!

Чехов выполз вслед за ней, с удовольствием слушая смех Саши, означавший заметно улучшившееся настроение. Он кивнул на дверь.

– Уборщики ушли?

Она с трудом поднялась на ноги и, хромая, добежала до выхода. Держась за дверной косяк, она открыла дверь и быстро выглянула в другую комнату.

– Да, – кивнула она. – Все чисто.

– Отлично. – Чехов прекратил потягиваться, когда в плече что-то нехорошо кольнуло. – Может быть, я не смогу от этого восстановиться.

– Я вообще не выживу, если немедленно не доберусь до уборной! – Саша снова посмотрела во внешний кабинет. – Павел, я пойду в женский туалет, который вниз по коридору. Дождись меня.

Он кивнул, все еще массируя затекшее плечо.

– Не задерживайся, я еще и поесть хочу.

– Я потороплюсь, – обещала она, затем выскользнула в другую комнату и исчезла.

[loony_spectre]

Чехов подождал, пока она немного отойдет по коридору, затем вышел во внешний кабинет сам. От сражения не осталось ничего; даже три фазера, которые Чехов использовал для ловушки, забрали уборщики. Он попытался не чувствовать досады от потери: если ему понадобится, он сможет найти еще фазеры.

Экран компьютера по-прежнему был темным. Чехов остановился у стола, стоявшего ближе всего к двери – он хотел услышать, что возвращается Саша, достаточно рано, чтобы успеть прекратить разговор, – и включил машину.

– Компьютер, – тихо сказал он по-русски.

– Доброе утро, Грегори Л. Джао, – ответил компьютер.

– Пожалуйста, следите за всеми каналами интеркомов и докладывайте координаты, когда заметите активность.

– Да, Грегори Л. Джао.

Чехов выглянул в коридор в поисках Саши; ни с одной стороны никого не было. Он вернулся в кабинет, готовый долго ждать ответа компьютера, и с удивлением услышал:

– Два существа обнаружено в точке 456-779-340, четыре существа обнаружено в точке 55-EF-DG.

Чехов подождал продолжения фразы. Ничего не услышав, он спросил:

– Есть ли кто-либо еще?

– Только вы, в точке 147-90-423. Хотите ли вы провести поиск еще раз?

– Нет. Нет, компьютер, все в порядке.

Он развернул карту на столе.

Сообщенные компьютером координаты находились на расстоянии в несколько этажей друг от друга и довольно далеко от его нынешнего положения. Если кроме него и Саши «в живых» осталось всего шесть студентов, он мог лишь надеяться, что группа из четверых – это отряд Баша. Проведя пальцем по планам нескольких этажей, он запомнил кратчайший путь между административными помещениями и маленькой группой, помня, что к нему вот-вот присоединится Саша.

Он не был уверен, как она отнесется к его отношениям с компьютером, но знал, что все ей расскажет; компьютер давал слишком большое преимущество, чтобы просто бросить его, когда сценарий так близок к завершению.

К тому же победа вместе с Сашей уже казалась не таким болезненным компромиссом, как он считал.

– Компьютер, изолируйте этажи с первого по седьмой, а также двадцатую и двадцать вторую палубу…

Отдаленное громыхание возвестило о том, что опускаются тяжелые переборки. Чехов оставил каждой группе пространство размером примерно в две палубы – достаточно, чтобы дать им иллюзию свободы, если они захотят куда-либо уйти. О более жестком ограничении передвижения он подумает, когда вместе с Сашей приблизится к их местонахождению.

– Это все, Грегори Л. Джао?

Он кивнул, закрывая карту, затем понял, что компьютер не заметил его жеста.

– Да, компьютер. Спасибо.

– Пожалуйста.

Улыбаясь неуместной вежливости компьютера, он наклонился над столом и отключил экран. Коридор по-прежнему был тих и пуст.

Чехов пробежался по коридору, даже не доставая фазер. Он знал местоположение всех «выживших» на станции; на этом этаже ни от кого защищаться было не надо, потому что, кроме него, здесь никого не было. От этой мысли у него по коже пробежал холодок; с неспешной трусцы он перешел на шаг.

Никто. Компьютер не доложил ни о какой активности на этом уровне, не считая Чехова в административном кабинете.

Это значило, что Саша либо покинула этаж, либо была уже неактивна. Ему показалось, что он понял, в чем дело.

Опустившись на колени, он вытащил из складок формы карту, положил ее на ладонь и развернул другой рукой. На экране появилась карта административного этажа, испещренная кобальтово-синими индикаторами, которыми он обозначил собственные ловушки. Женская уборная, расположенная в пятидесяти метрах от кабинета администратора, тоже была отмечена синим индикатором.

Чехов застонал и вжался лицом в карту. Он – мертвец. Даже если Роберт и остальные и не узнали бы, что он расставил ловушки по всей станции «Аслан», Саша уже об этом догадалась.

Она поймет, кто заминировал уборную, и убьет его.

Он вскочил на ноги и пробежал последние несколько метров до уборной. Дверь отодвинулась от первого же легкого прикосновения; внутри было так же тихо, как в коридоре.

– Саша?

В отличие от административного помещения, в заминированные туалеты он возвращаться не собирался, так что никакого способа обойти ловушки не оставил. Фазеры стреляли, как только кто-то заходил за угол. Чехов, из осторожности оставшись в дверях, снова позвал ее по имени.

Он отошел к панели интеркома, когда уверился, что даже Саша не стала бы молчать так долго, чтобы подшутить над ним. Нажав на кнопку голосовой связи, он с едва слышным вздохом обратился к компьютеру.

– Следите за всеми каналами интеркомов и докладывайте координаты, когда заметите активность.

Появились те же две группы – из двоих и четверых, – только двое перебрались на другую палубу; группа из четверых по-прежнему не покидала библиотеки.

– Закройте двери на девятнадцатый этаж, – сказал он. – Если два человека в точке 425-457-77 покинут комнату, в которой сейчас находятся, запечатайте эту комнату.

– Как пожелаете, Грегори Л. Джао.

Он направился к лифту, не поблагодарив компьютер.

С начала сценария прошло меньше восемнадцати часов, и ему очень хотелось завершить его до того, как пройдут первые сутки; для этого нужно было успеть добраться до девятнадцатого этажа до того, как его жертвы найдут способ пробраться через двери. Но сначала он зайдет в инженерную кладовую, где добыл таймеры и спусковые устройства; у него все еще было семь фазеров, с помощью которых можно было подстраховаться.

С двоими на девятнадцатом этаже справиться оказалось до обидного легко. Чехов нашел их, когда они спорили около одной из запечатанных комнат, обвиняя друг друга в том, что, выходя, заперли дверь. Чехов оглушил их еще до того, как они его увидели.

Он сидел на полу, пока уборщики забирали тела, сосредоточенно связывая фазеры между собой и прикрепляя к поясу. Один из техников с любопытством посмотрел на него, укладывая тело на носилки.

– Что это вы делаете? Игрушечный поезд?

Чехов даже глаз не поднял.

– Бомбу.

– А-а-а, – техник с мудрым видом кивнул своей напарнице. – Лучшие люди Звездного флота, видишь?

Они оба удалились, хихикая.

Чехов проигнорировал их смех. Он сказал Саше, что не пожертвовал бы звездолетом Федерации только для того, чтобы утереть нос клингонам, и до сих пор считал это правдой. Кроме того, он считал, что его долг как офицера – сделать так, чтобы его убийство или пленение досталось врагу столь дорогой ценой, чтобы они просто не стоили затраченных усилий. В реальном мире это не означало уничтожение звездолета класса «Конституция» со всем экипажем на борту, но это могло значить добровольную смерть пред лицом неизбежного поражения – смерть, которая будет стоить жизней многих других. Бааш, несомненно, не поймет иронии этого жеста, но он планировался не как месть другому кадету.

По крайней мере, не только.

Чехов присоединил последний фазер, затем спрятал разноцветные провода под пояс. Надетый на талию, пояс ничем не отличался от обычного – разве что фазеров на нем висело больше. Лишь Чехов знал о проводе, идущем по левому рукаву его рубашки, и о петельке у безымянного пальца, которую он мог дернуть почти без всяких усилий. Никто не заметил бы маленькую «машину Руба Голдберга», которая приведет в действие первый фазер практически одновременно со вторым и третьим…

Чехов дотронулся до провода, торчавшего из рукава.

– Бум!.. – пробормотал он.

В реальной жизни, несомненно, у врага будут металлоискатели или специально обученный обыску персонал. Но, как упрямо напоминала ему Саша, это не реальная жизнь. И не настоящая смерть. Это сценарий, к которому кто-то придумал правила и который Чехов не собирался проигрывать, даже если он мог лишь обеспечить то, что его не выиграет вообще никто.

[loony_spectre]

Дверь в библиотеку оказалась закрыта.

Чехов нахмурился, поигрывая петелькой, свисавшей на запястье, и пытаясь понять, почему что-то настолько естественное, как запертая дверь, вызвало у него холодок вдоль спины и боль в мышцах, словно он вел в бой звездолет.

Да, он не давал компьютеру указаний закрыть эту дверь; он отгородил остальную часть палубы, почти надеясь, что эта группа проявит чуть больше инициативы, чем предыдущая. Но они даже не вышли из библиотеки, а сейчас он обнаружил, что дверь заперта изнутри, а в коридоре даже нет охраны. Он задумался, не проведал ли каким-то образом Бааш, что против них остался один Чехов, и сейчас стоит прямо за дверью, ожидая, когда русский вскроет замок. Как только Чехов войдет в комнату, Бааш застрелит его.

Зарычав от раздражения, Чехов отошел от двери. Если бы был способ как-то заставить их выйти, знать, где они находятся и что делают…

Он вспомнил, что в нескольких метрах дальше по коридору видел интерком, и отошел к нему, по-прежнему раздумывая над планами.

– Компьютер.

Пауза была длиннее, чем он ожидал.

– Да, Грегори Л. Джао?

– Вы по-прежнему видите в библиотеке четыре живых существа?

Еще одна, даже более длинная пауза.

– Да, Грегори Л. Джао.

– Вы можете точно определить их расположение в библиотеке?

– Извините, Грегори Л. Джао, но мои аудиомониторы не могут обеспечить подобного уровня точности.

Чехов постучал пальцами по стене; его мысли гонялись одна за другой, словно разъяренные птицы. Если бы только он знал, где они… если бы только знал, что они делают… если бы, если бы, если бы!..

– Компьютер, – продолжил он, сумев наконец сдержать поток мыслей и выбрав план действий. – Вы можете открыть замок на двери в библиотеке?

– Конечно, Грегори Л. Джао. Моя система… – Компьютер на краткий миг запнулся посреди ответа; Чехов не знал, что было тому причиной, но это его обеспокоило. – …предназначена для удобного использования административным персоналом. Вы хотите открыть дверь прямо сейчас?

– Да.

На этот раз недолгое молчание было вполне объяснимым. Затем индикатор, находившийся в десятке шагов, из красного стал зеленым, и компьютер объявил:

– Готово.

Чехов сдвинул петлю в рукаве так, чтобы ее вообще не было видно, и, вжавшись в стену, вернулся к двери библиотеки, активировав сенсоры в самый последний момент. Тихое шипение открывавшейся двери показалось невыносимо громким.

В библиотеке было темно, как в пещере.

Дисплеи от пола до потолка стояли в альковах, где из длинных столов вырастали терминалы.

Лабиринт из полок, где стояли пыльные, пахнувшие деревом антикварные бумажные книги, закрывал первые несколько метров комнаты. Чехов присел ниже самой высокой полки и осторожно достал фазер.

Послышались хорошо знакомые голоса:

– …Дворик показался намного больше после того, как мы повыдирали все кусты.

– И чем же вы их заменили? – спросила Лаурел Гугин, более заинтересованно, чем мог предположить Чехов.

– Энн хотела посадить другие кусты, – ответила Вестбельд, – но я уговорила ее вместо этого сделать клумбы и лужайки. На самом деле она хотела еще и азалии.

Чехов сел на пол, внезапно заколебавшись. Вестбельд и Гугин? Здесь? Бааш захватил женщин в плен, или же две группы каким-то образом объединились? Где Кантини и Сесил? Из комнаты послышались другие звуки: шаркающие шаги, какими пойманный лев от скуки обходит клетку; его собственное дыхание, отражающееся от полок слева и справа; судорожный треск клавиатуры терминала; приглушенные ругательства. Роберт. Чехов стиснул зубы, чтобы не разразиться проклятьями, а в мыслях снова настал хаос. Роберт – компьютерный эксперт. Роберт, который, несомненно, вскоре разберется, почему же компьютер совсем не желает ему помогать. Роберт, которому удалось победить отряд Бааша, а потом уйти, посчитав Чехова и Сашу мертвыми.

Роберт, его ахиллесова пята.

Чехов решил, что сначала застрелит Роберта.

– Где ты был, черт бы тебя побрал?

Его продвижение вперед остановил фазер, которым его ткнули в спину, а не голос Кантини.

– Не стреляй, – сказал Чехов, пытаясь скрыть досаду от того, что его поймали. – Я на твоей стороне.

Кантини его ответ не впечатлил.

– Отвечай на вопрос, – прорычал он, когда Чехов повернулся к нему. – Где ты был?

Чехов услышал, как разговор Вестбельд и Гугин сразу же прервался.

– Я был везде, куда мог добраться, – просто ответил Чехов. – Правда, проходов через станцию осталось совсем немного – кто-то закрывает двери.

– Мы заметили, – сказала Гугин, вместе с Вестбельд подойдя к ним. Они по крайней мере фазеров не достали, хотя Кантини убирать свой не собирался. – Около часа назад хотели уйти с этажа, но так и не нашли хотя бы одной двери, которая открывается.

– Так где ты был?

Чехов повернулся к Кантини. Темные глаза невысокого кадета блестели на его круглом лице, словно обвиняя Чехова в чем-то слишком расплывчатом, чтобы это можно было выразить словами. Чехов задумался, о многом ли догадался Кантини.

– Что ты хочешь, чтобы я ответил? – спросил он в ответ. – Я тоже застрял на этой проклятой станции, как и ты. Пытаюсь избежать того, чтобы меня застрелили. Как и ты.

Гнев в глазах Кантини тут же спал.

– Мы оставили вас с Сашей в административном кабинете. Вы сбежали, когда на нас напали – даже не вышли, чтобы помочь нам!

– Мы подумали, что уже ничего не сможем сделать, – сказал ему Чехов. – К тому времени, как мы поняли, что происходит, мы подумали, что вас уже застрелили.

Кантини фыркнул.

– Так что вы убежали.

Лучше повторить ложь, которой уже поверили, чем мутить воду правдой.

– Да, – сказал Чехов. – Мы убежали.

Когда Кантини собирался сказать еще что-то, вмешалась Вестбельд.

– А где же Саша?

– Вне сценария, – ответил Чехов. У него загорелось лицо, когда он услышал ее имя и подумал, как она разъярится, увидев его в следующий раз. – Нас застали врасплох двое кадетов на девятнадцатом этаже.

Лгать оказалось до ужаса легко.

Его внимание снова привлек стук клавиш; он попытался посмотреть через стеллаж, стоявший между ним и Вестбельд, но ничего не увидел за ее плечом.

– Где Роберт? – как можно более непринужденно спросил он.

Гугин глянула за плечо, словно ожидая, что там кто-то стоит. Никого не обнаружив, она, пожав плечами, повернулась к Чехову.

– За компьютером. Что-то делает.

Чехов дотронулся пальцами до провода в рукаве.

– Ты знаешь, что он делает?

– А это важно? – ядовито спросил Кантини. Чехов ответил только взглядом; он достаточно хорошо знал ответ.

– Он пытается взломать систему, – сказала Гугин. Она первой отвернулась от двери, явно потеряв интерес после того, как выяснилось, что к ним пробрался друг, а не враг. – Он считает, что двери заперли с помощью мейнфрейма.

Чехов, все еще под пристальным взглядом Кантини, встал и последовал за женщинами вглубь комнаты.

– Сколько он уже работает?

Вестбельд устроилась на одном из жестких стульев.

– Часа три. Он сказал, что пару раз почти пробился, но компьютер по-прежнему отказывается понимать его протокол связи – даже в двоичном коде.

Чехов рассеянно кивнул и ощупал провод.

Кантини ткнул его под ребра фазером, вызвав поток ругательств.

– В чем дело? – проницательно спросил Кантини. – Тебе это не кажется хорошей идеей?

– Просто… – Чехов заставил себя отпустить провод. – Что, если он что-нибудь сломает? Это гражданская станция – они могут разозлиться, если мы повредим их данные.

– Он знает, что делает, – без всякого беспокойства сказала Гугин, затем включила устройство для чтения, стоявшее возле левой руки. – К тому же кто-то уже один раз взломал систему. Что может повредить Сес?

Если бы они только знали…

– Черт возьми!

От вскрика Сесила дернулся только Чехов; остальные, похоже, уже привыкли к его вспышкам эмоций. Отойдя от стола, Чехов пошел на голос друга, игнорируя воинственный окрик Кантини:

– Никуда ты не пойдешь, Чехов!

Сесил склонился над активированным терминалом, его глаза были освещены янтарным цветом с дисплея. Он не поднял головы, когда подошел Чехов, даже не отвел глаз от маленького экрана, когда тот встал позади него.

– Роберт?..

– Не лезь ко мне, – пробормотал Сесил. – Я занят.

Несомненно.

– Что ты делаешь? – продолжил Чехов. – Это же не наша аппаратура.

Сесил неразборчиво заворчал и нажал несколько кнопок.

– Ага, ну да. Скажи это технику девятого уровня, который взломал систему.

Он раздраженно хлопнул ладонями по ногам.

За плечом Чехова материализовался Кантини.

– Оставь его в покое, черт возьми! – проворчал он, потянув Чехова за локоть. – Я все еще не уверен, что ты – не убийца, подосланный Крамером, так что…

Чехов высвободил руку, когда Сесил воскликнул: «Павел!», и к ним подбежали Вестбельд и Гугин.

– Что происходит?

– Ты пробрался?

– Добро пожаловать, Пользователь 128641937E…

Чехов схватил терминал и повернул его к себе, прежде чем Сесил успел ответить.

– Компьютер! – закричал он. – Слушайте! Отключитесь!

Терминал погас.

[loony_spectre]

На секунду все замолчали. Затем Кантини схватил Чехова за шею и довольно грубо развернул.

– Ах ты сукин…

Чехов оттолкнул его руку и отскочил туда, где он не мог достать его ударом кулака.

– Помнишь начало сценария? – предупредил он. – Нам сказали, что любые средства хороши!

Вестбельд достала свой фазер, но было похоже, что она и сама не решила, что с ним делать.

– Ты не техник девятого уровня! – воскликнул Сесил. Он все еще был озадачен и из-за этого не мог даже злиться. – Черт подери, я же видел, как ты работаешь… Ты не взламывал эту систему!

Чехов повернулся вполоборота к Сесилу, благодарный за вмешательство.

– Не взламывал, – признался он. – Я отобрал ее у техника девятого уровня, который взломал ее.

Сесил покачал головой.

– Как?

– Да какая разница, как? – вмешался Кантини. – Он обдурил нас, Боб! Он согласился с нами работать, а потом подставил! – Кантини снова гневно взглянул на Чехова. – Засаду тоже ты подстроил, да? Как ты на самом деле убил Сашу?

– Я не убивал ее! – рассвирепев от одного предположения о подобном, ответил Чехов. – Мы действительно думали, что вам конец… Саша и я хотели помочь вам!

– Вы нам ну очень сильно помогли. – Вестбельд сжала губы и одной рукой поправила сбившуюся прическу. Посмотрев на Сесила, она сказала: – Предлагаю убить его.

Сесил все еще смотрел на пустой экран, иногда что-то нажимая на клавиатуре, словно ожидая ответа.

– Не могу поверить…

– Мы убьем его, Боб, – чуть громче сказал Кантини. – Нас трое на одного, если, конечно, ты нам не поможешь.

– Лаурел ничего не говорила… – начал было Чехов, но Гугин добавила: «Я тоже хочу тебя убить», прежде чем он успел закончить фразу.

Чехов гневно вскинул руки.

– Вы не понимаете…

– Я понимаю достаточно, – тихим, ровным голосом сказал Сесил, – чтобы помнить, что мы шестеро договорились работать в команде. – Он поднял глаза от клавиатуры, его голубые глаза были твердыми и яркими, словно лед. – Почему ты не соблюдал условия? Почему не сказал нам о компьютере и ловушках? В какую игру мы должны были играть?

Чехов вздохнул.

– В этом твоя проблема, – сказал он. – Это не просто игра.

– Это просто фигура речи… – начал Сесил, но Чехов перебил его:

– Это больше, чем игра. На каждом шагу вы относились к этому, словно к реальной жизни – словно мы действительно в смертельной опасности, и нас вот-вот убьют! Но это командный сценарий, и оценки, которые мы за него получим, останутся с нами на всю жизнь.

Он перевел взгляд с раздраженного Сесила на разгневанного Кантини и обратно.

– У меня нет ничего личного против вас, – настаивал он. – Вы мои друзья. Но это моя карьера. Если в конце сценария в живых должен остаться только один… то я сделаю все, чтобы в живых остался я.

– Почему нам нельзя всем остаться в живых? – вздохнул Сесил. – Собраться вместе или что-нибудь такое. Впятером. Проходной балл, разделенный на пятерых, все равно имеет какую-то цену.

– Да, – поддержала его Вестбельд. – Неужели им нужно не пять кадетов, умеющих выживать в трудных ситуациях, а только один?

– Мне кажется, тут так не получится, – признался Чехов. – Если не побеждает один из нас, то не побеждает никто.

– Этого никто не говорил, – заметил Сесил. Чехов пожал плечами.

– Никто не говорил и о том, что оценку поделят.

Сесил провел руками по терминалу, повернув бело-серый корпус в сторону.

– И что же получается?

– Я так вижу, – сказал Кантини, – что наш приятель-берсеркер… – он показал на Чехова. – …считает своим долгом или убить всех нас, или умереть. Остальные же готовы рискнуть и разделить оценку. Так что давайте его убьем и покончим с этим.

Сесил посмотрел на Чехова; русский пожал плечами.

– Я не хочу с вами спорить, – сказал Чехов. – Но и проигрывать тоже не хочу.

– Ты сам установил такие правила, – напомнил Сесил. Чехов кивнул.

– Да, так оно и есть.

Сесил в последний раз развернул терминал, затем отвернулся от остальных, словно умывая руки.

– Тогда сделай это, – сказал он Кантини. – Я все-таки хочу пробраться в эту систему.

– Роберт… – Чехов продел палец в петлю, когда Сесил остановился и повернулся к нему лицом. – Я действительно понимаю твой выбор. Ничего личного.

Он надеялся, что Сесил запомнит это, когда все закончится.

Лицо Сесила смягчилось, он едва заметно улыбнулся.

– Нет, – тихо сказал он. – Ничего личного.

До того, как Сесил успел отвернуться, Чехов потянул за скрытый спусковой механизм. Он даже не успел увидеть реакцию Кантини до того, как выстрел шести широких лучей фазеров «убили» их всех.

Он проснулся с головной болью и настолько затекшими мышцами, что с трудом смог даже открыть глаза и посмотреть, где он. Когда ему это все же удалось, он обнаружил, что находится на каком-то складе, лежа на узкой откидной кушетке, окруженный другими, пустыми. Приподнявшись на локтях, он осторожно перекинул ноги через край, затем подпер руками голову.

Дождавшись, когда перестанет стучать в висках, он попытался вспомнить, как здесь оказался.

Память вернулась быстро. Скорее всего, он провел без сознания больше, чем все остальные, из-за близости к фазерным лучам. Несомненно, из-за этого болели все мышцы и голова; его никогда еще не оглушали фазером, но у него был двоюродный брат, который очень любил рассказывать подобные страшные истории на семейных встречах. Чехов улыбнулся.

Ему теперь тоже будет что рассказать, если только головная боль позволит подняться.

Голоса из другой комнаты наконец достаточно привлекли его внимание, чтобы он попытался встать. Одной рукой все еще прикрывая глаза от яркого света, он поднялся на ноги и поковылял к двери.

В соседнем зале было темно и пусто. Свет исходил только от широкоэкранного монитора, вделанного в одну из стен – он же был источником отдаленных голосов. С периодом от тридцати до девяноста секунд на экране сменяли друг друга различные сцены со станции «Аслан»; за час на экране можно было увидеть каждый квадратный фут станции. Чехов подошел к экрану, изучая данные в правом нижнем углу. Часы, минуты, секунды, дата. Он задумался: неужели они записали весь уик-энд?

– Извините?

Он повернулся и увидел, как на него внимательно смотрит один из уборщиков.

– Челнок загружается, сэр, я…

Техник замолчал, затем потянулся к дверному косяку и включил свет. Чехов увидел, как на лице молодого человека появились удивление и радость.

– Это вы!

Впервые за все выходные Чехов почувствовал страх.

– Извините?

Техник быстро пришел в себя; оживленное выражение лица сменилось вежливой миной, когда он подошел к Чехову.

– Я узнал вас, – объяснил он. – Я помогал реанимационной команде – все, кого вы встретили на выходных, прошли через эту комнату!

Чехов проследил взглядом за широким жестом техника, посмотрев на заброшенный зал, затем снова повернувшись к экрану.

– Что это? – спросил он. Техник засмеялся, удивив его.

– Видеомонитор, – объяснил он. – Мы пользовались камерами наблюдения, чтобы записать все происходящее на этих выходных. Все, кого убили довольно рано, сидели здесь и смотрели, что делают остальные. Или пересматривают то, что случилось до того, как они умерли.

Головная боль Чехова сконцентрировалась где-то позади глаз, когда техник наклонился к нему и шепнул:

– Вы были настоящей звездой экрана, друг мой.

Можно представить.

– Это был командный сценарий, – осторожно сказал Чехов. Он удивился, насколько заезженной ему показалась фраза. – Я делал то, что мне сказали. Вот и все.

Техник пожал плечами.

– Наверное. – Он наклонился, чтобы выключить монитор, потом лучезарно улыбнулся Чехову. – Именно так вы и скажете всем остальным?

Чехов открыл рот, затем понял, что вообще не представляет, что сказать. Пытаясь не думать о Саше, Кантини и Сесиле, он, запинаясь, проговорил:

– Я… они знали, чего ждать. Мы все здесь кадеты.

Техник обнял его за плечи и повел к двери.

– Если вам больше нечего сказать в свою защиту, – сочувственно сказал он, – окажите себе услугу и летите домой гражданским челноком.

«Вот как ощущает себя человек, тонущий в жидком азоте», – подумал Чехов, забираясь в многолюдный челнок через люк. Никто не заговорил с ним, пока он шел к единственному незанятому месту. Чехов не мог никого винить. Он выглянул в иллюминатор, не желая видеть ничего живого во время возвращения на Землю. Молчание сводило с ума. Гневные мысли его шестидесяти четырех однокурсников казались ему кинжалами, воткнутыми под кожу. Он хотел объясниться, сказать, что ему жаль. Но ему не было жаль. Ему было жаль, что они злятся на него, жаль, что ему придется дорого заплатить за их непонимание. Но это не меняло того, что он сделал.

Может быть, в этом и есть разница между боевыми офицерами и штабистами, не без злобы подумал он. Способность сделать все необходимое без потребности кого-то обвинить. Все были готовы осудить его за то, что он предпринял быстрые – и решающие – действия, но никто не хотел предлагать каких-либо альтернативных планов. Все они думали абсолютно одинаково: «Убегай и прячься! Защищай то, что у тебя есть! Не пытайся сделать слишком много – можешь потерпеть неудачу и лишиться всего!» Он только что доказал, что в угрожающей ситуации офицер может не только пассивно защищаться, и они все ненавидели его, потому что он превзошел их способности. Плохо.

Они будут жаловаться на нечестность еще долго после того, как его направят служить на звездолет, и он покинет их мелкий, мелочный мирок.

Чехов вызывающе сложил руки на груди, затем откинулся в кресле и стал ждать взлета челнока.

[loony_spectre]

Через сорок минут, впрочем, его надменность начала потихоньку улетучиваться. Молчание подавляло его, словно погибший товарищ, а в проходе встал Крамер, тоже не произнося ни слова. Чехов не сводил глаз с иллюминатора, хотя и снова начал думать об извинениях.

– Я предполагаю, – начал Крамер, словно только что пришел, – что никто из вас не доволен результатами этих маневров.

По челноку прокатился ропот, начавшись с задних рядов и добравшись до передних. Крамер улыбнулся.

– В чем, по вашему мнению, заключается проблема?

Не колеблясь, Кантини произнес:

– Чехов.

Снова ропот, на этот раз явно выражавший согласие. Чехов стиснул зубы, притворяясь, что не обращает внимания.

– У вас есть, что сказать по этому поводу, мичман Чехов?

Сейчас он ненавидел Крамера, как никогда, но так и не отвернулся от иллюминатора. «Они – просто кучка проклятущих детишек», – хотел сказать он. Вместо этого он ответил проще:

– Нет, сэр. Мне нечего сказать.

– Нечего? – Крамер нахмурился, его глаза были яркими и внимательными. – Кадет Чехов… я разочарован. – Если он хотел, чтобы это звучало как колкость, то его подвел тон голоса. – У кого есть, что сказать?

Чехов знал, что кадетов наверняка разрывает от жалоб и аргументов, но все промолчали. Ему было все равно. Абсолютно. Он подумал, что если станет достаточно часто повторять это себе, то к тому времени, как доберется до дома, даже в это поверит.

– Очень хорошо, – продолжил Крамер. – Тогда, пожалуй, начнем с моей оценки вашей работы. – Чехов достаточно хорошо изобразил отсутствие всякого интереса, чтобы оправдать этим нежелание поворачиваться к коммодору. Крамер подождал, пока все внимание не сосредоточится на нем, после чего объявил: – Вы все провалились.

– Что?

Чехов, похоже, был не единственным, кто задал этот вопрос вслух; по крайней мере, он предположил, что именно из-за этого на него не зашикали.

– Так что, черт возьми, от нас требовалось? – спросил Бааш. – Мы все действовали по-разному!

– Некоторые из нас, – вставил другой кадет, – вообще никого не убили!

Крамер неподвижно стоял в передней части челнока, даже не поднимая рук, чтобы попросить о тишине.

– Кроме того, – строго сказал он, – никто из вас не отреагировал на представленную ситуацию адекватно.

Его никто не перебил.

– Кадет Набуда, – вызвал он. – Объясните цель сценария «Аслан».

Набуда нахмурилась, оглянулась влево и вправо, словно ища подсказки у других студентов.

– Мы должны были остаться в живых, – наконец сказала она. – Избежать смерти.

– Ясно. – Крамер смотрел на одно удивленное лицо за другим, задержав взгляд на Чехове лишь достаточно надолго, чтобы мичман понял, что тот его заметил. – Мне и спрашивать не нужно было, чтобы узнать, что вы все считаете именно так. Я увидел достаточное количество засад и ловушек, чтобы понять ваш образ мыслей.

– Ловушки расставлял только Чехов.

Чехов развернулся на сидении, чтобы посмотреть на говорившую, встревоженный и уязвленный горечью в ее голосе. Саша пристально смотрела на Крамера, даже не обратив внимания на Чехова.

Он почувствовал, как его сердце тает.

– Он – просто самый изобретательный убийца среди вас. Никто из вас на самом деле не понял разницы между самозащитой и командованием. – Крамер сложил руки на груди и облокотился на переборку. – Много лет назад точно такое же упражнение выполнял класс кадетов на заброшенной лунной базе. Им сказали то же самое, что и вам – что за ними охотятся, что они должны выжить. В отличие от вас, впрочем, среди них нашелся очень изобретательный офицер, который стал командовать, а не просто защищать свою жизнь.

Упомянутый офицер решил – совершенно верно решил, – что нет никакой разницы, сколько кадетов выживет – один или сто. Главное – избежать убийцы. Он захватил одну из столовых и стал набирать людей для охраны входов. Любой, кто хотел войти, должен был сдать оружие; после этого их охраняли кадеты, уже подтвердившие, что им можно доверять. Таким образом, сценарий завершился без единой жертвы, и этот студент получил высокую оценку.

Крамер снова посмотрел на Чехова.

– Не желаете ли вы предположить, как звали этого студента, кадет Чехов?

Чехов покачал головой, чувствуя удушающий стыд. Имя назвал Сесил.

– Джеймс Кирк.

Крамер кивнул.

– Командование – это не черно-белая картинка, – тихим голосом сказал он. – Не игра, где можно выиграть или проиграть в зависимости от принимаемых решений. Командование – это постоянная борьба. В ней вы поддерживаете текущий уровень, а не побеждаете. В реальном мире никто не ведет никакого счета. Думаю, мистер Чехов сможет объяснить вам, что победить и не проиграть – это разные вещи.

После этого никто ничего не сказал. Чехов сложил руки на коленях и посмотрел на звезды через иллюминатор.

Все надежды на великолепную карьеру в Звездном флоте рухнули, словно умирающие птицы, уничтоженные пониманием, что он никогда не сможет достичь стандартов, установленных Джеймсом Кирком в Звездном флоте и жизни Чехова; пониманием, что Кирку было бы стыдно за Чехова и его «достижения» за последние сорок восемь часов.

Когда через несколько часов челнок осторожно сел на землю, небо на востоке едва-едва осветилось розовым восходом. Чехов остался сидеть, смотря на изрытую, закопченную посадочную площадку, пока остальные проходили мимо. Он лишь однажды поднял глаза, чтобы посмотреть, как Саша уходит от него, словно он ничего для нее не значит и никогда не значил. На какое-то мгновение ему показалось, что он заплачет.

– Эй, ты хочешь позавтракать?

Чехов закрыл глаза, не желая пока видеть никого – даже Сесила.

– Я не голоден, – тихо ответил он.

Сесил сел рядом.

– А я голоден. Составишь мне компанию?

– Нет.

Смолкли последние шаги. Чехов почувствовал, как Сесил заерзал в кресле, затем компьютерный техник спросил:

– Парень, ты что, шуток не понимаешь?

Чехов невесело засмеялся.

– Моей карьере за два дня пришел конец, а ты хочешь, чтобы я источал любезности?

– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, – усмехнулся Сесил. – Никто тебя не выгонит из Звездного флота за то, что ты наставил ловушек.

– Ты не понимаешь…

– Понимаю. – Сесил схватил Чехова за плечо и повернул его к себе. – Мы все завалились, – сказал он. – У меня впечатление, что на самом деле эти сценарии нужны для того, чтобы мы потом ни в коем случае не повторили их в реальной жизни. Крамер даже сказал, что твой капитан Кирк – единственный, кто сдал на отлично!

Одно лишь упоминание имени Кирка наполнило сердце Чехова отчаянием.

– Я должен был понять! – настойчиво сказал он. – Я думал, что имею право служить под его началом, но я ничего не знаю! – Он схватил Сесила за плечи. – Прости, Роберт. Я знаю, что я думал, только вот… Я не знаю! Не сейчас. Все кажется бессмысленным…

Он отвернулся к иллюминатору.

– Я чувствую себя таким дураком…

– Дуракам уже давали под командование звездолеты, – попытался утешить его Сесил. – Они давали командные должности и до того, как появился Кирк – как они могут теперь нарушить традицию?

Чехов печально улыбнулся и выпрямился в кресле.

– Если мне когда-нибудь дадут звездолет, я хочу, чтобы ты стал моим первым помощником. Чтобы не давать мне… больше делать таких глупостей.

Сесил пожал плечами, просияв от удовольствия.

– После этих выходных, – сказал он, – думаю, тебе уже не так часто придется что-то напоминать. Так что… – Он встал и подал Чехову руку. – Не желаешь обсудить мои будущие отпускные за завтраком?

Чехов тоже встал, застонав от одной мысли о том, что придется встретиться с остальными так скоро после унижения.

– Не могу! Если они меня не убьют, мне придется убить себя!

Сесил со смехом направился к выходу.

– Хорошо, – согласился он. – Закажем гражданскую еду. Больше углеводов – больше энергии! – Он с преувеличенным энтузиазмом соскочил на землю. – Нам нужна энергия! – пылко сказал он Чехову. – Мы станем героями!

Чехов спустился спокойнее. На лице Сесила было такое доверие, что Чехов даже не решился сказать ему, что боялся, что это доверие теперь навсегда исчезнет.

– Правда? А я и забыл.

Сесил обнял друга за плечи и улыбнулся.

– Я знаю, кто ты, – невозмутимо сказал он. – Я всегда знал. И никогда не забывал…

[Бранд]

Очень увлекательно!

[loony_spectre]

Мне тоже нравится, как написано Поэтому, собственно, и взялся переводить.

[Бранд]

loony_spectre И написано здорово, и перевод какой - очень легко читается, по-настоящему захватывает!

[Нари]

Это точно Чехов?

[loony_spectre]

Нари
Ну такой вот Чехов. Хотя, конечно, на русского он не сильно похож

[Бранд]

Нари "Самый изобретательный убийца" ) Колоритно звучит.
Но мне нравится

Можно назвать его альтернативным (из еще одного необъявленного измерения).
Хотя, если сравнивать канонического с новым, то все-таки, он явно ближе к разновидности канонического. (Вот почему именно он в "Зеркале" первый решился на покушение )

[loony_spectre]

Бранд
Ну и все-таки не стоит забывать, что начальниками службы безопасности просто так не делают, так что бойцом Чехов должен был быть неплохим

[Нари]

Бранд

Ну вообще я и хотела написать, что он тут больше на миррорного похож, чем на "нашего".

[Claire*]

спасибо за перевод.

[Бранд]

loony_spectre По идее, да, хотя в каноне он как-то всегда был куда более расслаблен. С другой стороны, его образ там не так чтобы полностью раскрыт. Раскрытие тут получается интересное, и интересно, как оно будет обрисовано дальше. А альтернативно или нет - в самом каноне довольно много допущений.

Нари Кто знает, может, это была какая-то из несформировавшихся закадровых идей, как вариант

В любом случае - очень интересно. Хотя бы и как субъективная точка зрения человека, который в этом мире практически жил.

[loony_spectre]

Я вот так думаю, что здесь описано что-то типа переломного момента в карьере Чехова. Типа до этого сценария он много о себе воображал, а после него по-настоящему взялся за ум.

[Бранд]

loony_spectre Возможно, опять же, отогрелся потом в хорошей компании, и подзабыл старые комплексы.

[Рин Лока]

Талантливо. Уже на середине главы я кипела и плевалась ядом, готовая придушить все руководство Академии. У меня было такое чувство, словно мне лет 10, и на моих глазах моего любимого старшего брата избивает свора гопоты. и я ничего не могу сделать. У меня нет и никогда не было братьев, но думаю, ощущения именно таковы. Нельзя так унижать гордого человека! Кто-то может подумать, что унижения закаляют характер? Чушь!
Действия Чехова на втором тесте, ИМХО, вполне логичны для человека, услышавшего именно такое задание: выжить. Мне импонировало, что он действовал именно сознавая, что это только тест. И даже самые крутые меры, предпринятые им, никому вреда особого не нанесут.