"Я - Спок". Глава третья

[Мойра ОКей]

Рождение Вулканца

СПОК: Я родился в 2230 году на планете Вулкан от Сарека с Вулкана и Аманды с Земли.

НИМОЙ: Опять неправильно! Ты родился 1966 году, на павильоне звукозаписи Desilu в Голливуде, Калифорния…

СПОК: Я рекомендую вам перепроверить свои данные.

НИМОЙ: Мне не нужно, Спок, я там был.

В книге «Я не Спок» я написал о рождении двух моих детей, Джули и Адама, и как смог, точно указал время и место, где произошли эти восхитительные чудеса (Джули родилась 21 марта 1955, 9:30 пополудни восточного стандартного времени в Атланте, и Адам - 9 августа 1959, 11:22 пополудни тихоокеанского стандартного времени в Лос Анджелесе).

Но обозначить дату, точный момент, когда Спок впервые ожил *в подстрочнике - впрыгнул в жизнь* было куда как трудней, даже несмотря на то, что во многих смыслах я гораздо более «присутствовал» при его рождении, чем при рождении своих детей. Я бы сказал, что он «родился» во вторник, 8 сентября 1966 года в 7:30 пополудни восточного стандартного времени - дата, когда Звездный Путь впервые вышел в эфир, она кажется в лучшем случае произвольной и искусственной, к тому же, я знал, что он уже был с нами несколько месяцев.

Как бы то ни было, у меня было тридцать лет подумать над этим с тех пор, и я осознал теперь, что был определенный момент, вспышка откровения, когда я внезапно осознал: «Ага! Так вот каков вулканец…»

И это произошло во время съемок третьей серии Звездного Пути, «Корбомитный Маневр».

Дайте мне отвлечься немножко и упомянуть некоторые трансформации, которые Звездный Путь перенес между съемками «Где не ступала…» и «Корбомитного». Для начала, после того, как управляющие NEC увидели вторую пилотку, они очень быстро добавили её к их новому осеннему расписанию. «Звездный Путь», наконец, пришел в движение – и я был возбужден перспективой регулярно работать на телевидении. В конце концов, во время первого сезона, я сделал бы 1.250 долларов за серию, в общем 37.500 долларов в тот год – достаточно, чтобы поддерживать мою семью в комфорте без волнений по поводу поисков другой работы. Но я и не подозревал, какой эффект это будет иметь на мою жизнь вообще и на мою частную жизнь, я был так наивен, я никогда не думал, что держать свой телефонный номер в списке-справочнике будет проблемой! Но это совсем другая глава…

После второй пилотки опять была некоторая перетасовка персонажей. Джин почувствовал, что персонаж Пола Фикса, доктор Марк Пайпер (который появляется только ненадолго в «Куда не Ступала…»), нуждается в замене на кого-то более молодого и темпераментного, у которого была бы более близкая дружба с капитаном. У него был на примете определенный актер, который, он чувствовал, будет точно подходить на роль (и он был прав): ДеФорест Келли.

Де очень спокойная, нежная душа, настоящий джентльмен-южанин, как и МакКой, он родился в Атланте. Он был закаленным ветераном, который работал в Голливуде долгое время – хотя он настолько не-голливудский, каким только можно быть, милый, кроткий человек, который был женат на своей красавице жене, Каролине (теперь этому браку больше чем сорок лет). Де был больше всего узнаваем в то время по ролям типичного «плохого парня» в вестернах. (На самом деле у него была такая репутация человека, играющего злодеев-стрелков, что NEC не дало Джину Родденберри нанять его в качестве доктора в Звездный Путь на первую пилотку, объясняя это тем, что зрители никогда не будут способны принять его как «хорошего парня». Попробуйте представить, если сможете, милого доктора МакКоя, который усмехается, хладнокровно убивая собаку! Вот в такого типа ролях Де и был известен.) Он также работал с Джином на нескольких проектах, в то время как Звездный Путь только начинался, Де работал в другой телевизионной пилотке для Джина, называвшейся «Полицейская История», играя вспыльчивого, но милого криминолога.

Доктор МакКой в исполнении Де стал очень ценным дополнением, привнеся собой особую химию к шоу, и дальше помогая определить характеры Кёрка и Спока через едкие наблюдения этого добросердечного ворчуна, МакКоя. МакКой и Спок превратились в вербальных спарринг-партнеров – с добрым доктором, проговаривающим гуманистическую позицию и Споком на логической стороне – но там всегда было сильное подводное течение дружбы, взаимного уважения.

С самого первого момента, когда он появился в «Корбомитном», у Де была особая искра в глазах, он знал с самого начала, как подойти к персонажу МакКоя. Вскорости сценаристы начнут вводить юмор в сценарии, пользуясь сварливой эмоциональностью МакКоя и способностью Спока принимать любые комментарии буквально. Спок был прямым человеком – Джордж Бёрнс, если угодно, по отношению к доктор МакКоевской Грэйси. Отношения Кёрк/Спок похожи на дуэт Одинокий Рейнджер/Тонто, но Спок/МакКой были определенно Мартин и Льюис, Глисон и Карни, или моя любимая комедийная команда, Эббот и Костелло. Эббот был невозмутимый, прямой человек, а Костелло – воплощение человечности, и большая часть занимательных диалогов между Споком и МакКоем – вариации этого великолепного шаблона «Кто на первой базе?» *здесь и далее –бейсбольные термины* В вольном пересказе:

КОСТЕЛЛО: (устало) Так, погоди-ка! Когда первый бейсмен получает зарплату, кто берет деньги?

ЭББОТ: (спокойно) Абсолютно точно. «Кто» берет деньги.

Шутка основана та том, что бедный Костелло просто не может понять, что имя первого бейсмена Кто, и Эббот естественно не слишком помогает прояснить ему эту ситуацию. Признаем это, не так уж нужно растянуть этот кусок, чтобы переписать его на доброго доктора и его друга вулканца.

МакКой: (разочарованно) Так, погоди-ка, Спок! Когда первый бейсмен получает зарплату, кто берет деньги?

СПОК: Только логично, что он может сделать это, раз он выполняет свою работу.

МакКой: Кто?

СПОК: Точно, доктор. «Кто». «Кто» получает деньги.

МакКОЙ: Ты пытаешься запутать меня, зеленокровный сукин ты с...!

СПОК: Контролируйте себя, доктор.

@темы: "Я - Спок" (перевод)

Comments

[Мойра ОКей]

Как мне надоели эти "неизвестные ошибки сохранения"!!!

[Мойра ОКей]

продолжаем разговор
Ещё одним новичком на мостике Энтерпрайза в «Корбомитном» была Нишель Николс. На площадке Нишель была всегда прекрасна и очень вовлечена, и хотя в сценарии ей нечасто давали много реплик, она, тем не менее, своим присутствием делала эмоциональный вклад во всё, что бы ни происходило на сцене. Джимми Духан и Джордж Такей оба присоединились к команде в предыдущей серии, и было чудесно, как совершенно каждый из них – Нишель, Джимми, Джордж – заполнили свои роли. (Конечно, Скотти провел почти всю серию на мостике – что заставляло задуматься, а кто же смотрит за двигателями.) Пересматривая «Корбомитный Маневр» недавно, я был поражен восхитительным чувством товарищества на мостике между персонажами, когда команда ждала возможную смерть во время обратного отсчета. Для меня было честью работать с такой группой профессионалов, химия между персонажами была с самого начала. Это была также серия, где Грэйс Ли Уитни впервые появилась как йомен капитана, Дженис Рэнд. Я прибалдел, наблюдая её бойкое появление – на мостике, искрящемся от напряжения - она принесла кофе для всех, и затем была сцена, где она приносит капитану салат, настаивая, чтобы он что-нибудь поел. Конечно, Грейс Ли не закончила даже первый сезон, и диалог в этой серии, кажется, предрекает закат её характера. «Мне не нужен йомен, у меня уже есть женщина, о которой надо беспокоиться», говорит Кёрк МакКою (разумеется, имея в виду Энтерпрайз), и рявкает на Рэнд, чтобы она прекратила кудахтать над ним.

(Могло бы быть интересно, если бы Рэнд осталась на борту Энтерпрайза, учитывая этот отрывок из мемо Джина Родденберри, адресованной сценаристам:
О единственной личности на корабле, которая может шутить с мистером Споком в приципе: это капитанский йомен, Дженис Рэнд. Возможно, за её жизнерадостной внешностью – материнский инстинкт по отношению к одиноким мужчинам – как бы то ни было, йомен Рэнд может упоминать такие вещи, которые немногие могут сказать в лицо Споку. И в ответ, гадая логически над некоторыми её секретами, Спок (извините за выражение) поимеет её в виду. Но если при разговоре он смотрит на неё слишком пристально или слишком долго, она чувствует гипнотическое притяжение и просит отступить - и Спок отводит глаза. У них негласная договоренность, что шутка будет доходить только до этого.)

И это была серия, где Спок «родился». Возможно, это как-то произвольно выбрать «Корбомитный», потому что вулканец всё ещё не совсем устойчив в поведении. К примеру, в одной из сцен молодой член команды по имени Бейли повышает свой голос в возбуждении. Вудканец обвиняет его в ненужном проявлении эмоций (и когда Бейли говорит, что это результат адреналина, Спок сухо предлагает ему «удалить это»). Но несколько мгновений спустя сам Спок делает абсолютно то же самое! Также, если вы посмотрите серию, вы заметите, что Спок носит румянец на щеках, а то, что его кожа очень лоснится, заставляет думать, что он потеет из-за напряженности на мостике. По прошествии времени Фредди Филлипс исключил всё розовое и использовал тускло-зеленоватую краску. Он также взял на себя тяжелый труд поддерживать меня абсолютно сухим, раз было решено, что Спок не потеет.

Я, пожалуй, опишу «Корбомитный» как переходную серию, где я всё ещё учился играть роль. В некоторые моменты я схватывал её, в другие - нет. Всё ещё есть моменты, когда Спок, кажется, вот-вот улыбнется. В начале первого сезона персонаж был перегруженным, преувеличенным – более эмоциональный, со слегка бóльшими ушами, куститыми бровями, зубчатой челкой. Со временем мы сделали Спока более утонченным, приглушили его, пока, наконец, он не стал тем хладнокровным, элегантным существом, какой он сейчас.

Но это произошло во время съемок этой серии, когда у меня было что-то вроде откровения, которое помогло мне осознать точно кто такой вулканец, и я обязан прорывом чудесному режиссеру по имени Джозеф Сарджент.

Джо был режиссером-ветераном, профессионалом, который был чрезвычайно энергичен. У него было поразительное чувство истории, и о том, что в сценарии самое важное и самое сильное. Я встречал Джо задолго до «Звездного Пути», когда я крутился на площадке «Человека из АНКЛ», попутно учась режиссёрскому мастерству. Джо, оказывается, режиссировал несколько серий сериала, и я ходил кругом за ним. Однажды ранним утром я пришел в офис раньше него и нашел несколько бумаг на его столе. Это были записи на нескольких начальных страницах сценария, который он собирался в тот день снимать. Он сделал очень краткий обзор серии, но тем, что привлекло мое внимание, была строчка, которая шла после его описания тизера (первая краткая сцена, предназначенная для того, чтобы посадить зрителей «на крючок»). «Наш герой роется среди файлов в ящике стола, находит бумагу, которую ищет, реагирует» - написал Джо. «Затем дверь медленно отворяется… и нет нас! *на самом деле подыскать бы действительно приличную фразу, в общем, фраза на оригинале очень простая, we’re off – то есть выражение выхода, ухода, без глагола - ЛС*

Я прибалдел от этой маленькой фразы, и всегда держал её в голове, когда режиссировал, потому что она так совершенно иллюстрирует порыв *опять то самое французское слово élan* и радость, которые Джо вносит в рассказывание истории. Я чувствую, что работа режиссера – испытывать эту радость и делиться ею с командой и в конечном счете, со зрителями. Джо Сарджент, Марк Дениелс и Джо Певни были три режиссера, у которых было заразительное чувство изобилия насчет своей работы.

Как бы то ни было, я помню, что Джо режиссировал определенную сцену в «Корбомитном» одним поздним майским днём 1966. Это была одна из сцен на мостике (на самом деле девяносто процентов сцен в этой серии происходят на мостике, и это получилось одно из самых экономичных шоу), где члены команды все реагировали на огромный светящийся шар на обзорном экране (разумеется, мы, актеры, не видели ничего, кроме синего экрана). Мы все, предполагалось, должны были быть озабочены этой новой угрозой, и моя реплика заключалась в этом судьбоносном слове - «Очаровательно…» Я просто никак не мог понять, как сказать это. Я всё ещё был в режиме «первого офицера», но выкрикивать такое слово казалось неподходящим. Все реагировали в характере – человечески, конечно – но я не мог понять, как вулканец отреагировал бы или как должно выйти слово.

Пока, вот оно, Джо Сарджент мудро не сказал: «Слушай, не играй напряженно то, что видишь на экране. Вместо этого, когда ты преподносишь свою реплику, будь спокоен и любопытен, будь ученым».

В тот момент, когда он сказал это, что-то внутри меня щелкнуло, он только что осветил то, что сделало этот персонаж уникальным и отличающимся от всех на мостике. Я собрался, вдохнул поглубже и спокойно сказал: «Очаровательно…» *Не забудем, при этом он ещё невозмутимо поднял бровь - М.*

То, что получилось, было голосом не Леонарда Нимоя, но Спока. И даже хотя вулканская маска будет соскальзывать время от времени (к примеру, когда Спок улыбается, глядя на гламурный энтураж Гарри Мадда в «Женщинах Мадда»), я начал серьезно понимать, откуда пришел Спок. Вулканец был на самом деле среди нас.

Я начал использовать больше сдержанности в движениях, жестах, мимике персонажа. В книге «Я не Спок» я упомянул один из главных источников вдохновения для этого: Гарри Белафонте. Ранее в середине 50ых, моя жена и я пошли посмотреть, как Белафонте поет в Лос Анжелесском Греческом Театре.

За первые сорок пять минут его выступления он почти не шевельнул ни единым мускулом - только стоял совершенно неподвижно перед микрофоном, его плечи ссутулились, его руки покоились на бедрах. И вот, после всего этого времени, он внезапно сделал движение. Он просто поднял правую руку, медленно, пока она не повисла параллельно полу – но влияние этого одного вкрадчивого движения на зрителей было гигантским. Танцуй он на сцене, жест был бы лишен того смысла, который обрёл – поражающий, как удар молнии.

Это было воспоминание о концерте, который привел меня к решению о манерах Спока во время тех ранних серий Звездного Пути.

К этому времени мои дни начали сливаться в одно мутное пятно, работать над сериалом это, предавшись некоему вулканоподобному преуменьшению, изнурительно. Мой ежедневный распорядок был: вставать в 5:30 утра в будние дни, так, чтобы я мог быть в кресле гримера для Фредди Филлипса не позже 6:30. Я приучился пить кофе в машине, а мой сэндвич с беконом и яйцами, с толстым кольцом лука ел в кресле гримёра. Пока Фредди накладывал уши, я ел. Мы тихо беседовали по душам до семи – когда приходил Билл Шатнер и разверзался ад.

Билл в то время был увлечен бездорожными мотогонками, и как все его другие увлечения, он был полностью поглощен этим некоторое время. Он, бывало, приковыляет утром в понедельник как старик с артритом, весь в синяках и исцарапанный кустами, в которые он падал – кроме лица, конечно - это единственная часть его тела, о которой он заботился. Он изводил меня насмешками насчет запаха моего завтрака (включая несколько отборных философских наблюдений о влиянии лука на моё дыхание), и я дразнил его насчёт того, что он байкер, мачо, сорвиголова, который не может, кажется, держаться подальше от кустов.

[Мойра ОКей]

Как я сказал ранее, Билл неисправимый остряк, и мы двое могли рассказывать друг другу шутки и продолжать в том же духе как дети, смеясь и крича и, в общем, делая сложной жизнь для бедных гримеров, которые отчаянно пытались заставить нас сидеть смирно, так чтобы они могли сделать свою работу. У нас были абсолютно глупые, сумасшедшие разговоры вроде такого:

ЛЕОНАРД: …так всё равно, критикам не понравилась её работа, и она была полностью уничтожена.

БИЛЛ: (прикладывая ладонь к уху) *непереводимый «каламбур» - destroyed говорит Нимой, toyed говорит Шатнер. Провожена? Провожена? Ты признаешься, что провожал её, Леонард? А твоя жена знает об этом? А я-то всегда думал, что ты такой верный, преданный семьянин.

ЛЕОНАРД: (смеясь) Нет, нет, прекрати это. Я сказал уничтожена. Она просто знакомая, которую я знал по…

БИЛЛ: *ещё один «каламбур», на сей раз более точно к тексту: deployed* Расположена *Шатнер имеет в виду в боевой порядок*? Она что? Оружие? Какой-то миноносец ? Я думал, мы говорим о женщине. Возможно, она корабль-сестра?

ЛЕОНАРД: (сдаваясь и подыгрывая) Нет-нет, она актриса. Сестричество, *sister ship то же самое только слитно* это монахиня.

БИЛЛ: Никто *каламбур nun – none*? Ты говоришь, она нуль? Тогда критики были правы!
ЛЕОНАРД: Нет, они были неправы. Я не сказал нуль, я сказал герой *zero –hero*. Или точнее героиня. Она очень хорошая актриса.

БИЛЛ: Героин? Так теперь ты утверждаешь, что в это замешаны наркотики?

ЛЕОНАРД: Нет, я сказал головорезы (drugs-thugs). И в костюмерной *то есть в комнате где переодеваются, это не театр, там гримерная общая, а dressing rooms или трейлеры – отдельные для каждого основного актера* тебя будут поджидать двое, если ты не прекратишь…

БИЛЛ: Пусть только попробуют! Мои доберманы съедят их живьем!

Ну, вы поняли идею. Гримеры вздыхали и закатывали глаза в местах, когда это заходило слишком далеко, и я знаю, они вероятно удивлялись: «Боже мой, как у них хватает энергии на весь оставшийся день?» Но это был наш способ проснуться. И тогда появлялся Де Келли, великолепно лаконичный и мягко говорящий, улыбаясь и качая головой на наш идиотизм. Де был стабилизирующим влиянием для нас обоих, он всегда готов был выслушать Билла или меня, когда мы жаловались друг на друга (что мы и делали, когда популярность Спока взлетела, как я объясню позже), и всегда выдавал свою часто напрашивающуюся мудрость, в классическом стиле голландского дяди. *Dutch uncle – человек, который говорит и критикует с грубой прямотой*
Из гримерной это переносилось на площадку или за репетиционный стол (хотя у нас никогда не хватало времени на репетиции). Каждая серия должна была быть снята за шесть дней или около того, так что мы всегда работали как заведённые где-то до 6:30 вечера, делая только короткий перерыв на ланч, который обычно был из местного буфета. К тому времени у меня накапливалось несколько звонков, большей частью от репортеров, просящих дать интервью, или людей, приглашающих меня на публичные появления. Я пытался отвечать на большинство звонков во время ланча, но также было необходимо иметь встроенный телефон в моей машине. Это было экстраординарно в поздних шестидесятых, но у меня он был, потому что время стояло на первом месте. За полчаса, которые у меня уходили на то, чтобы доехать на работу и с работы, я отвечал на столько звонков, на сколько мог, чтобы мне не приходилось потом засиживаться ночью у телефона.

Для экономии времени я также приобрел красный велосипед, чтобы можно было сэкономить пару минут, добираясь до буфета или до моего офиса. Теперь я должен здесь отвлечься, потому что ни одно упоминание об этом велосипеде не может быть завершенным без истории «Билл и велосипед».

Я уже разгласил тайну, что мой бывший партнер был закоренелым шутником, но в некоторых случаях его практические шутки становились совершенной одержимостью. Я никогда не пойму почему, но мой велосипед стал объектом его мании.

Началось всё вполне невинно – с того, что Билл однажды просто спрятал велосипед на площадке, затем вернул со смешком, когда я разозлился и потребовал его, чтобы поехать в буфет на ланч. Но потом это разрослось, как и делают одержимости: Не успел я оглянуться, Билл завербовал операторов, чтобы поднять велосипед на канатах, так чтобы он свисал с потолка нашей студии звукозаписи.

Кое-кому могло бы показаться, что это заходит слишком далеко, да-да, но Билл только разогревался. В разные дни мой несчастный велосипед оказывался прикованным цепью к пожарному гидранту, затем к трейлеру Билла, под неусыпным оком одного из его самых злобных доберманов.

Усталый от бессилия, я предпринял крайнюю меру: я приковал проклятый велосипед к моему «Бьюику», и припарковал машину прямо рядом со студией звукозаписи.

Конечно же, Билл отбуксировал Бьюик.

Но вернёмся к разговору о времени. Одна причина, по которой я чувствовал потребность законсервировать каждую возможную минуту, была не только из-за долгих часов работы на сериале, но и потому что я путешествовал почти каждую неделю. Я редко отвергал любое оплачиваемое дело, так как я знал, что сериал не вечен. Я видел много моих друзей актеров, которые ходили работать на сериал по нескольку лет и жили согласно их доходу, затем, когда сериал отменяли, они снова искали работу, без регулярного дохода и без денег в банке. Я заключил с собой частный договор, что это никогда не случится со мной и моей семьей. Я видел «Звездный Путь» как возможность отложить деньги для будущей финансовой безопасности, и именно так и делал. Мы поддерживали очень сдержанный образ жизни и откладывали деньги на образование детей.

Так, каждый раз, когда мне предлагали оплачиваемое появление, я брался за это. Это означало, что я покидал студию в пять или шесть часов в пятницу и совершал ночной перелет к пункту назначения. Я прибывал на Восточное Побережье около шести или семи утра в субботу, и ловил последний рейс обратно в воскресенье ночью. Я вспоминаю раз или два когда я возвращался обратно в Лос Анджелес в два или три ночи, я шел прямо в студию, шатаясь, вваливался в костюмерную и пытался пару часов соснуть на кушетке. Оттуда я сразу шел к гримерам.

Я точно был не единственным на площадке «Звездного Пути» с изматывающим графиком. Джин Родденберри лучше всего работал в темноте. Он был на площадке весь день, решая различные проблемы, затем спустя часы, под невероятным давлением, он писал или переписывал сценарий с полуночи до 5:30 утра. Очень часто, мы показывались в студии утром и находили переписанной сцену, которую мы должны были сегодня играть, она была значительно улучшена, потому что Джин оставался на всю ночь, переписывая её. Затем он направлялся домой и спал до 11 утра, и был снова в студии к ланчу.

Долгие часы тяжело сказывались на всех нас. Я стал очень беспокоиться насчёт моего энергетического уровня, до сего дня у меня сохранилась привычка держать банку мёда в костюмерной или трейлере. На площадке Звездного Пути я принимал щедрые порции меда около трех или четырех пополудни, чтобы оставаться на ногах. Я также приучился есть очень легкие ланчи, чтобы не стать сонным. Чтобы преуспеть в очень быстром, очень концентрированном роде работы, требуемой сериалом, я должен был стать дисциплинированным, чтобы быть в лучшей форме.

Конечно, не все на площадке научились избегать плотных ланчей. Одним жарким августовским днем, Билл и я были задействованы в сцене, которая предусматривала драку с парой «плохих парней», затем диалого между Кёрком и Споком. Мы осторожно отрепетировали драку и заучили диалог, так что когда пришло время включать камеры, всё прошло совершенно: Кёрк и Спок с легкостью справились со злодеями, затем перешли к диалогу.

Ну, почти совершенно. Когда Билл и я обменялись репликами, я услышал странный бурчащий звук поблизости. Я не смог понять точно, что это такое или откуда исходит, но по странному блеску Билловых глаз я мог понять, что он тоже это услышал.

Но камеры всё ещё работали, так что мы мужественно продолжили, в самом конце сцены я внезапно понял, что случилось. Оказалось, один из трюкачей, участвовавших в драке, упал «без сознания» на пол – а затем расслабился, зная ,что его работа в сцене закончена, и продолжил, глубоко заснув. Это странное бурчание был звук его громкого храпа!

Ещё кое-чем я поплатился за то, что оставался на съёмочной площадке «в характере», играя Спока. Конечно, я много смеялся с Биллом по утрам, и достаточно много раз на площадке, дуракаваляние – естественный путь съема напряжения и усталости. Но иногда, когда становилось по-настоящему весело, переставал смеяться из страха, что у меня будут проблемы с тем, чтобы остаться в характере. Я оставался в «режиме Спока» даже за камерой, потому что верил, что могу делать работу лучше, если я сделаю время пребывания на сцене и за её пределами одним целостным переживанием. Таким образом, если я уже Спок к тому времени, когда камера включилась, я не обнаружу себя входящим в образ в середине сцены.

Так что, чем постояннее я оставался в характере как Спок, тем более цельным становилось мое исполнение *Он применяет в обоих случаях одно слово – consistent, которое имеет кучу значений, в том числе и эти два – постоянно и цельно. Да, это каламбур, так как в первом случае имеется в виду всё-таки постоянность временнАя, в во втором… идейная.* Как бы то ни было, пребывание так подолгу в личности вулканца имело определенные побочные эффекты для Нимоя - человека. Характер, который я вскоре выработал, обрёл собственную жизнь и начал влиять на меня, а не наоборот! Проживание в голове Спока стало горячим прессом, подавление эмоций, в конце концов, ненатуральное состояние. Тед Старджеон, который написал «Время Амока», был прав – что-то, в конце концов, должно сломаться!

[Мойра ОКей]

В моем случае я обнаружил, что я стал предрасположен к случающимся иногда взрывам эмоций. Иногда я чувствовал их приближение и прятался в уединенное место, пока буря не пройдет. Однажды один настиг меня, пока я обсуждал сценарий с Родденберри в его офисе.

Я, помню, сказал ему: «Окей, Джин, вот на странице пятьдесят два, Спок вовлечен в драку, но я думаю, он бы мог найти способ обойти насилие» И Джин, одетый в свой обычный кардиган и потертые слаксы *широкие брюки* и хмуро смотрящий вниз на свою копию сценария, ответил: «Да ладно, Леонард, нам там нужно немного экшена. Спок понимает это, в интересах времени, насилие необходимо в этом случае…»

«Ну, если вы подумаете об этом, Джин, может быть гораздо более интересный способ продвинуть экшн без кулачной драки…»

«Леонард, ради бога, я ж тебе сказал…»

«Джин, успокойтесь, я не пытаюсь быть трудным, я просто спрашиваю…»

Ну, вы поняли идею. Джин похолодел, я напрягся, слова были сказаны.

И, через очень короткое время, меня захлестнуло чувство усталого бессилия, которое пошло гораздо дальше этого определенного сценария или темы. Изможденность, и стресс, и часы, которые я провел внутри шкуры вулканца, наконец, достали меня – и я обнаружил себя с трудом сдерживающим слезы, мощная волна эмоций накрыла меня.

Моя «вулканская выучка» позволила мне сохранить какую-то степень контроля, я встал и сказал хрипло: «Извините, Джин, но я вынужден уйти». Я мог видеть, по слегка удивленному выражению его лица, что он увидел, что я чуть не плачу. Чтобы спасти нас обоих от конфуза, я поспешил выйти и направился прямиком в свою костюмерную, где я оставался, пока шторм не прошел.

Спок даже вторгся в мою личную жизнь, мне приходилось весь уикенд расслабляться и «де-вулканизироваться» до той степени, когда я мог легко выражать эмоции. К тому времени было почти что утро понедельника.

ЖЕНА: Дорогой, что бы ты хотел сделать на этот уикенд?

МУЖ: Что-нибудь успокаивающее. Кроме этого, никаких предпочтений.

ЖЕНА: Почему бы нам не сходить в кино?

МУЖ: Будет замечательно. Что хочешь посмотреть?

ЖЕНА: Ну, сейчас не идет ничего, что бы я хотела посмотреть определенно…

МУЖ: Тогда нелогично идти. Мы должны поискать альтернативу.

ЖЕНА: Леонард… ты опять это делаешь!

МУЖ: Делаю что?

ЖЕНА: Говоришь как Спок!

«Время обнажиться» было седьмой серией, которую мы сняли, около четырех или пяти недель после «рождения» Спока на «Корбомитном». Но я включаю её сюда, потому что это был определяющий эпизод для вулканца, такой, который зафиксировался в моем сознании – и сознании зрителей – точно, кто такой Спок. В каком-то смысле, это довершило трансформацию, которая началась с фразы «Очаровательно…»

«Время обнажиться» также отмечена моей первой схваткой со сценаристом за изображение Спока.
Серия была написана нашим линейным продюсером Джоном Д. Ф. Блэком, который придумал весьма интригующую концепцию, которая позволяла внутренней жизни персонажей развиться и по правде ожить для зрителей. Все, знакомые с сериалом, возможно, вспомнят эту серию, так как она всё ещё любимая у фанатов шоу. Концепция была такая: члены командаы «Энтерпрайза» были заражены вирусом, который удалял их внутренние ограничители *полное значение слова: www.multitran.ru/c/m.exe?l1=1&l2=2&s=inhibition * и это приводило к тому, что их «спрятанные я» всплывали на поверхность. К примеру, Зулу носился по кораблю с рапирой как головорез и фанфарон (и, как мы все обнаружили, Джордж Такей действительно лелеял тайное желание быть Эрролом Флинном, мы не смогли заставить его закруглиться, когда камера остановилась). Это была замечательная идея. Но в моем случае оригинальный сценарий Джона фокусировался сугубо на юморном, фривольном. В сценарии Спок выходит из турболифта в коридор, где к нему пристает член команды - подбегает к нему и рисует усы на вулканце. Спок затем, разрыдавшись, плетётся дальше по коридору.

Это была смешная сцена, театральная и изобретательная. Но она жутко меня расстроила. Я уже знал Спока достаточно хорошо, чтобы знать, что достоинство было ключевой частью вулканской личности. Инцидент с кистью казался мне бесполезным упражнением в срывании этого достоинства с него – и ещё это противоречило всему, что я о нем знал. Из моего опыта, я был уверен, что Спок никогда бы не позволил себе расплакаться на глазах того члена экипажа, он сохранил бы контроль во что бы то ни стало, и не опустил свой барьер, пока не нашел бы уединенное место.

Я передал эти опасения Джону и попросил его переписать сцену, чтобы Спок боролся с эффектом вируса, затем поспешил в пустую комнату, где бы он попробовал прийти в себя.

Теперь, вы должны понять, что у сценаристов/продюсеров на телевизионных сериалах чрезвычайно трудная работа, применив метафору, они всегда гоняются за кроликом, но им никогда не позволяется его поймать. Как только они вынули последнюю страницу из печатной машинки, кто-то появляется и говорит «Тут проблема со вторым актом, этот сценарий нуждается в полной переписке». Конечно, они должны вообще-то работать над следующим сценарием, без шанса остановиться на время, перевести дыхание, так что они не любят, когда актеры не дают им сделать свою работу.

«Ни за что», - сказал мне Джон категорически. «Нет времени, Леонард. Просто играй сцену, как она написана».

Но вулканец уже смотрел через мое плечо, и я был упрям насчет того, чтобы не дать его достоинству быть попранным только ради короткого момента юмора. И также важно, я чувствовал, что мы можем упустить возможность для чего-то более глубокого.

Так что я пошел к Джину Родденберри. Джин выслушал очень внимательно, затем сказал «Ты прав. Это действительно не в характере Спока. Не беспокойся, я об этом позабочусь»

Я вернулся на рабочую площадку, и час или около того спустя, Джон Блэк подошел ко мне, со слегка раздраженным видом и сказал «Хорошо, Расскажи, что у тебя на уме.»

«Это об эмоциях против логики» - сказал я ему. «Любовь против математики, горе против пи эр квадрат»

Основываясь на этом кусочке информации, Джон ушел назад и написал чудесную сцену для Спока, которая теперь появляется во «Времени обнажиться». После того, как он заразился, вулканец ищет уединенное место, в котором он мог бы благополучно переждать свой эмоциональный шторм, пока он там, он повторяет таблицу умножения, в попытке восстановить контроль. Но бесполезно. Так же как и то, что он попрекает себя: «Я вулканец! Я контролирую свои эмоции! Контролирую свои эмоции…» Наконец он срывается, и мы узнаем источник его горя: Он никогда не мог заставить себя сказать своей земной матери, что он её любит. Я извиняюсь за разочарование, испытанное Джо при переписывании, но я очень благодарен за результат, потому что сцена на самом деле показала нашим зрителям внутренний конфликт, который двигал вулканцем.

Режиссер, Марк Дэниелс, сделал прекрасную работу, хореографически выстроив очень тонкий танец камеры для этой сцены. Как я вступаю в «зал для конференций» и сажусь за стол, камера делает па-де-де, обходя вокруг меня, чтобы оказаться с другой стороны.

Это была очень необычная техника для телевизионного шоу, потому что это было трудно и отнимало время, было бы гораздо легче снять только в одном направлении, потому что свет был бы гораздо проще. Но Марк обязался сделать сцену в этой более трудной, но интересной и художественной манере.

И пока мне поправляли макияж в гримерном отделении, площадка была тщательно освещена. И к тому времени, когда всё было готово, и я вошел обратно на площадку, мы обнаружили к нашему ужасу, что у нас остались минуты, чтобы снять сцену.

Давайте я кое-что объясню: Как у большинства телесериалов, у нас было чрезвычайно ограниченный бюджет для сверхурочных. Другими словами, нам не позволялись сверхурочные.
В 6:18 вечера мы должны были выдернуть всё из розетки и убраться с площадки, была сцена снята или нет – и завтрашнее расписание не позволяло нам возвращаться и заканчивать её!

Чтобы подчеркнуть этот факт, Родденберри и два или три помощника продюсера зашли на площадку и своим молчаливым угрожающим присутствием давали нам знать, что они следят за часами.

У нас было достаточно времени только чтобы сделать один дубль – так что он должен был пройти безупречно!

Воспоминания о том моменте приносят в голову разговор, который у меня был с астронавтом Аланом Шеппардом. Он рассказал мне, что, когда был в лунном модуле приземления, были какие-то механические трудности, и у него было несколько секунд для решения, будет он садиться на Луну или нет. Сигналы были плохие, и все в НАСА были в готовности – прямо как наши уважаемые продюсеры – выключить рубильник и отменить всю миссию.

Шеппард пошёл вперед и совершил посадку… и как-то сделали это и мы. Часы тикали и камеры работали, и каким-то чудом или магией, сцена прошла, как планировалась. У нас был чудесный дубль с первого раза, и ровно в 6:18 вечера мы закруглились.

Серия оказала огромное влияние на популярность шоу – и на популярность Спока. Неделю спустя после того, как вышла в эфир первая серия, я получил менее чем десяток фанатских писем, после второй, возможно, сорок или пятьдесят. Но после того, как в эфир вышло «Время обнажиться», фанатская почта стала прибывать в огромных мешках для белья, каждый содержал сотни писем.

Вулканец был полон жизни, но (если вы извините меня за выражение) самый очаровательный период его роста всё ещё был впереди.

[kerry-lla]

Мойра ОКей
теперь у нас есть книга на бумаге,
что будем делать?

[Lala Sara]

kerry-lla будем вычитывать косяки - проверяйте, может где какие косяки в основном с целостностью произведения - все ли эпиграфы где надо и как надо, как дела с абзацами, ну и где я пометила, что сомневаюсь, так ли в оригинале и не опечатка ли у меня. вообще может где что пропущено. также надо знать, как в оригинале выглядит обычное начало главы, чтобы боле менее оформить потом примерно также. и картинки сканьте за свою работу я ожидаю не меньше, чем картинки в приличном виде персонально

[kerry-lla]

Lala Sara
какой-то умник придумал помещать картинки (не все, но) на развороте страниц, т.е. половина картинки на одной странице, половина на другой, а середина картинки прошита (да, это стандартное издание), дальше: большая часть картинок - это капсы, черно-белые, ага. т.е. неплохо бы добавлять иллюстрации к переводу, и для этого наверно надо взять капс из книги и отыскать аналог в нормальном качестве,
но несколько фотографий действительно интересны - часть из них уже мелькала в сообществах (в основном Нимой в других ролях), несколько я нигде не видела.

проверяйте, может где какие косяки в основном с целостностью произведения
ко мне можно на ты)
бета из меня...(( английский я конечно воспринимаю по мере необходимости, но скорей стараюсь уловить общий смысл, чем точный перевод, с форматированием текста действительно могу помочь, а так текст у вас есть, нормальный и полностью (т.е. сканировать всю книгу думается не надо)?

так что, мне сейчас картинки отсканировать - выложить, или будем по мере выхода глав?

[Lala Sara]

с форматированием текста действительно могу помочь, а так текст у вас есть, нормальный и полностью (т.е. сканировать всю книгу думается не надо)?

нет, сканировать не надо, нужно именно проверять, нет ли пропусков, так ли расположен текст, иногда возникают трудности такого порядка, что текст непрочитанный, и в нем попадаются подписи к картинкам совершенно неожиданно. я по мере понимания их конечно выкидываю, но нужны точные данные. и если у меня вопросы именно по опечаткам *ляпам сканирования*, то проверить точно, что там на оригинале. то есть знание языка требуется максимум на уровне знакомых буковок

так что, мне сейчас картинки отсканировать - выложить, или будем по мере выхода глав?

думаю по мере выхода глав, прям в комментах к ним ну это я так считаю - из-за того, что если там картинки именно в тексте, а не на отдельном блоке в середине книги, то их видимо лучше чтобы были поближе к тому же тексту.

какой-то умник придумал помещать картинки (не все, но) на развороте страниц, т.е. половина картинки на одной странице, половина на другой, а середина картинки прошита (да, это стандартное издание),

сама ненавижу подобное, но книга не А4, возможно её всю под сканер разворотом положить, а уж то что получится темная полоса посередине - ну уж что делать. но это вариант для уникальных фоток, остальные и правда лучше поискать в лучшем качестве. главное - вытащить эксклюзив ну и знать, какие там фотки к чему прилагаются тоже довольно интересно, добавляет живости в произведение.

[kerry-lla]

Lala Sara
ok, займусь.
вы бы создали запись в сообществе со ссылками на все переведенные главы и поднимали ее по мере перевода, а то часть здесь, часть в дневнике Габриэль

[Gabrielle Delacour]

kerry-lla
В моем дневнике моя работа, не отбеченная и не проверенная. Я полагаю, что до нее доберутся в свое время, когда закончат переводить первые восемь глав.

[Ле Снег]

блин, спасибо-спасибо-спасибо за перевод, безумно интересно, не могу оторваться! *понеслась читать следующую главу*

[Гость]

СПОК: Точно, доктор. «Кто». «Кто» получает деньги.

Это шифровка!
Спасибо за перевод, сколько лет прошло, а слово живет.