Вселенная без меня уже не та... (с)
Глава двадцать третья
СЕГМЕНТ ДЖОЛАН, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 57488.1
читать дальшеНад горизонтом черного скалистого Рема было хорошо видно раздутый зеленый диск Ромула, похожий на зловещий глаз. Пикар задумался, насколько же он близок к успеху и насколько – к провалу.
До Часа Противостояния оставалось два дня – достаточно времени, чтобы убедить Тал Шиар, что существует альтернатива войне. Но Пикар не мог предложить им эту альтернативу без помощи Норинды – существа, пилотировавшего транспорт, существа, которое он только что предал.
Пикар понимал: неважно, что предательство вышло случайным. На мостике «Калипсо» он был шокирован тем, с какой легкостью Кирк отдал сына Норинде, позволив ему отправиться на Рем. Но пока они возвращались в грузовой трюм и на транспорт, Пикар еще раз обдумал все, что Джозеф сказал отцу, и еще до того, как они покинули первый коридор, Пикар понял то, что, похоже, уже знал Кирк.
Джозеф был не Джозефом.
Ребенок, пристегнутый к пассажирскому сидению напротив него, был голографическим доктором. Обман был безупречным.
Пока.
Потому что когда транспорт приземлится, и Джозефа приведут к последователям Джолары – именно это, скорее всего, собиралась сделать Норинда, – насколько идеальной ни была иллюзия Доктора для всех физических чувств, ему пришлось бы выдержать телепатическое испытание реманцев.
А среди реманцев телепаты были, некоторые из них, несомненно, столь же сильные и умелые, как Вице-король первого Шинзона.
Что беспокоило еще сильнее – возможно, Доктор уже провалил первое телепатическое испытание, когда Норинда внимательно посмотрела на него на мостике и спросила, кем он хочет, чтобы она стала.
Она явно открывалась ему, и будь Джозеф настоящим, идеализированные изображения женщин, важных для него – воспоминания о матери, о подругах по играм, даже о дабо-девушках, произведших на него неизгладимое впечатление, – стали бы доступны Норинде, и ее внешность изменилась бы в соответствие с ними.
Но Норинда вообще не изменилась. Лишь согласилась, что «мальчик» не знал, кем хочет, чтобы она стала.
Пикар мог лишь надеяться, что признание оборотня в неспособности проникнуть в мысли Джозефа означало, что ей уже приходилось терпеть неудачу с другими. Ференги, к примеру, могли сопротивляться почти всем формам телепатии. Но, как часто говорила Деанна Трой о своих опытах с Дейтой, одно дело – попытаться прочитать разум и встретить сопротивление, и совсем другое – почувствовать отсутствие разума.
Пикар был рад, что Доктор не сыпал наблюдениями и настойчивыми вопросами, как наверняка поступил бы настоящий Джозеф, оказавшись на этом корабле. Чем меньше Норинда будет общаться с Доктором, тем лучше будет для всех.
Как отреагирует Норинда на предательство, Пикар даже предположить не мог. Для существа, проповедующего мир и любовь, она слишком часто выражала гнев, нетерпение и, судя по тому, что она сделала с Джимом, приняв облик Тейлани, еще и жестокость.
Пикару казалось, что сам характер Норинды мог меняться так же легко, как и ее тело. Но, хотя предсказать, как она изменится, чтобы создать мощную чувственную связь со своими последователями, становилось просто, Пикар так и не смог определить, какому закону подчиняются изменения в ее настроении. А любой военный знал, что самый опасный враг – тот, чьи действия и реакции невозможно предсказать.
– Жан-Люк, – сказала Норинда, сидевшая в пилотском кресле, – смотри: впереди Рабочий сегмент 5, протекторат «Птицы войны» «Атранар».
Транспорт под управлением Норинды резко повернул, и в иллюминаторе Пикар увидел разбросанные по черной равнине ребристые купола. Изогнутые столбы дыма поднимались из геотермальных труб. За немногочисленными прозрачными панелями куполов мерцал свет.
Там жил по меньшей мере миллион рабов. «Несчастные», – подумал Пикар. Поскольку их судьбы были связаны с реманской «Птицей войны», Тал Шиар обрек их на смерть вместе с обитателями еще двух сегментов.
Транспорт лег на прежний курс, и Ромул снова оказался прямо впереди. Он был в фазе три четверти, моря и континенты были хорошо видимы, как и несколько грозовых фронтов и ярко-красные точки действующих вулканов. Ежегодные противостояния Ромула и Рема и образующиеся в результате приливные силы поддерживали тектоническую активность обеих планет. На Ромуле это выражалось в феерических ежегодных огнепадах. Было ли что-нибудь подобное на Реме, Пикар не знал.
Зафиксировав взгляд на Ромуле, он проверил свою память, перечисляя континенты и отдельные районы. Затем вокруг планеты начала образовываться дымка. Пикар посмотрел на землю и увидел, что дымка – это полоса света, обнимавшая горизонт.
Транспорт приближался к терминатору, перебираясь из вечной ночи в вечный день.
«Ну конечно», – подумал Пикар. Он вспомнил прозрачные купола в залах сегмента Джолан, которым владела Норинда. Она и ее последователи жили на дневной стороне Рема. Это не могло не вызвать вопроса.
– Норинда, – спросил Пикар, – есть ли разница между реманцами, живущими на дневной и ночной стороне этой планеты?
Норинда посмотрела на Нрана, и тот повернулся в кресле второго пилота, чтобы ответить Пикару.
– Реманцы почти не живут на дневной стороне. Геологи говорят, что солнечная сторона более… геологически активна? – Он посмотрел на Норинду, словно спрашивая, правильно ли рассказывает.
– Продолжай, – сказала она, и Нран просиял, словно ученик, долго ждавший похвалы учителя.
– Больше извержений вулканов из-за…
– Приливных сил? – подсказал Пикар.
Ромуланец кивнул.
– Так что приходится копать более глубокие шахты. А на ночной стороне – не такие глубокие. Так что там находятся шахты… и живет большинство шахтеров.
Пикар задумался над ответом Нрана. Зная о двух крайностях в освещении планеты, он предполагал, что, возможно, существует вторая дочерняя раса ромуланцев, глаза которой приспособились к очень яркому свету. Но если большинство реманцев жили под землей в темноте, из этого следовало, что большинству реманцев яркий свет был не по нраву.
– Как так вышло, что вы живете на дневной стороне? – спросил Пикар.
– Мы решили переселиться туда, – сказал Нран. – После Шинзона.
– Вам это позволено? – озадаченно спросил Пикар. – Выбирать, как вы хотите жить? На Реме?
Нран снова посмотрел на Норинду. Если она что ему и сказала, Пикар этого увидеть не мог.
– Со времен Шинзона, – сказал Нран, – на Реме многое изменилось.
– Изменилось – то есть стало лучше?
Нран собирался еще что-то ответить, но Норинда коснулась его руки, и это прикосновение моментально сбило Нрана с мыслей.
– Просто изменилось, – сказала Норинда. – Стало почти как дома.
Она коснулась клавиши, и иллюминатор затемнился. Через мгновение в нем появилось огромное красное солнце Ромуланской системы, и Пикар подумал, что если бы не оптическая защита, они бы все на несколько мгновений ослепли.
Раздался звуковой сигнал; Пикар почувствовал, как транспорт начинает опускаться. Даже через затемненный иллюминатор было хорошо видно, что с этой стороны Рема черные породы ярко блестели.
Он снова удивился, как Норинде и ее последователям позволили переселиться на эту сторону.
И зачем это им понадобилось.
Но затем он отбросил эти незначительные вопросы и снова задумался о войне и предательстве и о том, что, возможно, он будет нести ответственность и за то, и за другое.
Он уже не в первый раз вспомнил, как когда-то был исследователем, и ему стало интересно, сможет ли он вернуться к этой жизни.
Следующее предательство совершила Норинда.
Транспорт мягко приземлился на посадочную площадку, затем на антигравитационных двигателях добрался до шлюзовой камеры, размещенной в склоне небольшой горы.
Закрылась бронированная дверь, и давление во всем огромном зале, который по размеру был не меньше, чем ангар «Энтерпрайза», восстановилось за секунды.
Норинда открыла боковой люк транспорта и вышла первой. За ней последовал Нран. Пикар помог Джозефу, обращаясь с голограммой так же, как с настоящим ребенком, не решаясь подавать сигналы даже взглядом – неизвестно, кто и какими средствами следил за ними.
Затем они спустились по трапу и обнаружили, что их ждут три реманских охранника – глаза защищали темные визоры, в руках они держали заряженные дисрапторы.
Противостояние все приближалось, его время было не изменить. Пикар отбросил всякие манеры.
– Что это значит? – требовательно спросил он.
Норинда осталась невозмутимой.
– Для вашей защиты. Тал Шиар повсюду, и теперь они знают, что ты пытаешься добраться до них. Некоторые из них недовольны этим, Жан-Люк. Они думают, что это значит, что ты раскрыл их планы, и они скорее убьют тебя, а не станут разговаривать.
– Но я должен поговорить с ними. Должен!
– Я знаю это, – сказала Норинда. – И я это устрою. Но я уверена, что ты предпочтешь поговорить с членом Тал Шиар, который послушает тебя, а не с тем, кто застрелит тебя, как только увидит.
Теперь Пикару было неловко за сделанный отрицательный вывод. Норинда все же собиралась выполнить свое обещание. Появились сложности, но они были вполне предсказуемы. Если ему трудно было представить какие-либо переговоры между Тал Шиар и Федерацией, скорее всего, в Тал Шиар тоже относились к ним весьма скептически.
– Спасибо, – сказал Пикар, решив, что стоит все же проявить немного учтивости. – Но осталось совсем немного времени, так что моя нетерпеливость объяснима.
Норинда улыбнулась, но не использовала свою непонятную силу для установления связи между разумами.
– Я понимаю. И твоя встреча будет устроена. – Она посмотрела на Джозефа, по-прежнему обращаясь к Пикару. – Я рада, что ты оказал большую услугу мне и моим последователям, убедив Кирка позволить Джозефу посетить нас. И я отблагодарю тебя. – Затем она сделала знак охранникам. – Потерпи, Жан-Люк. Недолго осталось.
Норинда и Нран вышли через одну дверь. Три реманца провели Пикара и Джозефа через другую. Пикара заинтриговало то, что охранникам пришлось пригнуться, чтобы пройти через дверь. Это строение предназначалось не для реманцев, а для ромуланцев.
Коридоры тоже сильно отличались от тех, по которым Пикар ходил, когда они с Ла Форжем спаслись с помощью Норинды и ее таинственного наемника – самодвижущегося бронированного костюма.
Пикар так и не сумел увязать эти события с высказываниями Норинды о мире и любви. Бронированный костюм – или полый робот? – убил реманского врача: это совсем не было похоже на последователей Джолары. Но если это был робот, просто инструмент, то Норинда, возможно, не поняла, как правильно его запрограммировать.
«Или, может быть, Норинда просто лгала от начала и до конца?» – подумал Пикар, затем вздохнул и невесело улыбнулся своей паранойе.
– Что смешного, дядя Жан-Люк?
Пикар посмотрел на голографического ребенка, припомнил фразу из собственного детства.
– Подрастешь – узнаешь.
Джозеф обиженно ухмыльнулся.
– Ой, ну вот, всегда вы так говорите!
Затем он начал бегать туда-сюда по коридору, досаждая детскими вопросами реманским охранникам.
Пикар проходил одну дверь за другой – они не были так тщательно спрятаны, как на ночной стороне. На многих из них были надписи на ромуланском, и Пикар пожалел, что недостаточно хорошо знает язык, чтобы прочитать их все.
Некоторые инженерные термины, впрочем, он узнал, а на одной из дверей увидел знак орбитальных операций – скорее всего, это был центр управления полетами. Но другие двери обозначались номерами и единственной пиктограммой, словно это был некий код.
Затем реманцы остановились у одной из дверей, и один из них нажал несколько клавиш на пульте управления.
Дверь открылась, и реманцы знаками показали, чтобы Пикар и Джозеф заходили внутрь. Одни.
У Пикара не осталось иного выбора, кроме как довериться Норинде, так что он взял Джозефа за руку, и они вошли в комнату, где…
…Беверли Крашер бросилась к нему и обняла так же сильно, как Кирк – Джозефа.
Пикар так удивился и даже испугался, что это еще одна иллюзия Норинды, что рефлекторно отступил на несколько шагов.
Но затем, увидев на лице Крашер изумление, смешанное с обидой, тут же пожалел об этом, поняв, что это действительно она.
– Жан-Люк, что не так?
Лучше всего говорить правду, какой бы странной она ни казалась. Пикар так и сделал.
– Здесь находится инопланетянин-оборотень, однажды явившийся мне в твоем облике.
Крашер нахмурилась и подбоченилась.
– Подробности, Жан-Люк?
– Это было всего несколько секунд, – заверил ее Пикар.
– Если не возражаете, я просто пожму вам руку, капитан Пикар.
Пикар повернулся и увидел мистера Скотта, крепкого и бодрого. Он с энтузиазмом пожал руку инженеру.
– Это совершенно неожиданный и радостный сюрприз, – с облегчением произнес Пикар. – В последний раз, когда мы о вас слышали, вам обоим требовалось серьезное хирургическое вмешательство.
– Реманцы великолепно лечат травмы, – сказала Крашер. Она провела пальцем по лбу и под правым глазом. – Я видела рентгеновские изображения трещины в черепе, сломанного носа и скулы до и после операции. Посмотрите, даже шрамов не осталось.
Скотт постучал по челюсти.
– Со мной так же. Быстро вылечили. Правда, красивых медсестричек не было.
Пикар оглядел комнату, где они оказались, и удивился приятной обстановке. Вдобавок к книжному шкафу, полному ромуланских книг-свитков, где тут же начал рыться Джозеф, в ней были растения – несколько их групп, похоже, служили удобной мебелью, – и плетеные гобелены, в которых Пикар узнал поразительные примеры ромуланского искусства примерно тысячелетней давности. Такая обстановка приличествовала скорее загородной усадьбе сенатора на Ромуле, чем поселению Асессоров на Реме.
– Когда вы попали сюда? – спросил он.
– Этим утром, – сказала Крашер.
– Да, тут была целая толпа, – добавил Скотт. – Люди из «Джолана». Но, простите уж, что прерываю, но о капитане и остальных что-нибудь известно?
– Джим в порядке. Мы оставили его на «Калипсо» с Ла Форжем.
Скотт скорчил гримасу.
– Ох, бедному парнишке тяжело придется.
– На самом деле корабль в куда лучшем состоянии, чем мы думали. Долгая история, но там, наверху, никаких сюрпризов нет.
– Но зато сюрпризы есть здесь, внизу? – в тон ему спросила Крашер.
– Немало, – ответил Пикар. – И истории каждого из них не менее долгие.
– И вы, несомненно, расскажете их в другой раз, – сказала она.
– Несомненно. – Пикар посмотрел мимо нее и Скотта на Джозефа, внимательно читавшего книгу-свиток. – Джозеф? Невежливо не здороваться с дядей Скоттом и доктором Крашер!
– Извини-и-ите, – протянул Джозеф, но читать не прекратил.
– Почему он здесь? – спросила Крашер.
– Да-да, я думал, капитан однозначно против того, чтобы парень оказался на Реме.
Пикар знал, что не может рассказать ничего, даже полунамеками.
– Джим оказал мне услугу. Потом объясню.
– А когда будет это «потом»? – спросил Скотт. – Они ничего не говорили о том, сколько еще планируют нас тут продержать?
– Я… надеюсь, что мы вернемся на «Калипсо» в течение дня.
– Это хорошо, – сказал Скотт.
– Но почему мы задержимся? – спросила Крашер.
– Норинда – женщина… инопланетянка-оборотень, основательница движения «Джолан»… устроит для меня встречу. Затем мы уйдем.
Скотт почесал в затылке.
– Норинда… я знаю это имя… но оборотень?
Пикар не успел напомнить Скотту, где он раньше встречался с Нориндой: открылась дверь, и вошел ромуланец с серебристым чемоданчиком.
– Фарр Джолан, – сказал он. – Меня зовут Зол. Я здесь, чтобы увидеть ребенка.
Трое взрослых, словно действуя по заранее намеченному плану, повернулись и встали плечом к плечу между Золом и Джозефом.
– Для чего? – спросил Пикар.
Зол положил серебристый чемоданчик на стол и открыл его, словно ни Пикар, ни остальные не могли помешать ему добраться до Джозефа.
– Я здесь по просьбе Джолары.
– Я понимаю, – сказал Пикар. – Но я еще раз спрашиваю: что вы хотите с ним сделать?
Зол достал тонкий серебристый предмет. Предмет показался Пикару знакомым, но Крашер узнала его сразу.
– Это прибор для забора крови. Вы врач?
Зол достал из чемоданчика еще один инструмент и положил его рядом с первым.
– Да.
– Так вот, я тоже врач, – сказала Крашер. – А Джозеф – мой пациент. Я категорически запрещаю вам проводить с ним любые процедуры до тех пор, пока не получите согласия его отца.
– Согласие было получено.
– Чем вы это докажете?
Зол показал на Джозефа, прятавшегося за спиной Пикара и смотревшего куда-то вдаль. Он словно на самом деле сильно испугался.
– Ребенок здесь.
Пикар не собирался подпускать ромуланца к мальчику-голограмме.
– Джозеф здесь для того, чтобы встретиться с родственниками матери, и ни по какой иной причине.
Зол подошел к взрослым, держа в руках второй инструмент.
– Как мы можем быть уверены в его родстве, не получив его генетического профиля? Отойдите.
– Не отойду.
Зол не стал спорить. Он просто поднял инструмент и, когда Пикар понял, что это дисраптор, выстрелил.
Дисраптор был настроен на слабое оглушение. Пикар рухнул на кресло, хватая ртом воздух и не в силах подняться. Еще двумя выстрелами Зол уложил Крашер и Скотта; никто не мог крикнуть Джозефу «Беги!»
Джозеф изо всех сил пытался сыграть свою роль до конца и не подпустить ромуланца к себе. Он кричал от ужаса, бросался всеми вещами, попадавшими под руку – в том числе чемоданчиком Зола, – и бегал взад-вперед с почти невероятной скоростью.
Другой врач сдался бы, удивленный реакцией ребенка. Но Зол был не из таких. Чужое беспокойство его не заботило.
И он сделал то, что предполагал Пикар.
Он выстрелил в Джозефа.
Дисрапторный заряд заставил Джозефа замерцать, словно неисправное изображение с голографической палубы, и Пикар увидел, как изумился Зол.
Замаскированный Доктор попытался исправить ошибку, крикнув себе в запястье, словно там был коммуникатор, «Транспортируйте меня отсюда!» Через мгновение он исчез в яркой вспышке, словно его действительно транспортировали.
Но Зол, похоже, был готов к этой уловке: он сразу снял с пояса трикодер, просканировал комнату и выстрелил широким зарядом.
Пикар увидел, как проявляется фигура Доктора, словно скульптура, сделанная из воды.
Зол снова выстрелил, на этот раз с убийственной точностью попав в единственную настоящую часть Доктора – его голографический излучатель размером не больше коммуникатора.
Из устройства вырвался сноп искр, и силуэт исчез, а излучатель упал на пол.
Зол подошел к Пикару и злобно ухмыльнулся.
– Джолан Тру, – сказал он.
И ушел.
СЕГМЕНТ ДЖОЛАН, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 57488.1
читать дальшеНад горизонтом черного скалистого Рема было хорошо видно раздутый зеленый диск Ромула, похожий на зловещий глаз. Пикар задумался, насколько же он близок к успеху и насколько – к провалу.
До Часа Противостояния оставалось два дня – достаточно времени, чтобы убедить Тал Шиар, что существует альтернатива войне. Но Пикар не мог предложить им эту альтернативу без помощи Норинды – существа, пилотировавшего транспорт, существа, которое он только что предал.
Пикар понимал: неважно, что предательство вышло случайным. На мостике «Калипсо» он был шокирован тем, с какой легкостью Кирк отдал сына Норинде, позволив ему отправиться на Рем. Но пока они возвращались в грузовой трюм и на транспорт, Пикар еще раз обдумал все, что Джозеф сказал отцу, и еще до того, как они покинули первый коридор, Пикар понял то, что, похоже, уже знал Кирк.
Джозеф был не Джозефом.
Ребенок, пристегнутый к пассажирскому сидению напротив него, был голографическим доктором. Обман был безупречным.
Пока.
Потому что когда транспорт приземлится, и Джозефа приведут к последователям Джолары – именно это, скорее всего, собиралась сделать Норинда, – насколько идеальной ни была иллюзия Доктора для всех физических чувств, ему пришлось бы выдержать телепатическое испытание реманцев.
А среди реманцев телепаты были, некоторые из них, несомненно, столь же сильные и умелые, как Вице-король первого Шинзона.
Что беспокоило еще сильнее – возможно, Доктор уже провалил первое телепатическое испытание, когда Норинда внимательно посмотрела на него на мостике и спросила, кем он хочет, чтобы она стала.
Она явно открывалась ему, и будь Джозеф настоящим, идеализированные изображения женщин, важных для него – воспоминания о матери, о подругах по играм, даже о дабо-девушках, произведших на него неизгладимое впечатление, – стали бы доступны Норинде, и ее внешность изменилась бы в соответствие с ними.
Но Норинда вообще не изменилась. Лишь согласилась, что «мальчик» не знал, кем хочет, чтобы она стала.
Пикар мог лишь надеяться, что признание оборотня в неспособности проникнуть в мысли Джозефа означало, что ей уже приходилось терпеть неудачу с другими. Ференги, к примеру, могли сопротивляться почти всем формам телепатии. Но, как часто говорила Деанна Трой о своих опытах с Дейтой, одно дело – попытаться прочитать разум и встретить сопротивление, и совсем другое – почувствовать отсутствие разума.
Пикар был рад, что Доктор не сыпал наблюдениями и настойчивыми вопросами, как наверняка поступил бы настоящий Джозеф, оказавшись на этом корабле. Чем меньше Норинда будет общаться с Доктором, тем лучше будет для всех.
Как отреагирует Норинда на предательство, Пикар даже предположить не мог. Для существа, проповедующего мир и любовь, она слишком часто выражала гнев, нетерпение и, судя по тому, что она сделала с Джимом, приняв облик Тейлани, еще и жестокость.
Пикару казалось, что сам характер Норинды мог меняться так же легко, как и ее тело. Но, хотя предсказать, как она изменится, чтобы создать мощную чувственную связь со своими последователями, становилось просто, Пикар так и не смог определить, какому закону подчиняются изменения в ее настроении. А любой военный знал, что самый опасный враг – тот, чьи действия и реакции невозможно предсказать.
– Жан-Люк, – сказала Норинда, сидевшая в пилотском кресле, – смотри: впереди Рабочий сегмент 5, протекторат «Птицы войны» «Атранар».
Транспорт под управлением Норинды резко повернул, и в иллюминаторе Пикар увидел разбросанные по черной равнине ребристые купола. Изогнутые столбы дыма поднимались из геотермальных труб. За немногочисленными прозрачными панелями куполов мерцал свет.
Там жил по меньшей мере миллион рабов. «Несчастные», – подумал Пикар. Поскольку их судьбы были связаны с реманской «Птицей войны», Тал Шиар обрек их на смерть вместе с обитателями еще двух сегментов.
Транспорт лег на прежний курс, и Ромул снова оказался прямо впереди. Он был в фазе три четверти, моря и континенты были хорошо видимы, как и несколько грозовых фронтов и ярко-красные точки действующих вулканов. Ежегодные противостояния Ромула и Рема и образующиеся в результате приливные силы поддерживали тектоническую активность обеих планет. На Ромуле это выражалось в феерических ежегодных огнепадах. Было ли что-нибудь подобное на Реме, Пикар не знал.
Зафиксировав взгляд на Ромуле, он проверил свою память, перечисляя континенты и отдельные районы. Затем вокруг планеты начала образовываться дымка. Пикар посмотрел на землю и увидел, что дымка – это полоса света, обнимавшая горизонт.
Транспорт приближался к терминатору, перебираясь из вечной ночи в вечный день.
«Ну конечно», – подумал Пикар. Он вспомнил прозрачные купола в залах сегмента Джолан, которым владела Норинда. Она и ее последователи жили на дневной стороне Рема. Это не могло не вызвать вопроса.
– Норинда, – спросил Пикар, – есть ли разница между реманцами, живущими на дневной и ночной стороне этой планеты?
Норинда посмотрела на Нрана, и тот повернулся в кресле второго пилота, чтобы ответить Пикару.
– Реманцы почти не живут на дневной стороне. Геологи говорят, что солнечная сторона более… геологически активна? – Он посмотрел на Норинду, словно спрашивая, правильно ли рассказывает.
– Продолжай, – сказала она, и Нран просиял, словно ученик, долго ждавший похвалы учителя.
– Больше извержений вулканов из-за…
– Приливных сил? – подсказал Пикар.
Ромуланец кивнул.
– Так что приходится копать более глубокие шахты. А на ночной стороне – не такие глубокие. Так что там находятся шахты… и живет большинство шахтеров.
Пикар задумался над ответом Нрана. Зная о двух крайностях в освещении планеты, он предполагал, что, возможно, существует вторая дочерняя раса ромуланцев, глаза которой приспособились к очень яркому свету. Но если большинство реманцев жили под землей в темноте, из этого следовало, что большинству реманцев яркий свет был не по нраву.
– Как так вышло, что вы живете на дневной стороне? – спросил Пикар.
– Мы решили переселиться туда, – сказал Нран. – После Шинзона.
– Вам это позволено? – озадаченно спросил Пикар. – Выбирать, как вы хотите жить? На Реме?
Нран снова посмотрел на Норинду. Если она что ему и сказала, Пикар этого увидеть не мог.
– Со времен Шинзона, – сказал Нран, – на Реме многое изменилось.
– Изменилось – то есть стало лучше?
Нран собирался еще что-то ответить, но Норинда коснулась его руки, и это прикосновение моментально сбило Нрана с мыслей.
– Просто изменилось, – сказала Норинда. – Стало почти как дома.
Она коснулась клавиши, и иллюминатор затемнился. Через мгновение в нем появилось огромное красное солнце Ромуланской системы, и Пикар подумал, что если бы не оптическая защита, они бы все на несколько мгновений ослепли.
Раздался звуковой сигнал; Пикар почувствовал, как транспорт начинает опускаться. Даже через затемненный иллюминатор было хорошо видно, что с этой стороны Рема черные породы ярко блестели.
Он снова удивился, как Норинде и ее последователям позволили переселиться на эту сторону.
И зачем это им понадобилось.
Но затем он отбросил эти незначительные вопросы и снова задумался о войне и предательстве и о том, что, возможно, он будет нести ответственность и за то, и за другое.
Он уже не в первый раз вспомнил, как когда-то был исследователем, и ему стало интересно, сможет ли он вернуться к этой жизни.
Следующее предательство совершила Норинда.
Транспорт мягко приземлился на посадочную площадку, затем на антигравитационных двигателях добрался до шлюзовой камеры, размещенной в склоне небольшой горы.
Закрылась бронированная дверь, и давление во всем огромном зале, который по размеру был не меньше, чем ангар «Энтерпрайза», восстановилось за секунды.
Норинда открыла боковой люк транспорта и вышла первой. За ней последовал Нран. Пикар помог Джозефу, обращаясь с голограммой так же, как с настоящим ребенком, не решаясь подавать сигналы даже взглядом – неизвестно, кто и какими средствами следил за ними.
Затем они спустились по трапу и обнаружили, что их ждут три реманских охранника – глаза защищали темные визоры, в руках они держали заряженные дисрапторы.
Противостояние все приближалось, его время было не изменить. Пикар отбросил всякие манеры.
– Что это значит? – требовательно спросил он.
Норинда осталась невозмутимой.
– Для вашей защиты. Тал Шиар повсюду, и теперь они знают, что ты пытаешься добраться до них. Некоторые из них недовольны этим, Жан-Люк. Они думают, что это значит, что ты раскрыл их планы, и они скорее убьют тебя, а не станут разговаривать.
– Но я должен поговорить с ними. Должен!
– Я знаю это, – сказала Норинда. – И я это устрою. Но я уверена, что ты предпочтешь поговорить с членом Тал Шиар, который послушает тебя, а не с тем, кто застрелит тебя, как только увидит.
Теперь Пикару было неловко за сделанный отрицательный вывод. Норинда все же собиралась выполнить свое обещание. Появились сложности, но они были вполне предсказуемы. Если ему трудно было представить какие-либо переговоры между Тал Шиар и Федерацией, скорее всего, в Тал Шиар тоже относились к ним весьма скептически.
– Спасибо, – сказал Пикар, решив, что стоит все же проявить немного учтивости. – Но осталось совсем немного времени, так что моя нетерпеливость объяснима.
Норинда улыбнулась, но не использовала свою непонятную силу для установления связи между разумами.
– Я понимаю. И твоя встреча будет устроена. – Она посмотрела на Джозефа, по-прежнему обращаясь к Пикару. – Я рада, что ты оказал большую услугу мне и моим последователям, убедив Кирка позволить Джозефу посетить нас. И я отблагодарю тебя. – Затем она сделала знак охранникам. – Потерпи, Жан-Люк. Недолго осталось.
Норинда и Нран вышли через одну дверь. Три реманца провели Пикара и Джозефа через другую. Пикара заинтриговало то, что охранникам пришлось пригнуться, чтобы пройти через дверь. Это строение предназначалось не для реманцев, а для ромуланцев.
Коридоры тоже сильно отличались от тех, по которым Пикар ходил, когда они с Ла Форжем спаслись с помощью Норинды и ее таинственного наемника – самодвижущегося бронированного костюма.
Пикар так и не сумел увязать эти события с высказываниями Норинды о мире и любви. Бронированный костюм – или полый робот? – убил реманского врача: это совсем не было похоже на последователей Джолары. Но если это был робот, просто инструмент, то Норинда, возможно, не поняла, как правильно его запрограммировать.
«Или, может быть, Норинда просто лгала от начала и до конца?» – подумал Пикар, затем вздохнул и невесело улыбнулся своей паранойе.
– Что смешного, дядя Жан-Люк?
Пикар посмотрел на голографического ребенка, припомнил фразу из собственного детства.
– Подрастешь – узнаешь.
Джозеф обиженно ухмыльнулся.
– Ой, ну вот, всегда вы так говорите!
Затем он начал бегать туда-сюда по коридору, досаждая детскими вопросами реманским охранникам.
Пикар проходил одну дверь за другой – они не были так тщательно спрятаны, как на ночной стороне. На многих из них были надписи на ромуланском, и Пикар пожалел, что недостаточно хорошо знает язык, чтобы прочитать их все.
Некоторые инженерные термины, впрочем, он узнал, а на одной из дверей увидел знак орбитальных операций – скорее всего, это был центр управления полетами. Но другие двери обозначались номерами и единственной пиктограммой, словно это был некий код.
Затем реманцы остановились у одной из дверей, и один из них нажал несколько клавиш на пульте управления.
Дверь открылась, и реманцы знаками показали, чтобы Пикар и Джозеф заходили внутрь. Одни.
У Пикара не осталось иного выбора, кроме как довериться Норинде, так что он взял Джозефа за руку, и они вошли в комнату, где…
…Беверли Крашер бросилась к нему и обняла так же сильно, как Кирк – Джозефа.
Пикар так удивился и даже испугался, что это еще одна иллюзия Норинды, что рефлекторно отступил на несколько шагов.
Но затем, увидев на лице Крашер изумление, смешанное с обидой, тут же пожалел об этом, поняв, что это действительно она.
– Жан-Люк, что не так?
Лучше всего говорить правду, какой бы странной она ни казалась. Пикар так и сделал.
– Здесь находится инопланетянин-оборотень, однажды явившийся мне в твоем облике.
Крашер нахмурилась и подбоченилась.
– Подробности, Жан-Люк?
– Это было всего несколько секунд, – заверил ее Пикар.
– Если не возражаете, я просто пожму вам руку, капитан Пикар.
Пикар повернулся и увидел мистера Скотта, крепкого и бодрого. Он с энтузиазмом пожал руку инженеру.
– Это совершенно неожиданный и радостный сюрприз, – с облегчением произнес Пикар. – В последний раз, когда мы о вас слышали, вам обоим требовалось серьезное хирургическое вмешательство.
– Реманцы великолепно лечат травмы, – сказала Крашер. Она провела пальцем по лбу и под правым глазом. – Я видела рентгеновские изображения трещины в черепе, сломанного носа и скулы до и после операции. Посмотрите, даже шрамов не осталось.
Скотт постучал по челюсти.
– Со мной так же. Быстро вылечили. Правда, красивых медсестричек не было.
Пикар оглядел комнату, где они оказались, и удивился приятной обстановке. Вдобавок к книжному шкафу, полному ромуланских книг-свитков, где тут же начал рыться Джозеф, в ней были растения – несколько их групп, похоже, служили удобной мебелью, – и плетеные гобелены, в которых Пикар узнал поразительные примеры ромуланского искусства примерно тысячелетней давности. Такая обстановка приличествовала скорее загородной усадьбе сенатора на Ромуле, чем поселению Асессоров на Реме.
– Когда вы попали сюда? – спросил он.
– Этим утром, – сказала Крашер.
– Да, тут была целая толпа, – добавил Скотт. – Люди из «Джолана». Но, простите уж, что прерываю, но о капитане и остальных что-нибудь известно?
– Джим в порядке. Мы оставили его на «Калипсо» с Ла Форжем.
Скотт скорчил гримасу.
– Ох, бедному парнишке тяжело придется.
– На самом деле корабль в куда лучшем состоянии, чем мы думали. Долгая история, но там, наверху, никаких сюрпризов нет.
– Но зато сюрпризы есть здесь, внизу? – в тон ему спросила Крашер.
– Немало, – ответил Пикар. – И истории каждого из них не менее долгие.
– И вы, несомненно, расскажете их в другой раз, – сказала она.
– Несомненно. – Пикар посмотрел мимо нее и Скотта на Джозефа, внимательно читавшего книгу-свиток. – Джозеф? Невежливо не здороваться с дядей Скоттом и доктором Крашер!
– Извини-и-ите, – протянул Джозеф, но читать не прекратил.
– Почему он здесь? – спросила Крашер.
– Да-да, я думал, капитан однозначно против того, чтобы парень оказался на Реме.
Пикар знал, что не может рассказать ничего, даже полунамеками.
– Джим оказал мне услугу. Потом объясню.
– А когда будет это «потом»? – спросил Скотт. – Они ничего не говорили о том, сколько еще планируют нас тут продержать?
– Я… надеюсь, что мы вернемся на «Калипсо» в течение дня.
– Это хорошо, – сказал Скотт.
– Но почему мы задержимся? – спросила Крашер.
– Норинда – женщина… инопланетянка-оборотень, основательница движения «Джолан»… устроит для меня встречу. Затем мы уйдем.
Скотт почесал в затылке.
– Норинда… я знаю это имя… но оборотень?
Пикар не успел напомнить Скотту, где он раньше встречался с Нориндой: открылась дверь, и вошел ромуланец с серебристым чемоданчиком.
– Фарр Джолан, – сказал он. – Меня зовут Зол. Я здесь, чтобы увидеть ребенка.
Трое взрослых, словно действуя по заранее намеченному плану, повернулись и встали плечом к плечу между Золом и Джозефом.
– Для чего? – спросил Пикар.
Зол положил серебристый чемоданчик на стол и открыл его, словно ни Пикар, ни остальные не могли помешать ему добраться до Джозефа.
– Я здесь по просьбе Джолары.
– Я понимаю, – сказал Пикар. – Но я еще раз спрашиваю: что вы хотите с ним сделать?
Зол достал тонкий серебристый предмет. Предмет показался Пикару знакомым, но Крашер узнала его сразу.
– Это прибор для забора крови. Вы врач?
Зол достал из чемоданчика еще один инструмент и положил его рядом с первым.
– Да.
– Так вот, я тоже врач, – сказала Крашер. – А Джозеф – мой пациент. Я категорически запрещаю вам проводить с ним любые процедуры до тех пор, пока не получите согласия его отца.
– Согласие было получено.
– Чем вы это докажете?
Зол показал на Джозефа, прятавшегося за спиной Пикара и смотревшего куда-то вдаль. Он словно на самом деле сильно испугался.
– Ребенок здесь.
Пикар не собирался подпускать ромуланца к мальчику-голограмме.
– Джозеф здесь для того, чтобы встретиться с родственниками матери, и ни по какой иной причине.
Зол подошел к взрослым, держа в руках второй инструмент.
– Как мы можем быть уверены в его родстве, не получив его генетического профиля? Отойдите.
– Не отойду.
Зол не стал спорить. Он просто поднял инструмент и, когда Пикар понял, что это дисраптор, выстрелил.
Дисраптор был настроен на слабое оглушение. Пикар рухнул на кресло, хватая ртом воздух и не в силах подняться. Еще двумя выстрелами Зол уложил Крашер и Скотта; никто не мог крикнуть Джозефу «Беги!»
Джозеф изо всех сил пытался сыграть свою роль до конца и не подпустить ромуланца к себе. Он кричал от ужаса, бросался всеми вещами, попадавшими под руку – в том числе чемоданчиком Зола, – и бегал взад-вперед с почти невероятной скоростью.
Другой врач сдался бы, удивленный реакцией ребенка. Но Зол был не из таких. Чужое беспокойство его не заботило.
И он сделал то, что предполагал Пикар.
Он выстрелил в Джозефа.
Дисрапторный заряд заставил Джозефа замерцать, словно неисправное изображение с голографической палубы, и Пикар увидел, как изумился Зол.
Замаскированный Доктор попытался исправить ошибку, крикнув себе в запястье, словно там был коммуникатор, «Транспортируйте меня отсюда!» Через мгновение он исчез в яркой вспышке, словно его действительно транспортировали.
Но Зол, похоже, был готов к этой уловке: он сразу снял с пояса трикодер, просканировал комнату и выстрелил широким зарядом.
Пикар увидел, как проявляется фигура Доктора, словно скульптура, сделанная из воды.
Зол снова выстрелил, на этот раз с убийственной точностью попав в единственную настоящую часть Доктора – его голографический излучатель размером не больше коммуникатора.
Из устройства вырвался сноп искр, и силуэт исчез, а излучатель упал на пол.
Зол подошел к Пикару и злобно ухмыльнулся.
– Джолан Тру, – сказал он.
И ушел.
@темы: "Кровь капитана", ТОС. Книги, ТОС. Переводы
-
-
14.04.2009 в 00:31-
-
14.04.2009 в 00:42Тут-то чего страшного?
-
-
14.04.2009 в 08:28Ну так опять наши несут потери! Опять проблемы!!! Когда уже они спасут галактику?
-
-
14.04.2009 в 09:43Ничего, скоро появится
Онотолейспойлер и поможет. Правда, голагтего будет по-прежнему апасносте-
-
14.04.2009 в 10:19Я так понимаю, что сюжет на обе книги? И только в конце девятой они все разрулят?
-
-
14.04.2009 в 10:34Не совсем. Ситуацию с Ремом они в конце концов разрулят, а через год начнется совсем глобально.
-
-
14.04.2009 в 10:59Ужас. Напоминает 7 книгу "Гарри Поттера". Все умерли.
-
-
14.04.2009 в 11:17Так смертей как таковых, как ни странно, мало. Из главных персонажей вообще никто не умер. Но вот саспенс...
-
-
14.04.2009 в 11:40Ну в ГП тоже не совсем уж все умерли, но вот общий настрой...