Вселенная без меня уже не та... (с)
Глава тринадцатая
СЕГМЕНТ ОБРАБОТКИ 3, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 57486.7
читать дальшеСознание вернулось к Кирку как серия воспоминаний, переходящих одно в другое; все они были разными, но вместе с тем одинаковыми.
Это были воспоминания о боли, оцепенении, обжигающих вдохах. Они вызывались разными причинами: клингонским кулаком, андорианским ножом, поцелуем инопланетянки. Но, как и много раз до этого, приход в сознание сопровождался все тем же очень знакомым чувством: гулом и блеском медицинских приборов и хмурым лицом наклонившегося над ним Маккоя – корабельный доктор творил с ним чудеса не меньшие, чем Скотт с «Энтерпрайзом».
– Боунз… – Единственное слово вырвалось с лающим призвуком. Кирк закашлялся, прочистив легкие. – Ты в порядке.
– Мои собственные части тела в полном порядке. – Маккой отошел от Кирка, и, с трудом подняв голову и приспособившись к тусклому освещению, Кирк увидел, как Маккой хромает, опираясь на трость из бледно-зеленого металла, похожего на покрытую патиной медь. – К сожалению, это не особо важные части, – пробурчал Маккой себе под нос.
Доктор вернулся к кушетке Кирка со странным инструментом – необработанным рубином размером с кулак, в который было вделано что-то серебряное и блестящее.
Но медицинские инструменты Кирка не интересовали.
– Джозеф? – спросил он.
Лицо Маккоя было непроницаемым.
– Что ты помнишь?
Если бы любое другое существо в Галактике посмело ответить ему вопросом на вопрос, Кирк схватил бы его за горло и стал душить, пока не получил бы ответ. Но у Маккоя всегда находились причины тому, что он делал. Иногда причины даже бывали осмысленными.
Кирк снова лег на кушетку и закрыл глаза, быстро перебирая в памяти последние события.
– Скотти что-то сказал про замаскированный корабль, прикрепившийся к корпусу. Начались неполадки с гравитацией. «Калипсо» взяли на абордаж. Гуманоиды в боевых скафандрах. Никаких знаков отличия. Но они использовали дисрапторы. – Он открыл глаза, посмотрел на Маккоя. – Поскольку ты все еще с нами, они были настроены не на убийство. Но те, кто взял нас на абордаж, хотели забрать моего мальчика. Они угрожали убить всех нас, если он не пойдет с ними.
Кирк вдохнул, и мышцы груди расслабились. Что бы за инструмент ни был в руках Маккоя, боль от дисраптора уменьшалась. Но мука от потери сына, почти такая же сильная, как мука от потери Спока, никуда не исчезла.
– А что потом? – оживленно спросил Маккой.
– Джозефа куда-то транспортировали. Луч принадлежал Звездному флоту.
Это была единственная причина, по которой Кирк еще не перевернул все вверх дном в поисках сына. Как бы невероятно это ни звучало, Джозефа спас транспортер Звездного флота.
– Это был «Титан»?
Маккой положил странный инструмент на узкий поддон.
– Вот в чем дело, Джим. Ты помнишь то же самое, что и Пикар. Вы оба сказали, что Джозефа транспортировали с помощью технологии Звездного флота.
Кирк почувствовал, как похолодело в животе, но заставил себя не перебивать. «У Маккоя свои причины, – напомнил он себе. – Не трогай его».
– Но странность состоит в том, – продолжил доктор, – что на орбите Рема нет кораблей Звездного флота. Больше того, мы – единственный корабль Федерации на десять световых лет вокруг.
Кирк рывком сел. От быстрого движения у него закружилась голова, но лежать он уже не мог.
– Тогда куда он делся?
– Не знаю.
– Но это был транспортер Звездного флота, – настаивал Кирк.
– Пикар тоже с этим не спорит.
– Боунз, поблизости не может быть другого корабля-ловушки Звездного флота?
Маккой оперся на стол, повесил трость на столешницу и протянул руку.
– А это вторая странность. Скотти говорит, что когда на нас напали, навигационные щиты были активированы. На орбите столько мусора и обломков породы, что это, скорее всего, обычная мера предосторожности.
Кирк сразу понял, о чем говорит Маккой.
– Так как же Джозефа транспортировали через щиты?
Затем он увидел решение.
– Внутрикорабельная транспортация! Его транспортировали из одной части корабля в другую, не преодолевая щиты.
Сердце Кирка заколотилось. Джозеф мог остаться на корабле.
Но Маккой быстро разрушил его надежды.
– Нет, так не получится. Транспортационная система «Калипсо» на это не способна. На корабле всего один транспортер, и его невозможно нацелить сам на себя. К тому же Скотти подстрелили последним. Он сказал, что увидел бы, как включается транспортер. А этого не произошло.
– Тогда где же мой сын?
Кирк перекинул ноги через край кушетки. Только тогда он заметил, насколько она высокая, и понял, что попал туда, куда больше возвращаться совсем не хотел – на Рем. Это был реманский медицинский комплекс. Он надеялся, что этот лазарет находится на реманском корабле или обрабатывающей платформе на орбите. Но комната была слишком тихой, как и коридор, ведущий к комнатам Виррона.
Кирку пришла в голову еще одна мысль. Захватчики были не такого огромного размера и роста. Кем бы они ни были, они были слишком малы для реманцев.
– Пикар усматривает в произошедшем один положительный момент, – сказал Маккой. – Если подумать, то Джозефа спасли от группы людей, которые собирались похитить его под дулом оружия. Пикар говорит, что это значит, что к кому бы ни попал Джозеф, сейчас он, скорее всего, в безопасности. И я, в общем-то, с этим согласен.
Кирк сжал виски, чтобы подавить головную боль. Если Пикар прав, то ситуация все же поддавалась осмыслению.
– Захватчики, Боунз… они слишком маленькие для реманцев. Так что предположим, что это были ромуланцы, которые хотели помешать Джозефу стать новым Шинзоном.
Пикар мрачно кивнул.
– Про это Пикар мне тоже сказал.
– Тогда, возможно, Джозефа «спасли» реманцы.
– Ну, мотивы это объясняет, – задумчиво сказал Маккой, затем покачал головой. – Но не физику. Это не объясняет, как Джозефа транспортировали через щиты с помощью установки Звездного флота.
Но Кирк уже придумал, как сложить вместе кусочки головоломки.
– Вспомни, на орбите вместе с нами находится несколько десятков реманских кораблей. Даже три «Птицы войны». Не исключено, что один из них – если не все – оснащен для секретных операций. У них вполне могут быть модуляторы, позволяющие изменить внешний вид лучей.
– Но щиты, Джим? Как луч прошел сквозь щиты?
Кирк провел достаточно времени, анализируя произошедшее. Он должен был действовать, составить план на будущее. Он спрыгнул с кушетки, чуть не перевернувшись из-за неожиданно быстрого падения.
– Мне плевать, как это у них получилось, Боунз. Важно лишь то, что каким-то образом это было сделано. «Калипсо» – не звездолет. Ее системы намного проще. Если дать Скотти десять минут на диагностику, он точно скажет, где именно были пробиты щиты.
Кирк внезапно понял, что в лазарете присутствуют лишь они с Маккоем.
– Где все остальные?
Маккой нахмурился.
– Их растащили по разным местам, насколько я знаю. Я проснулся в другом лазарете. – Он показал худой рукой на закрытую дверь. – Где-то дальше по коридору.
– Проснулся? – спросил Кирк, удивившись, почему так долго не мог догадаться задать следующий вопрос, и надеясь, что это не показатель помутнения рассудка, которого он не мог себе позволить. – Как мы сюда попали?
– Реманский врач… то есть реманец, которого, похоже, зовут «Врач», сказал мне только то, что нас тоже «спасли» с «Калипсо», которая теперь дрейфует с отключенными двигателями.
Маккой оглядел тускло освещенную комнату; единственными источниками света, похоже, служили дисплеи и пульты управления непонятными медицинскими приборами.
– Так что добро пожаловать в Сегмент обработки 3.
– Ты знаешь, сколько мы были без сознания?
Чем больше прошло времени, тем дальше мог оказаться Джозеф.
Маккой покачал головой.
– У меня нет коммуникатора Звездного флота, так что сравнить единицы времени не так-то просто. А реманцы не пользуются звездными датами. Подозреваю, что жертвы дисрапторов были без сознания максимум час-два, но…
Кирку пришлось перебить его. «Снова заторможенная реакция», – обеспокоенно подумал он. Забыть спросить о других – это совсем не было похоже на него.
– Кто ранен?
– Ла Форж уже был в сознании, когда Врач подошел ко мне. Когда Ла Форж сказал, что я тоже врач, он привел меня в себя, чтобы я помог реманцу. Пикару пришлось хуже, чем тебе. Его подстрелили по меньшей мере дважды. Скотти достали на мостике. Они его оглушили, но, падая, он ударился головой о консоль.
Маккой не назвал одного члена экипажа.
– А что с доктором Крашер?
Маккой помрачнел.
– Совсем плохо. Джим, помнишь, что ее ударило?
Кирк снова прокрутил перед глазами бой на «Калипсо».
– Дверь каюты. Ее вбило прямо в… – Кирк посмотрел на свою руку, обожженную, когда выстрелили в дверь. – Я бы мог поклясться…
– Да, да, – сказал Маккой. – Не так жутко, как в последний раз, но у тебя были ожоги первой и второй степени на большом пальце и ладони.
Рука Кирка была целой и невредимой.
– Отличная работа, Боунз.
– Не благодари меня. Это все старая добрая реманская медицина. Ну хорошо, реманская травматология. Они великолепно лечат любые производственные травмы. Вот почему они сейчас ухаживают за Крашер и Скоттом.
– А что насчет Пикара и Ла Форжа?
Маккой показал большим пальцем на дверь.
– Насколько я знаю, все еще в первом лазарете. Они отправили нас с тобой сюда, потому что здесь есть регенерационная аппаратура, которая вылечила твою руку.
– Так… мы здесь. Жан-Люк и Ла Форж еще где-то. А Скотти и Крашер – в интенсивной терапии?
– Что-то вроде этого.
Кирк знал, что единственная надежда вернуть Джозефа – действовать всей командой. Но ее разделили. Случайное совпадение или намеренная манипуляция?
Он подошел к Маккою, оперся на стол рядом с ним, осторожно разглядывая комнату в поисках скрытых микрофонов и камер. Любой лазарет, предназначенный для лечения реманских рабов, скорее всего, подвергался наблюдению ромуланских Асессоров.
– Мне кажется, это неправильно, – тихо сказал он.
Маккой фыркнул.
– Тогда я объявляю тебя полностью здоровым.
– Я серьезно, Боунз. Мой сын пропал. У нас нет корабля. Нас еще и разделили.
Маккой снял трость со стола и решительно ткнул ей в пол.
– Мой основной долг – в отношении пациентов. Я выполнил его. Так что скажи, что нам делать дальше.
У Кирка на это был лишь один ответ.
– Найти Пикара и Ла Форжа. Сейчас нам важно количество.
Маккой озадаченно посмотрел на него.
– Что? – спросил Кирк.
– Ты как-то странно это сказал. Знаешь, когда мы с Джозефом пришли к тебе в каюту Пикара, мне показалось… что не все идет гладко?
Кирк не собирался сообщать невидимому наблюдателю, что Пикар подтвердил наличие третьего задания.
– Позже, – сказал он, посмотрев на потолок. – Когда у нас не будет слушателей.
– А такое вообще будет? – Маккой показал на дверь тростью. – Иди первым, герой. На случай, если там снайпер.
Несмотря ни на что, Кирк улыбнулся.
– Так приятно знать, что кто-то заботится обо мне.
Наступила тишина: оба подумали о том, кто должен был быть здесь, с ними, чтобы вместе пережить действие, опасность, встречу с неизведанным.
Горло Кирка сжалось.
– Да, – сказал Маккой, покачав головой. – И мне тоже.
Кирк направился к двери лазарета.
Она не открылась, когда он подошел.
Он нажал на кнопку, попробовал несколько комбинаций.
– Заперто, – сказал он.
– Ты удивлен? – спросил Маккой.
Кирк осмотрелся вокруг.
– Ты не видишь ничего похожего на экран связи?
Маккой показал на клинообразную зеленую металлическую панель на стене рядом с медицинской консолью. Панель была сантиметров тридцать в высоту и не больше десяти в ширину. На одной грани располагалось несколько кнопок, на другой – пустой дисплей и сетка динамика.
Кирк подошел к ней, всмотрелся в пульт управления.
– Эти кнопки… они все одного цвета, и ни одна не подписана.
– Видишь, каково жить на Реме? Если тебя точно не проинструктировали, как чем-то пользоваться, значит, ты не должен этим пользоваться. В коридоре тоже не было никаких указателей.
Кирк на мгновение представил себе паранойю, царившую на планете, где миллионами реманских рабов управляли лишь несколько тысяч Асессоров.
– Если не знаешь, куда ведет коридор, значит, ты не должен в нем находиться. – Он согнул пальцы. – Не думаю, что эта штука взорвется. – Кирк наугад нажал несколько кнопок.
Ничего не произошло.
Он коснулся экрана, сказал несколько слов в динамик, нажимал на кнопки по несколько раз. Никакой реакции. Кирк повернулся к Маккою.
– Пойдем дальше. Мы можем чем-нибудь воспользоваться, чтобы выбраться за эту дверь?
Маккой подвел Кирка к столу с инструментами и выбрал несколько ультразвуковых скальпелей. Как и инструмент, использованный Маккоем на Кирке, каждый скальпель состоял из двух половин: блестящая металлическая рабочая часть, глубоко утопленная в необработанный драгоценный камень, из которого получалась тяжелая, но надежная рукоятка.
Кирк посмотрел на изумруд размером с яйцо, в который был встроен его скальпель.
– Это какой-то источник питания?
– Сомневаюсь, – ответил Маккой, когда они подошли к двери. – Думаю, это больше напоминает традицию. Возможно, идущую с тех времен, когда ромуланцы не предоставляли реманцам никакой медицинской помощи. Дикари часто верят в глупости вроде той, что необработанные камни обладают некой необъяснимой силой.
– Необработанные камни вроде… урана и дилития? – спросил Кирк.
– Не начинай, а? – проворчал Маккой.
Они осмотрели дверь лазарета; даже в полутьме обнаружить запирающие механизмы оказалось довольно просто.
Кирк показал на первый из них.
– Доктор…
Маккой включил скальпель. Кирк восхищенно наблюдал, как Маккой осторожно вставил невидимое лезвие в самую узкую щель между дверью и косяком. Затем Маккой одним пальцем сдвинул контрольный бегунок, удлинив лезвие.
Через несколько секунд что-то хлопнуло, и от двери пошел дымок.
– Один есть, – сказал Маккой.
Поняв, что от него требуется, Кирк начал работать скальпелем со своей стороны двери. Хлопки сломанных замков звучали каждую минуту, пока им не удалось сломать девять. Судя по количеству замков, дверь явно была герметичной. Пришлось рассмотреть возможность, что коридоры выходят на поверхность Рема, где практически не существует атмосферы. Декомпрессия – жестокий, но эффективный метод подавления любой возможной революции.
Кирк ухватился за дверь и потянул ее в сторону.
Это было похоже на попытку сдвинуть упрямую лошадь, но в конце концов дверь поддалась.
Когда она открылась достаточно, чтобы они смогли выбраться наружу, Кирк перестал тянуть. Он не чувствовал сопротивления, свидетельствовавшего о том, что дверь может снова закрыться, но заставил Маккоя протиснуться в проем первым. Через секунду Кирк выбрался и сам. Вдвоем они снова задвинули дверь на прежнее место.
– Теперь куда? – спросил Кирк.
Маккой показал вправо, и они направились туда.
Коридор практически не отличался от того, по которому шел Кирк во время первого визита на Рем. Его снова поразило то, что в коридоре не было никаких боковых дверей или перекрестков до тех пор, пока они не дошли до двери, ведущей, по словам Маккоя, в первый лазарет.
Кирк попробовал нажать несколько кнопок. Никакого ответа.
Он достал ультразвуковой скальпель, то же сделал и Маккой.
Они снова начали искать запирающие механизмы, но затем Кирк заметил, что дверь слегка покачивается в косяке.
– Боунз… отойди-ка на секунду.
Маккой подчинился, и Кирк легко сдвинул в сторону незапертую дверь.
Лазарет был темным, освещенным только дисплеями и пультами, но пустым.
– Похоже, Жан-Люк и Ла Форж нас опередили, – сказал Кирк. – Думаю, удивляться этому не стоит.
Но Маккой оценивал ситуацию иначе, чем Кирк.
– Чувствуешь запах? – спросил он.
Кирк понюхал воздух. На самом деле у каждой посещенной им планеты был уникальный аромат, у каких-то более приятный, у каких-то менее. «Букет» Рема был промышленным: уникальное сочетание смазочных материалов, механизмов, сухой пыли. У ромуланских Асессоров и реманцев тоже были свои особые запахи. У ромуланцев – несвежий. У реманцев – острый. Кирк знал, что это вызвано отличиями в питании и системе жизнеобеспечения. Но запахи каждой новой планеты и расы были неотъемлемой частью исследовательской жизни, и Кирка они никогда не беспокоили и не оскорбляли.
Затем он понял, что именно имел в виду Маккой.
Острый запах озона от ионизированного воздуха. Не столь заметные запахи тепла и дыма.
– Кто-то стрелял, – сказал Кирк. Он взял скальпель, как нож, готовый пустить его в ход. – Оставайся здесь, – сказал он Маккою.
– Если еще раз скажешь что-то подобное, врежу тростью, – ответил Маккой. Он ни на шаг не отставал от Кирка, пока они осматривали лазарет.
– Здесь. – Кирк показал на перевернутый поддон с инструментами, содержимое которого было разбросано по полу.
Запах гари становился все отчетливее с их приближением, и в конце концов Кирк узнал запах, который оставался прежним на любой планете.
Сгоревшая плоть.
Кирк обошел консоль с инструментами, и его едва не стошнило, когда он почувствовал ужасную вонь.
Тело лежало на полу прямо перед ним, пробитая насквозь грудь дымилась, на внутренностях до сих пор поблескивала зеленая кровь.
– Врач, – пораженно произнес Маккой. Он дернулся было вперед, но Кирк удержал его. Спасти мертвого реманца было невозможно.
– Он был целителем, – испуганно сказал Маккой, – а не охранником. Это неправильно.
– Боунз, это сделал не Жан-Люк. И не Ла Форж.
Кирк склонился над телом, стараясь не смотреть в широко раскрытые глаза реманца. Вместо этого он обыскал залитые кровью карманы плаща и мешочки на поясе.
– Что ты делаешь? – прошипел Маккой.
Пальцы Кирка нащупали камень. Он достал металлическую карточку, в которой были выбиты квадратные отверстия, затем небольшой отполированный черный камень размером не больше ногтя. В камне была просверлена дырочка, словно его когда-то носили на тонкой цепочке или кожаном ремешке в качестве амулета.
Кирк внимательнее рассмотрел металлическую карточку в свете дисплея медицинской консоли.
– Реманцы, которым дозволено здесь работать, должны как-то добираться с место на место. Это, возможно, ключ для доступа к коммуникациям и по крайней мере некоторым дверям.
Маккой все не мог отвести глаз от трупа реманца.
– Но если ключ до сих пор у этого бедолаги, как выбрались Пикар и Ла Форж?
Для Кирка ответ был очевиден.
– Их забрали, Боунз. Те, кто убили Врача.
– Забрали в плен? – Маккоя, похоже, гипотеза Кирка не убедила. – Кто? Кто здесь еще есть, кроме реманцев?
– Ромуланские Асессоры.
– Но они же тоже реманцы, Джим. Ты сам так сказал. Каждый обреченный жить на Реме – реманец. – Маккой оперся на трость. Ему явно уже было тяжело справляться с реманской силой тяготения. – Знаешь, что я думаю?
– Знаю, что ты мне это скажешь.
– Мне кажется, что здесь идет война. А мы угодили прямо в самое пекло.
– Третье задание, – сказал Кирк, решив высказаться начистоту. За этим лазаретом вряд ли наблюдали. Иначе кто-нибудь уже пришел бы, чтобы забрать тело реманского врача и разобраться, что произошло.
– Жан-Люк, Ла Форж и Крашер… – продолжил Кирк, заметив непонимающий взгляд Маккоя. – У них есть другая причина участвовать в этой экспедиции.
Непонимание Маккоя лишь усилилось.
– Какая причина?
– Не знаю. Именно это мы… «обсуждали» в каюте, когда заявились вы с Джозефом.
– Перед нападением и нашим «спасением».
– Да, до всего этого, – согласился Кирк.
– Ну, я уверен, что будет очень интересно узнать, чем на самом деле занимались все остальные. Позже. Но сейчас-то нам что делать? – спросил Маккой.
Кирк повертел в руках металлическую карточку, обдумывая варианты.
– Если здесь идет война, мы уже в ней участвуем. И это значит, что придется выбрать сторону.
– А что случилось с нейтралитетом?
– Если идет война, то у одной стороны – мой сын, а другая хочет его захватить. Мне придется выбрать сторону, Боунз. Возможно, это единственный шанс снова увидеть Джозефа и забрать его домой.
В других обстоятельствах Маккой обязательно бы сказал Кирку, что у него нет дома. Но чувство было вполне понятным, и Маккой не стал его оспаривать. Однако осторожно заметил:
– Будем надеяться, что мы выберем ту же сторону, что и Пикар с Ла Форжем.
– Будем надеяться, – повторил Кирк, глядя на распростертое тело реманского врача.
Потому что любой, кто встанет между Джеймсом Т. Кирком и его сыном, окажется на вражеской стороне.
СЕГМЕНТ ОБРАБОТКИ 3, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 57486.7
читать дальшеСознание вернулось к Кирку как серия воспоминаний, переходящих одно в другое; все они были разными, но вместе с тем одинаковыми.
Это были воспоминания о боли, оцепенении, обжигающих вдохах. Они вызывались разными причинами: клингонским кулаком, андорианским ножом, поцелуем инопланетянки. Но, как и много раз до этого, приход в сознание сопровождался все тем же очень знакомым чувством: гулом и блеском медицинских приборов и хмурым лицом наклонившегося над ним Маккоя – корабельный доктор творил с ним чудеса не меньшие, чем Скотт с «Энтерпрайзом».
– Боунз… – Единственное слово вырвалось с лающим призвуком. Кирк закашлялся, прочистив легкие. – Ты в порядке.
– Мои собственные части тела в полном порядке. – Маккой отошел от Кирка, и, с трудом подняв голову и приспособившись к тусклому освещению, Кирк увидел, как Маккой хромает, опираясь на трость из бледно-зеленого металла, похожего на покрытую патиной медь. – К сожалению, это не особо важные части, – пробурчал Маккой себе под нос.
Доктор вернулся к кушетке Кирка со странным инструментом – необработанным рубином размером с кулак, в который было вделано что-то серебряное и блестящее.
Но медицинские инструменты Кирка не интересовали.
– Джозеф? – спросил он.
Лицо Маккоя было непроницаемым.
– Что ты помнишь?
Если бы любое другое существо в Галактике посмело ответить ему вопросом на вопрос, Кирк схватил бы его за горло и стал душить, пока не получил бы ответ. Но у Маккоя всегда находились причины тому, что он делал. Иногда причины даже бывали осмысленными.
Кирк снова лег на кушетку и закрыл глаза, быстро перебирая в памяти последние события.
– Скотти что-то сказал про замаскированный корабль, прикрепившийся к корпусу. Начались неполадки с гравитацией. «Калипсо» взяли на абордаж. Гуманоиды в боевых скафандрах. Никаких знаков отличия. Но они использовали дисрапторы. – Он открыл глаза, посмотрел на Маккоя. – Поскольку ты все еще с нами, они были настроены не на убийство. Но те, кто взял нас на абордаж, хотели забрать моего мальчика. Они угрожали убить всех нас, если он не пойдет с ними.
Кирк вдохнул, и мышцы груди расслабились. Что бы за инструмент ни был в руках Маккоя, боль от дисраптора уменьшалась. Но мука от потери сына, почти такая же сильная, как мука от потери Спока, никуда не исчезла.
– А что потом? – оживленно спросил Маккой.
– Джозефа куда-то транспортировали. Луч принадлежал Звездному флоту.
Это была единственная причина, по которой Кирк еще не перевернул все вверх дном в поисках сына. Как бы невероятно это ни звучало, Джозефа спас транспортер Звездного флота.
– Это был «Титан»?
Маккой положил странный инструмент на узкий поддон.
– Вот в чем дело, Джим. Ты помнишь то же самое, что и Пикар. Вы оба сказали, что Джозефа транспортировали с помощью технологии Звездного флота.
Кирк почувствовал, как похолодело в животе, но заставил себя не перебивать. «У Маккоя свои причины, – напомнил он себе. – Не трогай его».
– Но странность состоит в том, – продолжил доктор, – что на орбите Рема нет кораблей Звездного флота. Больше того, мы – единственный корабль Федерации на десять световых лет вокруг.
Кирк рывком сел. От быстрого движения у него закружилась голова, но лежать он уже не мог.
– Тогда куда он делся?
– Не знаю.
– Но это был транспортер Звездного флота, – настаивал Кирк.
– Пикар тоже с этим не спорит.
– Боунз, поблизости не может быть другого корабля-ловушки Звездного флота?
Маккой оперся на стол, повесил трость на столешницу и протянул руку.
– А это вторая странность. Скотти говорит, что когда на нас напали, навигационные щиты были активированы. На орбите столько мусора и обломков породы, что это, скорее всего, обычная мера предосторожности.
Кирк сразу понял, о чем говорит Маккой.
– Так как же Джозефа транспортировали через щиты?
Затем он увидел решение.
– Внутрикорабельная транспортация! Его транспортировали из одной части корабля в другую, не преодолевая щиты.
Сердце Кирка заколотилось. Джозеф мог остаться на корабле.
Но Маккой быстро разрушил его надежды.
– Нет, так не получится. Транспортационная система «Калипсо» на это не способна. На корабле всего один транспортер, и его невозможно нацелить сам на себя. К тому же Скотти подстрелили последним. Он сказал, что увидел бы, как включается транспортер. А этого не произошло.
– Тогда где же мой сын?
Кирк перекинул ноги через край кушетки. Только тогда он заметил, насколько она высокая, и понял, что попал туда, куда больше возвращаться совсем не хотел – на Рем. Это был реманский медицинский комплекс. Он надеялся, что этот лазарет находится на реманском корабле или обрабатывающей платформе на орбите. Но комната была слишком тихой, как и коридор, ведущий к комнатам Виррона.
Кирку пришла в голову еще одна мысль. Захватчики были не такого огромного размера и роста. Кем бы они ни были, они были слишком малы для реманцев.
– Пикар усматривает в произошедшем один положительный момент, – сказал Маккой. – Если подумать, то Джозефа спасли от группы людей, которые собирались похитить его под дулом оружия. Пикар говорит, что это значит, что к кому бы ни попал Джозеф, сейчас он, скорее всего, в безопасности. И я, в общем-то, с этим согласен.
Кирк сжал виски, чтобы подавить головную боль. Если Пикар прав, то ситуация все же поддавалась осмыслению.
– Захватчики, Боунз… они слишком маленькие для реманцев. Так что предположим, что это были ромуланцы, которые хотели помешать Джозефу стать новым Шинзоном.
Пикар мрачно кивнул.
– Про это Пикар мне тоже сказал.
– Тогда, возможно, Джозефа «спасли» реманцы.
– Ну, мотивы это объясняет, – задумчиво сказал Маккой, затем покачал головой. – Но не физику. Это не объясняет, как Джозефа транспортировали через щиты с помощью установки Звездного флота.
Но Кирк уже придумал, как сложить вместе кусочки головоломки.
– Вспомни, на орбите вместе с нами находится несколько десятков реманских кораблей. Даже три «Птицы войны». Не исключено, что один из них – если не все – оснащен для секретных операций. У них вполне могут быть модуляторы, позволяющие изменить внешний вид лучей.
– Но щиты, Джим? Как луч прошел сквозь щиты?
Кирк провел достаточно времени, анализируя произошедшее. Он должен был действовать, составить план на будущее. Он спрыгнул с кушетки, чуть не перевернувшись из-за неожиданно быстрого падения.
– Мне плевать, как это у них получилось, Боунз. Важно лишь то, что каким-то образом это было сделано. «Калипсо» – не звездолет. Ее системы намного проще. Если дать Скотти десять минут на диагностику, он точно скажет, где именно были пробиты щиты.
Кирк внезапно понял, что в лазарете присутствуют лишь они с Маккоем.
– Где все остальные?
Маккой нахмурился.
– Их растащили по разным местам, насколько я знаю. Я проснулся в другом лазарете. – Он показал худой рукой на закрытую дверь. – Где-то дальше по коридору.
– Проснулся? – спросил Кирк, удивившись, почему так долго не мог догадаться задать следующий вопрос, и надеясь, что это не показатель помутнения рассудка, которого он не мог себе позволить. – Как мы сюда попали?
– Реманский врач… то есть реманец, которого, похоже, зовут «Врач», сказал мне только то, что нас тоже «спасли» с «Калипсо», которая теперь дрейфует с отключенными двигателями.
Маккой оглядел тускло освещенную комнату; единственными источниками света, похоже, служили дисплеи и пульты управления непонятными медицинскими приборами.
– Так что добро пожаловать в Сегмент обработки 3.
– Ты знаешь, сколько мы были без сознания?
Чем больше прошло времени, тем дальше мог оказаться Джозеф.
Маккой покачал головой.
– У меня нет коммуникатора Звездного флота, так что сравнить единицы времени не так-то просто. А реманцы не пользуются звездными датами. Подозреваю, что жертвы дисрапторов были без сознания максимум час-два, но…
Кирку пришлось перебить его. «Снова заторможенная реакция», – обеспокоенно подумал он. Забыть спросить о других – это совсем не было похоже на него.
– Кто ранен?
– Ла Форж уже был в сознании, когда Врач подошел ко мне. Когда Ла Форж сказал, что я тоже врач, он привел меня в себя, чтобы я помог реманцу. Пикару пришлось хуже, чем тебе. Его подстрелили по меньшей мере дважды. Скотти достали на мостике. Они его оглушили, но, падая, он ударился головой о консоль.
Маккой не назвал одного члена экипажа.
– А что с доктором Крашер?
Маккой помрачнел.
– Совсем плохо. Джим, помнишь, что ее ударило?
Кирк снова прокрутил перед глазами бой на «Калипсо».
– Дверь каюты. Ее вбило прямо в… – Кирк посмотрел на свою руку, обожженную, когда выстрелили в дверь. – Я бы мог поклясться…
– Да, да, – сказал Маккой. – Не так жутко, как в последний раз, но у тебя были ожоги первой и второй степени на большом пальце и ладони.
Рука Кирка была целой и невредимой.
– Отличная работа, Боунз.
– Не благодари меня. Это все старая добрая реманская медицина. Ну хорошо, реманская травматология. Они великолепно лечат любые производственные травмы. Вот почему они сейчас ухаживают за Крашер и Скоттом.
– А что насчет Пикара и Ла Форжа?
Маккой показал большим пальцем на дверь.
– Насколько я знаю, все еще в первом лазарете. Они отправили нас с тобой сюда, потому что здесь есть регенерационная аппаратура, которая вылечила твою руку.
– Так… мы здесь. Жан-Люк и Ла Форж еще где-то. А Скотти и Крашер – в интенсивной терапии?
– Что-то вроде этого.
Кирк знал, что единственная надежда вернуть Джозефа – действовать всей командой. Но ее разделили. Случайное совпадение или намеренная манипуляция?
Он подошел к Маккою, оперся на стол рядом с ним, осторожно разглядывая комнату в поисках скрытых микрофонов и камер. Любой лазарет, предназначенный для лечения реманских рабов, скорее всего, подвергался наблюдению ромуланских Асессоров.
– Мне кажется, это неправильно, – тихо сказал он.
Маккой фыркнул.
– Тогда я объявляю тебя полностью здоровым.
– Я серьезно, Боунз. Мой сын пропал. У нас нет корабля. Нас еще и разделили.
Маккой снял трость со стола и решительно ткнул ей в пол.
– Мой основной долг – в отношении пациентов. Я выполнил его. Так что скажи, что нам делать дальше.
У Кирка на это был лишь один ответ.
– Найти Пикара и Ла Форжа. Сейчас нам важно количество.
Маккой озадаченно посмотрел на него.
– Что? – спросил Кирк.
– Ты как-то странно это сказал. Знаешь, когда мы с Джозефом пришли к тебе в каюту Пикара, мне показалось… что не все идет гладко?
Кирк не собирался сообщать невидимому наблюдателю, что Пикар подтвердил наличие третьего задания.
– Позже, – сказал он, посмотрев на потолок. – Когда у нас не будет слушателей.
– А такое вообще будет? – Маккой показал на дверь тростью. – Иди первым, герой. На случай, если там снайпер.
Несмотря ни на что, Кирк улыбнулся.
– Так приятно знать, что кто-то заботится обо мне.
Наступила тишина: оба подумали о том, кто должен был быть здесь, с ними, чтобы вместе пережить действие, опасность, встречу с неизведанным.
Горло Кирка сжалось.
– Да, – сказал Маккой, покачав головой. – И мне тоже.
Кирк направился к двери лазарета.
Она не открылась, когда он подошел.
Он нажал на кнопку, попробовал несколько комбинаций.
– Заперто, – сказал он.
– Ты удивлен? – спросил Маккой.
Кирк осмотрелся вокруг.
– Ты не видишь ничего похожего на экран связи?
Маккой показал на клинообразную зеленую металлическую панель на стене рядом с медицинской консолью. Панель была сантиметров тридцать в высоту и не больше десяти в ширину. На одной грани располагалось несколько кнопок, на другой – пустой дисплей и сетка динамика.
Кирк подошел к ней, всмотрелся в пульт управления.
– Эти кнопки… они все одного цвета, и ни одна не подписана.
– Видишь, каково жить на Реме? Если тебя точно не проинструктировали, как чем-то пользоваться, значит, ты не должен этим пользоваться. В коридоре тоже не было никаких указателей.
Кирк на мгновение представил себе паранойю, царившую на планете, где миллионами реманских рабов управляли лишь несколько тысяч Асессоров.
– Если не знаешь, куда ведет коридор, значит, ты не должен в нем находиться. – Он согнул пальцы. – Не думаю, что эта штука взорвется. – Кирк наугад нажал несколько кнопок.
Ничего не произошло.
Он коснулся экрана, сказал несколько слов в динамик, нажимал на кнопки по несколько раз. Никакой реакции. Кирк повернулся к Маккою.
– Пойдем дальше. Мы можем чем-нибудь воспользоваться, чтобы выбраться за эту дверь?
Маккой подвел Кирка к столу с инструментами и выбрал несколько ультразвуковых скальпелей. Как и инструмент, использованный Маккоем на Кирке, каждый скальпель состоял из двух половин: блестящая металлическая рабочая часть, глубоко утопленная в необработанный драгоценный камень, из которого получалась тяжелая, но надежная рукоятка.
Кирк посмотрел на изумруд размером с яйцо, в который был встроен его скальпель.
– Это какой-то источник питания?
– Сомневаюсь, – ответил Маккой, когда они подошли к двери. – Думаю, это больше напоминает традицию. Возможно, идущую с тех времен, когда ромуланцы не предоставляли реманцам никакой медицинской помощи. Дикари часто верят в глупости вроде той, что необработанные камни обладают некой необъяснимой силой.
– Необработанные камни вроде… урана и дилития? – спросил Кирк.
– Не начинай, а? – проворчал Маккой.
Они осмотрели дверь лазарета; даже в полутьме обнаружить запирающие механизмы оказалось довольно просто.
Кирк показал на первый из них.
– Доктор…
Маккой включил скальпель. Кирк восхищенно наблюдал, как Маккой осторожно вставил невидимое лезвие в самую узкую щель между дверью и косяком. Затем Маккой одним пальцем сдвинул контрольный бегунок, удлинив лезвие.
Через несколько секунд что-то хлопнуло, и от двери пошел дымок.
– Один есть, – сказал Маккой.
Поняв, что от него требуется, Кирк начал работать скальпелем со своей стороны двери. Хлопки сломанных замков звучали каждую минуту, пока им не удалось сломать девять. Судя по количеству замков, дверь явно была герметичной. Пришлось рассмотреть возможность, что коридоры выходят на поверхность Рема, где практически не существует атмосферы. Декомпрессия – жестокий, но эффективный метод подавления любой возможной революции.
Кирк ухватился за дверь и потянул ее в сторону.
Это было похоже на попытку сдвинуть упрямую лошадь, но в конце концов дверь поддалась.
Когда она открылась достаточно, чтобы они смогли выбраться наружу, Кирк перестал тянуть. Он не чувствовал сопротивления, свидетельствовавшего о том, что дверь может снова закрыться, но заставил Маккоя протиснуться в проем первым. Через секунду Кирк выбрался и сам. Вдвоем они снова задвинули дверь на прежнее место.
– Теперь куда? – спросил Кирк.
Маккой показал вправо, и они направились туда.
Коридор практически не отличался от того, по которому шел Кирк во время первого визита на Рем. Его снова поразило то, что в коридоре не было никаких боковых дверей или перекрестков до тех пор, пока они не дошли до двери, ведущей, по словам Маккоя, в первый лазарет.
Кирк попробовал нажать несколько кнопок. Никакого ответа.
Он достал ультразвуковой скальпель, то же сделал и Маккой.
Они снова начали искать запирающие механизмы, но затем Кирк заметил, что дверь слегка покачивается в косяке.
– Боунз… отойди-ка на секунду.
Маккой подчинился, и Кирк легко сдвинул в сторону незапертую дверь.
Лазарет был темным, освещенным только дисплеями и пультами, но пустым.
– Похоже, Жан-Люк и Ла Форж нас опередили, – сказал Кирк. – Думаю, удивляться этому не стоит.
Но Маккой оценивал ситуацию иначе, чем Кирк.
– Чувствуешь запах? – спросил он.
Кирк понюхал воздух. На самом деле у каждой посещенной им планеты был уникальный аромат, у каких-то более приятный, у каких-то менее. «Букет» Рема был промышленным: уникальное сочетание смазочных материалов, механизмов, сухой пыли. У ромуланских Асессоров и реманцев тоже были свои особые запахи. У ромуланцев – несвежий. У реманцев – острый. Кирк знал, что это вызвано отличиями в питании и системе жизнеобеспечения. Но запахи каждой новой планеты и расы были неотъемлемой частью исследовательской жизни, и Кирка они никогда не беспокоили и не оскорбляли.
Затем он понял, что именно имел в виду Маккой.
Острый запах озона от ионизированного воздуха. Не столь заметные запахи тепла и дыма.
– Кто-то стрелял, – сказал Кирк. Он взял скальпель, как нож, готовый пустить его в ход. – Оставайся здесь, – сказал он Маккою.
– Если еще раз скажешь что-то подобное, врежу тростью, – ответил Маккой. Он ни на шаг не отставал от Кирка, пока они осматривали лазарет.
– Здесь. – Кирк показал на перевернутый поддон с инструментами, содержимое которого было разбросано по полу.
Запах гари становился все отчетливее с их приближением, и в конце концов Кирк узнал запах, который оставался прежним на любой планете.
Сгоревшая плоть.
Кирк обошел консоль с инструментами, и его едва не стошнило, когда он почувствовал ужасную вонь.
Тело лежало на полу прямо перед ним, пробитая насквозь грудь дымилась, на внутренностях до сих пор поблескивала зеленая кровь.
– Врач, – пораженно произнес Маккой. Он дернулся было вперед, но Кирк удержал его. Спасти мертвого реманца было невозможно.
– Он был целителем, – испуганно сказал Маккой, – а не охранником. Это неправильно.
– Боунз, это сделал не Жан-Люк. И не Ла Форж.
Кирк склонился над телом, стараясь не смотреть в широко раскрытые глаза реманца. Вместо этого он обыскал залитые кровью карманы плаща и мешочки на поясе.
– Что ты делаешь? – прошипел Маккой.
Пальцы Кирка нащупали камень. Он достал металлическую карточку, в которой были выбиты квадратные отверстия, затем небольшой отполированный черный камень размером не больше ногтя. В камне была просверлена дырочка, словно его когда-то носили на тонкой цепочке или кожаном ремешке в качестве амулета.
Кирк внимательнее рассмотрел металлическую карточку в свете дисплея медицинской консоли.
– Реманцы, которым дозволено здесь работать, должны как-то добираться с место на место. Это, возможно, ключ для доступа к коммуникациям и по крайней мере некоторым дверям.
Маккой все не мог отвести глаз от трупа реманца.
– Но если ключ до сих пор у этого бедолаги, как выбрались Пикар и Ла Форж?
Для Кирка ответ был очевиден.
– Их забрали, Боунз. Те, кто убили Врача.
– Забрали в плен? – Маккоя, похоже, гипотеза Кирка не убедила. – Кто? Кто здесь еще есть, кроме реманцев?
– Ромуланские Асессоры.
– Но они же тоже реманцы, Джим. Ты сам так сказал. Каждый обреченный жить на Реме – реманец. – Маккой оперся на трость. Ему явно уже было тяжело справляться с реманской силой тяготения. – Знаешь, что я думаю?
– Знаю, что ты мне это скажешь.
– Мне кажется, что здесь идет война. А мы угодили прямо в самое пекло.
– Третье задание, – сказал Кирк, решив высказаться начистоту. За этим лазаретом вряд ли наблюдали. Иначе кто-нибудь уже пришел бы, чтобы забрать тело реманского врача и разобраться, что произошло.
– Жан-Люк, Ла Форж и Крашер… – продолжил Кирк, заметив непонимающий взгляд Маккоя. – У них есть другая причина участвовать в этой экспедиции.
Непонимание Маккоя лишь усилилось.
– Какая причина?
– Не знаю. Именно это мы… «обсуждали» в каюте, когда заявились вы с Джозефом.
– Перед нападением и нашим «спасением».
– Да, до всего этого, – согласился Кирк.
– Ну, я уверен, что будет очень интересно узнать, чем на самом деле занимались все остальные. Позже. Но сейчас-то нам что делать? – спросил Маккой.
Кирк повертел в руках металлическую карточку, обдумывая варианты.
– Если здесь идет война, мы уже в ней участвуем. И это значит, что придется выбрать сторону.
– А что случилось с нейтралитетом?
– Если идет война, то у одной стороны – мой сын, а другая хочет его захватить. Мне придется выбрать сторону, Боунз. Возможно, это единственный шанс снова увидеть Джозефа и забрать его домой.
В других обстоятельствах Маккой обязательно бы сказал Кирку, что у него нет дома. Но чувство было вполне понятным, и Маккой не стал его оспаривать. Однако осторожно заметил:
– Будем надеяться, что мы выберем ту же сторону, что и Пикар с Ла Форжем.
– Будем надеяться, – повторил Кирк, глядя на распростертое тело реманского врача.
Потому что любой, кто встанет между Джеймсом Т. Кирком и его сыном, окажется на вражеской стороне.
@темы: "Кровь капитана", ТОС. Книги, ТОС. Переводы
-
-
09.03.2009 в 22:55-
-
09.03.2009 в 23:40Я вот уже жду не дождусь, когда закончу "Кровь" и начну "Славу капитана". Люблю ужасы
-
-
09.03.2009 в 23:59Не люблю ужасы! Поняла, что мне это напоминает - "Гарри Поттера". начиналось как детская сказка, закончилось массовыми трупами.