Вселенная без меня уже не та... (с)
Глава седьмая
НЕИЗВЕСТНЫЕ КООРДИНАТЫ, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 57483.3
читать дальшеСпок парил во тьме, найдя успокоение в логике.
Больше он не чувствовал ничего.
У него не было представления о времени. Его отобрал реманский воин, задушив Спока до потери сознания.
Сколько продлилось забвение, он не знал. Но с тех пор, как сознание вернулось к нему в этой среде сенсорной депривации, прошло, по его подсчетам, шесть стандартных дней.
Когда он едва пришел в себя, то сначала обдумал возможность того, что он – бестелесная катра в пещерах горы Селея. Но у подобного остатка личности не сохранилось бы воспоминаний о том, как пришла смерть, лишь о последних мгновениях, приведших к перемещению катры в выбранное хранилище. Он лишь два раза проделывал подобное. Однажды – на борту «Энтерпрайза» с Маккоем, и о произошедшем после того, как он поместил эту неописуемую часть себя в разум доктора, он не знал. Его воспоминания прерывались на слиянии разумов с доктором в машинном зале и снова начинались с медленного пробуждения в Храме Логики, а остатки небытия постепенно растворились в те месяцы, что он восстанавливался на Вулкане.
О втором переносе катры он помнил еще меньше.
Но в этот раз он помнил прикосновение к ушам нападавшего, понимание, что это реманец, а затем – падение из тьмы в тьму, когда он потерял сознание.
Но, хотя он парил, свободный от притяжения, не ощущая даже давления одежды на тело, он чувствовал свой пульс, стук крови в ушах, движение воздуха через рот и ноздри. Он глотал слюну, обмахивал лицо рукой и чувствовал ветерок, трогал шею и чувствовал, что она немного опухла, но никаких других признаков ранения не наблюдалось.
Он был жив, разум не отделился от тела.
Таким образом, логика подсказала, что, несмотря на нынешнее незавидное положение, те, кто захватили его в плен, не собирались убивать его.
Пытки были возможны, но большая часть разумных существ давно поняла, что на вулканцев они практически не действуют.
Касаемо сенсорной депривации Спок решил, что несколько лет в подобной среде могут вызвать признаки нестабильности. Но уроки продолжительной медитации, выработанные первой волной вулканских межзвездных исследователей, проводивших десятки лет в путешествиях к отдаленным звездам на досветовой скорости, были хорошо усвоены потомками. У Спока было достаточно данных, чтобы заставлять разум работать годами, если это было необходимо.
Более прямолинейным способом пытки было просто лишить его пищи и воды. Но Спок не чувствовал ни жажды, ни голода, хотя его тело по-прежнему выделяло продукты жизнедеятельности. Поскольку он не помнил, что за все время пребывания в сознании в этой пустоте он что-то съел или выпил, логика диктовала две возможности: либо захватчики могли без его ведома лишать его сознания и в это время насильно кормили, либо ему постоянно поставляли воду и питательные вещества с помощью приборов, похожих на бесконтактные транспортные капельницы, разработанные Звездным флотом.
Последнее объяснение было простейшим, так что Спок принял его и сделал вывод, что его захватчики обладают сложными технологиями.
Вывод подразумевал, что, хотя Спока захватил реманец, но неизвестные руководители, спланировавшие задание, были не реманцами.
За шесть дней в пустоте с помощью логики он сумел понять лишь то, что ему не стоит опасаться смерти и вряд ли – пыток, но кто и для чего его похитил, оставалось неизвестным.
Единственная эмоция, которую позволил себе Спок – надежда на то, что, какова бы ни была его судьба, Т’Врел, Т’Рем, Сорал и другие сумели избежать ее; что лишь он, Спок, был целью нападавших. К несчастью, поскольку Спок слышал дезинтеграторы, он боялся, что если он был целью, то все остальные погибли.
– Я чувствую сожаление, посол?
Спок внимательно прислушался к послезвучиям голоса, задавшего этот вопрос, чтобы определить местоположение говорившего относительно него самого. В то же время он создал логическое дерево принятия решений, направленное на получение ответов на новые вопросы. Свидетельствовала ли своевременность вопроса о том, что он в руках телепатов, которые могли читать мысли так, что он об этом не знал? Свидетельствовало ли упоминание сожаления о том, что его ассистентка Маринта, которой не было в пещерах Солтот, тоже захвачена в плен и подверглась допросу?
– Это значит все и даже больше, посол.
Спок бесстрастно признал, что использовалась какая-то форма телепатии, и немедленно начал использовать простейшую технику блокирования, эффективную даже против хорошо натренированных бетазоидов.
– Блокирование не будет эффективно.
Спок решил проверить возможности захватчиков. Он перешел к медитации, прервав абсолютно все мысли.
– Я разочарована, посол. Мысли никогда не заканчиваются.
Спок воспользовался другой техникой, создав мысленную картину гор неподалеку от фамильной усадьбы, тех самых, куда он так часто убегал в юности после споров с отцом. Впечатляющий пейзаж всегда успокаивал его, и он искал его сейчас, как дорогу к полному покою.
Но внезапный порыв холодного ветра вырвал его из медитации, и так внезапно, словно ему дали пощечину, Спок обнаружил себя на покрытом инеем уступе в горах. За предгорьями он видел свою семейную усадьбу, окруженную низким забором из древних глыб красного песчаника; из печной трубы на кухне поднимался дым. Вокруг были высокие пики гор, где он чувствовал себя в безопасности.
Спок закашлялся в холодном воздухе; внезапная смена перспективы, сила вулканского тяготения, яркий дневной свет после долгой тьмы, все эти ощущения рассеяли медитативное спокойствие, которого он искал.
– Вернуть воспоминания? – спросил приятный, знакомый голос.
Спок неловко повернулся на уступе, почувствовав, как под босыми ногами скрипят острые камешки. Он посмотрел вниз, чтобы проверить опору, и едва не потерял равновесие от удивления.
Его тело изменилось.
Он снова был подростком. Тонкие мышцы, худощавое тело, длинные темные волосы лезли в глаза. На нем были синие джинсы и рубашка на пуговицах, такие же, как носили люди из семьи матери; подростковый бунт, разъяривший отца.
– Ты знаешь, где ты? – спросил голос.
Спок с прежней невозмутимостью повернулся на голос и, как только увидел вулканку, стоявшую рядом с ним на уступе, сразу понял, что все это – иллюзия.
– А что, если я скажу, что я не иллюзия? – спросила Саавик.
Спок поколебался, прежде чем ответить. Иллюзия это была или нет, но красота Саавик потрясла его. Она выглядела так, как при их первой встрече, когда она была инструктором Академии Звездного флота. Но вместо униформы, которую она носила в то время, она была завернута в традиционную вулканскую свадебную шаль, которую невесты носили на третий день церемонии, когда супругов наконец оставляли наедине, позволяя предаться страсти.
Тонкая, почти прозрачная ткань шевелилась на ветру, Саавик словно то появлялась, то исчезала из поля зрения Спока, притягательная, манящая, сокрушающая все границы логики.
– Я еще раз спрошу тебя, – сказала иллюзия Саавик. – Ты знаешь, где ты?
Спок ответил голосом, ломким, как у подростка.
– Мой первый Плак-тау.
Это было единственное объяснение беспокойству, которое оказывало ее присутствие.
Саавик протянула ему руку, улыбаясь, как могут лишь любовники-вулканцы.
– Ты снова можешь его пережить.
Спок сражался с огнем в крови, не выдавая себя внешне.
– Я отлично его помню, – ответил он. – Со мной была не ты.
– Но позже, – прошептала Саавик, – когда мы встретились, когда мы были свободны, ты разве не хотел, чтобы ей была я?
– Ты – иллюзия, – заявил Спок. – Я на голографической палубе.
– Как мало ты знаешь, – ответила Саавик и закружилась, ее шаль растворилась, и…
…словно ему снова дали пощечину, Спок почувствовал, как падает, затем снова парит. Но на этот раз повсюду вокруг были звезды.
Он осмотрелся, быстро распознав вулканские созвездия: А’Т’Пел – Меч. Стол – Чаша. Саракин – Скрещенные кинжалы, с которых стекали мерцающие зеленые туманности Плак Марн. Все эти имена шли из глубин кровавой вулканской истории.
Но он не увидел звезды Вулкана, не увидел ярких точек, которыми казались планеты в системе.
И почувствовал ветерок, когда обмахнул руками лицо.
Вместо вулканских гор на голографической палубе появился планетарий.
– Это не голографическая палуба, – сказал другой голос. Не голос Саавик, а тот, что говорил раньше, из всепоглощающей тьмы.
– Если в этом и есть смысл, – громко сказал Спок, – он неясен мне.
В ответ он услышал насмешливый хохот.
– Вулканец признает поражение?
– Я ничего не признаю. Всего лишь делаю наблюдение.
– Но вы не можете сделать вывод?
– Могу, причем несколько.
– Скажите.
Спок был заинтригован.
– Вы не можете читать мои мысли?
– Телепатия здесь ни при чем, посол. Равно как и голографическая палуба.
– Тогда у меня нет слов, чтобы описать свою позицию и ваши мотивы.
– Хорошо, попробуем по-другому.
Спок приготовился к еще одному внезапному переходу, но он оказался мягким.
Сначала звезды завертелись вокруг него, и он снова почувствовал силу тяготения. Понял, что лежит на спине на мягкой поверхности.
Затем звезды задрожали и расплылись, словно расфокусировавшись. Их место заняли другие формы и источники света.
Один силуэт превратился в гуманоида. Тяготение становилось сильнее.
Глаза Спока застилал яркий свет. Он попытался поднять руку, чтобы прикрыть глаза и разглядеть гуманоида.
Рука не сдвинулась.
Он был привязан к диагностической кушетке.
Он огляделся, двигая лишь глазами, увидел знакомый зеленый свет ромуланской лампы, решил, что находится в ромуланской больнице.
Спок попытался двинуться, почувствовал острую боль во внутренней стороне бедра, посмотрел вдоль своего обнаженного тела и увидел катетер, прикрепленный к ноге. Куда более примитивное решение проблемы с питанием, чем основанная на транспортере технология, которую он предполагал.
– Так мы вас кормили, – сказал голос.
Спок впервые смог определить, где находится говорящий – позади него и справа. Точность этого знания заставила его признать, что после всех иллюзий, испытанных им, сейчас это была реальность.
Он попытался посмотреть в сторону говорящего, но его голова была еще лучше закреплена, чем руки и ноги.
– Искусственные среды, которые вы создавали для меня, – сказал Спок. – Они созданы с помощью индуцированных нервных шаблонов?
Он почувствовал движение слева, перевел туда взгляд. Его зрение достаточно восстановилось, чтобы рассмотреть, что гуманоид, стоявший рядом – реманец.
На бледном, серокожем гуманоиде был красный рабочий халат техника. Он наклонил голову к Споку, но куда он смотрел на самом деле, было неясно. Чувствительные к свету глаза были скрыты под компьютерными очками. Спок видел лишь отражения изображений, спроецированных на круглые линзы. Скорее всего, это были его основные жизненные показатели.
– Вы врач? – спросил Спок.
– Среди реманцев нет врачей, – сказала его невидимая захватчица. – В лучшем случае ромуланские асессоры позволяют некоторым из них, которым доверяют, получить подготовку по проведению медицинских процедур, связанных с авариями на шахтах и деторождением.
Спок сделал логичное предположение.
– Значит, это реманское медицинское учреждение.
– Если быть точными, это реманский травматологический пункт. Единственной полноценной больницей на Реме пользуются лишь ромуланские асессоры.
Спок скрыл реакцию на логический вывод, что он находится на Реме, и сменил тему.
– Вы покажетесь мне?
Справа послышались легкие шаги, и в поле зрения появилась ромуланка, одетая в простое реманское облачение.
Какое-то мгновение Спок был так уверен, что видит Маринту, что ему больших усилий стоило сохранить безучастное выражение лица.
Но когда молодая женщина остановилась, Спок увидел, что хотя сходство и есть, но лишь в общих чертах.
Женщина, похоже, почувствовала, что Спок обознался.
– Вы не узнаете меня? – спросила она.
Спок знал: что бы ни происходило, ромуланка разговаривает с ним лишь потому, что ей что-то нужно от него.
– А я должен?
– Мы уже встречались.
Спок моргнул. Если не считать отдаленного сходства с Маринтой, он был уверен, что никогда не видел эту женщину.
– Мне кажется, вы ошибаетесь.
– Нет.
– Тогда позвольте спросить, когда и где мы встречались?
Женщина покачала головой.
– Лучше сосредоточиться на настоящем.
Спок последовал ее совету, уверенный, что ему удастся досадить ей.
– В таком случае, как вы читали мои мысли без телепатии?
Захватчица постучала ему по руке.
– Посол, вы не были заключены в антигравитационной камере. Вы лежите на этой кушетке уже… с того момента, как вас захватили.
Спок заметил, что она не хочет говорить, сколько он пробыл в плену. Он отбросил этот вопрос.
– Какое это имеет отношение к чтению мыслей?
– Я стимулировала основание вашего мозга, в частности, варолиев мост. Вы произносили свои мысли вслух. Все.
Спок ни одним движением не выдал ярости, которую почувствовал. Он решил, что его голову держит на месте устройство, похожее на индукционный шлем, воздействующее на нервную систему, фокусируя электрические поля на отдельных нейронах. Если любую информацию органов чувств можно было направлять непосредственно в мозг, неудивительно, что искусственные среды, в которые его помещали, были так хорошо сделаны.
– Если вы знаете все мои мысли, почему я все еще жив? – спросил Спок.
– Вы думаете, что я доставила вас сюда ради этого?
– Очевидно, что от меня вам требуется информация.
Женщина кивнула.
– Это так.
– Значит, я не предоставил ее? – Спок знал, что за эти шесть дней думал об очень многом.
– Пока нет, – сказала женщина.
– А вы не думали, что можно просто спросить меня, что вы хотите узнать?
Ромуланка покачала головой.
– Информация идет в обе стороны, посол. Даже если я просто задам вопрос, то расскажу слишком много о себе.
– Мадам, я ваш пленник. Какую пользу принесет мне эта информация?
Ромуланка задумалась.
– Могу я узнать ваше имя? – спросил Спок.
– Вы узнаете его, когда вспомните.
– Занимательно, – сказал Спок.
– Вы производите на меня схожее воздействие.
Спок решил, что ему уже нечего терять
– Задавайте вопрос.
Ромуланка сжала его неподвижную руку.
– Если вам дается выбор между любовью и смертью, почему вы так часто выбираете смерть?
Спок уставился на нее, считая, что это просто преамбула к более частному вопросу.
Но после нескольких секунд молчания он понял, что это действительно ее вопрос.
Спок впервые задумался о душевном здоровье своей похитительницы и ответил осторожно.
– Я не знаю о прошлых случаях, когда предпочел смерть любви.
– В горах вы могли выбрать Саавик.
Спок нахмурился. Кем бы ни была эта женщина, он начал подозревать, что она совсем не ромуланка.
– Это была иллюзия.
– Нет, – возразила женщина. – Это была сенсорная информация, направляемая непосредственно в мозг, неотличимая от сигналов, обрабатываемых вашими собственными глазами и ушами, рецепторами, обонятельными нервами и центрами удовольствия.
– Разве что, – указал Спок, – сама ситуация была нелогичной и, следовательно, нереальной.
Женщина покачала головой, словно была озадачена.
– Любовь и логика?
Разговор окончательно сбил Спока с толку.
– Мадам, насколько я понимаю, вы похитили меня по философским причинам, а не политическим?
– Посол, я похитила вас, чтобы спасти вас. Спасти Ромул и Рем. Спасти Вулкан. Федерацию. Клингонскую Империю. Четыре галактических квадранта, все известные и неизвестные планеты. Саму жизнь.
Логическое дерево перебора Спока резко сократилось, когда он понял, что женщина безумна.
– Спасти нас от чего? – вежливо спросил он.
Она грустно улыбнулась ему, словно заметила насмешку.
– От одиночества. От отчаяния. От… непонимания настоящей реальности бытия.
Споку приходилось иметь дело с фанатиками. Заслуживало внимания скорее то, что в неспокойных условиях Ромула не возникло множества иррациональных движений, привлекших на свою сторону многих последователей.
Он знал, что главное – не оспаривать веру фанатика, а осторожно узнать все о ней, демонстрируя открытость для просвещения, чтобы фанатик увидел возможность обратить еще одного в свою веру.
– Вы говорите о вещах, мне непонятных, – сказал Спок, – и я не хочу вас оскорбить. Но могу ли я, при всем уважении, спросить, что такое настоящая реальность бытия?
Спок увидел, что его тактика сработала именно так, как он планировал. Улыбка женщины изменилась – огорченное, серьезное выражение сменилось блаженной трансцендентностью.
Она дотронулась до его щеки, словно благословляя.
Спок ждал, когда она продемонстрирует природу своего безумия, уверенный, что сможет воспользоваться ее системой верований, чтобы обрести свободу.
– Посол, – тихо сказала она, – настоящая реальность бытия – все, что находится вокруг вас, все, что вы не видите.
Спок моргнул – ему показалось, что рука, находившаяся так близко к лицу, расфокусировалась. Он решил, что его глаза пересохли. Он закрыл внутренние веки, чтобы лучше смазать роговицу, но когда зрение прояснилось, рука расплылась еще больше, словно превращаясь во что-то черное и бесформенное.
– Настоящая реальность бытия, – сказала она, – это Тотальность.
И одного этого слова было достаточно, чтобы Спок понял.
– Норинда… – полузадушенным шепотом произнес он. Рука женщины продолжала разрушаться, превращаясь в маленькие черные кубы, распадавшиеся на еще более мелкие кубы, и еще, пока то, что только что было плотью, не стало напоминать облако пыли.
– Хорошо, – соблазнительно прошептала Норинда. – Ты помнишь.
Затем живая пыль влетела в ноздри и рот Спока, задушив его гораздо лучше, чем любой реманский солдат, и он снова заглянул в лицо смерти – от руки женщины, с которой встретился более века назад, и кем бы она ни была, она точно не была безумной.
НЕИЗВЕСТНЫЕ КООРДИНАТЫ, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 57483.3
читать дальшеСпок парил во тьме, найдя успокоение в логике.
Больше он не чувствовал ничего.
У него не было представления о времени. Его отобрал реманский воин, задушив Спока до потери сознания.
Сколько продлилось забвение, он не знал. Но с тех пор, как сознание вернулось к нему в этой среде сенсорной депривации, прошло, по его подсчетам, шесть стандартных дней.
Когда он едва пришел в себя, то сначала обдумал возможность того, что он – бестелесная катра в пещерах горы Селея. Но у подобного остатка личности не сохранилось бы воспоминаний о том, как пришла смерть, лишь о последних мгновениях, приведших к перемещению катры в выбранное хранилище. Он лишь два раза проделывал подобное. Однажды – на борту «Энтерпрайза» с Маккоем, и о произошедшем после того, как он поместил эту неописуемую часть себя в разум доктора, он не знал. Его воспоминания прерывались на слиянии разумов с доктором в машинном зале и снова начинались с медленного пробуждения в Храме Логики, а остатки небытия постепенно растворились в те месяцы, что он восстанавливался на Вулкане.
О втором переносе катры он помнил еще меньше.
Но в этот раз он помнил прикосновение к ушам нападавшего, понимание, что это реманец, а затем – падение из тьмы в тьму, когда он потерял сознание.
Но, хотя он парил, свободный от притяжения, не ощущая даже давления одежды на тело, он чувствовал свой пульс, стук крови в ушах, движение воздуха через рот и ноздри. Он глотал слюну, обмахивал лицо рукой и чувствовал ветерок, трогал шею и чувствовал, что она немного опухла, но никаких других признаков ранения не наблюдалось.
Он был жив, разум не отделился от тела.
Таким образом, логика подсказала, что, несмотря на нынешнее незавидное положение, те, кто захватили его в плен, не собирались убивать его.
Пытки были возможны, но большая часть разумных существ давно поняла, что на вулканцев они практически не действуют.
Касаемо сенсорной депривации Спок решил, что несколько лет в подобной среде могут вызвать признаки нестабильности. Но уроки продолжительной медитации, выработанные первой волной вулканских межзвездных исследователей, проводивших десятки лет в путешествиях к отдаленным звездам на досветовой скорости, были хорошо усвоены потомками. У Спока было достаточно данных, чтобы заставлять разум работать годами, если это было необходимо.
Более прямолинейным способом пытки было просто лишить его пищи и воды. Но Спок не чувствовал ни жажды, ни голода, хотя его тело по-прежнему выделяло продукты жизнедеятельности. Поскольку он не помнил, что за все время пребывания в сознании в этой пустоте он что-то съел или выпил, логика диктовала две возможности: либо захватчики могли без его ведома лишать его сознания и в это время насильно кормили, либо ему постоянно поставляли воду и питательные вещества с помощью приборов, похожих на бесконтактные транспортные капельницы, разработанные Звездным флотом.
Последнее объяснение было простейшим, так что Спок принял его и сделал вывод, что его захватчики обладают сложными технологиями.
Вывод подразумевал, что, хотя Спока захватил реманец, но неизвестные руководители, спланировавшие задание, были не реманцами.
За шесть дней в пустоте с помощью логики он сумел понять лишь то, что ему не стоит опасаться смерти и вряд ли – пыток, но кто и для чего его похитил, оставалось неизвестным.
Единственная эмоция, которую позволил себе Спок – надежда на то, что, какова бы ни была его судьба, Т’Врел, Т’Рем, Сорал и другие сумели избежать ее; что лишь он, Спок, был целью нападавших. К несчастью, поскольку Спок слышал дезинтеграторы, он боялся, что если он был целью, то все остальные погибли.
– Я чувствую сожаление, посол?
Спок внимательно прислушался к послезвучиям голоса, задавшего этот вопрос, чтобы определить местоположение говорившего относительно него самого. В то же время он создал логическое дерево принятия решений, направленное на получение ответов на новые вопросы. Свидетельствовала ли своевременность вопроса о том, что он в руках телепатов, которые могли читать мысли так, что он об этом не знал? Свидетельствовало ли упоминание сожаления о том, что его ассистентка Маринта, которой не было в пещерах Солтот, тоже захвачена в плен и подверглась допросу?
– Это значит все и даже больше, посол.
Спок бесстрастно признал, что использовалась какая-то форма телепатии, и немедленно начал использовать простейшую технику блокирования, эффективную даже против хорошо натренированных бетазоидов.
– Блокирование не будет эффективно.
Спок решил проверить возможности захватчиков. Он перешел к медитации, прервав абсолютно все мысли.
– Я разочарована, посол. Мысли никогда не заканчиваются.
Спок воспользовался другой техникой, создав мысленную картину гор неподалеку от фамильной усадьбы, тех самых, куда он так часто убегал в юности после споров с отцом. Впечатляющий пейзаж всегда успокаивал его, и он искал его сейчас, как дорогу к полному покою.
Но внезапный порыв холодного ветра вырвал его из медитации, и так внезапно, словно ему дали пощечину, Спок обнаружил себя на покрытом инеем уступе в горах. За предгорьями он видел свою семейную усадьбу, окруженную низким забором из древних глыб красного песчаника; из печной трубы на кухне поднимался дым. Вокруг были высокие пики гор, где он чувствовал себя в безопасности.
Спок закашлялся в холодном воздухе; внезапная смена перспективы, сила вулканского тяготения, яркий дневной свет после долгой тьмы, все эти ощущения рассеяли медитативное спокойствие, которого он искал.
– Вернуть воспоминания? – спросил приятный, знакомый голос.
Спок неловко повернулся на уступе, почувствовав, как под босыми ногами скрипят острые камешки. Он посмотрел вниз, чтобы проверить опору, и едва не потерял равновесие от удивления.
Его тело изменилось.
Он снова был подростком. Тонкие мышцы, худощавое тело, длинные темные волосы лезли в глаза. На нем были синие джинсы и рубашка на пуговицах, такие же, как носили люди из семьи матери; подростковый бунт, разъяривший отца.
– Ты знаешь, где ты? – спросил голос.
Спок с прежней невозмутимостью повернулся на голос и, как только увидел вулканку, стоявшую рядом с ним на уступе, сразу понял, что все это – иллюзия.
– А что, если я скажу, что я не иллюзия? – спросила Саавик.
Спок поколебался, прежде чем ответить. Иллюзия это была или нет, но красота Саавик потрясла его. Она выглядела так, как при их первой встрече, когда она была инструктором Академии Звездного флота. Но вместо униформы, которую она носила в то время, она была завернута в традиционную вулканскую свадебную шаль, которую невесты носили на третий день церемонии, когда супругов наконец оставляли наедине, позволяя предаться страсти.
Тонкая, почти прозрачная ткань шевелилась на ветру, Саавик словно то появлялась, то исчезала из поля зрения Спока, притягательная, манящая, сокрушающая все границы логики.
– Я еще раз спрошу тебя, – сказала иллюзия Саавик. – Ты знаешь, где ты?
Спок ответил голосом, ломким, как у подростка.
– Мой первый Плак-тау.
Это было единственное объяснение беспокойству, которое оказывало ее присутствие.
Саавик протянула ему руку, улыбаясь, как могут лишь любовники-вулканцы.
– Ты снова можешь его пережить.
Спок сражался с огнем в крови, не выдавая себя внешне.
– Я отлично его помню, – ответил он. – Со мной была не ты.
– Но позже, – прошептала Саавик, – когда мы встретились, когда мы были свободны, ты разве не хотел, чтобы ей была я?
– Ты – иллюзия, – заявил Спок. – Я на голографической палубе.
– Как мало ты знаешь, – ответила Саавик и закружилась, ее шаль растворилась, и…
…словно ему снова дали пощечину, Спок почувствовал, как падает, затем снова парит. Но на этот раз повсюду вокруг были звезды.
Он осмотрелся, быстро распознав вулканские созвездия: А’Т’Пел – Меч. Стол – Чаша. Саракин – Скрещенные кинжалы, с которых стекали мерцающие зеленые туманности Плак Марн. Все эти имена шли из глубин кровавой вулканской истории.
Но он не увидел звезды Вулкана, не увидел ярких точек, которыми казались планеты в системе.
И почувствовал ветерок, когда обмахнул руками лицо.
Вместо вулканских гор на голографической палубе появился планетарий.
– Это не голографическая палуба, – сказал другой голос. Не голос Саавик, а тот, что говорил раньше, из всепоглощающей тьмы.
– Если в этом и есть смысл, – громко сказал Спок, – он неясен мне.
В ответ он услышал насмешливый хохот.
– Вулканец признает поражение?
– Я ничего не признаю. Всего лишь делаю наблюдение.
– Но вы не можете сделать вывод?
– Могу, причем несколько.
– Скажите.
Спок был заинтригован.
– Вы не можете читать мои мысли?
– Телепатия здесь ни при чем, посол. Равно как и голографическая палуба.
– Тогда у меня нет слов, чтобы описать свою позицию и ваши мотивы.
– Хорошо, попробуем по-другому.
Спок приготовился к еще одному внезапному переходу, но он оказался мягким.
Сначала звезды завертелись вокруг него, и он снова почувствовал силу тяготения. Понял, что лежит на спине на мягкой поверхности.
Затем звезды задрожали и расплылись, словно расфокусировавшись. Их место заняли другие формы и источники света.
Один силуэт превратился в гуманоида. Тяготение становилось сильнее.
Глаза Спока застилал яркий свет. Он попытался поднять руку, чтобы прикрыть глаза и разглядеть гуманоида.
Рука не сдвинулась.
Он был привязан к диагностической кушетке.
Он огляделся, двигая лишь глазами, увидел знакомый зеленый свет ромуланской лампы, решил, что находится в ромуланской больнице.
Спок попытался двинуться, почувствовал острую боль во внутренней стороне бедра, посмотрел вдоль своего обнаженного тела и увидел катетер, прикрепленный к ноге. Куда более примитивное решение проблемы с питанием, чем основанная на транспортере технология, которую он предполагал.
– Так мы вас кормили, – сказал голос.
Спок впервые смог определить, где находится говорящий – позади него и справа. Точность этого знания заставила его признать, что после всех иллюзий, испытанных им, сейчас это была реальность.
Он попытался посмотреть в сторону говорящего, но его голова была еще лучше закреплена, чем руки и ноги.
– Искусственные среды, которые вы создавали для меня, – сказал Спок. – Они созданы с помощью индуцированных нервных шаблонов?
Он почувствовал движение слева, перевел туда взгляд. Его зрение достаточно восстановилось, чтобы рассмотреть, что гуманоид, стоявший рядом – реманец.
На бледном, серокожем гуманоиде был красный рабочий халат техника. Он наклонил голову к Споку, но куда он смотрел на самом деле, было неясно. Чувствительные к свету глаза были скрыты под компьютерными очками. Спок видел лишь отражения изображений, спроецированных на круглые линзы. Скорее всего, это были его основные жизненные показатели.
– Вы врач? – спросил Спок.
– Среди реманцев нет врачей, – сказала его невидимая захватчица. – В лучшем случае ромуланские асессоры позволяют некоторым из них, которым доверяют, получить подготовку по проведению медицинских процедур, связанных с авариями на шахтах и деторождением.
Спок сделал логичное предположение.
– Значит, это реманское медицинское учреждение.
– Если быть точными, это реманский травматологический пункт. Единственной полноценной больницей на Реме пользуются лишь ромуланские асессоры.
Спок скрыл реакцию на логический вывод, что он находится на Реме, и сменил тему.
– Вы покажетесь мне?
Справа послышались легкие шаги, и в поле зрения появилась ромуланка, одетая в простое реманское облачение.
Какое-то мгновение Спок был так уверен, что видит Маринту, что ему больших усилий стоило сохранить безучастное выражение лица.
Но когда молодая женщина остановилась, Спок увидел, что хотя сходство и есть, но лишь в общих чертах.
Женщина, похоже, почувствовала, что Спок обознался.
– Вы не узнаете меня? – спросила она.
Спок знал: что бы ни происходило, ромуланка разговаривает с ним лишь потому, что ей что-то нужно от него.
– А я должен?
– Мы уже встречались.
Спок моргнул. Если не считать отдаленного сходства с Маринтой, он был уверен, что никогда не видел эту женщину.
– Мне кажется, вы ошибаетесь.
– Нет.
– Тогда позвольте спросить, когда и где мы встречались?
Женщина покачала головой.
– Лучше сосредоточиться на настоящем.
Спок последовал ее совету, уверенный, что ему удастся досадить ей.
– В таком случае, как вы читали мои мысли без телепатии?
Захватчица постучала ему по руке.
– Посол, вы не были заключены в антигравитационной камере. Вы лежите на этой кушетке уже… с того момента, как вас захватили.
Спок заметил, что она не хочет говорить, сколько он пробыл в плену. Он отбросил этот вопрос.
– Какое это имеет отношение к чтению мыслей?
– Я стимулировала основание вашего мозга, в частности, варолиев мост. Вы произносили свои мысли вслух. Все.
Спок ни одним движением не выдал ярости, которую почувствовал. Он решил, что его голову держит на месте устройство, похожее на индукционный шлем, воздействующее на нервную систему, фокусируя электрические поля на отдельных нейронах. Если любую информацию органов чувств можно было направлять непосредственно в мозг, неудивительно, что искусственные среды, в которые его помещали, были так хорошо сделаны.
– Если вы знаете все мои мысли, почему я все еще жив? – спросил Спок.
– Вы думаете, что я доставила вас сюда ради этого?
– Очевидно, что от меня вам требуется информация.
Женщина кивнула.
– Это так.
– Значит, я не предоставил ее? – Спок знал, что за эти шесть дней думал об очень многом.
– Пока нет, – сказала женщина.
– А вы не думали, что можно просто спросить меня, что вы хотите узнать?
Ромуланка покачала головой.
– Информация идет в обе стороны, посол. Даже если я просто задам вопрос, то расскажу слишком много о себе.
– Мадам, я ваш пленник. Какую пользу принесет мне эта информация?
Ромуланка задумалась.
– Могу я узнать ваше имя? – спросил Спок.
– Вы узнаете его, когда вспомните.
– Занимательно, – сказал Спок.
– Вы производите на меня схожее воздействие.
Спок решил, что ему уже нечего терять
– Задавайте вопрос.
Ромуланка сжала его неподвижную руку.
– Если вам дается выбор между любовью и смертью, почему вы так часто выбираете смерть?
Спок уставился на нее, считая, что это просто преамбула к более частному вопросу.
Но после нескольких секунд молчания он понял, что это действительно ее вопрос.
Спок впервые задумался о душевном здоровье своей похитительницы и ответил осторожно.
– Я не знаю о прошлых случаях, когда предпочел смерть любви.
– В горах вы могли выбрать Саавик.
Спок нахмурился. Кем бы ни была эта женщина, он начал подозревать, что она совсем не ромуланка.
– Это была иллюзия.
– Нет, – возразила женщина. – Это была сенсорная информация, направляемая непосредственно в мозг, неотличимая от сигналов, обрабатываемых вашими собственными глазами и ушами, рецепторами, обонятельными нервами и центрами удовольствия.
– Разве что, – указал Спок, – сама ситуация была нелогичной и, следовательно, нереальной.
Женщина покачала головой, словно была озадачена.
– Любовь и логика?
Разговор окончательно сбил Спока с толку.
– Мадам, насколько я понимаю, вы похитили меня по философским причинам, а не политическим?
– Посол, я похитила вас, чтобы спасти вас. Спасти Ромул и Рем. Спасти Вулкан. Федерацию. Клингонскую Империю. Четыре галактических квадранта, все известные и неизвестные планеты. Саму жизнь.
Логическое дерево перебора Спока резко сократилось, когда он понял, что женщина безумна.
– Спасти нас от чего? – вежливо спросил он.
Она грустно улыбнулась ему, словно заметила насмешку.
– От одиночества. От отчаяния. От… непонимания настоящей реальности бытия.
Споку приходилось иметь дело с фанатиками. Заслуживало внимания скорее то, что в неспокойных условиях Ромула не возникло множества иррациональных движений, привлекших на свою сторону многих последователей.
Он знал, что главное – не оспаривать веру фанатика, а осторожно узнать все о ней, демонстрируя открытость для просвещения, чтобы фанатик увидел возможность обратить еще одного в свою веру.
– Вы говорите о вещах, мне непонятных, – сказал Спок, – и я не хочу вас оскорбить. Но могу ли я, при всем уважении, спросить, что такое настоящая реальность бытия?
Спок увидел, что его тактика сработала именно так, как он планировал. Улыбка женщины изменилась – огорченное, серьезное выражение сменилось блаженной трансцендентностью.
Она дотронулась до его щеки, словно благословляя.
Спок ждал, когда она продемонстрирует природу своего безумия, уверенный, что сможет воспользоваться ее системой верований, чтобы обрести свободу.
– Посол, – тихо сказала она, – настоящая реальность бытия – все, что находится вокруг вас, все, что вы не видите.
Спок моргнул – ему показалось, что рука, находившаяся так близко к лицу, расфокусировалась. Он решил, что его глаза пересохли. Он закрыл внутренние веки, чтобы лучше смазать роговицу, но когда зрение прояснилось, рука расплылась еще больше, словно превращаясь во что-то черное и бесформенное.
– Настоящая реальность бытия, – сказала она, – это Тотальность.
И одного этого слова было достаточно, чтобы Спок понял.
– Норинда… – полузадушенным шепотом произнес он. Рука женщины продолжала разрушаться, превращаясь в маленькие черные кубы, распадавшиеся на еще более мелкие кубы, и еще, пока то, что только что было плотью, не стало напоминать облако пыли.
– Хорошо, – соблазнительно прошептала Норинда. – Ты помнишь.
Затем живая пыль влетела в ноздри и рот Спока, задушив его гораздо лучше, чем любой реманский солдат, и он снова заглянул в лицо смерти – от руки женщины, с которой встретился более века назад, и кем бы она ни была, она точно не была безумной.
@темы: "Кровь капитана", ТОС. Книги, ТОС. Переводы
-
-
04.03.2009 в 11:33по канону "плак-тау".
Пора пересматривать оригинал. Кто такая Норинда?
-
-
04.03.2009 в 12:01Мой первый Плак-тов
по канону "плак-тау". Или "Плак-ту", лучше вообще оставить в английском написании
-
-
04.03.2009 в 12:55В английском - это английскими буквами? По корректорским канонам это плохо смотрится. Тем более, все остальные вулканские понятия даны на русском.
-
-
04.03.2009 в 15:50(Ладно, сознаю, погорячилась...