Вселенная без меня уже не та... (с)
Глава третья
ПЕЩЕРЫ СОЛТОТ, РОМУЛ, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 57473.1
читать дальшеОн устал, он страдал, он изо всех сил пытался не дать отчаянию овладеть собой, но он не был мертв.
Даже сейчас, через стандартную неделю после предпринятого им шокирующего гамбита, Спок все еще чувствовал сернистый привкус примитивной взрывчатки во рту. В его ушах все еще звучало эхо взрыва. Его мышцы болели от взрывной волны, сначала ударившей в его броню, затем в него.
Падение с подиума длилось, казалось, целую вечность, и, как подтвердила Т’Врел, он моментально потерял сознание. Но было это результатом взрыва или шока от внезапного помещения в несжимаемое силовое поле четвертого уровня, она сказать не могла.
Какова бы ни была причина, вулканская целительница настаивала, что бессознательное состояние Спока принесло лишь пользу. Достаточно многие видели, как он упал с подиума, чтобы исключить трюки вроде подмены с помощью транспортера. Перед десятками свидетелей он рухнул на пол, нелепо раскинув руки и ноги, а химикат, который он выпил из стакана, придал слюне, вытекшей изо рта, достаточное сходство с зеленой кровью.
Вулканские стражи на сцене, не те ни о чем не подозревавшие ромуланцы, сопровождавшие Спока к колизею, успешно оттеснили свидетелей, отчаянно призывая целителей, так что когда тщательно спланированный пожар распространился по арене, и потрескавшееся от взрыва строение рухнуло, ни у кого не осталось сомнения, что именно Спока поразил взрыв, именно Спока оставили на арене и именно тело Спока было изуродовано до неузнаваемости пожаром и падающими обломками.
По крайней мере, эта часть плана прошла удовлетворительно.
Менее удовлетворительным для Спока было отсутствие объяснения нелогичным последствиям его плана. Именно эта загадка занимала его, пока он медленно шел по вырубленному в скале тоннелю с высоким потолком, готовясь к ежедневной встрече с Т’Врел. Стены тоннеля были сделаны из грубой вулканической породы, пробитой лазерными лучами много веков назад, сейчас – холодной и темной, освещенной лишь редкими изумрудными лампами. И, хотя Спок знал, что происхождение этой породы объясняло прошлое и предсказало будущее планет-близнецов Ромула и Рема, он еще не понял, как в ней зашифрована его собственная судьба, словно скрытая дилитиевая жила, ожидающая, пока ее откроют, чтобы начать революцию, которая изменит судьбу галактики.
Планетарная система Ромул – Рем родилась практически так же, как Земля и Луна. Когда-то, считали геологи, планеты-близнецы были единым небесным телом, которое они для удобства называли Ромии. Затем, пять целых три десятых миллиарда лет назад, другое небесное тело, размером по крайней мере в шестьдесят процентов от Ромиев и двигавшееся по противоположной орбите, столкнулось с гигантской протопланетой.
За какие-то часы страшный удар сорвал кору с Ромиев, и менее чем через двести лет, по оценкам ученых, выброшенные породы слились в одно тело, которое, остынув, превратилось в планету, ныне известную как Ромул, все еще быстро вращавшуюся под действием силы древнего катастрофического столкновения и в конце концов ставшую пристанищем жизни.
Другая половина Ромиев, состоявшая в основном из тяжелых элементов ядра, от удара и резкой остановки вращения вокруг оси раскалилась. Через два миллиона лет беспорядочных колебаний наконец-то был достигнут стабильный орбитальный резонанс, и появилась планета Рем – возможно, самая богатая экзотическими минералами планета в квадрантах Альфа и Бета, но зато практически непригодная для жизни, потому что тяготение приковало ее к солнцу – год равнялся дню, одна сторона постоянно была освещена, а на другой царила вечная ночь.
У планеты была необычно сильная гравитация – полтора «же» при размерах чуть больше Марса, – и сложный химический состав, в результате чего на ней появилось подобие атмосферы. Миллиарды лет спустя, когда вулканская диаспора доковыляла до системы Ромиев на досветовых космических кораблях, они обнаружили две планеты, на которых была жизнь: Ромул, со сложной экосистемой и кислородной атмосферой, подходящей длиной дня и ночи и практически полным отсутствием минеральных ресурсов, с помощью которых можно было построить цивилизацию… и Рем, негостеприимный, практически безжизненный, за исключением уникальной обитаемой зоны вечных сумерек, расположенной вдоль неподвижного терминатора, но обладающий минеральными богатствами, позволявшими создать не просто цивилизацию, а целую империю.
В системе Ромиев сбежавшие потомки вулканской расы разделились на правящую элиту Ромула и угнетенных рабов Рема. Но обе ветви потомков первых колонистов сохранили дикие повадки, унаследованные от вулканцев дологической эпохи. У ромуланцев дикость превратилась в хладнокровный, жестокий расчет, сделав их мастерами интриг и манипуляций. Реманцам она дала большую физическую силу и склонность к прямолинейным действиям.
Но колонистам, первоначально выбравшим сокровища, как они считали, ожидавшие их в шахтах Рема, к которым позже присоединились поколения родившихся на Ромуле, изгнанных за преступления, затем за грехи, а затем – за политические убеждения, пришлось посвятить большую часть существования выживанию. У ромуланцев, выбравших практически райскую в сравнении с Ремом планету, было достаточно времени, чтобы обратить взор вовне и построить империю. Военная мощь, объединявшая планеты, стала столь же эффективным инструментом для того, чтобы следить, чтобы реманцы выполняли свою часть общественного договора – доставляли материальные богатства, позволявшие продолжать ромуланскую экспансию, не получая ничего для себя.
Через две тысячи лет после первой посадки на Ромул никто уже не мог точно сказать, когда реманцы стали расой рабов, и ни один ромуланский историк не посмел бы провести исследований на эту тему. Просто считалось, что так всегда было и будет.
Но реманцы в своих историях и рассказах, в секретных школах, где Старые Пути передавались поколение за поколением из уст в уста, все еще помнили времена, когда все было по-другому, и представляли себе будущее, где все снова будет по-другому.
Правящая раса, верившая в незыблемость своего общества.
Порабощенная раса, знавшая, что все изменится.
В истории тысячи планет подобная ситуация вела лишь к одному результату.
Революции.
И все из-за того, что пять миллиардов лет назад столкнулись две планеты.
Эти взрывные волны по-прежнему неслись сквозь историю.
Но Спок пока их не почувствовал.
Т’Врел ждала Спока в тускло освещенной и аскетически обставленной столовой, как и всегда в это время дня.
Чем старше и титулованнее становился Спок, тем большую учтивость он замечал со стороны окружающих. Ему больше не приходилось никого ждать. Он каким-то образом превратился в самого важного участника любой встречи, так что неизбежно являлся последним, даже приходя раньше.
– Посол, – сказала целительница, вежливо реагируя на его присутствие. Они двое были единственными присутствующими в столовой, рассчитанной на сотню ромуланских солдат, и, как всегда, Т’Врел говорила на одном из эзотерических диалектов, что были в ходу у вулканских ученых.
Уважая предпочтение Т’Врел к эффективному диалогу, Спок, в свою очередь, поприветствовал ее кивком. Учитывая ее происхождение, это был правильный ответ.
Т’Врел была суракианкой. Из всех ответвлений вулканского эмпиризма, между которыми не существовало крупных разногласий, суракиане достигали Колинара, следуя строжайшим толкованиям учения Сурака. Голова Т’Врел, что было типично для ее логической школы, была выбрита – яснейшее свидетельство презрения суракиан к любым украшениям. Одета она была в простую темно-коричневую робу и длинное, до пола, светло-коричневое облачение из гвилинского хлопка, выращенного в провинции, где родился Сурак.
Кроме того, как и другие последователи ее школы, Т’Врел отказалась от личных вещей, и если бы события шли своим чередом, она бы жила в коммуне, посвятившей себя в первую очередь повышению уровня знаний.
Многие величайшие ученые и философы Вулкана были суракианами или учились в их школах. Но, что интересно, хотя суракиане постоянно искали новую информацию и опыт, никто из них не пошел по пути Спока, сделав карьеру в Звездном флоте. Они сосредоточились лишь на Вулкане. Все остальное было им чуждо.
Кроме, естественно, ромуланцев.
С точки зрения суракиан, ромуланцы позорили вулканский дух. Пока изменники не вернутся в материнское лоно, ужасное оскорбление, нанесенное их предками Сураку, останется незаживающей раной.
До того, как Спок сел на зеленую металлическую скамью напротив Т’Врел, целительница просканировала его медицинским трикодером и вынесла вердикт.
– Вы достаточно здоровы.
Спок задумался, что общего есть у всех врачей, и почему ему кажется, что все они говорят, как Маккой. Или же ему просто не хватало компании доктора-человека, и он пытался найти ей замену?
– Новости? – спросил Спок. Он посмотрел на блюдо, которое она поставила перед ним. Старые ромуланские военные пайки. Командный пост Солтот был построен еще до войны землян с ромуланцами, когда Звездная Империя напала на Ассамблею Хирама. Сначала война шла трудно, и боевые действия дошли даже до границ системы Ромиев. Комплекс вулканических пещер в глубине Ромула, куда можно было проникнуть лишь с помощью транспортера, рассматривался как неприступный бункер, из которого Имперский флот мог управлять обороной родной планеты.
Воспользоваться бункером не пришлось. Планеты ассамблеи стали ромуланскими колониями. Самих хирамцев уничтожили. Так поступали ромуланцы.
– Ничего не изменилось, – ответила Т’Врел. – Три организации заявили об ответственности. Дивизия Согласия через два дня передаст колизей владельцам, чтобы они восстановили его для коммерческой деятельности.
– С Вулкана тоже ничего?
– Сожаление о потере находившегося в отпуске высокопоставленного дипломата, действовавшего на свой страх и риск без официальных санкций.
Спок сжал пакет с едой, чтобы активировать согревающие химикаты. Он ожидал от вулканских дипломатов большего, и Т’Врел это ощутила.
– Вас удивила их реакция?
– Разочаровала, – ответил Спок.
– Это эмоциональный ответ.
– Не каждый день кто-то умирает. Я ожидал более… выраженной реакции.
– Определите «более выраженную реакцию».
– Публичный призыв к расследованию обстоятельств моей смерти. Официальная попытка начать его.
– Вулканское посольство выразило полное доверие местным силам согласия.
– Значит, они лгут.
То, что его гневное обвинение не вызвало никакой внешней реакции у Т’Врел, не удивило Спока. Суракиане так же великолепно управляли своими автономными системами, как и величайшие мастера Колинара.
– Они занимаются дипломатией. Это их обязанность.
Спок положил нагретый пакет с едой на блюдо, стоявшее перед ним, надавил на уголки активации, и мягкий пакет затвердел, превратившись в низкую прямоугольную тарелку, а верхняя поверхность открылась. Он почувствовал аромат супа из пломика, пролежавшего несколько веков.
– Приятно? – спросила Т’Врел.
Спок замер от удивления. Спрашивать о совершенно субъективном ощущении было для суракианина верхом нелогичности. Пища была топливом. Аппетитность даже не рассматривалась. Ей даже пришлось перейти с языка ученых на распространенный вулканский диалект, чтобы задать вопрос.
Так что Спок проигнорировал его, отказываясь, чтобы ему угождали. Он достал из пакета сервировочные принадлежности, постучал ими по столу, чтобы затвердели, затем размешал древний суп.
– Учитывая необъяснимо слабую реакцию на мое убийство, – сказал он, – логика подсказывает, что я ошибся, рассчитывая эффект, который намеревался создать.
– А теперь вы занимаетесь дипломатией, – сказала Т’Врел на общем диалекте. – Ошибка в расчетах общая. Вы не один этим занимались.
Спок понимал готовность Т’Врел разделить с ним ответственность. Но, хотя он и получил значительную помощь в осуществлении плана, окончательное решение он принимал в одиночку. Правда, об этом не стоило говорить суракианину. Повторять уже известную информацию нелогично.
– Могут ли быть условия, которые мы не предположили? – спросил Спок.
– Одно.
Это признание удивило Спока.
– В самом деле.
Т’Врел снова заговорила на диалекте ученых.
– Существование неизвестной организации, уже ведущей скрытую деятельность по изменению существующей политической ситуации на Ромуле.
Спок попробовал пломиковый суп и изумился его прекрасному вкусу. Ромуланская армия давно взяла на вооружение красноречивый афоризм Сурака: «Эффективность вооруженных сил зависит от того, насколько хорошо они питаются».
– Существовавшая до моего убийства политическая ситуация на Ромуле была хаотической, – сказал Спок. – Судя по всему, хаотической она и остается.
Именно политические последствия переворота Шинзона заставили его пойти на отчаянный шаг, сфабриковав легенду, став мучеником во имя воссоединения. Сама по себе ложь, стоящая за подобной концепцией, показалась бы вулканцу неподобающей и даже незаконной в случае, если бы он попытался провести что-то подобное на планете в сфере влияния Вулкана. Но ромуланское общество гораздо охотнее действовало, основываясь на эмоциональной реакции. Так что, как и в далеком прошлом на обреченном челноке, Спок увидел логику эмоций и подчинился ей.
Но у Т’Врел были для него и другие сюрпризы.
– Если вдуматься, – сказала она, – нынешняя политическая ситуация на Ромуле кажется хаотической.
Спок опустил ложку, у него сразу же пропал аппетит. Неужели он рискнул всем, основываясь на ложных предположениях?
– Объясните, – ответил он. Вулканская целительница снова перешла на общий диалект, тонко намекая, что он виноват в том, что не смог прийти к тому же выводу, что и она.
– Последствия переворота Шинзона принесли на Ромул неуверенность. Многие группы стремятся к власти, каждая стремится опередить другую. Никто не хочет высказываться ни против, ни за воссоединение с Вулканом. Никто не хочет создавать трений с вулканскими «влияниями» в частности и «инициативами» Федерации в целом.
Вы, Спок, решили воспользоваться хаотическим состоянием, чтобы представить себя мучеником, эмоциональным центром, вокруг которого соберутся многие группы – логичное решение, которое поддержали старейшины моего с’урл. – Целительница использовала вулканское слово, обозначавшее суракианскую школу логики.
– Но сейчас выходит, что моя логика была неточной, – сказал Спок.
Т’Врел кивнула.
– Наш план заставить новое правительство Ромула поддержать воссоединение основывался на том, что наша манипуляция принесет стабильность и порядок.
Но мы, похоже, не учли того, что другая группа увидела тот же хаос, что и мы, и решила воспользоваться им так же, как и мы, чтобы посодействовать собственному делу.
– Какому делу? – спросил Спок.
– Неизвестно, – ответила Т’Врел. – Все, что можно сказать – провал нашего плана обусловлен тем, что мы попытались принести порядок в ситуацию, которая была уже упорядочена.
– Другими словами, – сказал Спок, – наша логика была безупречна, но в анализе исходных данных был изъян.
– Да.
Спок сложил руки, довольный, что получил объяснения, и раздраженный тем, что придется разрабатывать новый план.
– Вы рассматривали новые шаги, которые мы можем сделать, чтобы посодействовать нашему делу? – спросил он.
– Да. Но ситуация сложнее, чем казалось поначалу.
Спок не стал перебивать, зная, что последуют дальнейшие объяснения. Так и случилось.
– Есть лишь одна причина, по которой за новостью о вашем убийстве не последовало предсказанной эмоциональной реакции ромуланцев в пользу воссоединения: другая группа, которую мы не смогли распознать, активно ему противостоит.
– Если это так, то получается, что я умер зря.
– Прискорбно.
Спок решил, что пора перестать быть почтительным.
– Не прискорбно. Недопустимо.
Вулканская целительница не стала отвечать на вызов Спока напрямую. Вместо этого она спросила:
– Какие действия вы теперь предлагаете предпринять?
Вопрос озадачил Спока. Потому что на него существовал лишь один ответ.
– Установить, какая еще группа намеревается манипулировать ромуланской политикой.
– Это может быть опасно, – бесстрастно сказала Т'Врел.
На мгновение Спок задумался, не так ли себя чувствовал Маккой в их бесконечных спорах.
– Объясните, – снова сказал он.
– Мы только сейчас, через семь стандартных дней после вашего мнимого убийства, сделали вывод о существовании другой группы, разрушившей наши планы с самого начала.
Спок сразу понял.
– Значит, они, вероятнее всего, уже знают о нашем существовании.
Т’Врел кивнула.
– А раз их цели противоположны нашим, логика диктует, что они попытаются остановить нас.
Спок воспользовался собственной подготовкой Колинар, и ему стал ясен весь смысл сделанного Т’Врел вывода. При нормальном ходе событий существовало немало способов остановить конкурирующую политическую организацию. Но в этом случае, учитывая его мнимую гибель, следующий, самый очевидный шаг, который предпримет другая группа, чтобы остановить его, – убьет его по-настоящему. Преступление, за которое не последует наказания.
– Сколько времени, по вашим оценкам, осталось до того, как неизвестные выступят против нас?
Т’Врел не ответила.
Ей не пришлось этого делать.
По пещерам Солтот прокатилось эхо взрыва.
Изумрудные лампы потухли, лишившись источника энергии и погрузив все в непроницаемую тьму.
Времени не осталось.
ПЕЩЕРЫ СОЛТОТ, РОМУЛ, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 57473.1
читать дальшеОн устал, он страдал, он изо всех сил пытался не дать отчаянию овладеть собой, но он не был мертв.
Даже сейчас, через стандартную неделю после предпринятого им шокирующего гамбита, Спок все еще чувствовал сернистый привкус примитивной взрывчатки во рту. В его ушах все еще звучало эхо взрыва. Его мышцы болели от взрывной волны, сначала ударившей в его броню, затем в него.
Падение с подиума длилось, казалось, целую вечность, и, как подтвердила Т’Врел, он моментально потерял сознание. Но было это результатом взрыва или шока от внезапного помещения в несжимаемое силовое поле четвертого уровня, она сказать не могла.
Какова бы ни была причина, вулканская целительница настаивала, что бессознательное состояние Спока принесло лишь пользу. Достаточно многие видели, как он упал с подиума, чтобы исключить трюки вроде подмены с помощью транспортера. Перед десятками свидетелей он рухнул на пол, нелепо раскинув руки и ноги, а химикат, который он выпил из стакана, придал слюне, вытекшей изо рта, достаточное сходство с зеленой кровью.
Вулканские стражи на сцене, не те ни о чем не подозревавшие ромуланцы, сопровождавшие Спока к колизею, успешно оттеснили свидетелей, отчаянно призывая целителей, так что когда тщательно спланированный пожар распространился по арене, и потрескавшееся от взрыва строение рухнуло, ни у кого не осталось сомнения, что именно Спока поразил взрыв, именно Спока оставили на арене и именно тело Спока было изуродовано до неузнаваемости пожаром и падающими обломками.
По крайней мере, эта часть плана прошла удовлетворительно.
Менее удовлетворительным для Спока было отсутствие объяснения нелогичным последствиям его плана. Именно эта загадка занимала его, пока он медленно шел по вырубленному в скале тоннелю с высоким потолком, готовясь к ежедневной встрече с Т’Врел. Стены тоннеля были сделаны из грубой вулканической породы, пробитой лазерными лучами много веков назад, сейчас – холодной и темной, освещенной лишь редкими изумрудными лампами. И, хотя Спок знал, что происхождение этой породы объясняло прошлое и предсказало будущее планет-близнецов Ромула и Рема, он еще не понял, как в ней зашифрована его собственная судьба, словно скрытая дилитиевая жила, ожидающая, пока ее откроют, чтобы начать революцию, которая изменит судьбу галактики.
Планетарная система Ромул – Рем родилась практически так же, как Земля и Луна. Когда-то, считали геологи, планеты-близнецы были единым небесным телом, которое они для удобства называли Ромии. Затем, пять целых три десятых миллиарда лет назад, другое небесное тело, размером по крайней мере в шестьдесят процентов от Ромиев и двигавшееся по противоположной орбите, столкнулось с гигантской протопланетой.
За какие-то часы страшный удар сорвал кору с Ромиев, и менее чем через двести лет, по оценкам ученых, выброшенные породы слились в одно тело, которое, остынув, превратилось в планету, ныне известную как Ромул, все еще быстро вращавшуюся под действием силы древнего катастрофического столкновения и в конце концов ставшую пристанищем жизни.
Другая половина Ромиев, состоявшая в основном из тяжелых элементов ядра, от удара и резкой остановки вращения вокруг оси раскалилась. Через два миллиона лет беспорядочных колебаний наконец-то был достигнут стабильный орбитальный резонанс, и появилась планета Рем – возможно, самая богатая экзотическими минералами планета в квадрантах Альфа и Бета, но зато практически непригодная для жизни, потому что тяготение приковало ее к солнцу – год равнялся дню, одна сторона постоянно была освещена, а на другой царила вечная ночь.
У планеты была необычно сильная гравитация – полтора «же» при размерах чуть больше Марса, – и сложный химический состав, в результате чего на ней появилось подобие атмосферы. Миллиарды лет спустя, когда вулканская диаспора доковыляла до системы Ромиев на досветовых космических кораблях, они обнаружили две планеты, на которых была жизнь: Ромул, со сложной экосистемой и кислородной атмосферой, подходящей длиной дня и ночи и практически полным отсутствием минеральных ресурсов, с помощью которых можно было построить цивилизацию… и Рем, негостеприимный, практически безжизненный, за исключением уникальной обитаемой зоны вечных сумерек, расположенной вдоль неподвижного терминатора, но обладающий минеральными богатствами, позволявшими создать не просто цивилизацию, а целую империю.
В системе Ромиев сбежавшие потомки вулканской расы разделились на правящую элиту Ромула и угнетенных рабов Рема. Но обе ветви потомков первых колонистов сохранили дикие повадки, унаследованные от вулканцев дологической эпохи. У ромуланцев дикость превратилась в хладнокровный, жестокий расчет, сделав их мастерами интриг и манипуляций. Реманцам она дала большую физическую силу и склонность к прямолинейным действиям.
Но колонистам, первоначально выбравшим сокровища, как они считали, ожидавшие их в шахтах Рема, к которым позже присоединились поколения родившихся на Ромуле, изгнанных за преступления, затем за грехи, а затем – за политические убеждения, пришлось посвятить большую часть существования выживанию. У ромуланцев, выбравших практически райскую в сравнении с Ремом планету, было достаточно времени, чтобы обратить взор вовне и построить империю. Военная мощь, объединявшая планеты, стала столь же эффективным инструментом для того, чтобы следить, чтобы реманцы выполняли свою часть общественного договора – доставляли материальные богатства, позволявшие продолжать ромуланскую экспансию, не получая ничего для себя.
Через две тысячи лет после первой посадки на Ромул никто уже не мог точно сказать, когда реманцы стали расой рабов, и ни один ромуланский историк не посмел бы провести исследований на эту тему. Просто считалось, что так всегда было и будет.
Но реманцы в своих историях и рассказах, в секретных школах, где Старые Пути передавались поколение за поколением из уст в уста, все еще помнили времена, когда все было по-другому, и представляли себе будущее, где все снова будет по-другому.
Правящая раса, верившая в незыблемость своего общества.
Порабощенная раса, знавшая, что все изменится.
В истории тысячи планет подобная ситуация вела лишь к одному результату.
Революции.
И все из-за того, что пять миллиардов лет назад столкнулись две планеты.
Эти взрывные волны по-прежнему неслись сквозь историю.
Но Спок пока их не почувствовал.
Т’Врел ждала Спока в тускло освещенной и аскетически обставленной столовой, как и всегда в это время дня.
Чем старше и титулованнее становился Спок, тем большую учтивость он замечал со стороны окружающих. Ему больше не приходилось никого ждать. Он каким-то образом превратился в самого важного участника любой встречи, так что неизбежно являлся последним, даже приходя раньше.
– Посол, – сказала целительница, вежливо реагируя на его присутствие. Они двое были единственными присутствующими в столовой, рассчитанной на сотню ромуланских солдат, и, как всегда, Т’Врел говорила на одном из эзотерических диалектов, что были в ходу у вулканских ученых.
Уважая предпочтение Т’Врел к эффективному диалогу, Спок, в свою очередь, поприветствовал ее кивком. Учитывая ее происхождение, это был правильный ответ.
Т’Врел была суракианкой. Из всех ответвлений вулканского эмпиризма, между которыми не существовало крупных разногласий, суракиане достигали Колинара, следуя строжайшим толкованиям учения Сурака. Голова Т’Врел, что было типично для ее логической школы, была выбрита – яснейшее свидетельство презрения суракиан к любым украшениям. Одета она была в простую темно-коричневую робу и длинное, до пола, светло-коричневое облачение из гвилинского хлопка, выращенного в провинции, где родился Сурак.
Кроме того, как и другие последователи ее школы, Т’Врел отказалась от личных вещей, и если бы события шли своим чередом, она бы жила в коммуне, посвятившей себя в первую очередь повышению уровня знаний.
Многие величайшие ученые и философы Вулкана были суракианами или учились в их школах. Но, что интересно, хотя суракиане постоянно искали новую информацию и опыт, никто из них не пошел по пути Спока, сделав карьеру в Звездном флоте. Они сосредоточились лишь на Вулкане. Все остальное было им чуждо.
Кроме, естественно, ромуланцев.
С точки зрения суракиан, ромуланцы позорили вулканский дух. Пока изменники не вернутся в материнское лоно, ужасное оскорбление, нанесенное их предками Сураку, останется незаживающей раной.
До того, как Спок сел на зеленую металлическую скамью напротив Т’Врел, целительница просканировала его медицинским трикодером и вынесла вердикт.
– Вы достаточно здоровы.
Спок задумался, что общего есть у всех врачей, и почему ему кажется, что все они говорят, как Маккой. Или же ему просто не хватало компании доктора-человека, и он пытался найти ей замену?
– Новости? – спросил Спок. Он посмотрел на блюдо, которое она поставила перед ним. Старые ромуланские военные пайки. Командный пост Солтот был построен еще до войны землян с ромуланцами, когда Звездная Империя напала на Ассамблею Хирама. Сначала война шла трудно, и боевые действия дошли даже до границ системы Ромиев. Комплекс вулканических пещер в глубине Ромула, куда можно было проникнуть лишь с помощью транспортера, рассматривался как неприступный бункер, из которого Имперский флот мог управлять обороной родной планеты.
Воспользоваться бункером не пришлось. Планеты ассамблеи стали ромуланскими колониями. Самих хирамцев уничтожили. Так поступали ромуланцы.
– Ничего не изменилось, – ответила Т’Врел. – Три организации заявили об ответственности. Дивизия Согласия через два дня передаст колизей владельцам, чтобы они восстановили его для коммерческой деятельности.
– С Вулкана тоже ничего?
– Сожаление о потере находившегося в отпуске высокопоставленного дипломата, действовавшего на свой страх и риск без официальных санкций.
Спок сжал пакет с едой, чтобы активировать согревающие химикаты. Он ожидал от вулканских дипломатов большего, и Т’Врел это ощутила.
– Вас удивила их реакция?
– Разочаровала, – ответил Спок.
– Это эмоциональный ответ.
– Не каждый день кто-то умирает. Я ожидал более… выраженной реакции.
– Определите «более выраженную реакцию».
– Публичный призыв к расследованию обстоятельств моей смерти. Официальная попытка начать его.
– Вулканское посольство выразило полное доверие местным силам согласия.
– Значит, они лгут.
То, что его гневное обвинение не вызвало никакой внешней реакции у Т’Врел, не удивило Спока. Суракиане так же великолепно управляли своими автономными системами, как и величайшие мастера Колинара.
– Они занимаются дипломатией. Это их обязанность.
Спок положил нагретый пакет с едой на блюдо, стоявшее перед ним, надавил на уголки активации, и мягкий пакет затвердел, превратившись в низкую прямоугольную тарелку, а верхняя поверхность открылась. Он почувствовал аромат супа из пломика, пролежавшего несколько веков.
– Приятно? – спросила Т’Врел.
Спок замер от удивления. Спрашивать о совершенно субъективном ощущении было для суракианина верхом нелогичности. Пища была топливом. Аппетитность даже не рассматривалась. Ей даже пришлось перейти с языка ученых на распространенный вулканский диалект, чтобы задать вопрос.
Так что Спок проигнорировал его, отказываясь, чтобы ему угождали. Он достал из пакета сервировочные принадлежности, постучал ими по столу, чтобы затвердели, затем размешал древний суп.
– Учитывая необъяснимо слабую реакцию на мое убийство, – сказал он, – логика подсказывает, что я ошибся, рассчитывая эффект, который намеревался создать.
– А теперь вы занимаетесь дипломатией, – сказала Т’Врел на общем диалекте. – Ошибка в расчетах общая. Вы не один этим занимались.
Спок понимал готовность Т’Врел разделить с ним ответственность. Но, хотя он и получил значительную помощь в осуществлении плана, окончательное решение он принимал в одиночку. Правда, об этом не стоило говорить суракианину. Повторять уже известную информацию нелогично.
– Могут ли быть условия, которые мы не предположили? – спросил Спок.
– Одно.
Это признание удивило Спока.
– В самом деле.
Т’Врел снова заговорила на диалекте ученых.
– Существование неизвестной организации, уже ведущей скрытую деятельность по изменению существующей политической ситуации на Ромуле.
Спок попробовал пломиковый суп и изумился его прекрасному вкусу. Ромуланская армия давно взяла на вооружение красноречивый афоризм Сурака: «Эффективность вооруженных сил зависит от того, насколько хорошо они питаются».
– Существовавшая до моего убийства политическая ситуация на Ромуле была хаотической, – сказал Спок. – Судя по всему, хаотической она и остается.
Именно политические последствия переворота Шинзона заставили его пойти на отчаянный шаг, сфабриковав легенду, став мучеником во имя воссоединения. Сама по себе ложь, стоящая за подобной концепцией, показалась бы вулканцу неподобающей и даже незаконной в случае, если бы он попытался провести что-то подобное на планете в сфере влияния Вулкана. Но ромуланское общество гораздо охотнее действовало, основываясь на эмоциональной реакции. Так что, как и в далеком прошлом на обреченном челноке, Спок увидел логику эмоций и подчинился ей.
Но у Т’Врел были для него и другие сюрпризы.
– Если вдуматься, – сказала она, – нынешняя политическая ситуация на Ромуле кажется хаотической.
Спок опустил ложку, у него сразу же пропал аппетит. Неужели он рискнул всем, основываясь на ложных предположениях?
– Объясните, – ответил он. Вулканская целительница снова перешла на общий диалект, тонко намекая, что он виноват в том, что не смог прийти к тому же выводу, что и она.
– Последствия переворота Шинзона принесли на Ромул неуверенность. Многие группы стремятся к власти, каждая стремится опередить другую. Никто не хочет высказываться ни против, ни за воссоединение с Вулканом. Никто не хочет создавать трений с вулканскими «влияниями» в частности и «инициативами» Федерации в целом.
Вы, Спок, решили воспользоваться хаотическим состоянием, чтобы представить себя мучеником, эмоциональным центром, вокруг которого соберутся многие группы – логичное решение, которое поддержали старейшины моего с’урл. – Целительница использовала вулканское слово, обозначавшее суракианскую школу логики.
– Но сейчас выходит, что моя логика была неточной, – сказал Спок.
Т’Врел кивнула.
– Наш план заставить новое правительство Ромула поддержать воссоединение основывался на том, что наша манипуляция принесет стабильность и порядок.
Но мы, похоже, не учли того, что другая группа увидела тот же хаос, что и мы, и решила воспользоваться им так же, как и мы, чтобы посодействовать собственному делу.
– Какому делу? – спросил Спок.
– Неизвестно, – ответила Т’Врел. – Все, что можно сказать – провал нашего плана обусловлен тем, что мы попытались принести порядок в ситуацию, которая была уже упорядочена.
– Другими словами, – сказал Спок, – наша логика была безупречна, но в анализе исходных данных был изъян.
– Да.
Спок сложил руки, довольный, что получил объяснения, и раздраженный тем, что придется разрабатывать новый план.
– Вы рассматривали новые шаги, которые мы можем сделать, чтобы посодействовать нашему делу? – спросил он.
– Да. Но ситуация сложнее, чем казалось поначалу.
Спок не стал перебивать, зная, что последуют дальнейшие объяснения. Так и случилось.
– Есть лишь одна причина, по которой за новостью о вашем убийстве не последовало предсказанной эмоциональной реакции ромуланцев в пользу воссоединения: другая группа, которую мы не смогли распознать, активно ему противостоит.
– Если это так, то получается, что я умер зря.
– Прискорбно.
Спок решил, что пора перестать быть почтительным.
– Не прискорбно. Недопустимо.
Вулканская целительница не стала отвечать на вызов Спока напрямую. Вместо этого она спросила:
– Какие действия вы теперь предлагаете предпринять?
Вопрос озадачил Спока. Потому что на него существовал лишь один ответ.
– Установить, какая еще группа намеревается манипулировать ромуланской политикой.
– Это может быть опасно, – бесстрастно сказала Т'Врел.
На мгновение Спок задумался, не так ли себя чувствовал Маккой в их бесконечных спорах.
– Объясните, – снова сказал он.
– Мы только сейчас, через семь стандартных дней после вашего мнимого убийства, сделали вывод о существовании другой группы, разрушившей наши планы с самого начала.
Спок сразу понял.
– Значит, они, вероятнее всего, уже знают о нашем существовании.
Т’Врел кивнула.
– А раз их цели противоположны нашим, логика диктует, что они попытаются остановить нас.
Спок воспользовался собственной подготовкой Колинар, и ему стал ясен весь смысл сделанного Т’Врел вывода. При нормальном ходе событий существовало немало способов остановить конкурирующую политическую организацию. Но в этом случае, учитывая его мнимую гибель, следующий, самый очевидный шаг, который предпримет другая группа, чтобы остановить его, – убьет его по-настоящему. Преступление, за которое не последует наказания.
– Сколько времени, по вашим оценкам, осталось до того, как неизвестные выступят против нас?
Т’Врел не ответила.
Ей не пришлось этого делать.
По пещерам Солтот прокатилось эхо взрыва.
Изумрудные лампы потухли, лишившись источника энергии и погрузив все в непроницаемую тьму.
Времени не осталось.
@темы: "Кровь капитана", ТОС. Книги, ТОС. Переводы
-
-
01.03.2009 в 17:44передавались поколение за поколением передавались из уст в уста
"передавались" - два раза.
если бы вещи шли своим чередом
вещи? может, события?
Сама по себе ложь, стоящая за подобной концепцией, показалась бы вулканцу неподобающей и даже нелегальной в случае
что значит "нелегальная ложь"?
-
-
01.03.2009 в 19:30Исправил.
-
-
02.03.2009 в 09:38Вулканские стражи на сцене (а не те, ни о чём не подозревавшие, ромуланцы, которые сопровождали Спока к колизею) успешно оттеснили зрителей...