Грэг Бир "КОРОНА" (продолжение)
Глава двадцать первая
Для Мейсон чувство неотложности было смягчено каким-то спокойствием. У нее мало было представления о том, что на самом деле происходит. Вулканцы вокруг нее, казалось, укрепили себя против какого-то катаклизма. Даже Спок стоял гордо, сложив руки за спиной, губы его были угрюмо поджаты. Никто ничего не мог сделать; Корона собиралась уничтожить их всех. А почему? Мейсон смогла сообразить это, как только она просмотрела фрагменты ее памяти внутри своей - потому что Корона считала, что все они были частицами обломков, плавающих в мертвой вселенной. Корона не понимала, что такая новая вселенная ей на самом деле нравилась. Мейсон несколько секунд постояла в одиночестве, а затем направилась к платформе управления, где стояли Т'Раус и Т'Коса. Она не сводила глаз с демонстрационной сферы, которая была наполнена бессмыслицей, еще более тревожной, чем та, которая им раньше была продемонстрирована.
читать дальше Я журналист, - подумала она. - Это моя работа - общаться. Чаще всего я просто выступаю в роли помощника рекордера, таскающего его туда-сюда, чтобы он мог записать все. Затем я сажусь и редактирую и, возможно, пытаюсь придать этому какой-то смысл; не всегда, но машины тоже бывают хороши в этом. Но время от времени, даже на Ялбо, я получаю возможность писать – и общаться. Бог свидетель, что я не очень талантлива, и у меня имеются все разновидности узких взглядов - черт возьми, я фанатична, но ... Иногда, я знаю это, я могу чувствовать, как надо общаться. Я могу проанализировать свои взгляды, возможно, лучше, чем кто-либо другой. Я могу объяснить все. И я думаю, мне лучше начать объяснять прямо сейчас - никто другой, похоже, не справится с этой задачей.
Она ушла в себя, углубляясь в воспоминания Короны, и отшатнулась от их чуждости. Усилием воли она отбросила свое отвращение и сняла последние барьеры, разделяющие воспоминания Короны и ее собственные.
Она посмотрела в глаза Т'Раус, которая сейчас повернулась к ней, служа передатчиком образа Короны.
-Очевидно, Вы не понимаете, - сказала Мейсон. - Если все эти блестящие люди не смогли объяснить это Вам, я не знаю, как я смогу. Но, надеюсь, Вы все равно послушаете. Надеюсь, что настало время. Понимаете, мы все очень молоды, не так стары, как Вы, и наш мир совсем другой. Она поднялась на платформу и потянулась к лицу Т'Раус, захватывая челюсть и положив кончики пальцев на висок Т'Раус. Т'Раус ответила взаимностью, и Мейсон смогла передать то, что она думала, прямо Короне.
Когда воспоминания Короны смешались с ее собственными, из ее детства всплыл конкретный образ - огромные вздымающиеся оранжевые облака Ялбо, наполненные азотной кислотой, смертельные для дыхания, но совершенно изумительные, чтобы наблюдать за ними на закате. С широких просмотровых экранов школы или небольших окон ее домашнего модуля она считала небо Ялбо самым прекрасным во всей вселенной, с его апельсиново-оранжевым и зеленью, красными и желтыми цветами, и теплыми оттенками грязи. В облаках она представляла себе великолепные парящие дворцы, великолепные извилистые магистрали; она представляла себе существ всех форм и размеров. Когда ветер гнал облака так быстро, что они пересекали небо от горизонта до горизонта за секунды, она не могла представить себе ничего более прекрасного и свободного.
А затем она нашла кассеты с записью Земли в школьной библиотеке и просмотрела их.
-Это был шок, - сказала она. - Небеса Земли оказались еще более прекрасными. Вы не нуждались в защитном костюме, чтобы стоять под ними. Вы могли бы подняться в горы и коснуться облаков - или позволить им коснуться Вас. Прямо к коже.
Она почувствовала, как Корона содрогнулась от мысли об ограничивающей коже. Она поискала аналогию и нашла ее. «Кожа похожа на горизонт событий в вашем мире, - сказала она.- В самые ранние времена ваши люди должны были ждать, пока вселенная станет достаточно широкой, чтобы вы могли общаться друг с другом напрямую. Вы были в маленьких пузырьках пространства-времени, не смогли связаться. Всегда была Ибакра - вы могли говорить, но вы не могли быть друг с другом. Наша кожа делает это. Мы должны прикасаться, говорить, общаться так много, потому что мы не можем преодолеть барьер наших кож».
-Расскажи мне больше об облаках, - попросила Т'Раус / Корона.
Мейсон расширила тему обсуждения. Облака материи в ранней Вселенной, возникшие спустя тысячи лет после того, как вид Короны умер в расширенном пространстве - времени, медленно начали сжиматься и разделяться. «Потом они потеряли свои качества, отказались от этого, - сказала она, - чтобы начать другие виды существования». Это казалось беспорядочным, но она позволила себе остановиться на этом. «Чтобы стать скоплениями галактик, образованных из облаков, а затем галактиками. Сначала галактики были огромными неопределенными сферами, но по мере того, как они становились старше, они расплывались. Затем звезды конденсировались из облаков газа в молодых галактиках...»
Корона призналась, что уничтожила многие из этих молодых галактик: «Мои неудачные эксперименты.»
Мейсон попыталась не смутиться. «Разве Вы не видите? Все они должны были поделиться. Сейчас я не могу быть уверена, но не думаете ли Вы, что возможно, первые облака материи когда-то были способны мыслить - и скопления галактик, и сами галактики? Но, по мере того, как все изменилось, они умерли - им пришлось уступить дорогу новым формам...»
Корона отреагировала тем, что она могла назвать только скептицизмом.
-Предположим, они это делали, - продолжила Мейсон. Она пробиралась через свой разум. - И предположим, что в какой-то момент галактика восстала - отказалась меняться. И обнаружила, что, сделав это, она обрекла миллионы новых, более мелких форм интеллекта на вымирание. Разве это не было бы...
Ей было трудно подыскать другую аналогию; она продолжала задаваться вопросом, сколько секунд осталось до того, как они умрут. Она нахмурилась. Что было в опыте Короны, что могло бы сравниться с тем, что теперь собиралась сделать Корона...
-В свое время некоторые из ваших товарищей отказались выходить за рамки своих юных горизонтов событий. Они завернулись в очень плотные пузыри пространства-времени, потому что они боялись перемен. Сначала их терпели, но по мере того, как все больше и больше отдельных сфер соединялись, и по мере того, как вселенная становилась все больше, эти удержания становились опасными. Они могли фактически уничтожить других. Они стали бы убийцами, и не из-за своей злобности, а потому, что они отказались меняться. В конце концов, их нужно было выследить и уничтожить, чтобы позволить другим выжить. Это то, что сейчас делает «Энтерпрайз» - защищает себя от Вас.
Она закрыла глаза, когда говорила и все это обдумывала, но теперь она открыла их. Т'Раус все еще неуклонно стояла рядом с ней. «Мы все должны изменяться, - сказала Мейсон. - Мы все должны умереть, чтобы уступить дорогу новому. Если мы попытаемся жить вечно, мы по каким-то причинам прекратим происхождение чего-то ... кого-то из тех, кто родился ... и кто знает, может быть, новое будет улучшением старого. Имеет ли это смысл?» Т'Раус не ответила. Она отдернула руку от лица Мейсон, и Мейсон отступила на шаг, кусая нижнюю губу. Она чувствовала себя очень странно, все ее мысли были пойманы где-то между «воспоминаниями» Короны в ее мозгу и ее собственными детскими размышлениями об облаках. «Простите,» - сказала она, сдерживая ощущение ужаса и внезапной паники, полагая, что она потеряла последний шанс, который кто-то другой, возможно, Спок, мог бы использовать более эффективно. «Простите!»
Несмотря на полезность материальных разумов, Корона была убеждена, что они были ни чем иным, как особенностями распада Вселенной. В конце концов, они не внесли ничего общего в локальную вселенную, кроме энтропии; то есть они использовали энергию, но не уменьшали тенденцию к беспорядку, который так характеризовал мертвый континуум. Во времена Короны также господствовала энтропия, но упадок был едва заметен; второй закон термодинамики казался далекой и несущественной возможностью. Для мышления Короны единственным значительным интеллектом был бы тот, который, по крайней мере, надеялся омолодить свой мир... Через Т'Раус Корона слушала человеческую женщину. Ее слова и мысли заняли долгие минуты, прежде чем континуум изменился. Но они сделали больше, чем это. Особенно эффективной была ее озабоченность «облаками», которые представляли (опять же грубо) красоту времен Короны, когда твердые вещи были невозможны, и все было красивым потоком. Среди вулканцев Корона никогда не сталкивалась с понятием «свобода»; вулканцы больше заботились о том, чтобы придерживаться жесткого кода и следовать строгим принципам логики, что достаточно озадачивало Корону. Поэтому теперь он рассматривала «свободу» применительно к случайным движениям «облаков» и поведению материальных разумов. Свобода двигаться, думать, достигать; свободу следовать диктату своих потребностей. Существовать. Свобода была очень сложной концепцией. Слишком многое могло привести к ущемлению свободы другого существа; свобода могла быть противоречивой. Когда человеческая женщина указала, что Корона навязывает свой собственный вид многим другим материальным жизненным формам, пытаясь положить конец местной реальности, образ в ее сознании был облаком, раздутым резким, жарким ветром. И это было нечто, чему Корона могла бы посочувствовать. Тысячи лет спустя после последних поколений ее рода, во время ее первого появления, вселенная внезапно стала прозрачной для раздражающих маленьких форм, известных как фотоны; свет, вместо того, чтобы отскакивать от частицы к частице, фотонами тек через вселенную, передавая энергию с места на место, дуя, как горячий ветер через пространство, в котором когда-то содержались свободные и разумные существа. Фотонный ветер рассеял окончательные остатки рода Короны. По сегодняшней мере времени, существование людей Короны, их «вечность» была всего лишь несколькими минутами. Они пережили много изменений, но их конец, наконец, настал. Только Корона нашла средства, чтобы путешествовать, казалось бы, бесконечные промежутки времени, вновь появляясь при определенных условиях, чтобы восстановить свое поле Ибакры. Впрочем, эти материальные существа знали, что такое свобода. А сознательная свобода - как ее истолковывала Корона - означала борьбу с энтропией.
Фазерные взрывы не возымели никакого эффекта, и все последующие торпеды просто переставали функционировать, безвредно рассеиваясь рядом с планетоидом. На мостике «Энтерпрайза» воздух казался туманным, а электронные элементы управления больше не могли надежно функционировать. Корабельный компьютер, к восхищенному ужасу Веблена, стал не чем иным, как генератором случайных чисел. Наблюдатели изо всех сил пытались сохранить контроль, но не могли. Они больше полагались на квантовые тонкости, чем это делали органические умы; следовательно, пока экипаж продолжал функционировать с незначительными последствиями (пока), у Наблюдателей не было выбора, кроме как отключить себя. Это не имело большого значения.
Кирк почувствовал головокружение. Ощущение не было похоже на прилив волнения, который он испытывал при первом входе в варп-движение, но было окрашено ошеломляющим чувством неудачи. Мостик, казалось, находился под водой; все колебалось таким образом, что это было и тошнотворно, и восхитительно.
Веблен передавал свои интерпретации данных с немногих приборов, которые все еще функционировали - это были диагностики, построенные для того, чтобы выдерживать стрессы варп-движения. Кирк слушал, приблизившись насколько возможно; он думал о том, что он видел в демонстрационной сфере, когда Корона впервые предупредила свои «руки» о том, что она сделает. Неужели все растворится в гипнотическом хаосе самого малого? Где был бы «Энтерпрайз» в таком водовороте? Где бы Кирк был?
Маккой никогда не был напуган больше. Если все движется к развязке, он был уверен, что знает, что лежит на другой стороне - и это было не что иное, как Ад. Никакой возможной помощи, никакого исцеления, только бесконечное отсутствие контроля, подверженность пыткам, навязываемым теми внутренними силами, которым он не мог смотреть в лицо без страха. «Мне жалко бедного Спока», - подумал он, чувствуя прилив дружеского отношения к вулканцу, которому он так беспощадно надоедал на протяжении многих лет ... и к которому испытывал такое большое уважение.
Спок, однако, все еще держался в море сравнительного спокойствия. Машины в исследовательском куполе создавали крошечный, незатронутый пузырь вокруг себя, чтобы продолжать работать должным образом, пока они не закончат свою задачу. Спок прислушался к словам Мейсон, задумался над некоторыми мыслями, пропущенными через нее, и был озадачен и заинтригован этим необычным и нерациональным подходом. Умоляющие доказательства были чужды всей культуре вулканцев; факт либо был, либо нет. Убеждения и уговоры не имели большого значения в жизни вулканцев.
Грак, Т'Коса, Анаук, Спок - а на «Энтерпрайзе» Т'Прилла – все окончательно смирились с происходящим.
Глава двадцать вторая
От горизонта до горизонта небо было заполнено темным фиолетовым свечением, разбитым клочками молочно-белого и светло-зеленого. Мейсон почувствовала хруст вековой гальки под своими туфлями - единственный звук, кроме звука своего дыхания. Новые солнца заходили за кромку неровного края планетоида, обмотанного пыльным, газообразным хомутом их недавнего рождения. Она протянула руку, не зная, почему она здесь, или как она выжила. Слабый зеленоватый перелив окружающей ее оболочки мигнул коротко, словно в ответ на один вопрос, а затем над ее головой раскрылся «Глаз-к-звездам» и бросил на нее сверкающий луч света. Она подняла взгляд и прикрыла глаза рукой. «Сзади тебя, пожалуйста», - сказал голос. Она повернулась и удивленно отпрыгнула. Расплывчатое оранжевое облако находилось в оболочке рядом с ней, вздымаясь и опадая под влиянием неосязаемых ветров. «Это форма, которой вы меня научили, и которую я нахожу очень приятной. Я - то, что Т'Прилла называет Короной».
читать дальшеМейсон не знала, что сказать, поэтому она ничего не сказала.
-Откуда ваша форма?
Она запнулась, взяла себя в руки и попыталась ответить ровно: «С планеты, называемой Ялбо». Это сон, - подумала она. – Я почти мертва, и мне это снится.
-Это должно быть очень красивое место, - сказала Корона.
-Почему?
-Потому что Вы видите в нем столько красоты. Эти образования в его... атмосфере могут передать понятие свободы Вам и через Вас - мне. Облако потемнело, как бы уходя за пределы заката. - Или, может быть, Вы прекрасны, чтобы найти такую красоту, где бы Вы ни были.
-Я ... я очень напугана, - сказала Мейсон. - Вы самое странное создание - существо – которое я когда-либо знала.
-И все же у вас есть некоторые из моих воспоминаний внутри Вас, переданные вулкано-человеком Споком. Ваш вид тоже странен для меня. Возможно, мы сможем преодолеть нашу взаимную неосведомленность, если мы обменяемся.
-Обменяемся?
-В последние несколько… часов… было много учений ... но все же недостаточно. У меня имеется несовершенное понимание вашего способа бытия, вашего человеческого вида. Даже через десять лет стало очевидно, что я мало понимаю ваших товарищей, вулканцев. Я прошу об обмене опытом. Я заполню воспоминания внутри Вас, насколько Вы захотите, а Вы поделитесь своим опытом со мной. Я заберу это с собой... в регион, который Вы видите сейчас в «Глазе-к-звездам».
-Где это? Новая звездная система?
На мгновение наступила тишина.
-Она не существует в вашем здесь и сейчас. Это отдаленная возможность. Должно пройти много времени. Все звезды и галактики станут старыми и исчезнут, вселенная будет заполнена черными дырами, черные дыры обратят свою массу в пустоту и станут открытыми сингулярностями. Время само по себе стареет, останавливается. То, что произойдет после, трудно понять - пустота, еще большее запустение, чем сейчас.
-Оно не выглядит очень пустым - сказала Мейсон, прикрывая глаза.
-Вы дали мне представление об альтернативах ... других способах достижения моей цели, кроме уничтожения этой вселенной. То, что показывает «Глаз-к-звездам», является альтернативой, если я выживу за пределами пустоты и темноты. Когда все остальное прийдет к остановке, и вселенная окажется полностью мертвой, я буду в центре внимания. Не будет ничего, кроме излучения пространств фракций - то, что вы называете Ибакрой. Я буду источником этого излучения и снова заполню пустоту. Там не будет необходимости в машинах, материи, ничем лишнем ... только я…
У нее возникла дикая надежда, что, возможно, произошло то, о чем она и не мечтала.
-Это то, что ты хотела? - спросила Корона. - Чтобы ваша реальность была спасена, чтобы вы могли придерживаться курса на свободу?
-Мы пощажены? - спросила она.
-Да. Машины теперь реверсируют себя. Я возвратила остальных со Станции на «Энтерпрайз», всех, кроме замороженных. Я жду инструкций, как распорядится ними.
Из всего, что могло прийти ей на ум в следующий момент, Мейсон пришлось задействовать подозрительную природу репортера в себе, и спросить: «Но я думала, что Вы не можете трансформировать что-либо гораздо большее, чем ребенок».
-Пока машина поглощала столько энергии - не могла, - сказала Корона.
-Почему Вы остановили свои машины?
-Потому что Вы сообщили мне, что в будущем мы можем достичь той же цели. Возможно, вашему виду удастся взять под контроль энтропию, - сказала Корона. - В этом случае вселенная не умрет ... по крайней мере, не таким образом, какой кажется наиболее вероятным. И я не буду нужна. Тем не менее, вы можете потерпеть неудачу. Вы молоды, даже те, кого упоминал человек Кирк - те, кто кажутся вам богоподобными. У вас есть много времени, чтобы вырасти и подготовиться, и вы можете ошибаться. Вы можете потерпеть неудачу. Если вам это не удастся, тогда, возможно, это сделаю я.
-Вы имеете в виду, мои потомки могут спасти вселенную?
-Твой вид. Как вид всех существ, созданных из материи, или которые возникли из материи. В моих глазах вы все совершенно одно и то же. Любые различия незначительны.
Мейсон посмотрела прямо в середину облака, так же, как на тучи, которые она видела, и задумалась о детстве. Очень похоже на облака, которые преследовали ее во снах. «Да», - сказала она, с трудом сглотнув.
-Вы обменяетесь со мной полными воспоминаниями?
Она кивнула: «Насколько смогу».
Глава двадцать первая
Для Мейсон чувство неотложности было смягчено каким-то спокойствием. У нее мало было представления о том, что на самом деле происходит. Вулканцы вокруг нее, казалось, укрепили себя против какого-то катаклизма. Даже Спок стоял гордо, сложив руки за спиной, губы его были угрюмо поджаты. Никто ничего не мог сделать; Корона собиралась уничтожить их всех. А почему? Мейсон смогла сообразить это, как только она просмотрела фрагменты ее памяти внутри своей - потому что Корона считала, что все они были частицами обломков, плавающих в мертвой вселенной. Корона не понимала, что такая новая вселенная ей на самом деле нравилась. Мейсон несколько секунд постояла в одиночестве, а затем направилась к платформе управления, где стояли Т'Раус и Т'Коса. Она не сводила глаз с демонстрационной сферы, которая была наполнена бессмыслицей, еще более тревожной, чем та, которая им раньше была продемонстрирована.
читать дальше Я журналист, - подумала она. - Это моя работа - общаться. Чаще всего я просто выступаю в роли помощника рекордера, таскающего его туда-сюда, чтобы он мог записать все. Затем я сажусь и редактирую и, возможно, пытаюсь придать этому какой-то смысл; не всегда, но машины тоже бывают хороши в этом. Но время от времени, даже на Ялбо, я получаю возможность писать – и общаться. Бог свидетель, что я не очень талантлива, и у меня имеются все разновидности узких взглядов - черт возьми, я фанатична, но ... Иногда, я знаю это, я могу чувствовать, как надо общаться. Я могу проанализировать свои взгляды, возможно, лучше, чем кто-либо другой. Я могу объяснить все. И я думаю, мне лучше начать объяснять прямо сейчас - никто другой, похоже, не справится с этой задачей.
Она ушла в себя, углубляясь в воспоминания Короны, и отшатнулась от их чуждости. Усилием воли она отбросила свое отвращение и сняла последние барьеры, разделяющие воспоминания Короны и ее собственные.
Она посмотрела в глаза Т'Раус, которая сейчас повернулась к ней, служа передатчиком образа Короны.
-Очевидно, Вы не понимаете, - сказала Мейсон. - Если все эти блестящие люди не смогли объяснить это Вам, я не знаю, как я смогу. Но, надеюсь, Вы все равно послушаете. Надеюсь, что настало время. Понимаете, мы все очень молоды, не так стары, как Вы, и наш мир совсем другой. Она поднялась на платформу и потянулась к лицу Т'Раус, захватывая челюсть и положив кончики пальцев на висок Т'Раус. Т'Раус ответила взаимностью, и Мейсон смогла передать то, что она думала, прямо Короне.
Когда воспоминания Короны смешались с ее собственными, из ее детства всплыл конкретный образ - огромные вздымающиеся оранжевые облака Ялбо, наполненные азотной кислотой, смертельные для дыхания, но совершенно изумительные, чтобы наблюдать за ними на закате. С широких просмотровых экранов школы или небольших окон ее домашнего модуля она считала небо Ялбо самым прекрасным во всей вселенной, с его апельсиново-оранжевым и зеленью, красными и желтыми цветами, и теплыми оттенками грязи. В облаках она представляла себе великолепные парящие дворцы, великолепные извилистые магистрали; она представляла себе существ всех форм и размеров. Когда ветер гнал облака так быстро, что они пересекали небо от горизонта до горизонта за секунды, она не могла представить себе ничего более прекрасного и свободного.
А затем она нашла кассеты с записью Земли в школьной библиотеке и просмотрела их.
-Это был шок, - сказала она. - Небеса Земли оказались еще более прекрасными. Вы не нуждались в защитном костюме, чтобы стоять под ними. Вы могли бы подняться в горы и коснуться облаков - или позволить им коснуться Вас. Прямо к коже.
Она почувствовала, как Корона содрогнулась от мысли об ограничивающей коже. Она поискала аналогию и нашла ее. «Кожа похожа на горизонт событий в вашем мире, - сказала она.- В самые ранние времена ваши люди должны были ждать, пока вселенная станет достаточно широкой, чтобы вы могли общаться друг с другом напрямую. Вы были в маленьких пузырьках пространства-времени, не смогли связаться. Всегда была Ибакра - вы могли говорить, но вы не могли быть друг с другом. Наша кожа делает это. Мы должны прикасаться, говорить, общаться так много, потому что мы не можем преодолеть барьер наших кож».
-Расскажи мне больше об облаках, - попросила Т'Раус / Корона.
Мейсон расширила тему обсуждения. Облака материи в ранней Вселенной, возникшие спустя тысячи лет после того, как вид Короны умер в расширенном пространстве - времени, медленно начали сжиматься и разделяться. «Потом они потеряли свои качества, отказались от этого, - сказала она, - чтобы начать другие виды существования». Это казалось беспорядочным, но она позволила себе остановиться на этом. «Чтобы стать скоплениями галактик, образованных из облаков, а затем галактиками. Сначала галактики были огромными неопределенными сферами, но по мере того, как они становились старше, они расплывались. Затем звезды конденсировались из облаков газа в молодых галактиках...»
Корона призналась, что уничтожила многие из этих молодых галактик: «Мои неудачные эксперименты.»
Мейсон попыталась не смутиться. «Разве Вы не видите? Все они должны были поделиться. Сейчас я не могу быть уверена, но не думаете ли Вы, что возможно, первые облака материи когда-то были способны мыслить - и скопления галактик, и сами галактики? Но, по мере того, как все изменилось, они умерли - им пришлось уступить дорогу новым формам...»
Корона отреагировала тем, что она могла назвать только скептицизмом.
-Предположим, они это делали, - продолжила Мейсон. Она пробиралась через свой разум. - И предположим, что в какой-то момент галактика восстала - отказалась меняться. И обнаружила, что, сделав это, она обрекла миллионы новых, более мелких форм интеллекта на вымирание. Разве это не было бы...
Ей было трудно подыскать другую аналогию; она продолжала задаваться вопросом, сколько секунд осталось до того, как они умрут. Она нахмурилась. Что было в опыте Короны, что могло бы сравниться с тем, что теперь собиралась сделать Корона...
-В свое время некоторые из ваших товарищей отказались выходить за рамки своих юных горизонтов событий. Они завернулись в очень плотные пузыри пространства-времени, потому что они боялись перемен. Сначала их терпели, но по мере того, как все больше и больше отдельных сфер соединялись, и по мере того, как вселенная становилась все больше, эти удержания становились опасными. Они могли фактически уничтожить других. Они стали бы убийцами, и не из-за своей злобности, а потому, что они отказались меняться. В конце концов, их нужно было выследить и уничтожить, чтобы позволить другим выжить. Это то, что сейчас делает «Энтерпрайз» - защищает себя от Вас.
Она закрыла глаза, когда говорила и все это обдумывала, но теперь она открыла их. Т'Раус все еще неуклонно стояла рядом с ней. «Мы все должны изменяться, - сказала Мейсон. - Мы все должны умереть, чтобы уступить дорогу новому. Если мы попытаемся жить вечно, мы по каким-то причинам прекратим происхождение чего-то ... кого-то из тех, кто родился ... и кто знает, может быть, новое будет улучшением старого. Имеет ли это смысл?» Т'Раус не ответила. Она отдернула руку от лица Мейсон, и Мейсон отступила на шаг, кусая нижнюю губу. Она чувствовала себя очень странно, все ее мысли были пойманы где-то между «воспоминаниями» Короны в ее мозгу и ее собственными детскими размышлениями об облаках. «Простите,» - сказала она, сдерживая ощущение ужаса и внезапной паники, полагая, что она потеряла последний шанс, который кто-то другой, возможно, Спок, мог бы использовать более эффективно. «Простите!»
Несмотря на полезность материальных разумов, Корона была убеждена, что они были ни чем иным, как особенностями распада Вселенной. В конце концов, они не внесли ничего общего в локальную вселенную, кроме энтропии; то есть они использовали энергию, но не уменьшали тенденцию к беспорядку, который так характеризовал мертвый континуум. Во времена Короны также господствовала энтропия, но упадок был едва заметен; второй закон термодинамики казался далекой и несущественной возможностью. Для мышления Короны единственным значительным интеллектом был бы тот, который, по крайней мере, надеялся омолодить свой мир... Через Т'Раус Корона слушала человеческую женщину. Ее слова и мысли заняли долгие минуты, прежде чем континуум изменился. Но они сделали больше, чем это. Особенно эффективной была ее озабоченность «облаками», которые представляли (опять же грубо) красоту времен Короны, когда твердые вещи были невозможны, и все было красивым потоком. Среди вулканцев Корона никогда не сталкивалась с понятием «свобода»; вулканцы больше заботились о том, чтобы придерживаться жесткого кода и следовать строгим принципам логики, что достаточно озадачивало Корону. Поэтому теперь он рассматривала «свободу» применительно к случайным движениям «облаков» и поведению материальных разумов. Свобода двигаться, думать, достигать; свободу следовать диктату своих потребностей. Существовать. Свобода была очень сложной концепцией. Слишком многое могло привести к ущемлению свободы другого существа; свобода могла быть противоречивой. Когда человеческая женщина указала, что Корона навязывает свой собственный вид многим другим материальным жизненным формам, пытаясь положить конец местной реальности, образ в ее сознании был облаком, раздутым резким, жарким ветром. И это было нечто, чему Корона могла бы посочувствовать. Тысячи лет спустя после последних поколений ее рода, во время ее первого появления, вселенная внезапно стала прозрачной для раздражающих маленьких форм, известных как фотоны; свет, вместо того, чтобы отскакивать от частицы к частице, фотонами тек через вселенную, передавая энергию с места на место, дуя, как горячий ветер через пространство, в котором когда-то содержались свободные и разумные существа. Фотонный ветер рассеял окончательные остатки рода Короны. По сегодняшней мере времени, существование людей Короны, их «вечность» была всего лишь несколькими минутами. Они пережили много изменений, но их конец, наконец, настал. Только Корона нашла средства, чтобы путешествовать, казалось бы, бесконечные промежутки времени, вновь появляясь при определенных условиях, чтобы восстановить свое поле Ибакры. Впрочем, эти материальные существа знали, что такое свобода. А сознательная свобода - как ее истолковывала Корона - означала борьбу с энтропией.
Фазерные взрывы не возымели никакого эффекта, и все последующие торпеды просто переставали функционировать, безвредно рассеиваясь рядом с планетоидом. На мостике «Энтерпрайза» воздух казался туманным, а электронные элементы управления больше не могли надежно функционировать. Корабельный компьютер, к восхищенному ужасу Веблена, стал не чем иным, как генератором случайных чисел. Наблюдатели изо всех сил пытались сохранить контроль, но не могли. Они больше полагались на квантовые тонкости, чем это делали органические умы; следовательно, пока экипаж продолжал функционировать с незначительными последствиями (пока), у Наблюдателей не было выбора, кроме как отключить себя. Это не имело большого значения.
Кирк почувствовал головокружение. Ощущение не было похоже на прилив волнения, который он испытывал при первом входе в варп-движение, но было окрашено ошеломляющим чувством неудачи. Мостик, казалось, находился под водой; все колебалось таким образом, что это было и тошнотворно, и восхитительно.
Веблен передавал свои интерпретации данных с немногих приборов, которые все еще функционировали - это были диагностики, построенные для того, чтобы выдерживать стрессы варп-движения. Кирк слушал, приблизившись насколько возможно; он думал о том, что он видел в демонстрационной сфере, когда Корона впервые предупредила свои «руки» о том, что она сделает. Неужели все растворится в гипнотическом хаосе самого малого? Где был бы «Энтерпрайз» в таком водовороте? Где бы Кирк был?
Маккой никогда не был напуган больше. Если все движется к развязке, он был уверен, что знает, что лежит на другой стороне - и это было не что иное, как Ад. Никакой возможной помощи, никакого исцеления, только бесконечное отсутствие контроля, подверженность пыткам, навязываемым теми внутренними силами, которым он не мог смотреть в лицо без страха. «Мне жалко бедного Спока», - подумал он, чувствуя прилив дружеского отношения к вулканцу, которому он так беспощадно надоедал на протяжении многих лет ... и к которому испытывал такое большое уважение.
Спок, однако, все еще держался в море сравнительного спокойствия. Машины в исследовательском куполе создавали крошечный, незатронутый пузырь вокруг себя, чтобы продолжать работать должным образом, пока они не закончат свою задачу. Спок прислушался к словам Мейсон, задумался над некоторыми мыслями, пропущенными через нее, и был озадачен и заинтригован этим необычным и нерациональным подходом. Умоляющие доказательства были чужды всей культуре вулканцев; факт либо был, либо нет. Убеждения и уговоры не имели большого значения в жизни вулканцев.
Грак, Т'Коса, Анаук, Спок - а на «Энтерпрайзе» Т'Прилла – все окончательно смирились с происходящим.
Глава двадцать вторая
От горизонта до горизонта небо было заполнено темным фиолетовым свечением, разбитым клочками молочно-белого и светло-зеленого. Мейсон почувствовала хруст вековой гальки под своими туфлями - единственный звук, кроме звука своего дыхания. Новые солнца заходили за кромку неровного края планетоида, обмотанного пыльным, газообразным хомутом их недавнего рождения. Она протянула руку, не зная, почему она здесь, или как она выжила. Слабый зеленоватый перелив окружающей ее оболочки мигнул коротко, словно в ответ на один вопрос, а затем над ее головой раскрылся «Глаз-к-звездам» и бросил на нее сверкающий луч света. Она подняла взгляд и прикрыла глаза рукой. «Сзади тебя, пожалуйста», - сказал голос. Она повернулась и удивленно отпрыгнула. Расплывчатое оранжевое облако находилось в оболочке рядом с ней, вздымаясь и опадая под влиянием неосязаемых ветров. «Это форма, которой вы меня научили, и которую я нахожу очень приятной. Я - то, что Т'Прилла называет Короной».
читать дальшеМейсон не знала, что сказать, поэтому она ничего не сказала.
-Откуда ваша форма?
Она запнулась, взяла себя в руки и попыталась ответить ровно: «С планеты, называемой Ялбо». Это сон, - подумала она. – Я почти мертва, и мне это снится.
-Это должно быть очень красивое место, - сказала Корона.
-Почему?
-Потому что Вы видите в нем столько красоты. Эти образования в его... атмосфере могут передать понятие свободы Вам и через Вас - мне. Облако потемнело, как бы уходя за пределы заката. - Или, может быть, Вы прекрасны, чтобы найти такую красоту, где бы Вы ни были.
-Я ... я очень напугана, - сказала Мейсон. - Вы самое странное создание - существо – которое я когда-либо знала.
-И все же у вас есть некоторые из моих воспоминаний внутри Вас, переданные вулкано-человеком Споком. Ваш вид тоже странен для меня. Возможно, мы сможем преодолеть нашу взаимную неосведомленность, если мы обменяемся.
-Обменяемся?
-В последние несколько… часов… было много учений ... но все же недостаточно. У меня имеется несовершенное понимание вашего способа бытия, вашего человеческого вида. Даже через десять лет стало очевидно, что я мало понимаю ваших товарищей, вулканцев. Я прошу об обмене опытом. Я заполню воспоминания внутри Вас, насколько Вы захотите, а Вы поделитесь своим опытом со мной. Я заберу это с собой... в регион, который Вы видите сейчас в «Глазе-к-звездам».
-Где это? Новая звездная система?
На мгновение наступила тишина.
-Она не существует в вашем здесь и сейчас. Это отдаленная возможность. Должно пройти много времени. Все звезды и галактики станут старыми и исчезнут, вселенная будет заполнена черными дырами, черные дыры обратят свою массу в пустоту и станут открытыми сингулярностями. Время само по себе стареет, останавливается. То, что произойдет после, трудно понять - пустота, еще большее запустение, чем сейчас.
-Оно не выглядит очень пустым - сказала Мейсон, прикрывая глаза.
-Вы дали мне представление об альтернативах ... других способах достижения моей цели, кроме уничтожения этой вселенной. То, что показывает «Глаз-к-звездам», является альтернативой, если я выживу за пределами пустоты и темноты. Когда все остальное прийдет к остановке, и вселенная окажется полностью мертвой, я буду в центре внимания. Не будет ничего, кроме излучения пространств фракций - то, что вы называете Ибакрой. Я буду источником этого излучения и снова заполню пустоту. Там не будет необходимости в машинах, материи, ничем лишнем ... только я…
У нее возникла дикая надежда, что, возможно, произошло то, о чем она и не мечтала.
-Это то, что ты хотела? - спросила Корона. - Чтобы ваша реальность была спасена, чтобы вы могли придерживаться курса на свободу?
-Мы пощажены? - спросила она.
-Да. Машины теперь реверсируют себя. Я возвратила остальных со Станции на «Энтерпрайз», всех, кроме замороженных. Я жду инструкций, как распорядится ними.
Из всего, что могло прийти ей на ум в следующий момент, Мейсон пришлось задействовать подозрительную природу репортера в себе, и спросить: «Но я думала, что Вы не можете трансформировать что-либо гораздо большее, чем ребенок».
-Пока машина поглощала столько энергии - не могла, - сказала Корона.
-Почему Вы остановили свои машины?
-Потому что Вы сообщили мне, что в будущем мы можем достичь той же цели. Возможно, вашему виду удастся взять под контроль энтропию, - сказала Корона. - В этом случае вселенная не умрет ... по крайней мере, не таким образом, какой кажется наиболее вероятным. И я не буду нужна. Тем не менее, вы можете потерпеть неудачу. Вы молоды, даже те, кого упоминал человек Кирк - те, кто кажутся вам богоподобными. У вас есть много времени, чтобы вырасти и подготовиться, и вы можете ошибаться. Вы можете потерпеть неудачу. Если вам это не удастся, тогда, возможно, это сделаю я.
-Вы имеете в виду, мои потомки могут спасти вселенную?
-Твой вид. Как вид всех существ, созданных из материи, или которые возникли из материи. В моих глазах вы все совершенно одно и то же. Любые различия незначительны.
Мейсон посмотрела прямо в середину облака, так же, как на тучи, которые она видела, и задумалась о детстве. Очень похоже на облака, которые преследовали ее во снах. «Да», - сказала она, с трудом сглотнув.
-Вы обменяетесь со мной полными воспоминаниями?
Она кивнула: «Насколько смогу».
@темы: ТОС. Книги, ТОС. Переводы
-
-
26.11.2018 в 23:35