Глава 2.
Дворец Хана Великого, Чандигарх, штат Пенджаб, Индия
10 июля 1992 года
- Всё готово к встрече, Ваше превосходительство.
Хан посмотрел на своё отражение в большом зеркале, украшавшем его гардеробную. Отринув ложную скромность, он остался доволен тем, что увидел: читать дальшемужественного лидера, совершенного телом, с горделивой величавой осанкой. Искусно обернутая вокруг головы белая чалма, красный пиджак а-ля Неру, расшитый нитями подлинного золота, на бедре автоматический пистолет P226 в кобуре (прим.переводчика – пистолет SIG Sauer P226 калибр 9 мм был разработан в 1981 году для вооружённых сил США). Хотя Хану исполнилось немногим более двадцати лет, он полагал, что выглядел и вёл себя с уверенностью, присущей истинному мировому лидеру.
Для чего, собственно, его со всем тщанием и создали.
- Отлично, - отвернувшись от зеркала, ответил он Хоакину. Верный телохранитель стоял у открытой двери личных покоев Хана. Серебряный чакрам, традиционное оружие воинов-сикхов, украшало стену холла, и острые как бритва края стального кольца сверкали в падавшем из гардеробной свете. Хана грело чувство, что и над ним царственной диадемой сияет похожий ореол. – Тогда не будем заставлять наших уважаемых гостей томиться в неведении.
Хан в сопровождении Хоакина ступил в выстеленный мрамором коридор. Оба быстрым шагом проходили вдоль отполированных известняковых стен, отделанных панелями с инкрустациями - стилизованным изображением заветной двойной спирали, лежащей в основе всей наследственности. Бирюза, малахит, лазурит, сердолик, яшма и другие переливающиеся драгоценные камни заменяли различные нуклеотиды, складывающиеся в извилистые нити.
Через каждые несколько метров в коридоре стояли гвардейцы, элита ханской личной охраны, полностью состоящей из генетически модифицированных образцов сверхчеловеческой расы; когда Хан проходил мимо, солдаты вытягивались в струнку. Их называли Группа Экзон, подчёркивая тем самым сходство с теми решающими двумя процентами человеческой ДНК, которые фактически и содержат генетическую информацию. Форму малинового цвета украшали блестящие серебряные нашивки.
- Да здравствует Хан! - по очереди провозглашал каждый.
На это приветствие Хан отвечал одобрительным наклоном головы, удовлетворённый как выражением безупречной лояльности своих солдат, так и их преданностью долгу. А вскоре, подумал он, перед непреклонностью моей воли склонится всё человечество.
Галерея вывела мужчин во внутренний четырёхугольный двор, простиравший на много метров вширь и купавшийся в солнечном свете. В северной Индии стоял славный денёк, небо было синее, как любимый цвет Кришны, а воздух теплый и сухой, но не такой знойный, каким бывает в томительно изнуряющие дни лета. Струи кристально чистой воды били из фонтана в форме лотоса в центре двора, обрушиваясь потом каскадами в бассейн и взбивая в нём белую пену. Прохладный ветерок брызнул в лицо Хану несколькими освежающими каплями, будто сама природа помазала его в знак признания его возросшего статуса и мощи.
Вооруженные часовые патрулировали сложенные из песчаника высокие стены; они окружали крепость, которой Хан постарался придать - по крайней мере, внешне - вид легендарного Красного форта Агры, построенного великим императором Акбаром более четырех веков назад. Возносящиеся ввысь на высоту более тридцати метров красновато-коричневые фортификационные сооружения - стены с зубцами и сторожевыми башнями - окружали разбросанные по территории павильоны, дворы, бассейны и сады, но это была лишь верхушка айсберга. Истинный мозговой центр растущей империи Хана располагался под этой внушительной цитаделью, скрытый от взглядов всего мира, не говоря уж о любопытных глазах орбитальных спутников-шпионов – или что там ещё имелось в распоряжении Гэри Севена.
- Хан! Хан! - скандировали часовые при появлении своего лидера. В отличие от охранников из Группы Экзон и его самого, эти солдаты не относились к сверхчеловеческой расе, а были обычными людьми, мудро решившими доверить ему свое будущее. Хан принял в сердце своё этих несчастных несовершенных существ, чувствуя, что его положение обязывает быть великодушным по отношении и к этим людям, и ко всем прочим, изнывающим под гнётом мучений и несправедливости. При том новом порядке, который он создаст, мира и благоденствия хватит на всех.
- Хан! Хан! Хан!
Рёв десятков глоток многократно усиливался и эхом отдавался от стен крепости, и, пока Хан шествовал под лазурными небесами, ликующие крики звенели у него в ушах. Он ощущал, как великое предназначенье с каждым ударом уникальной силы сердца ускоряет ток крови в его жилах. Не правда ль, всего на свете слаще быть царем, говорил он вслед за Марло, и с торжеством вступать в свой град Персеполь? (прим.переводчика – слова Тамерлана из пьесы К.Марло).
Оставив далеко позади свои величественные покои, Хан быстро достиг места назначения: здания с куполообразной крышей, построенного из песчаника, арочный вход в которое обрамляли пара каменных колонн. Это был зал официальных приёмов; здесь Хан и намеревался ясно обозначить своё присутствие на мировой политической арене. Над крышей здания гордо развевался на флагштоке алый стяг с изображением серебряного полумесяца, наложенного на ярко-золотое солнце. Хан лично выбрал этот герб: Солнце и Луна символизировали единое целое, весь мир. Всё, чем ему суждено править.
Леди Амент, изысканно задрапированная в пурпурное шелковое сари, дожидалась Хана под сенью арки, а затем провела его за угол здания, к менее претенциозному заднему входу.
- Всё готово, Повелитель Хан, - прозвучал прохладно-спокойный голос. В подведённых тёмными тенями глазах цвета янтаря не виднелось и намёка на боязливость. - Наши гости ждут только вашего прибытия.
- Очень хорошо, - одобрительно сказал Хан.
Голос леди Амент всегда оставался мягким, нежным, бархатным; с точки зрения Хана, исключительное качество в женщине. Кроме всего прочего, Амент оказалась одной из немногих женщин – сверх или нет, неважно - кто доказал свою способность устоять против его любовных чар, каковой чертой он восхищался ещё больше. Лишь женщина, обладавшая немалой уверенностью в себе и хладнокровием, могла бы противиться Хану.
Исключая разве что ту самоуверенную язвительную блондинку, вдруг вспомнил Хан. Эта мысль, вторгшись в его сознание, внесла туда некую ноту тревоги.
- Что слышно о моих дорогих американских друзьях? - спросил он, имея в виду Гэри Севена и его во всё сующую свой нос личную прислужницу. Необъяснимый побег Роберты Линкольн из изолятора на острове Кризалис оставался досадным запутанным ребусом; никто не видел, как она ушла, пока Хан не обнаружил пустой бокс, когда, наконец, спустился допросить женщину после успешного вывода на орбиту и развертывания "Утренней звезды". - Есть ли какие-либо признаки их присутствия?
Леди Амент отвечала за внутренние дела империи Хана, в том числе внутреннюю безопасность и материалы, добываемые разведкой.
- Ни звука, - заверила она. – По нашим сведениям, женщина по фамилии Линкольн находится в Боснии, где пытается предотвратить нападение на миротворческие силы Организации Объединенных Наций.
Лукавая улыбка приподняла уголки губ Амент.
- Отличный отвлекающий манёвр, Повелитель, как вы и рассчитывали.
Хан помедлил минутку, наслаждаясь плодами собственной изобретательности. Предоставленные потенциальным повстанцам – радикальному ответвлению сербского ополчения – средства и материально-техническое обеспечение не слишком затруднили его жизнь, но успешно занимали время и внимание его противников. Это позволило Хану озаботиться более насущными вопросами.
- Тогда всё так, как и должно быть, - заключил он.
Уверенный теперь, что ни Роберта, ни её более возрастной начальник не вмешаются сегодня в дела его империи, он проследовал в здание в компании Амент и Хоакина. По мере того, как он скорым шагом пересекал небольшую закулисную часть здания, всё громче становился людской гомон, отголоски жарких споров. Однако, выходя в обширный зал, Хан не испытывал никаких колебаний. Бояться могли лишь простые смертные.
Когда Хан откинул бархатную завесу, в переполненной аудитории воцарилась мёртвая тишина. Он оказался лицом к лицу с полным залом высокопоставленных дипломатов и военных со всей Южной Азии и остальной части мира. Зал заседаний был копией зала Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций, хотя в несколько меньшем масштабе. Несколько ярусов амфитеатра вмещали около пятисот делегатов; во многих взглядах, пристально устремлённых на Хана, явственно читалась враждебность и подозрение. Таблички с гравировками, прикрепленные к передней части роскошных, крытых кожей столов, обозначали представляемую эмиссаром страну: Пакистан, Бангладеш, Непал, Мьянма, Бутан, Таиланд, Камбоджа, Вьетнам, Малайзия, Сингапур, Индонезия, Шри-Ланка и так далее.
Окинув глазами членов этого высокого собрания, нанёсших ему визит, к своей радости Хан увидел, что даже федеральное правительство Нью-Дели, упорно отказывающееся признать легитимность его правления в Северной Индии, изволило направить представителя на эту конференцию. Только так называемый губернатор Пенджаба, чью власть Хан уже узурпировал, решил бойкотировать мероприятие. Хан сделал мысленную пометку убить парочку госчиновников, просто чтобы напомнить губернатору, кто на самом деле правит Чандигархом.
Сопровождаемый Хоакином и Амент, он поднялся на трибуну.
- Добро пожаловать, уважаемые гости, - обратился он к тайному собранию. - Я Хан Нуньен Сингх. Надеюсь, этого имени достаточно.
Он холодно улыбнулся.
- Вы не присутствовали бы здесь, если б не были уже осведомлены о моем влиянии и возможностях.
Экран телесуфлера, удобно расположенный прямо перед его глазами, оставался погашённым: превосходной памяти Хана не требовалось никакой подсказки.
- Вот, - сказал он, когда тяжелый бархатный занавес позади него разошёлся в стороны, выставив напоказ освещенную карту мира. - Перед вами Земля, какой мы её знаем, и менее девяти лет отделяют нас от зари нового тысячелетия. Печально, но эта планета до сих пор страдает от тех же самых тяжких недугов, которые преследуют человечество с начала истории человечества: войны, голод, гонения…
Пока он говорил, его пальцы касались точек меньшей по размеру карты на сенсорном дисплее, установленном на трибуне. В ответ на эти касания различные страны и регионы на карте большего размера внезапно изменяли цвет, загораясь ярко-красным.
- …перенаселение, нищета, неграмотность, этнические чистки…
По мере того, как Хан ставил галочки, помечая места скопления мирового зла, кроваво-красный прилив, казалось, грозил затопить весь земной шар. Кое-кто из делегатов беспокойно заёрзал, когда их страны окрасились убийственно малиновым цветом. Прекрасно, сказал себе Хан, смаковавший неловкость визитёров. Пусть посмотрят в лицо бесчисленным примерам своей некомпетентности.
- Короче говоря, уважаемые гости, мир взывает к спасителю, который одним мощным ударом меча разрубит гордиев узел всех запутанных и трудноразрешимых бед Земли. Этот меч я! - провозгласил Хан на своем родном языке пенджаби. Электронные наушники обеспечивали синхронный перевод его речи для удобства разноязыких делегатов. Хан подавил желание усмехнуться при виде столь понятного человеческого недостатка, потребовавшего подобных мер; он сам свободно говорил больше, чем на четырнадцати языках.
- Добро пожаловать в столицу нового мирового порядка, Великое Ханство. Даже в эту самую минуту оно распространяет влияние всё дальше за пределы стен этой крепости, чтобы вобрать в себя и облечь защитным покровом многострадальное человечество.
Он решительно стукнул по находившемуся перед ним миниатюрному дисплею и город Чандигарх на большой карте сменил цвет с красного на имперский пурпур. Еще одно прикосновение кончика пальца - и пурпурный оттенок приобрел весь штат Пенджаб.
- Хотя ни одно из ваших правительств официально не признало - пока ещё - мой режим, моё влияние простирается гораздо дальше, чем границы моей родины. В эту самую минуту, когда я говорю с вами, мои последователи уже занимают высокие посты в большинстве правительств стран Азии, позволяя мне успешно контролировать четверть земного шара, от Южной Азии до Ближнего Востока.
Пальцы Хана чётко и ритмично, будто выстрелы автоматической винтовки, вводили всё новые и новые команды. Пурпурная волна вышла из берегов штата Пенджаб, быстро заполнив значительную долю пространства карты. Расширявшееся море всех оттенков сливового было темнее всего у Чандигарха, где власть Хана наиболее глубоко укоренилась, и становилось немного светлее на периферии, где мерцавшие фиолетовые усики нацеливались на прилегающие территории. Хан взял небольшую паузу, чтобы дать время столь блистательной аудитории молча осмыслить произошедшие на карте изменения.
Как и следовало ожидать, первым очнулся делегат из Нью-Дели.
- Это какой-то абсурд, - возразил он, с возмущением вскакивая с места. Этот худощавый, аскетичного вида мужчина когда-то служил послом Индии в Организации Объединенных Наций. - Не могу говорить за остальной мир, господин Сингх, но суверенная Республика Индия является демократической страной, в действительности самой большой демократией в мире, и я, конечно, не помню, чтобы голосовал за вас.
Сердитые бормотания, выкрики, даже несколько непереводимых ругательств сопровождали это саркастическое замечание индийского делегата.
- У вас нет ни полномочий, ни легитимно полученной власти, ни дипломатического признания, - продолжил он. - На самом деле, несмотря на ваши небывалые притязания, вы не кто иной, как рядовой головорез или главарь преступной банды, хотя и с большим самомнением, чем большинство вам подобных.
Выражение лица Хана не изменилось, оставшись таким же каменно-невозмутимым, пока он выслушивал эти поношения. Он предвидел что-то подобное; люди, привыкшие мыслить по старинке, просто обязаны визжать как свиньи перед тем, как он вырвет поводья власти из их расслабленных рук. Столь беспомощное бахвальство не имело ровным счётом никакого значения, он знал это абсолютно точно. Судьба - и ДНК - на моей стороне.
Он сделал небрежный, почти незаметный знак Хоакину, который ответил понимающим кивком. Не колеблясь, мускулистый телохранитель (которого Хан освободил из израильской тюрьмы, где воинственный сверхчеловек отбывал пожизненный срок за многочисленные разбойные нападения и убийства) потянулся к пряжке ремня и выхватил оттуда острый, как бритва, нож, скрытый до того под выпуклой латунной головой медведя. И прежде чем кто-либо из возмущенных делегатов хотя бы уловил, что задумал неулыбчивый ханский клеврет, Хоакин с феноменальной быстротой метнул оружие.
Зал ахнул: нож поразил индийского делегата с воистину убийственной меткостью прямо между глаз - в назион, если уж быть совсем точным - и погрузился в череп мужчины по рукоять. Смерть бывшего посла была мгновенной, он даже вздоха не издал. Удар вышел столь мощным, что жертву отбросило, и уже безжизненное тело рухнуло на стол участника, сидевшего непосредственно позади.
В переполненном зале заседаний тут же воцарился хаос. Оставшиеся целыми и невредимыми люди повскакивали с мест и ринулись к выходу, расположенному в дальнем конце зала, однако Хан одним нажатием кнопки заблокировал двери. Металлический щелчок потонул в криках и возгласах испуганных сановников, и Хан насмешливо всматривался в то, как эмиссары и их помощники безуспешно дергали дверные ручки, словно отчаянно боялись разделить участь посла. Пакистанская и индийская делегации, отставившие в сторону свои обычные разногласия ради общей цели, объединёнными усилиями старались открыть дверь, упорно отказывающуюся поддаваться. Другие просто топтались у звуконепроницаемой преграды, взывая о помощи, которая никак не могла бы прийти; Хан предусмотрительно настоял на том, чтобы вооруженные телохранители остались вне главного зала – по "соображениям безопасности".
Он позволил дошедшим до безумия дипломатам побесноваться ещё с минуту, чтобы они лучше осознали полную невозможность побега, а затем выхватил P226 из кобуры и пальнул в воздух. Грохот выстрела эхом прокатился по залу и привлёк внимание обеспокоенных делегатов. Взгляды взвинченных людей переместились от запертых дверей обратно, к стоявшему на подиуме председателю собрания.
- Пожалуйста, вернитесь на свои места, - громко сказал Хан, сжимавший в руке дымившийся пистолет; ствол оружия до сих пор указывал на сводчатый потолок. Мужчина не нуждался в микрофоне и динамиках, чтобы быть расслышанным в любом уголке помещения. – Повестка дня ещё не исчерпана.
Его тон, равно как и мощное визуальное подкрепление в виде пистолета наизготовку, не допускал никаких дебатов. Неуверенно, с явным волнением, несколько пришедшие в себя эмиссары занимали свои кресла. Лица многих исчертили дорожки слез и/или выступившего от треволнений пота, аккуратно уложенные волосы и элегантные наряды кое-кого пришли в беспорядок в результате бешеной, но тщетной погони за безопасностью. Хан дождался, пока все гости не надели наушники, прежде чем обратиться к своим пленникам.
- Сожалею о том, что только что произошло, - сказал он, бросив невозмутимый взгляд на труп индийского посла. – Однако, надеюсь, моя позиция достаточно ясна. Те, кто бросают вызов моей власти, делают это на свой страх и риск.
Хоакин, лицо которого не выражало ровным счётом ничего, неторопливо поднялся по ступенькам и, взявшись за рукоять, одним обманчиво лёгким движением вырвал метательный нож из продырявленного черепа мертвеца. Перед тем, как спуститься обратно, верный слуга Хана спрятал оружие в тайник в пряжке ремня, насухо обтерев лезвие шейным платком посла. Хан резко хлопнул в ладоши, призывая обслуживающий персонал, который с завидной ловкостью и скоростью вынес останки вон.
- Я хотел бы напомнить, - угрожающе продолжал Хан, - что у меня есть множество неизвестных вам единомышленников в столицах и коридорах власти всего мира. Каждый из них готов и хочет убить по моей команде независимо от того, насколько высока цель или как хорошо она охраняется.
Темные глаза сузились, и твёрдый, как стальной клинок, взгляд обежал переполненную ассамблею.
- Имейте это в виду.
Он с удовлетворением отметил, что, в то время как делегаты не прекращали шептаться и переговариваться, в многоязычном гуле звучало куда меньше вызова, нежели раньше. В мягком шелесте удручённых испуганных голосов можно было расслышать новые нотки, намекавшие на будущее смирение. Отлично, подумал Хан. Так, как я предполагал.
Улыбнувшись, он убрал пистолет в кобуру.
- Я разумный человек, - продолжал Хан, - и понимаю, что полное знание о моей силе, будучи обнародованным слишком рано, может вызвать беспокойство и панику. Поэтому готов оставаться относительно в тени до тех пор, пока я, и только я, не пойму, что настало время во всеуслышание объявить об истинных размерах моего государства. Однако никогда не принимайте мою осознанную анонимность за любого вида слабость или отсутствие власти.
К удивлению Хана, со своего места, явно бросая ему вызов, встал один из делегатов. Хан узнал видного государственного деятеля из Калькутты, приемного сына знаменитого американского ученого и исследователя.
- Вы можете убить меня, - проговорил этот мужчина. Выражение его лица было напряжённым и опасливым, но голос звучал твёрдо. Его белую чалму украшал большой сверкающий рубин. - Верю, что вы даже можете убить всех присутствующих. Однако перерезать горло целому миру вам не под силу. Гангстерские приёмчики не сработают против народов, которые навидались как мелких диктаторов, так и прочих претендентов на мировое господство.
Хоакин рыкнул и потянулся к пряжке ремня, но Хан жестом предотвратил неминуемую расправу. Его всегда восхищало мужество, каковым качеством бескомпромиссный делегат явно обладал в достатке.
- Вы ошибаетесь, сэр, - почтительно ответил Хан. - Я могу, если в том возникнет потребность, перерезать глотку всему миру.
Он набрал какую-то команду на панели управления, встроенной в трибуну, и карта мира исчезла с большого экрана, сменившись изображением орбитального искусственного спутника Земли.
- Вот! Это "Утренняя звезда", - с пафосом провозгласил он, - получившая имя в честь Люцифера, свет приносящего, ибо именно свет как таковой и есть моё абсолютное оружие. Ультрафиолетовое излучение.
Хан ещё раз переключил режим подачи информации, и фотографию спутника вытеснили графики слоёв атмосферы Земли.
- Многие из вас, несомненно, знакомы с опасными последствиями воздействия ультрафиолета, в частности, раком кожи, катарактой, слепотой, даже повреждением генов. Первый рубеж обороны, защищающий нашу планету от солнечного УФ-излучения, располагается в стратосфере, на высоте примерно от десяти до сорока километров. Это всем известный озоновый слой. К сожалению, он видал деньки и получше.
На экране появились снятые с гораздо большей высоты кадры спирально закрученных облаков и атмосферных течений. Большая часть фото была окрашена в зеленый цвет, что указывало на присутствие атмосферного озона, но была область в центре изображения намного темнее, как зияющая пустота или отверстие.
- Вы видите печально знаменитую озоновую дыру над Антарктикой. Я, наряду с другими исследователями, впервые обнаружили её в 1985 году, и она является доказательством постепенного разрушения озона, вызванного безудержным использованием хлорфторуглеродов.
Эти слова Хана были встречены одобрительным гудением и согласными кивками нескольких слушателей.
- Вы, возможно, задаётесь вопросом, к чему сейчас говорить об этом. В конце концов, мир знает о существовании отверстия над южным полюсом с восьмидесятых годов. В решении этой проблемы даже достигнут небольшой прогресс, поскольку ряд стран законодательно запретили производство и использование фреонов. Действительно замечательный пример международного единодушия, но тот, результаты которого я могу перечеркнуть в один миг.
В зале воцарилась гробовая тишина.
- Сверхсекретные технологии, сердцевина моей "Утренней звезды", изначально разработаны гением, который предпочел остаться анонимным. Он намеревался залатать дыры в озоновом слое. Однако та же самая технология может быть применена для того, чтобы проделать новые отверстия в озоновом слое, любого размера, какого я захочу, и там, где захочу, что я сейчас вам и продемонстрирую.
Введя пароль, известный лишь ему и никому другому, Хан дал старт предварительно запрограммированной цепи сигналов - команд "Утренней звезде", висевшей как раз над Антарктидой.
Высоко над Землей, в сотнях и тысячах милях от Чандигарха, сверхточная аппаратура уникального спутника тонко манипулировала радиационным поясом Ван Аллена, создавая области сильной электромагнитной напряжённости в стратосфере. Контролируемый разряд искусственной молнии враз разорвал миллионы молекулярных связей, тем самым инициировав образование дыры в слое озона, дыры, расширявшейся неестественно быстрыми темпами. Честь вам и хвала, доктор Эвергрин, сказал себе Хан, вспомнивший бессмертного ученого, почти восемь лет назад создавшего первый озоноразрушающий спутник. Всегда осторожный там, где речь заходила о потенциально опасных технологиях, Гэри Севен убедил Эвергрина уничтожить тот первый спутник; к счастью, графики и все данные по проекту Севен скопировал в свой мощный компьютер, откуда впоследствии Хан их и извлёк. Подумать только, думал Хан, что Севен отложил в долгий ящик такое революционное оружие, когда мог бы использовать его, чтобы изменить мир! Хан в недоумении покачал головой. Севен никогда не видел дальше своего носа.
Тем временем на экране зияющая пропасть в озоновом слое росла, её нечёткие границы простирались всё дальше, поглощая ещё больше защитного газа. Столь резкое наступление напоминало хроникальные кинокадры, но Хан знал - оно происходило на самом деле и прямо сейчас, на глазах изумлённого собрания.
- Фокус-покус??! – пробормотал бесстрашный эмиссар из Калькутты. Его товарищи-делегаты выглядели так же, как и он - в ужасе.
Ровно через пять минут, в соответствии с программой, "Утренняя звезда" прекратила атаку. Коллективный выдох вырвался у собравшихся, как только увеличение отверстия замедлилось, а затем и вовсе остановилось.
Однако Хан не позволил гостям наслаждаться облегчением дольше одной минуты.
- В этот самый момент, - проинформировал он, - площадь озоновой дыры над Антарктикой увеличилась на двадцать процентов по сравнению с тем, какой она была ещё пять минут назад.
По залу пронёсся вздох ужаса.
- Не обманывайтесь относительно скромных масштабов проецируемых изображений. Могу заверить, что в действительности отверстие столь же велико, как вся континентальная часть Соединенных Штатов, и так же глубоко, как высоки Гималаи.
Он смаковал потрясенное выражение на лицах гостей.
- Разумеется, чтобы мне поверить, вам нужно что-то посущественнее, нежели слова. Возможно, ваши метеорологи и учёные проведут исследования, скажем, при помощи нового Европейского спутника дистанционного зондирования ERS-1, запущенного в прошлом году, - беззаботная ухмылка на лице Хана выдавала отсутствие беспокойства по поводу какой-либо независимой проверки. - Они лишь подтвердят то, что я только что сказал.
Он окинул глазами зал.
- Теперь вообразите себе дыру подобного масштаба, появившуюся непосредственно над территорией любого государства. Она подвергнет население, домашний скот и сельскохозяйственные культуры смертельному воздействию высокого уровня ультрафиолетового излучения. Я, и только я, контролирую "Утреннюю звезду". Я с легкостью могу как нацелить её на отдельные регионы, так и, используя в качестве последнего средства устрашения, уничтожить весь озоновый слой Земли в течение нескольких часов. За этим вскоре последуют смерти, болезни и голод такого масштаба, какого с момента исчезновения динозавров эта планета ещё не видела.
Прервав трансляцию с "Утренней звезды", он обрушил на своих слушателей шквал оперативно смонтированных и чудовищных по сути изображений: фотографии раковых опухолей, распространяющихся по всей пораженной человеческой плоти, ничего не видевшие из-за катаракты глаза, выжженные пустынные равнины, умирающие рыбы, плавающие кверху брюхом в лишенных жизни морях, вздутые от голода животы детей. Многие делегаты, не выдерживавшие этого нескончаемого фильма ужасов, отводили глаза, другие, напротив, застыли в креслах, не будучи в силах оторвать взгляды от уродливых ошеломляющих картин.
Когда Хан решил, что гости достаточно на них насмотрелись, он закончил показ, и экран позади него опустел - в первый раз с тех пор, как он начал свою речь.
- Будьте спокойны: я не сумасшедший. У меня нет никакого желания воплощать в жизнь подобный сценарий Судного дня. Но знайте, что я могу сделать это, и, конечно же, сделаю, если против меня будет развязана война в попытке меня свергнуть, - он обвёл собрание твёрдым непреклонным взглядом. – Заклинаю, максимально ясно донесите моё намерение до ваших руководителей. Если я паду, мир падёт вместе со мной.
Рассекретив существование своего самого грозного оружия, Хан решил завершить свое выступление.
- Великий американский писатель Герман Мелвилл однажды сказал: "В минуту опасности люди не считаются с чинами и, подобно стрелке, тяготеющей к магниту, повинуются тому, кто более всего достоин повелевать". В силу преобладающего интеллекта и дальновидения никто лучше меня не приспособлен к тому, чтобы провести находящееся в бедственном положении человечество мимо опасностей современной эпохи к новому славному будущему. Я и есть это будущее. Если вы мудры, вы - и правительства, которые представляете - не будете стоять на моем пути.
Он нажал кнопку на пульте, отперев замки, удерживавшие в плену участников собрания.
- Вы свободны, - произнёс Хан громко и спустился с трибуны. Он явно не хотел ни отвечать на вопросы, ни открывать дискуссию, и вскоре так называемые мировые лидеры признали этот факт, что, возможно, было и к лучшему. Хан молча стоял за трибуной и наблюдал, как перешептывавшиеся делегаты покидали зал, пока не остались только он, Хоакин и леди Амент.
Как никогда задумчивая Амент предложила Хану стакан воды.
- Так ли уж было необходимо убивать посла Индии? - спросила она, убедившись, что в пределах слышимости не осталось ни одного постороннего. Женщина часто занимала позицию совести Хана, роль, относительно которой он не имел никаких возражений - при условии, что она на людях не ставила под сомнение его решения. Тогда он охотно выслушивал её порой весьма критические замечания: каждому королю требуются советники, осмеливающиеся говорить сюзерену правду.
- Я не мог рисковать тем, что буду принят за какого-то бумажного тигра, лишь скалящего зубы и не решающегося укусить, - пояснил он, абсолютно уверенный в том, что принял правильное решение, - в особенности, когда вызов мне бросает кто-то, кто, по крайней мере, формально может претендовать на ту землю, на которой мы живем. Смерть посла также, вероятно, поможет предотвратить ещё большее кровопролитие в ближайшие дни, поскольку убедит мировых лидеров, что со мной шутки плохи.
- Как скажете, Повелитель, - спокойно ответила Амент, по существу признавая поражение. Хан подозревал, что она не совсем с ним согласна, но принял это; в конечном счете, все, что действительно имело значение, что он выказал достаточную силу и уверенность, чтобы совершить необходимое. Если Амент не склонна к кровопролитию, думал он, это только делает женщину более ценным адвокатом. У меня изобилие тех, кто, не задумываясь, убьёт по моему приказу; делу не может повредить наличие более гуманной точки зрения, даже если иногда, как сегодня, голос в её защиту должен быть проигнорирован.
- Простите, Ваше превосходительство.
Из-за кулис вышел мужчина, явно никарагуанец по внешности и одежде; Хан знал, что это один из сотрудников разведывательной службы Ханства.
- Извините, что вмешиваюсь, но у меня важная информация, которую, как я знаю, вы давно ожидаете.
- Говори, - ответил Хан. Слова мужчины звучали так многообещающе…
На лице никарагуанца заиграла жестокая улыбка, свидетельствующая, возможно, о присущей его натуре кровожадности.
- Мы засекли американцев, - сказал он.
Авторские заметки к Главе 2: Площадь озоновой дыры над Антарктикой действительно увеличилась летом 1992 года на двадцать процентов. Официальная точка зрения предлагает списать этот факт на имевшее ранее место извержение вулкана Пинатубо на Филлипинах, но, очевидно, это всего лишь дымовая завеса. Широкой общественности не следовало даже догадываться о существовании озоноразрушителя Хана.
Кстати, размещение в то же самое время миротворческого контингента ООН в Боснии - истинная правда. Несколько офигевшие от масштаба возложенных на них задач, к тому же имевшие некомплект личного состава, они находились, конечно, под угрозой нападения, даже если бы Хан не спровоцировал заговор против них, чтобы отвлечь внимание Гэри Севена и Роберты.
Европейский спутник дистанционного зондирования (ERS-1), первый экологический спутник в Европе, вышел на орбиту в 1991 году. ERS-2, запущенный три года спустя, отслеживал состояние озонового слоя Земли каждые семьдесят два часа, позволяя, таким образом, зафиксировать любой признак работы "Утренней звезды".
Дворец Хана Великого, Чандигарх, штат Пенджаб, Индия
10 июля 1992 года
- Всё готово к встрече, Ваше превосходительство.
Хан посмотрел на своё отражение в большом зеркале, украшавшем его гардеробную. Отринув ложную скромность, он остался доволен тем, что увидел: читать дальшемужественного лидера, совершенного телом, с горделивой величавой осанкой. Искусно обернутая вокруг головы белая чалма, красный пиджак а-ля Неру, расшитый нитями подлинного золота, на бедре автоматический пистолет P226 в кобуре (прим.переводчика – пистолет SIG Sauer P226 калибр 9 мм был разработан в 1981 году для вооружённых сил США). Хотя Хану исполнилось немногим более двадцати лет, он полагал, что выглядел и вёл себя с уверенностью, присущей истинному мировому лидеру.
Для чего, собственно, его со всем тщанием и создали.
- Отлично, - отвернувшись от зеркала, ответил он Хоакину. Верный телохранитель стоял у открытой двери личных покоев Хана. Серебряный чакрам, традиционное оружие воинов-сикхов, украшало стену холла, и острые как бритва края стального кольца сверкали в падавшем из гардеробной свете. Хана грело чувство, что и над ним царственной диадемой сияет похожий ореол. – Тогда не будем заставлять наших уважаемых гостей томиться в неведении.
Хан в сопровождении Хоакина ступил в выстеленный мрамором коридор. Оба быстрым шагом проходили вдоль отполированных известняковых стен, отделанных панелями с инкрустациями - стилизованным изображением заветной двойной спирали, лежащей в основе всей наследственности. Бирюза, малахит, лазурит, сердолик, яшма и другие переливающиеся драгоценные камни заменяли различные нуклеотиды, складывающиеся в извилистые нити.
Через каждые несколько метров в коридоре стояли гвардейцы, элита ханской личной охраны, полностью состоящей из генетически модифицированных образцов сверхчеловеческой расы; когда Хан проходил мимо, солдаты вытягивались в струнку. Их называли Группа Экзон, подчёркивая тем самым сходство с теми решающими двумя процентами человеческой ДНК, которые фактически и содержат генетическую информацию. Форму малинового цвета украшали блестящие серебряные нашивки.
- Да здравствует Хан! - по очереди провозглашал каждый.
На это приветствие Хан отвечал одобрительным наклоном головы, удовлетворённый как выражением безупречной лояльности своих солдат, так и их преданностью долгу. А вскоре, подумал он, перед непреклонностью моей воли склонится всё человечество.
Галерея вывела мужчин во внутренний четырёхугольный двор, простиравший на много метров вширь и купавшийся в солнечном свете. В северной Индии стоял славный денёк, небо было синее, как любимый цвет Кришны, а воздух теплый и сухой, но не такой знойный, каким бывает в томительно изнуряющие дни лета. Струи кристально чистой воды били из фонтана в форме лотоса в центре двора, обрушиваясь потом каскадами в бассейн и взбивая в нём белую пену. Прохладный ветерок брызнул в лицо Хану несколькими освежающими каплями, будто сама природа помазала его в знак признания его возросшего статуса и мощи.
Вооруженные часовые патрулировали сложенные из песчаника высокие стены; они окружали крепость, которой Хан постарался придать - по крайней мере, внешне - вид легендарного Красного форта Агры, построенного великим императором Акбаром более четырех веков назад. Возносящиеся ввысь на высоту более тридцати метров красновато-коричневые фортификационные сооружения - стены с зубцами и сторожевыми башнями - окружали разбросанные по территории павильоны, дворы, бассейны и сады, но это была лишь верхушка айсберга. Истинный мозговой центр растущей империи Хана располагался под этой внушительной цитаделью, скрытый от взглядов всего мира, не говоря уж о любопытных глазах орбитальных спутников-шпионов – или что там ещё имелось в распоряжении Гэри Севена.
- Хан! Хан! - скандировали часовые при появлении своего лидера. В отличие от охранников из Группы Экзон и его самого, эти солдаты не относились к сверхчеловеческой расе, а были обычными людьми, мудро решившими доверить ему свое будущее. Хан принял в сердце своё этих несчастных несовершенных существ, чувствуя, что его положение обязывает быть великодушным по отношении и к этим людям, и ко всем прочим, изнывающим под гнётом мучений и несправедливости. При том новом порядке, который он создаст, мира и благоденствия хватит на всех.
- Хан! Хан! Хан!
Рёв десятков глоток многократно усиливался и эхом отдавался от стен крепости, и, пока Хан шествовал под лазурными небесами, ликующие крики звенели у него в ушах. Он ощущал, как великое предназначенье с каждым ударом уникальной силы сердца ускоряет ток крови в его жилах. Не правда ль, всего на свете слаще быть царем, говорил он вслед за Марло, и с торжеством вступать в свой град Персеполь? (прим.переводчика – слова Тамерлана из пьесы К.Марло).
Оставив далеко позади свои величественные покои, Хан быстро достиг места назначения: здания с куполообразной крышей, построенного из песчаника, арочный вход в которое обрамляли пара каменных колонн. Это был зал официальных приёмов; здесь Хан и намеревался ясно обозначить своё присутствие на мировой политической арене. Над крышей здания гордо развевался на флагштоке алый стяг с изображением серебряного полумесяца, наложенного на ярко-золотое солнце. Хан лично выбрал этот герб: Солнце и Луна символизировали единое целое, весь мир. Всё, чем ему суждено править.
Леди Амент, изысканно задрапированная в пурпурное шелковое сари, дожидалась Хана под сенью арки, а затем провела его за угол здания, к менее претенциозному заднему входу.
- Всё готово, Повелитель Хан, - прозвучал прохладно-спокойный голос. В подведённых тёмными тенями глазах цвета янтаря не виднелось и намёка на боязливость. - Наши гости ждут только вашего прибытия.
- Очень хорошо, - одобрительно сказал Хан.
Голос леди Амент всегда оставался мягким, нежным, бархатным; с точки зрения Хана, исключительное качество в женщине. Кроме всего прочего, Амент оказалась одной из немногих женщин – сверх или нет, неважно - кто доказал свою способность устоять против его любовных чар, каковой чертой он восхищался ещё больше. Лишь женщина, обладавшая немалой уверенностью в себе и хладнокровием, могла бы противиться Хану.
Исключая разве что ту самоуверенную язвительную блондинку, вдруг вспомнил Хан. Эта мысль, вторгшись в его сознание, внесла туда некую ноту тревоги.
- Что слышно о моих дорогих американских друзьях? - спросил он, имея в виду Гэри Севена и его во всё сующую свой нос личную прислужницу. Необъяснимый побег Роберты Линкольн из изолятора на острове Кризалис оставался досадным запутанным ребусом; никто не видел, как она ушла, пока Хан не обнаружил пустой бокс, когда, наконец, спустился допросить женщину после успешного вывода на орбиту и развертывания "Утренней звезды". - Есть ли какие-либо признаки их присутствия?
Леди Амент отвечала за внутренние дела империи Хана, в том числе внутреннюю безопасность и материалы, добываемые разведкой.
- Ни звука, - заверила она. – По нашим сведениям, женщина по фамилии Линкольн находится в Боснии, где пытается предотвратить нападение на миротворческие силы Организации Объединенных Наций.
Лукавая улыбка приподняла уголки губ Амент.
- Отличный отвлекающий манёвр, Повелитель, как вы и рассчитывали.
Хан помедлил минутку, наслаждаясь плодами собственной изобретательности. Предоставленные потенциальным повстанцам – радикальному ответвлению сербского ополчения – средства и материально-техническое обеспечение не слишком затруднили его жизнь, но успешно занимали время и внимание его противников. Это позволило Хану озаботиться более насущными вопросами.
- Тогда всё так, как и должно быть, - заключил он.
Уверенный теперь, что ни Роберта, ни её более возрастной начальник не вмешаются сегодня в дела его империи, он проследовал в здание в компании Амент и Хоакина. По мере того, как он скорым шагом пересекал небольшую закулисную часть здания, всё громче становился людской гомон, отголоски жарких споров. Однако, выходя в обширный зал, Хан не испытывал никаких колебаний. Бояться могли лишь простые смертные.
Когда Хан откинул бархатную завесу, в переполненной аудитории воцарилась мёртвая тишина. Он оказался лицом к лицу с полным залом высокопоставленных дипломатов и военных со всей Южной Азии и остальной части мира. Зал заседаний был копией зала Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций, хотя в несколько меньшем масштабе. Несколько ярусов амфитеатра вмещали около пятисот делегатов; во многих взглядах, пристально устремлённых на Хана, явственно читалась враждебность и подозрение. Таблички с гравировками, прикрепленные к передней части роскошных, крытых кожей столов, обозначали представляемую эмиссаром страну: Пакистан, Бангладеш, Непал, Мьянма, Бутан, Таиланд, Камбоджа, Вьетнам, Малайзия, Сингапур, Индонезия, Шри-Ланка и так далее.
Окинув глазами членов этого высокого собрания, нанёсших ему визит, к своей радости Хан увидел, что даже федеральное правительство Нью-Дели, упорно отказывающееся признать легитимность его правления в Северной Индии, изволило направить представителя на эту конференцию. Только так называемый губернатор Пенджаба, чью власть Хан уже узурпировал, решил бойкотировать мероприятие. Хан сделал мысленную пометку убить парочку госчиновников, просто чтобы напомнить губернатору, кто на самом деле правит Чандигархом.
Сопровождаемый Хоакином и Амент, он поднялся на трибуну.
- Добро пожаловать, уважаемые гости, - обратился он к тайному собранию. - Я Хан Нуньен Сингх. Надеюсь, этого имени достаточно.
Он холодно улыбнулся.
- Вы не присутствовали бы здесь, если б не были уже осведомлены о моем влиянии и возможностях.
Экран телесуфлера, удобно расположенный прямо перед его глазами, оставался погашённым: превосходной памяти Хана не требовалось никакой подсказки.
- Вот, - сказал он, когда тяжелый бархатный занавес позади него разошёлся в стороны, выставив напоказ освещенную карту мира. - Перед вами Земля, какой мы её знаем, и менее девяти лет отделяют нас от зари нового тысячелетия. Печально, но эта планета до сих пор страдает от тех же самых тяжких недугов, которые преследуют человечество с начала истории человечества: войны, голод, гонения…
Пока он говорил, его пальцы касались точек меньшей по размеру карты на сенсорном дисплее, установленном на трибуне. В ответ на эти касания различные страны и регионы на карте большего размера внезапно изменяли цвет, загораясь ярко-красным.
- …перенаселение, нищета, неграмотность, этнические чистки…
По мере того, как Хан ставил галочки, помечая места скопления мирового зла, кроваво-красный прилив, казалось, грозил затопить весь земной шар. Кое-кто из делегатов беспокойно заёрзал, когда их страны окрасились убийственно малиновым цветом. Прекрасно, сказал себе Хан, смаковавший неловкость визитёров. Пусть посмотрят в лицо бесчисленным примерам своей некомпетентности.
- Короче говоря, уважаемые гости, мир взывает к спасителю, который одним мощным ударом меча разрубит гордиев узел всех запутанных и трудноразрешимых бед Земли. Этот меч я! - провозгласил Хан на своем родном языке пенджаби. Электронные наушники обеспечивали синхронный перевод его речи для удобства разноязыких делегатов. Хан подавил желание усмехнуться при виде столь понятного человеческого недостатка, потребовавшего подобных мер; он сам свободно говорил больше, чем на четырнадцати языках.
- Добро пожаловать в столицу нового мирового порядка, Великое Ханство. Даже в эту самую минуту оно распространяет влияние всё дальше за пределы стен этой крепости, чтобы вобрать в себя и облечь защитным покровом многострадальное человечество.
Он решительно стукнул по находившемуся перед ним миниатюрному дисплею и город Чандигарх на большой карте сменил цвет с красного на имперский пурпур. Еще одно прикосновение кончика пальца - и пурпурный оттенок приобрел весь штат Пенджаб.
- Хотя ни одно из ваших правительств официально не признало - пока ещё - мой режим, моё влияние простирается гораздо дальше, чем границы моей родины. В эту самую минуту, когда я говорю с вами, мои последователи уже занимают высокие посты в большинстве правительств стран Азии, позволяя мне успешно контролировать четверть земного шара, от Южной Азии до Ближнего Востока.
Пальцы Хана чётко и ритмично, будто выстрелы автоматической винтовки, вводили всё новые и новые команды. Пурпурная волна вышла из берегов штата Пенджаб, быстро заполнив значительную долю пространства карты. Расширявшееся море всех оттенков сливового было темнее всего у Чандигарха, где власть Хана наиболее глубоко укоренилась, и становилось немного светлее на периферии, где мерцавшие фиолетовые усики нацеливались на прилегающие территории. Хан взял небольшую паузу, чтобы дать время столь блистательной аудитории молча осмыслить произошедшие на карте изменения.
Как и следовало ожидать, первым очнулся делегат из Нью-Дели.
- Это какой-то абсурд, - возразил он, с возмущением вскакивая с места. Этот худощавый, аскетичного вида мужчина когда-то служил послом Индии в Организации Объединенных Наций. - Не могу говорить за остальной мир, господин Сингх, но суверенная Республика Индия является демократической страной, в действительности самой большой демократией в мире, и я, конечно, не помню, чтобы голосовал за вас.
Сердитые бормотания, выкрики, даже несколько непереводимых ругательств сопровождали это саркастическое замечание индийского делегата.
- У вас нет ни полномочий, ни легитимно полученной власти, ни дипломатического признания, - продолжил он. - На самом деле, несмотря на ваши небывалые притязания, вы не кто иной, как рядовой головорез или главарь преступной банды, хотя и с большим самомнением, чем большинство вам подобных.
Выражение лица Хана не изменилось, оставшись таким же каменно-невозмутимым, пока он выслушивал эти поношения. Он предвидел что-то подобное; люди, привыкшие мыслить по старинке, просто обязаны визжать как свиньи перед тем, как он вырвет поводья власти из их расслабленных рук. Столь беспомощное бахвальство не имело ровным счётом никакого значения, он знал это абсолютно точно. Судьба - и ДНК - на моей стороне.
Он сделал небрежный, почти незаметный знак Хоакину, который ответил понимающим кивком. Не колеблясь, мускулистый телохранитель (которого Хан освободил из израильской тюрьмы, где воинственный сверхчеловек отбывал пожизненный срок за многочисленные разбойные нападения и убийства) потянулся к пряжке ремня и выхватил оттуда острый, как бритва, нож, скрытый до того под выпуклой латунной головой медведя. И прежде чем кто-либо из возмущенных делегатов хотя бы уловил, что задумал неулыбчивый ханский клеврет, Хоакин с феноменальной быстротой метнул оружие.
Зал ахнул: нож поразил индийского делегата с воистину убийственной меткостью прямо между глаз - в назион, если уж быть совсем точным - и погрузился в череп мужчины по рукоять. Смерть бывшего посла была мгновенной, он даже вздоха не издал. Удар вышел столь мощным, что жертву отбросило, и уже безжизненное тело рухнуло на стол участника, сидевшего непосредственно позади.
В переполненном зале заседаний тут же воцарился хаос. Оставшиеся целыми и невредимыми люди повскакивали с мест и ринулись к выходу, расположенному в дальнем конце зала, однако Хан одним нажатием кнопки заблокировал двери. Металлический щелчок потонул в криках и возгласах испуганных сановников, и Хан насмешливо всматривался в то, как эмиссары и их помощники безуспешно дергали дверные ручки, словно отчаянно боялись разделить участь посла. Пакистанская и индийская делегации, отставившие в сторону свои обычные разногласия ради общей цели, объединёнными усилиями старались открыть дверь, упорно отказывающуюся поддаваться. Другие просто топтались у звуконепроницаемой преграды, взывая о помощи, которая никак не могла бы прийти; Хан предусмотрительно настоял на том, чтобы вооруженные телохранители остались вне главного зала – по "соображениям безопасности".
Он позволил дошедшим до безумия дипломатам побесноваться ещё с минуту, чтобы они лучше осознали полную невозможность побега, а затем выхватил P226 из кобуры и пальнул в воздух. Грохот выстрела эхом прокатился по залу и привлёк внимание обеспокоенных делегатов. Взгляды взвинченных людей переместились от запертых дверей обратно, к стоявшему на подиуме председателю собрания.
- Пожалуйста, вернитесь на свои места, - громко сказал Хан, сжимавший в руке дымившийся пистолет; ствол оружия до сих пор указывал на сводчатый потолок. Мужчина не нуждался в микрофоне и динамиках, чтобы быть расслышанным в любом уголке помещения. – Повестка дня ещё не исчерпана.
Его тон, равно как и мощное визуальное подкрепление в виде пистолета наизготовку, не допускал никаких дебатов. Неуверенно, с явным волнением, несколько пришедшие в себя эмиссары занимали свои кресла. Лица многих исчертили дорожки слез и/или выступившего от треволнений пота, аккуратно уложенные волосы и элегантные наряды кое-кого пришли в беспорядок в результате бешеной, но тщетной погони за безопасностью. Хан дождался, пока все гости не надели наушники, прежде чем обратиться к своим пленникам.
- Сожалею о том, что только что произошло, - сказал он, бросив невозмутимый взгляд на труп индийского посла. – Однако, надеюсь, моя позиция достаточно ясна. Те, кто бросают вызов моей власти, делают это на свой страх и риск.
Хоакин, лицо которого не выражало ровным счётом ничего, неторопливо поднялся по ступенькам и, взявшись за рукоять, одним обманчиво лёгким движением вырвал метательный нож из продырявленного черепа мертвеца. Перед тем, как спуститься обратно, верный слуга Хана спрятал оружие в тайник в пряжке ремня, насухо обтерев лезвие шейным платком посла. Хан резко хлопнул в ладоши, призывая обслуживающий персонал, который с завидной ловкостью и скоростью вынес останки вон.
- Я хотел бы напомнить, - угрожающе продолжал Хан, - что у меня есть множество неизвестных вам единомышленников в столицах и коридорах власти всего мира. Каждый из них готов и хочет убить по моей команде независимо от того, насколько высока цель или как хорошо она охраняется.
Темные глаза сузились, и твёрдый, как стальной клинок, взгляд обежал переполненную ассамблею.
- Имейте это в виду.
Он с удовлетворением отметил, что, в то время как делегаты не прекращали шептаться и переговариваться, в многоязычном гуле звучало куда меньше вызова, нежели раньше. В мягком шелесте удручённых испуганных голосов можно было расслышать новые нотки, намекавшие на будущее смирение. Отлично, подумал Хан. Так, как я предполагал.
Улыбнувшись, он убрал пистолет в кобуру.
- Я разумный человек, - продолжал Хан, - и понимаю, что полное знание о моей силе, будучи обнародованным слишком рано, может вызвать беспокойство и панику. Поэтому готов оставаться относительно в тени до тех пор, пока я, и только я, не пойму, что настало время во всеуслышание объявить об истинных размерах моего государства. Однако никогда не принимайте мою осознанную анонимность за любого вида слабость или отсутствие власти.
К удивлению Хана, со своего места, явно бросая ему вызов, встал один из делегатов. Хан узнал видного государственного деятеля из Калькутты, приемного сына знаменитого американского ученого и исследователя.
- Вы можете убить меня, - проговорил этот мужчина. Выражение его лица было напряжённым и опасливым, но голос звучал твёрдо. Его белую чалму украшал большой сверкающий рубин. - Верю, что вы даже можете убить всех присутствующих. Однако перерезать горло целому миру вам не под силу. Гангстерские приёмчики не сработают против народов, которые навидались как мелких диктаторов, так и прочих претендентов на мировое господство.
Хоакин рыкнул и потянулся к пряжке ремня, но Хан жестом предотвратил неминуемую расправу. Его всегда восхищало мужество, каковым качеством бескомпромиссный делегат явно обладал в достатке.
- Вы ошибаетесь, сэр, - почтительно ответил Хан. - Я могу, если в том возникнет потребность, перерезать глотку всему миру.
Он набрал какую-то команду на панели управления, встроенной в трибуну, и карта мира исчезла с большого экрана, сменившись изображением орбитального искусственного спутника Земли.
- Вот! Это "Утренняя звезда", - с пафосом провозгласил он, - получившая имя в честь Люцифера, свет приносящего, ибо именно свет как таковой и есть моё абсолютное оружие. Ультрафиолетовое излучение.
Хан ещё раз переключил режим подачи информации, и фотографию спутника вытеснили графики слоёв атмосферы Земли.
- Многие из вас, несомненно, знакомы с опасными последствиями воздействия ультрафиолета, в частности, раком кожи, катарактой, слепотой, даже повреждением генов. Первый рубеж обороны, защищающий нашу планету от солнечного УФ-излучения, располагается в стратосфере, на высоте примерно от десяти до сорока километров. Это всем известный озоновый слой. К сожалению, он видал деньки и получше.
На экране появились снятые с гораздо большей высоты кадры спирально закрученных облаков и атмосферных течений. Большая часть фото была окрашена в зеленый цвет, что указывало на присутствие атмосферного озона, но была область в центре изображения намного темнее, как зияющая пустота или отверстие.
- Вы видите печально знаменитую озоновую дыру над Антарктикой. Я, наряду с другими исследователями, впервые обнаружили её в 1985 году, и она является доказательством постепенного разрушения озона, вызванного безудержным использованием хлорфторуглеродов.
Эти слова Хана были встречены одобрительным гудением и согласными кивками нескольких слушателей.
- Вы, возможно, задаётесь вопросом, к чему сейчас говорить об этом. В конце концов, мир знает о существовании отверстия над южным полюсом с восьмидесятых годов. В решении этой проблемы даже достигнут небольшой прогресс, поскольку ряд стран законодательно запретили производство и использование фреонов. Действительно замечательный пример международного единодушия, но тот, результаты которого я могу перечеркнуть в один миг.
В зале воцарилась гробовая тишина.
- Сверхсекретные технологии, сердцевина моей "Утренней звезды", изначально разработаны гением, который предпочел остаться анонимным. Он намеревался залатать дыры в озоновом слое. Однако та же самая технология может быть применена для того, чтобы проделать новые отверстия в озоновом слое, любого размера, какого я захочу, и там, где захочу, что я сейчас вам и продемонстрирую.
Введя пароль, известный лишь ему и никому другому, Хан дал старт предварительно запрограммированной цепи сигналов - команд "Утренней звезде", висевшей как раз над Антарктидой.
Высоко над Землей, в сотнях и тысячах милях от Чандигарха, сверхточная аппаратура уникального спутника тонко манипулировала радиационным поясом Ван Аллена, создавая области сильной электромагнитной напряжённости в стратосфере. Контролируемый разряд искусственной молнии враз разорвал миллионы молекулярных связей, тем самым инициировав образование дыры в слое озона, дыры, расширявшейся неестественно быстрыми темпами. Честь вам и хвала, доктор Эвергрин, сказал себе Хан, вспомнивший бессмертного ученого, почти восемь лет назад создавшего первый озоноразрушающий спутник. Всегда осторожный там, где речь заходила о потенциально опасных технологиях, Гэри Севен убедил Эвергрина уничтожить тот первый спутник; к счастью, графики и все данные по проекту Севен скопировал в свой мощный компьютер, откуда впоследствии Хан их и извлёк. Подумать только, думал Хан, что Севен отложил в долгий ящик такое революционное оружие, когда мог бы использовать его, чтобы изменить мир! Хан в недоумении покачал головой. Севен никогда не видел дальше своего носа.
Тем временем на экране зияющая пропасть в озоновом слое росла, её нечёткие границы простирались всё дальше, поглощая ещё больше защитного газа. Столь резкое наступление напоминало хроникальные кинокадры, но Хан знал - оно происходило на самом деле и прямо сейчас, на глазах изумлённого собрания.
- Фокус-покус??! – пробормотал бесстрашный эмиссар из Калькутты. Его товарищи-делегаты выглядели так же, как и он - в ужасе.
Ровно через пять минут, в соответствии с программой, "Утренняя звезда" прекратила атаку. Коллективный выдох вырвался у собравшихся, как только увеличение отверстия замедлилось, а затем и вовсе остановилось.
Однако Хан не позволил гостям наслаждаться облегчением дольше одной минуты.
- В этот самый момент, - проинформировал он, - площадь озоновой дыры над Антарктикой увеличилась на двадцать процентов по сравнению с тем, какой она была ещё пять минут назад.
По залу пронёсся вздох ужаса.
- Не обманывайтесь относительно скромных масштабов проецируемых изображений. Могу заверить, что в действительности отверстие столь же велико, как вся континентальная часть Соединенных Штатов, и так же глубоко, как высоки Гималаи.
Он смаковал потрясенное выражение на лицах гостей.
- Разумеется, чтобы мне поверить, вам нужно что-то посущественнее, нежели слова. Возможно, ваши метеорологи и учёные проведут исследования, скажем, при помощи нового Европейского спутника дистанционного зондирования ERS-1, запущенного в прошлом году, - беззаботная ухмылка на лице Хана выдавала отсутствие беспокойства по поводу какой-либо независимой проверки. - Они лишь подтвердят то, что я только что сказал.
Он окинул глазами зал.
- Теперь вообразите себе дыру подобного масштаба, появившуюся непосредственно над территорией любого государства. Она подвергнет население, домашний скот и сельскохозяйственные культуры смертельному воздействию высокого уровня ультрафиолетового излучения. Я, и только я, контролирую "Утреннюю звезду". Я с легкостью могу как нацелить её на отдельные регионы, так и, используя в качестве последнего средства устрашения, уничтожить весь озоновый слой Земли в течение нескольких часов. За этим вскоре последуют смерти, болезни и голод такого масштаба, какого с момента исчезновения динозавров эта планета ещё не видела.
Прервав трансляцию с "Утренней звезды", он обрушил на своих слушателей шквал оперативно смонтированных и чудовищных по сути изображений: фотографии раковых опухолей, распространяющихся по всей пораженной человеческой плоти, ничего не видевшие из-за катаракты глаза, выжженные пустынные равнины, умирающие рыбы, плавающие кверху брюхом в лишенных жизни морях, вздутые от голода животы детей. Многие делегаты, не выдерживавшие этого нескончаемого фильма ужасов, отводили глаза, другие, напротив, застыли в креслах, не будучи в силах оторвать взгляды от уродливых ошеломляющих картин.
Когда Хан решил, что гости достаточно на них насмотрелись, он закончил показ, и экран позади него опустел - в первый раз с тех пор, как он начал свою речь.
- Будьте спокойны: я не сумасшедший. У меня нет никакого желания воплощать в жизнь подобный сценарий Судного дня. Но знайте, что я могу сделать это, и, конечно же, сделаю, если против меня будет развязана война в попытке меня свергнуть, - он обвёл собрание твёрдым непреклонным взглядом. – Заклинаю, максимально ясно донесите моё намерение до ваших руководителей. Если я паду, мир падёт вместе со мной.
Рассекретив существование своего самого грозного оружия, Хан решил завершить свое выступление.
- Великий американский писатель Герман Мелвилл однажды сказал: "В минуту опасности люди не считаются с чинами и, подобно стрелке, тяготеющей к магниту, повинуются тому, кто более всего достоин повелевать". В силу преобладающего интеллекта и дальновидения никто лучше меня не приспособлен к тому, чтобы провести находящееся в бедственном положении человечество мимо опасностей современной эпохи к новому славному будущему. Я и есть это будущее. Если вы мудры, вы - и правительства, которые представляете - не будете стоять на моем пути.
Он нажал кнопку на пульте, отперев замки, удерживавшие в плену участников собрания.
- Вы свободны, - произнёс Хан громко и спустился с трибуны. Он явно не хотел ни отвечать на вопросы, ни открывать дискуссию, и вскоре так называемые мировые лидеры признали этот факт, что, возможно, было и к лучшему. Хан молча стоял за трибуной и наблюдал, как перешептывавшиеся делегаты покидали зал, пока не остались только он, Хоакин и леди Амент.
Как никогда задумчивая Амент предложила Хану стакан воды.
- Так ли уж было необходимо убивать посла Индии? - спросила она, убедившись, что в пределах слышимости не осталось ни одного постороннего. Женщина часто занимала позицию совести Хана, роль, относительно которой он не имел никаких возражений - при условии, что она на людях не ставила под сомнение его решения. Тогда он охотно выслушивал её порой весьма критические замечания: каждому королю требуются советники, осмеливающиеся говорить сюзерену правду.
- Я не мог рисковать тем, что буду принят за какого-то бумажного тигра, лишь скалящего зубы и не решающегося укусить, - пояснил он, абсолютно уверенный в том, что принял правильное решение, - в особенности, когда вызов мне бросает кто-то, кто, по крайней мере, формально может претендовать на ту землю, на которой мы живем. Смерть посла также, вероятно, поможет предотвратить ещё большее кровопролитие в ближайшие дни, поскольку убедит мировых лидеров, что со мной шутки плохи.
- Как скажете, Повелитель, - спокойно ответила Амент, по существу признавая поражение. Хан подозревал, что она не совсем с ним согласна, но принял это; в конечном счете, все, что действительно имело значение, что он выказал достаточную силу и уверенность, чтобы совершить необходимое. Если Амент не склонна к кровопролитию, думал он, это только делает женщину более ценным адвокатом. У меня изобилие тех, кто, не задумываясь, убьёт по моему приказу; делу не может повредить наличие более гуманной точки зрения, даже если иногда, как сегодня, голос в её защиту должен быть проигнорирован.
- Простите, Ваше превосходительство.
Из-за кулис вышел мужчина, явно никарагуанец по внешности и одежде; Хан знал, что это один из сотрудников разведывательной службы Ханства.
- Извините, что вмешиваюсь, но у меня важная информация, которую, как я знаю, вы давно ожидаете.
- Говори, - ответил Хан. Слова мужчины звучали так многообещающе…
На лице никарагуанца заиграла жестокая улыбка, свидетельствующая, возможно, о присущей его натуре кровожадности.
- Мы засекли американцев, - сказал он.
Авторские заметки к Главе 2: Площадь озоновой дыры над Антарктикой действительно увеличилась летом 1992 года на двадцать процентов. Официальная точка зрения предлагает списать этот факт на имевшее ранее место извержение вулкана Пинатубо на Филлипинах, но, очевидно, это всего лишь дымовая завеса. Широкой общественности не следовало даже догадываться о существовании озоноразрушителя Хана.
Кстати, размещение в то же самое время миротворческого контингента ООН в Боснии - истинная правда. Несколько офигевшие от масштаба возложенных на них задач, к тому же имевшие некомплект личного состава, они находились, конечно, под угрозой нападения, даже если бы Хан не спровоцировал заговор против них, чтобы отвлечь внимание Гэри Севена и Роберты.
Европейский спутник дистанционного зондирования (ERS-1), первый экологический спутник в Европе, вышел на орбиту в 1991 году. ERS-2, запущенный три года спустя, отслеживал состояние озонового слоя Земли каждые семьдесят два часа, позволяя, таким образом, зафиксировать любой признак работы "Утренней звезды".
@темы: ТОС. Книги, ТОС. Переводы, Грег Кокс. Евгенические войны