США, Нью-Йорк, Бруклин, 15 мая 1974 года
Хорошо, что со мной нет Изис, спустя несколько часов размышлял Гэри Севен, стоявший на углу двух тускло освещённых непривлекательных улиц. Данный уголок Бруклина не выглядел ни уютным, ни даже достаточно чистым, чтобы удовлетворить требования взыскательной кошки. Днём это был оживлённый деловой район, но вечером он превращался в заброшенный пустырь. Глухие стальные жалюзи, расписанные граффити, закрывали витрины первых этажей, вдоль краев плоских крыш шёл заслон из колючей проволоки, призванный воспрепятствовать ворам. Легкий ветер шелестел мусором, усыпавшим улицы и тротуары; Севен взглянул вниз, на обрывок газеты, зацепившийся за лодыжку. Чернильно-чёрный заголовок сообщил ему, что власти по-прежнему разыскивают похищенную наследницу Патти Херст, примкнувшую к террористам. «ФБР — „ТАНЕ“: СДАВАЙСЯ!» — скандировала „Нью-Йорк Пост“.
читать дальше
Севен покачал головой, в который раз сознавая, что слегка, как тут говорят, шокирован. Даже после 6-и лет проживания среди людей его до сих пор иногда — и неприятно — поражали как повсеместно распространённая нищета, так и абсурдность этой эпохи. Земля XX века была непомерно далека от просвещённого сообщества за многие световые годы отсюда, где он родился и воспитывался. Иногда он испытывал ностальгию по той изысканной благополучной утопии, где смешанное из разных биологических видов общество не подавляло, а стимулировало своих членов максимально раскрыть их высокий потенциал, без бессмысленной агрессии и глупостей вроде конкуренции, которые словно насквозь пропитали все отношения на Земле, от личных до политических. Он скучал по привычной компании старых друзей и коллег, не говоря уже о многочисленных мелких удобствах, свойственных передовой в технологическом отношении цивилизации. Подумать только, эта планета была ещё в столетиях от разработки таких приспособлений, как личный репликатор или портативные нано-роботы…
С другой стороны, признавал он, что бы там ни говорила Изис, я не могу отрицать, что недоцивилизованная с нашей точки зрения Земля была на свой лад странно завлекательна.
Где-то под ногами прогрохотал поезд подземки, вызвавший незначительную вибрацию асфальта. Изредка по пустынному району со свистом пролетал автомобиль, едва притормаживая у разбитого светофора на перекрестке. Севен взглянул на часы; до полуночи оставалось около 5 минут. Он выжидал достаточно.
Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он подошел к входу в кирпичное пятиэтажное офисное здание. На большом металлическом указателе он отыскал табличку с номером офиса Ральфа Оффенхауса, сверяясь с оставленной ему визиткой. Согласно обоим, рабочий кабинет бизнесмена располагался на верхнем этаже.
Он дёрнул входную дверь и поняв, что она заперта, достал из кармана пиджака серво. Пара датчиков на тонких щупальцах, чем-то напоминавших антенны, выскочили с противоположных сторон инструмента. Севен выбрал соответствующий параметр и направил серво на упрямившуюся дверную ручку. Секундный гул — и замок приглашающе щёлкнул. Переждав очередной автомобиль, Севен вошёл.
Он поднялся по лестнице на пятый этаж, где серво выдало ему пропуск в закрытый офис с именем Оффенхауса на двери. С улицы он не заметил никаких огней в верхних окнах, не говоря уже об остальной части здания, и таким образом, был уверен, что в комнате бизнесмена нет; тем не менее, Гэри немного послушал под дверью, пока полностью не уверился, что там не было никакого движения.
Попав внутрь, Севен отрегулировал серво так, чтобы тот испускал лучи в видимой глазу части спектра. Миниатюрный фонарь осветил обстановку, которую мужчина и ожидал увидеть: дорогой письменный стол орехового дерева с телефоном, отдельный стол для помощника или секретарши, диван для посетителей, последние издания „Wall Street Journal“ и шкафы. При виде последних Севен вздохнул — предстояла длительная работа с бумагами. Надеюсь, подумал он, кто-нибудь на этой отсталой планете изобретёт-таки вскоре персональный компьютер; это бы намного упростило подобный тайный сбор информации.
Ранее в тот же день, сразу же после отъезда Oффенхауса с Восточной 68-й улицы, Бета 5 провела тщательный голосовой анализ того, что предприниматель сообщил в разговоре с Севеном, причём выводы компьютера были гораздо более точными, чем получаемые от до смешного ненадёжного устройства, называемого в этом веке полиграфом. Бета 5 пришла к выводу, что Ральф Oффенхаус говорил правду, насколько он её сам знал, но Севен чувствовал, что от предпринятой им ночной экспедиции можно ожидать ещё больших сведений о хватком капиталисте.
Он начал со шкафчика для папок, расположенного прямо напротив собственного стола Оффенхауса. Верхний ящик был заперт, что показалось Севену чрезвычайно обнадёживающим фактом. Серво легко справился с запором, и Гэри обнаружил несколько старомодного вида папок с наклейками „Проект Кризалис“. Он удовлетворённо кивнул, совершенно уверенный, что материалы в них относились к тому же таинственному проекту, к которому несколько часов назад в Риме предложили присоединиться Роберте; по счастью, разница во времени здесь и там сыграла им на руку, предоставив ей приятную возможность проинформировать босса о своей встрече с Виктором Лозиньяком. Линии расследования, по всей видимости, быстро сходятся, подумал Гэри. Это не может быть совпадением.
Открыв верхнюю папку, он был рад найти в ней счета-фактуры и счета за доставку большого количества научного оборудования: решительно всё, от пробирок и чашек Петри до компьютеров и рентгеновских установок. Как сказала бы Роберта, отстранённо подумал Севен, в яблочко!
Большая часть позиций медицинского характера, как увидел Гэри, была приобретена через цепочку компаний-однодневок, что позволяло скрыть конечный пункт назначения; насколько он мог понять, где-то на северо-западе Индии. Вот это уже интересно, задумался Севен; из этой части Евразии уже вышло несколько выдающихся биохимиков, например, Хар Гобинд Хорана, со-лауреат Нобелевской премии 1968 года за исследования в области химии генетического кода и его функции в синтезе белка. Только четыре года назад, как помнил Севен, Хорана первым в истории Земли успешно синтезировал искусственный ген дрожжей из первичных химических компонентов, очень важный шаг на пути генной инженерии. Сам Хорана не числился среди пропавших без вести учёных, но, возможно, кто-то из соотечественников вывел его работу на новый опасный уровень?
Как будто угрозы безрассудных генетических манипуляций было недостаточно, Севена изрядно встревожили найденные декларации о доставке большого количества пептона, вещества, используемого при культивации бактерий. Количество отгруженного пептона значительно превышало необходимое для обычных исследовательских целей; на весь курс университета расходовался литр пептона в год, однако, по данным бумаг Оффенхауса, в Индию ушло почти двести больших металлических бочек, содержащих более 2 000 литров! Существовала только одна задача, для решения которой кому-то могло понадобиться вырастить такое количество бактерий, осознал Севен: ведение полномасштабной биологической войны.
Генная инженерия в смеси с бактериологической войной?! Что за кошмарный сценарий разрабатывался в этом Кризалисе, с тревогой подумал Гэри, и в какое змеиное гнездо могли угодить Роберта и Изис, пытаясь туда проникнуть?
— Ладно, Севен. Ну-ка, отойди от этих папок.
Суровая команда, сопровождавшаяся внезапным включением верхнего освещения, застала Севена врасплох. Он оторвал глаза от документов и увидел стоявшего в дверях Ральфа Оффенхауса; дуло полуавтоматического пистолета смотрело прямо на закопавшегося в чужих делах инопланетного агента.
Севен проклял себя за неосмотрительность. Он был настолько погружён в высшей степени интересные папки, что даже не слышал прихода вооружённого дельца. Но что, во имя бескрайнего космоса, делает здесь Оффенхаус после полуночи? По всем признакам, это здание закрыто на ночь.
— Я сказал отойти от моих папок, — сердито повторил Oффенхаус. Он, казалось, был так же удивлён, как и Севен, застав у себя посетителя, хотя и возмущён этим гораздо больше.
— Я думал, детали заключённой сделки ясны: никаких вопросов. Так, черт возьми, что тебе надо в моем кабинете?
Учитывая час и район, Севен нашёл не слишком примечательным наличие у Оффенхауса пистолета. Не желая спровоцировать стрельбу, он поднял руки и отступил от шкафчика с папками. Его серво был по-прежнему зажат в правой руке, узкий луч света был теперь явно излишен, поскольку горело внутреннее освещение. Он покрутил серебристую палочку кончиками пальцев, слегка меняя настройку и стараясь удерживать спокойное выражение на лице, меж тем внимательно наблюдая за разгневанным землянином.
— Ты меня слышал, Севен. Мне нужно ответы, и прямо сейчас, — ствол пистолета последовал за Гэри, отступившим от картотеки. — Я ведь могу и выстрелить, — заметил Оффехаус. — Проникновение со взломом, сам понимаешь.
— Взлома не было, — спокойно заявил Севен. — Что касается остального, то я правительственный агент, расследующий потенциальные угрозы национальной безопасности.
Как он знал по опыту этой эпохи, если есть сомнения — апеллируй к дошедшему до паранойи национализму.
Это громкое заявление, казалось, немного снизило градус воинственности мужчины, как и его самоуверенность.
— Национальная безопасность? — неуверенно повторил Oффенхаус, как человек, имевший веские причины для беспокойства. Но затем вернулась присущая ему агрессивная бравада, словно он решил, что наглость второе счастье. — А откуда мне знать, что ты не треплешься? — напористо спросил он.
— Могу показать удостоверение, — ответил Севен, не спеша опуская руки. У него было множество фальшивок на все случаи жизни – ЦРУ, ФБР, АНБ, Налоговой службы, не говоря уж об удостоверениях сотрудника различных национальных и международных газет — каждая в отдельном потайном кармашке.
Oффенхаус на это не купился.
— Держите руки так, чтобы я мог их видеть! — рявкнул он, сделав движение пистолетом снизу вверх. Он стиснул зубы, раздумывая, что делать дальше. Вызов полиции явно не значился в списке возможных вариантов действий, что как раз Севена не удивляло; беспринципный делец должен был позаботиться о своих собственных „скелетах в шкафу“.
— Хорошо, — согласился Гэри, снова поднимая руки. — Тогда позвольте мне дать номер телефона моего вышестоящего офицера и вы сможете проверить мои полномочия сами.
И он устремил суровый взгляд на так называемого предпринимателя.
— Поверьте, г-н Oффенхаус, сотрудничество в ваших же интересах. Вы же не хотите, чтобы ваши неприятности усугубились?
Несмотря на очевидные усилия изобразить облик невозмутимый и беззаботный, Ральф нервно дёрнул кадыком.
— Ладно, — сказал он спустя пару секунд и передвинул чистый блокнот к Севену. — Пишите номер и не пытайтесь сделать что-нибудь ещё.
— И не думал даже, — заверил Севен. Он опустил руку с „ручкой“, пока её конец не был направлен непосредственно на Оффенхауса. — Вы не пожалеете, — солгал он.
Серво гудел менее секунды, но эффект на Оффенхауса он оказал незамедлительно. Глаза бизнесмена потускнели, а напряжение сменилось блаженным довольством. Плечи поникли, и он начал мешком оседать на пол из твёрдого дерева. Сунув серво обратно в карман, Севен быстро забрал заряженный пистолет из ослабевших пальцев, затем осторожно усадил Оффенхауса, прислонив спиной к дверному косяку.
— Посидите-ка пока тут, — отдал он приказ бизнесмену, который и так никуда не собирался. — Через минуту я к вам вернусь.
Гэри поставил оружие на предохранитель, прежде чем положить его на стол, подальше от Оффенхауса, и выключил свет, чтобы не возбудить интерес какой-либо проезжающей полицейской машины. Потом присел рядом с обмякшим мужчиной, пристально глядя в мечтательно расфокусированные глаза. Может, из этой ситуации можно извлечь пользу, решил Севен; транквилизирующее воздействие серво вызывало весьма внушаемое состояние, так же, как пентотал натрия, но без жутких побочных эффектов последнего.
— Расскажите мне побольше о Кризалисе, — предложил он. — Кто они такие? Чего хотят?
— Сборище умников, благодетелей человечества, — пробормотал Оффенхаус, слегка невнятно выговаривая слова. — Пытаются посредством химии сделать мир лучше, как-то так. Не знаю, мне всё равно. Хотя денег зарабатывают кучи, и без налогов. Много венчурного капитала, как мне и нужно. Есть у меня пара идеек насчёт этого, хороших идеек. Собираюсь стать миллионером прежде, чем перешагну сорок…
Севен нахмурился. Когда человеческая раса поймёт, что есть более важные вещи, чем прибыль? Он попытался направить воспоминания предпринимателя в сторону от финансов.
— Кризалис, — напомнил он. — Как их зовут? Где я могу найти их?
— Всё в руках этой индианки, — проговорил его невольный информатор. — Не знаю, как её настоящее имя, видел только однажды. Реально пугает до жути, супергениальная фанатичка. У неё секретная лаборатория где-то в Индии. Всё идёт через Дели, её люди забирают грузы оттуда. Новая партия утром из аэропорта Кеннеди…
Утром? — подумал Севен. А это хорошая возможность. Он собирался было добиться от Оффенхауса более подробной информации, когда неожиданно затрезвонил телефон. Бровь Севена взметнулась. Звонок, в такое время? Решительно этот офис работает по какому-то странному графику.
Ну, конечно же, озарило вдруг Севена. Учитывая почти 10 часов разницы во времени между Бруклином и Индией, там сейчас примерно 10-30. Вот почему Oффенхаус явился в столь поздний час. Он ждал именно этого звонка.
Телефон снова заверещал, и этот пронзительный звон пробился к сознанию Оффенхауса даже сквозь гипнотическое оцепенение. Он вздрогнул, делая вялые попытки подняться на ноги. Севен опустил твёрдую руку на плечо Oффенхауса и слегка нажал.
— Не беспокойтесь, — заверил он опустившегося обратно на пол успокоившегося бизнесмена. — Я отвечу.
И на этот раз он не лгал. Если его вывод был правильным и вызов действительно последовал из Кризалиса, то Севена очень интересовало, кто звонит и зачем. Он снял трубку.
— Алло? — сказал он, безупречно имитируя голос Oффенхауса. Подобная вокальная мимикрия была ещё одним умением Гэри, на обучение которому Иджис затратили немало времени.
— Мистер Oффенхаус? — спросил мужской голос на другом конце линии; в нём отчётливо слышался британский акцент. Выходец из среды крупной буржуазии, может, и аристократ, учился в Оксфорде или Итоне, подумал Севен. — Это Уильямс. Звоню за подтверждением отгрузки сегодняшней партии.
По документам Оффенхауса так оно и есть, вспомнил Севен.
— Подтверждаю, — сказал Гэри, подражая резкому тону бизнесмена. Он покопался в последней папке в поисках деталей сделки. — Из аэропорта Кеннеди, вовремя.
Уильямс явно нервничал, словно чувствовал себя не в своей тарелке. Учёный, никакой не интриган или шпион.
— Уверены, что линия не прослушивается?
— На все 100, — сымпровизировал Севен, догадывавшийся, что Oффенхаус действительно принял меры предосторожности против прослушки. Недавний Уотергейтский скандал заставил всю нацию опасаться, что в любой момент откуда-нибудь всплывёт аудиокассета с компроматом. — Можно говорить свободно, — поощрил он Уильямса.
— Надеюсь, вы правы, — сказал Уильямс, судя по тону, успокоенный лишь отчасти. — А что насчёт запчастей для тех высокоскоростных центрифуг? Их поломка чертовски тормозит работу.
— Минутку, — проговорил Севен. – Вот, нашёл, они уже в пути.
А это что? — подумал он, просматривая следующую запись. Частный самолёт, вылет в 2 часа ночи в Дели из аэропорта Кеннеди, с посадкой в Риме. Неужели это для Роберты и её новых работодателей? Похоже, что так. Все дороги, кажется, в действительности ведут в Индию, но куда оборудование повезут из Дели?
— А теперь мне надо идти, — сказал он Уильямсу. Чем дольше они разговаривали, тем больше был шанс совершить какую-нибудь ошибку или неосторожность и вызвать подозрения Уильямса. Севен взглянул на ксерокопии документа, лежавшие на столе. — Ожидайте доставку груза завтра в 04-30 по вашему времени.
И можете рассчитывать на моё присутствие, сказал он себе. Быстро произведя в уме необходимые расчёты, Севен сделал вывод, что Уильямс (или его агенты) будут встречать борт примерно через 17 часов. К счастью, Гэри знал способ оперативно добраться до Дели, пока Роберта будет в воздухе. Полагаю, она очень удивится, узнав, что собирается в Индию.
— Подождите! — поспешно заговорил Уильямс прежде, чем Севен дал отбой. — Вы про уран не забыли? Я обещал директору, что напомню вам, насколько срочно нам нужна обогащённая руда.
Уран?! Выражение испуга исказило обычно невозмутимые черты лица Гэри Севена. В папках Оффенхауса ему не попалось ничего о каких-либо радиоактивных материалах, если только этот конкретный груз не был закамуфлирован под что-то иное. Он лихорадочно пролистал декларации, пока не наткнулся на очень подозрительную позицию: крупную партию свинца. Должно быть, это оно самое, пришёл к выводу Севен, но что Оффенхаус — и Кризалис — собирались делать со радиоактивным ураном, способным к распаду? Открытие добавило тревожный ядерный аспект к тому, что уже можно было считать чрезвычайно опасной ситуацией даже по меркам Гэри Севена.
Генная инженерия, бактериологическое оружие, гонка ядерных вооружений. Иногда, по размышлении, то, что человечество себя ещё не уничтожило, казалось Севену положительно чудом…
***
— А? Что…
Вышедший из транса Ральф Oффенхаус обнаружил себя сидящим за столом в своём бруклинском офисе. Ноги были как ватные. Смутившись, он поморгал и потряс головой, пытаясь развеять туман в голове. Владевшее им до того чувство безмятежного блаженства стремительно покидало его сознание, уступая место неопределенности и растерянности.
Я заснул за столом, догадался он. Забавно, но он не помнил ни сколько просидел здесь, ни даже как включил свет. Последнее, что он помнил, как поднимался по лестнице к себе в кабинет; после этого в его мыслях был провал. Странно, подумал он. Я что, настолько заработался в последнее время?
На секунду он испугался, что с ним случился инсульт; подобный сценарий не был совсем уж маловероятным, хотя ему и сорока не исполнилось, да и в его семье большее распространение имели болезни сердца, но тем не менее… Он нервно пошевелил пальцами, проверяя себя на предмет паралича или тремора.
— Привет, — прошептал он, убедившись, что и речь не пострадала.
Всё, казалось, было в порядке. Более того, он не чувствовал себя больным или ослабевшим. Напротив, он ощущал, будто отдыхал несколько недель. И похмелья не наблюдалось, что исключало внезапную попойку. Так что, чёрт возьми, случилось со мной? Некая мысль пришла ему в голову, он ощупал боковой карман, найдя свой пистолет благополучно спрятанным там, где ему и полагалось. Какое облегчение, подумал он, не могло быть слишком много осторожности ни в это время, ни, в особенности, в этой части города.
Подняв руку, чтобы утереть лоб, он мельком увидел свой „Ролекс“. Секундочку, а времени-то сколько? — и он в срочном порядке взглянул на часы.
1-15 … ну, время, когда Уильямс из Кризалиса должен был позвонить для получения последней информации по утренней отправке груза, уже прошло.
— Вот чёрт, — пробормотал Ральф. Он что, пропустил этот долбаный звонок?
Был только один способ это выяснить. Наклонившись, он выдвинул нижний правый ящик стола. Внутри, под запасной пепельницей и коробкой салфеток Клинекс, находилось то, что казалось обычным ящичком для сигар. Убрав с крышки всё лишнее, он поднял её, открывая спрятанный внутри диктофон. Судя по символам на дисплее, машинка уже записала сегодня один звонок, хотя Оффенхаус, хоть убейте, не мог припомнить, чтобы с кем-то говорил. Становится всё страньше и страньше, подумал он. Когда он впервые начал записывать звонки, просто для того, чтобы не упустить что-нибудь при переговорах с Кризалисом, он никак не думал, что магнитофонная лента заполнит зияющий провал в его собственной памяти. Куда, разрази их молния, подевались из моей жизни те 18,5 минут?
Он отмотал ленту на начало последнего звонка, а затем нажал „Play“.
— Алло? — сказал его собственный голос. Оффенхаус слушал в изумлении свой разговор с тем нервным британцем, Уильямсом, разговор, который начисто выветрился из памяти. В особенности его поразило то, как он сам рассказывал Уильямсу, что запчасти этих чёртовых центрифуг уже в пути, в то время, как ему ещё не удалось найти эти позиции по приемлемой цене!
Это не я, внезапно и с полной уверенностью, шедшей откуда-то изнутри, осознал Oффенхаус. Голос на ленте звучал так же, как его, но каким-то образом на почти подсознательном уровне Ральф знал: он никогда не говорил эти слова! Кто-то занял его место. Меня чем-то одурманил и притворился мной. И теперь этот кто-то знал всё о грузе, отправлявшемся из аэропорта Кеннеди менее чем через час.
Его сердце бешено заколотилось, он выключил диктофон и схватился за аппарат, поспешно набирая контактный номер в Кризалисе.
— Уильямс? — спустя несколько мгновений сказал он. — Говорит Оффенхаус. Думаю, у нас возникли проблемы…
Заметки автора к главе 6: упомянутый Гэри Севеном Хар Гобинд Хорана (Har Gobind Khorana, 1922-2011 гг. — прим.переводчика), индийский биохимик, был одним из реально существовавших основателей современной генной инженерии. Хорана получил Нобелевскую премию в 1968 году за свою работу в области химии генетического кода, а затем возглавил команду, которая впервые синтезировала биологически активный ген. (Несомненно, мать Хана была одной из его учениц…)
Обзорам
Хорошо, что со мной нет Изис, спустя несколько часов размышлял Гэри Севен, стоявший на углу двух тускло освещённых непривлекательных улиц. Данный уголок Бруклина не выглядел ни уютным, ни даже достаточно чистым, чтобы удовлетворить требования взыскательной кошки. Днём это был оживлённый деловой район, но вечером он превращался в заброшенный пустырь. Глухие стальные жалюзи, расписанные граффити, закрывали витрины первых этажей, вдоль краев плоских крыш шёл заслон из колючей проволоки, призванный воспрепятствовать ворам. Легкий ветер шелестел мусором, усыпавшим улицы и тротуары; Севен взглянул вниз, на обрывок газеты, зацепившийся за лодыжку. Чернильно-чёрный заголовок сообщил ему, что власти по-прежнему разыскивают похищенную наследницу Патти Херст, примкнувшую к террористам. «ФБР — „ТАНЕ“: СДАВАЙСЯ!» — скандировала „Нью-Йорк Пост“.
читать дальше
Севен покачал головой, в который раз сознавая, что слегка, как тут говорят, шокирован. Даже после 6-и лет проживания среди людей его до сих пор иногда — и неприятно — поражали как повсеместно распространённая нищета, так и абсурдность этой эпохи. Земля XX века была непомерно далека от просвещённого сообщества за многие световые годы отсюда, где он родился и воспитывался. Иногда он испытывал ностальгию по той изысканной благополучной утопии, где смешанное из разных биологических видов общество не подавляло, а стимулировало своих членов максимально раскрыть их высокий потенциал, без бессмысленной агрессии и глупостей вроде конкуренции, которые словно насквозь пропитали все отношения на Земле, от личных до политических. Он скучал по привычной компании старых друзей и коллег, не говоря уже о многочисленных мелких удобствах, свойственных передовой в технологическом отношении цивилизации. Подумать только, эта планета была ещё в столетиях от разработки таких приспособлений, как личный репликатор или портативные нано-роботы…
С другой стороны, признавал он, что бы там ни говорила Изис, я не могу отрицать, что недоцивилизованная с нашей точки зрения Земля была на свой лад странно завлекательна.
Где-то под ногами прогрохотал поезд подземки, вызвавший незначительную вибрацию асфальта. Изредка по пустынному району со свистом пролетал автомобиль, едва притормаживая у разбитого светофора на перекрестке. Севен взглянул на часы; до полуночи оставалось около 5 минут. Он выжидал достаточно.
Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он подошел к входу в кирпичное пятиэтажное офисное здание. На большом металлическом указателе он отыскал табличку с номером офиса Ральфа Оффенхауса, сверяясь с оставленной ему визиткой. Согласно обоим, рабочий кабинет бизнесмена располагался на верхнем этаже.
Он дёрнул входную дверь и поняв, что она заперта, достал из кармана пиджака серво. Пара датчиков на тонких щупальцах, чем-то напоминавших антенны, выскочили с противоположных сторон инструмента. Севен выбрал соответствующий параметр и направил серво на упрямившуюся дверную ручку. Секундный гул — и замок приглашающе щёлкнул. Переждав очередной автомобиль, Севен вошёл.
Он поднялся по лестнице на пятый этаж, где серво выдало ему пропуск в закрытый офис с именем Оффенхауса на двери. С улицы он не заметил никаких огней в верхних окнах, не говоря уже об остальной части здания, и таким образом, был уверен, что в комнате бизнесмена нет; тем не менее, Гэри немного послушал под дверью, пока полностью не уверился, что там не было никакого движения.
Попав внутрь, Севен отрегулировал серво так, чтобы тот испускал лучи в видимой глазу части спектра. Миниатюрный фонарь осветил обстановку, которую мужчина и ожидал увидеть: дорогой письменный стол орехового дерева с телефоном, отдельный стол для помощника или секретарши, диван для посетителей, последние издания „Wall Street Journal“ и шкафы. При виде последних Севен вздохнул — предстояла длительная работа с бумагами. Надеюсь, подумал он, кто-нибудь на этой отсталой планете изобретёт-таки вскоре персональный компьютер; это бы намного упростило подобный тайный сбор информации.
Ранее в тот же день, сразу же после отъезда Oффенхауса с Восточной 68-й улицы, Бета 5 провела тщательный голосовой анализ того, что предприниматель сообщил в разговоре с Севеном, причём выводы компьютера были гораздо более точными, чем получаемые от до смешного ненадёжного устройства, называемого в этом веке полиграфом. Бета 5 пришла к выводу, что Ральф Oффенхаус говорил правду, насколько он её сам знал, но Севен чувствовал, что от предпринятой им ночной экспедиции можно ожидать ещё больших сведений о хватком капиталисте.
Он начал со шкафчика для папок, расположенного прямо напротив собственного стола Оффенхауса. Верхний ящик был заперт, что показалось Севену чрезвычайно обнадёживающим фактом. Серво легко справился с запором, и Гэри обнаружил несколько старомодного вида папок с наклейками „Проект Кризалис“. Он удовлетворённо кивнул, совершенно уверенный, что материалы в них относились к тому же таинственному проекту, к которому несколько часов назад в Риме предложили присоединиться Роберте; по счастью, разница во времени здесь и там сыграла им на руку, предоставив ей приятную возможность проинформировать босса о своей встрече с Виктором Лозиньяком. Линии расследования, по всей видимости, быстро сходятся, подумал Гэри. Это не может быть совпадением.
Открыв верхнюю папку, он был рад найти в ней счета-фактуры и счета за доставку большого количества научного оборудования: решительно всё, от пробирок и чашек Петри до компьютеров и рентгеновских установок. Как сказала бы Роберта, отстранённо подумал Севен, в яблочко!
Большая часть позиций медицинского характера, как увидел Гэри, была приобретена через цепочку компаний-однодневок, что позволяло скрыть конечный пункт назначения; насколько он мог понять, где-то на северо-западе Индии. Вот это уже интересно, задумался Севен; из этой части Евразии уже вышло несколько выдающихся биохимиков, например, Хар Гобинд Хорана, со-лауреат Нобелевской премии 1968 года за исследования в области химии генетического кода и его функции в синтезе белка. Только четыре года назад, как помнил Севен, Хорана первым в истории Земли успешно синтезировал искусственный ген дрожжей из первичных химических компонентов, очень важный шаг на пути генной инженерии. Сам Хорана не числился среди пропавших без вести учёных, но, возможно, кто-то из соотечественников вывел его работу на новый опасный уровень?
Как будто угрозы безрассудных генетических манипуляций было недостаточно, Севена изрядно встревожили найденные декларации о доставке большого количества пептона, вещества, используемого при культивации бактерий. Количество отгруженного пептона значительно превышало необходимое для обычных исследовательских целей; на весь курс университета расходовался литр пептона в год, однако, по данным бумаг Оффенхауса, в Индию ушло почти двести больших металлических бочек, содержащих более 2 000 литров! Существовала только одна задача, для решения которой кому-то могло понадобиться вырастить такое количество бактерий, осознал Севен: ведение полномасштабной биологической войны.
Генная инженерия в смеси с бактериологической войной?! Что за кошмарный сценарий разрабатывался в этом Кризалисе, с тревогой подумал Гэри, и в какое змеиное гнездо могли угодить Роберта и Изис, пытаясь туда проникнуть?
— Ладно, Севен. Ну-ка, отойди от этих папок.
Суровая команда, сопровождавшаяся внезапным включением верхнего освещения, застала Севена врасплох. Он оторвал глаза от документов и увидел стоявшего в дверях Ральфа Оффенхауса; дуло полуавтоматического пистолета смотрело прямо на закопавшегося в чужих делах инопланетного агента.
Севен проклял себя за неосмотрительность. Он был настолько погружён в высшей степени интересные папки, что даже не слышал прихода вооружённого дельца. Но что, во имя бескрайнего космоса, делает здесь Оффенхаус после полуночи? По всем признакам, это здание закрыто на ночь.
— Я сказал отойти от моих папок, — сердито повторил Oффенхаус. Он, казалось, был так же удивлён, как и Севен, застав у себя посетителя, хотя и возмущён этим гораздо больше.
— Я думал, детали заключённой сделки ясны: никаких вопросов. Так, черт возьми, что тебе надо в моем кабинете?
Учитывая час и район, Севен нашёл не слишком примечательным наличие у Оффенхауса пистолета. Не желая спровоцировать стрельбу, он поднял руки и отступил от шкафчика с папками. Его серво был по-прежнему зажат в правой руке, узкий луч света был теперь явно излишен, поскольку горело внутреннее освещение. Он покрутил серебристую палочку кончиками пальцев, слегка меняя настройку и стараясь удерживать спокойное выражение на лице, меж тем внимательно наблюдая за разгневанным землянином.
— Ты меня слышал, Севен. Мне нужно ответы, и прямо сейчас, — ствол пистолета последовал за Гэри, отступившим от картотеки. — Я ведь могу и выстрелить, — заметил Оффехаус. — Проникновение со взломом, сам понимаешь.
— Взлома не было, — спокойно заявил Севен. — Что касается остального, то я правительственный агент, расследующий потенциальные угрозы национальной безопасности.
Как он знал по опыту этой эпохи, если есть сомнения — апеллируй к дошедшему до паранойи национализму.
Это громкое заявление, казалось, немного снизило градус воинственности мужчины, как и его самоуверенность.
— Национальная безопасность? — неуверенно повторил Oффенхаус, как человек, имевший веские причины для беспокойства. Но затем вернулась присущая ему агрессивная бравада, словно он решил, что наглость второе счастье. — А откуда мне знать, что ты не треплешься? — напористо спросил он.
— Могу показать удостоверение, — ответил Севен, не спеша опуская руки. У него было множество фальшивок на все случаи жизни – ЦРУ, ФБР, АНБ, Налоговой службы, не говоря уж об удостоверениях сотрудника различных национальных и международных газет — каждая в отдельном потайном кармашке.
Oффенхаус на это не купился.
— Держите руки так, чтобы я мог их видеть! — рявкнул он, сделав движение пистолетом снизу вверх. Он стиснул зубы, раздумывая, что делать дальше. Вызов полиции явно не значился в списке возможных вариантов действий, что как раз Севена не удивляло; беспринципный делец должен был позаботиться о своих собственных „скелетах в шкафу“.
— Хорошо, — согласился Гэри, снова поднимая руки. — Тогда позвольте мне дать номер телефона моего вышестоящего офицера и вы сможете проверить мои полномочия сами.
И он устремил суровый взгляд на так называемого предпринимателя.
— Поверьте, г-н Oффенхаус, сотрудничество в ваших же интересах. Вы же не хотите, чтобы ваши неприятности усугубились?
Несмотря на очевидные усилия изобразить облик невозмутимый и беззаботный, Ральф нервно дёрнул кадыком.
— Ладно, — сказал он спустя пару секунд и передвинул чистый блокнот к Севену. — Пишите номер и не пытайтесь сделать что-нибудь ещё.
— И не думал даже, — заверил Севен. Он опустил руку с „ручкой“, пока её конец не был направлен непосредственно на Оффенхауса. — Вы не пожалеете, — солгал он.
Серво гудел менее секунды, но эффект на Оффенхауса он оказал незамедлительно. Глаза бизнесмена потускнели, а напряжение сменилось блаженным довольством. Плечи поникли, и он начал мешком оседать на пол из твёрдого дерева. Сунув серво обратно в карман, Севен быстро забрал заряженный пистолет из ослабевших пальцев, затем осторожно усадил Оффенхауса, прислонив спиной к дверному косяку.
— Посидите-ка пока тут, — отдал он приказ бизнесмену, который и так никуда не собирался. — Через минуту я к вам вернусь.
Гэри поставил оружие на предохранитель, прежде чем положить его на стол, подальше от Оффенхауса, и выключил свет, чтобы не возбудить интерес какой-либо проезжающей полицейской машины. Потом присел рядом с обмякшим мужчиной, пристально глядя в мечтательно расфокусированные глаза. Может, из этой ситуации можно извлечь пользу, решил Севен; транквилизирующее воздействие серво вызывало весьма внушаемое состояние, так же, как пентотал натрия, но без жутких побочных эффектов последнего.
— Расскажите мне побольше о Кризалисе, — предложил он. — Кто они такие? Чего хотят?
— Сборище умников, благодетелей человечества, — пробормотал Оффенхаус, слегка невнятно выговаривая слова. — Пытаются посредством химии сделать мир лучше, как-то так. Не знаю, мне всё равно. Хотя денег зарабатывают кучи, и без налогов. Много венчурного капитала, как мне и нужно. Есть у меня пара идеек насчёт этого, хороших идеек. Собираюсь стать миллионером прежде, чем перешагну сорок…
Севен нахмурился. Когда человеческая раса поймёт, что есть более важные вещи, чем прибыль? Он попытался направить воспоминания предпринимателя в сторону от финансов.
— Кризалис, — напомнил он. — Как их зовут? Где я могу найти их?
— Всё в руках этой индианки, — проговорил его невольный информатор. — Не знаю, как её настоящее имя, видел только однажды. Реально пугает до жути, супергениальная фанатичка. У неё секретная лаборатория где-то в Индии. Всё идёт через Дели, её люди забирают грузы оттуда. Новая партия утром из аэропорта Кеннеди…
Утром? — подумал Севен. А это хорошая возможность. Он собирался было добиться от Оффенхауса более подробной информации, когда неожиданно затрезвонил телефон. Бровь Севена взметнулась. Звонок, в такое время? Решительно этот офис работает по какому-то странному графику.
Ну, конечно же, озарило вдруг Севена. Учитывая почти 10 часов разницы во времени между Бруклином и Индией, там сейчас примерно 10-30. Вот почему Oффенхаус явился в столь поздний час. Он ждал именно этого звонка.
Телефон снова заверещал, и этот пронзительный звон пробился к сознанию Оффенхауса даже сквозь гипнотическое оцепенение. Он вздрогнул, делая вялые попытки подняться на ноги. Севен опустил твёрдую руку на плечо Oффенхауса и слегка нажал.
— Не беспокойтесь, — заверил он опустившегося обратно на пол успокоившегося бизнесмена. — Я отвечу.
И на этот раз он не лгал. Если его вывод был правильным и вызов действительно последовал из Кризалиса, то Севена очень интересовало, кто звонит и зачем. Он снял трубку.
— Алло? — сказал он, безупречно имитируя голос Oффенхауса. Подобная вокальная мимикрия была ещё одним умением Гэри, на обучение которому Иджис затратили немало времени.
— Мистер Oффенхаус? — спросил мужской голос на другом конце линии; в нём отчётливо слышался британский акцент. Выходец из среды крупной буржуазии, может, и аристократ, учился в Оксфорде или Итоне, подумал Севен. — Это Уильямс. Звоню за подтверждением отгрузки сегодняшней партии.
По документам Оффенхауса так оно и есть, вспомнил Севен.
— Подтверждаю, — сказал Гэри, подражая резкому тону бизнесмена. Он покопался в последней папке в поисках деталей сделки. — Из аэропорта Кеннеди, вовремя.
Уильямс явно нервничал, словно чувствовал себя не в своей тарелке. Учёный, никакой не интриган или шпион.
— Уверены, что линия не прослушивается?
— На все 100, — сымпровизировал Севен, догадывавшийся, что Oффенхаус действительно принял меры предосторожности против прослушки. Недавний Уотергейтский скандал заставил всю нацию опасаться, что в любой момент откуда-нибудь всплывёт аудиокассета с компроматом. — Можно говорить свободно, — поощрил он Уильямса.
— Надеюсь, вы правы, — сказал Уильямс, судя по тону, успокоенный лишь отчасти. — А что насчёт запчастей для тех высокоскоростных центрифуг? Их поломка чертовски тормозит работу.
— Минутку, — проговорил Севен. – Вот, нашёл, они уже в пути.
А это что? — подумал он, просматривая следующую запись. Частный самолёт, вылет в 2 часа ночи в Дели из аэропорта Кеннеди, с посадкой в Риме. Неужели это для Роберты и её новых работодателей? Похоже, что так. Все дороги, кажется, в действительности ведут в Индию, но куда оборудование повезут из Дели?
— А теперь мне надо идти, — сказал он Уильямсу. Чем дольше они разговаривали, тем больше был шанс совершить какую-нибудь ошибку или неосторожность и вызвать подозрения Уильямса. Севен взглянул на ксерокопии документа, лежавшие на столе. — Ожидайте доставку груза завтра в 04-30 по вашему времени.
И можете рассчитывать на моё присутствие, сказал он себе. Быстро произведя в уме необходимые расчёты, Севен сделал вывод, что Уильямс (или его агенты) будут встречать борт примерно через 17 часов. К счастью, Гэри знал способ оперативно добраться до Дели, пока Роберта будет в воздухе. Полагаю, она очень удивится, узнав, что собирается в Индию.
— Подождите! — поспешно заговорил Уильямс прежде, чем Севен дал отбой. — Вы про уран не забыли? Я обещал директору, что напомню вам, насколько срочно нам нужна обогащённая руда.
Уран?! Выражение испуга исказило обычно невозмутимые черты лица Гэри Севена. В папках Оффенхауса ему не попалось ничего о каких-либо радиоактивных материалах, если только этот конкретный груз не был закамуфлирован под что-то иное. Он лихорадочно пролистал декларации, пока не наткнулся на очень подозрительную позицию: крупную партию свинца. Должно быть, это оно самое, пришёл к выводу Севен, но что Оффенхаус — и Кризалис — собирались делать со радиоактивным ураном, способным к распаду? Открытие добавило тревожный ядерный аспект к тому, что уже можно было считать чрезвычайно опасной ситуацией даже по меркам Гэри Севена.
Генная инженерия, бактериологическое оружие, гонка ядерных вооружений. Иногда, по размышлении, то, что человечество себя ещё не уничтожило, казалось Севену положительно чудом…
***
— А? Что…
Вышедший из транса Ральф Oффенхаус обнаружил себя сидящим за столом в своём бруклинском офисе. Ноги были как ватные. Смутившись, он поморгал и потряс головой, пытаясь развеять туман в голове. Владевшее им до того чувство безмятежного блаженства стремительно покидало его сознание, уступая место неопределенности и растерянности.
Я заснул за столом, догадался он. Забавно, но он не помнил ни сколько просидел здесь, ни даже как включил свет. Последнее, что он помнил, как поднимался по лестнице к себе в кабинет; после этого в его мыслях был провал. Странно, подумал он. Я что, настолько заработался в последнее время?
На секунду он испугался, что с ним случился инсульт; подобный сценарий не был совсем уж маловероятным, хотя ему и сорока не исполнилось, да и в его семье большее распространение имели болезни сердца, но тем не менее… Он нервно пошевелил пальцами, проверяя себя на предмет паралича или тремора.
— Привет, — прошептал он, убедившись, что и речь не пострадала.
Всё, казалось, было в порядке. Более того, он не чувствовал себя больным или ослабевшим. Напротив, он ощущал, будто отдыхал несколько недель. И похмелья не наблюдалось, что исключало внезапную попойку. Так что, чёрт возьми, случилось со мной? Некая мысль пришла ему в голову, он ощупал боковой карман, найдя свой пистолет благополучно спрятанным там, где ему и полагалось. Какое облегчение, подумал он, не могло быть слишком много осторожности ни в это время, ни, в особенности, в этой части города.
Подняв руку, чтобы утереть лоб, он мельком увидел свой „Ролекс“. Секундочку, а времени-то сколько? — и он в срочном порядке взглянул на часы.
1-15 … ну, время, когда Уильямс из Кризалиса должен был позвонить для получения последней информации по утренней отправке груза, уже прошло.
— Вот чёрт, — пробормотал Ральф. Он что, пропустил этот долбаный звонок?
Был только один способ это выяснить. Наклонившись, он выдвинул нижний правый ящик стола. Внутри, под запасной пепельницей и коробкой салфеток Клинекс, находилось то, что казалось обычным ящичком для сигар. Убрав с крышки всё лишнее, он поднял её, открывая спрятанный внутри диктофон. Судя по символам на дисплее, машинка уже записала сегодня один звонок, хотя Оффенхаус, хоть убейте, не мог припомнить, чтобы с кем-то говорил. Становится всё страньше и страньше, подумал он. Когда он впервые начал записывать звонки, просто для того, чтобы не упустить что-нибудь при переговорах с Кризалисом, он никак не думал, что магнитофонная лента заполнит зияющий провал в его собственной памяти. Куда, разрази их молния, подевались из моей жизни те 18,5 минут?
Он отмотал ленту на начало последнего звонка, а затем нажал „Play“.
— Алло? — сказал его собственный голос. Оффенхаус слушал в изумлении свой разговор с тем нервным британцем, Уильямсом, разговор, который начисто выветрился из памяти. В особенности его поразило то, как он сам рассказывал Уильямсу, что запчасти этих чёртовых центрифуг уже в пути, в то время, как ему ещё не удалось найти эти позиции по приемлемой цене!
Это не я, внезапно и с полной уверенностью, шедшей откуда-то изнутри, осознал Oффенхаус. Голос на ленте звучал так же, как его, но каким-то образом на почти подсознательном уровне Ральф знал: он никогда не говорил эти слова! Кто-то занял его место. Меня чем-то одурманил и притворился мной. И теперь этот кто-то знал всё о грузе, отправлявшемся из аэропорта Кеннеди менее чем через час.
Его сердце бешено заколотилось, он выключил диктофон и схватился за аппарат, поспешно набирая контактный номер в Кризалисе.
— Уильямс? — спустя несколько мгновений сказал он. — Говорит Оффенхаус. Думаю, у нас возникли проблемы…
Заметки автора к главе 6: упомянутый Гэри Севеном Хар Гобинд Хорана (Har Gobind Khorana, 1922-2011 гг. — прим.переводчика), индийский биохимик, был одним из реально существовавших основателей современной генной инженерии. Хорана получил Нобелевскую премию в 1968 году за свою работу в области химии генетического кода, а затем возглавил команду, которая впервые синтезировала биологически активный ген. (Несомненно, мать Хана была одной из его учениц…)
Обзорам
@темы: ТОС. Книги, ТОС. Переводы, Грег Кокс. Евгенические войны