R.T.F.M.
Ближе к закату утомлённый долгим переходом носитель задремал, и Кирк с удивлением почувствовал, что его тоже клонит в сон. Похоже, он ошибался, считая себя лишь пассивным наблюдателем в теле существа. Наверно, между его мозгом и телом носителя всё же существует какая-то связь на физиологическом уровне. Додумать эту мысль Кирк не успел, потому что заснул.
читать дальшеЕму снились странные существа, похожие на крабов со светящимися полупрозрачными панцирями. Кхфликтяне – Кирк откуда-то совершенно точно знал, что существа называют себя именно так – кружились над ущельем в сложном танце, когда каждый участник знает своё место, и каждое движение отточено до совершенства. Зрелище захватывало, оторваться от него было невозможно, и Кирку казалось, что он готов наблюдать за танцем вечность.
Только потом он заметил на светящихся, переливающихся всеми цветами радуги панцирях чёрные пятнышки. Портативные антигравитаторы. Странно, что он не догадался сразу же. Глупо верить, что краб, да ещё весом со взрослого человека, способен летать на планете, где сила тяжести примерно равна земной. У них была необычайно высокоразвитая цивилизация, если они могли позволить себе тратить силы и средства на создание приборов для развития такого экстравагантного вида искусства, как воздушный балет.
Наблюдая за тем, как меняются цвета панцирей, Кирк заметил, что некоторые сочетания цветов повторяются снова и снова. Поначалу он решил, что такая иллюминация служит для того, чтобы сделать танец ещё прекраснее; но чем дольше он смотрел, тем более убеждался, что кхфликтяне… поют. У кхфликтян была не звуковая, а цветовая речь. Цветовые сочетания служили словами.
Внезапно Кирк почувствовал, что взлетает ввысь. Описав в воздухе круг, он приблизился к танцующим и включился в танец с такой лёгкостью, словно занимался этим всю жизнь. Он был одним из кхфликтян, и перед его взором, рассказанная языком танца и цвета, развернулась вся история его цивилизации – от первого прото-кхфликтянина до современных правителей, завоевателей, строителей – покорителей вселенной.
Первобытные кхфликтяне были примитивными созданиями, незамысловатыми по натуре и с примитивными потребностями. Безыскусные движения и ровные, неяркие цвета говорили о том, что кхфликтяне тяготятся памятью об этом периоде своей истории; память же эта сохранилась лишь потому, что каждый вылупившийся детёныш, взрослея, проходил подобную стадию развития. По мере того, как разворачивалась история кхфликтянской цивилизации, танец всё усложнялся, движения убыстрялись, цвета становились ярче, символизируя создание совершенной в своей сложности общественной структуры. Чтобы не допустить разрушения такой социальной структуры, стремление подчиняться кастовым законам, знание языка, а также определённые двигательные навыки вводились непосредственно в низший отдел мозга каждого детёныша, достигшего определённого возраста. На мгновение Кирк ощутил тот ужас, который переживал каждый юный кхфликтянин в миг, когда полученное знание раз и навсегда делал его частицей единого целого. Индивидуальные же воспоминания и всё, из чего складывалась личность, хранилось в высшем отделе мозга. Движение и цвет уносили Кирка в строго отлаженный и строго ограниченный мир.
Когда он вошёл в "окно", установка трансформировала его тело в тело кхфликтянина, потому что те, кто создал её, просто не знали, что бывают и другие разумные существа. Кхфликтяне заселили сотни планет. Некоторые планеты мало чем отличались от их родного Кхфликта – с тёплым и влажным климатом, обильной растительностью и разнообразным животным миром. Колонизовать другие было сложнее, приходилось реформировать экосистему - менять климат, истреблять фауну. Танец стал головокружительным, цвета сменяли друг друга всё быстрее, повествуя победоносной поступи кхфликтян во вселенной.
Кирк узнал, что остался жив исключительно благодаря уникальному строению кхфликтянского мозга. Мозг состоял из двух отделов. Его, Кирка, знания и память были собраны и заключены в высшем отделе мозга. Низший отдел содержал рефлексы, навыки управления телом кхфликтянина и знание кхфликтянских технологий. Значит, если удастся получить доступ к информации из этого отдела, он сможет вернуться к установке, войти в "окно" и вернуться в своё тело. Это уже был проблеск надежды, и Кирк ухватился за неё, как утопающий за соломинку.
Словно почувствовав его состояние, танцующие завертелись вокруг с головокружительной быстротой. Некоторое время Кирк ещё пытался что-то разобрать, но всё слилось в сплошное пятно, а потом и вовсе исчезло, поглощённое плотным серым туманом.
Наутро, едва проснувшись, Кирк принялся обдумывать странное ночное видение. Итак, его сознание изолированно существует в теле носителя благодаря тому, что мозг кхфликтян имеет двухкамерное строение. Вчерашний переход, во время которого Кирк был лишь сторонним наблюдателем, ясно свидетельствовал, что низший отдел ведает простейшими рефлексами и координацией движений. По сути, собственное сознание носителя является не более чем программой, призванной обеспечивать нормальное функционирование организма. Интеллект, таким образом, существует отдельно от рефлексов. То, что определяет личность, находится в высшем отделе мозга – хотя и некоторые её зачатки присутствуют и в низшем. Низший отдел мозга был каким-то образом запрограммирован на этот ночной танец в небе.
Размышляя над вчерашним поведением носителя, Кирк задался вопросом, какими мерами в кхфликтянском обществе обеспечивалось соблюдение законов. Судя по тому, что он узнал прошлой ночью о кхфликтянском правосудии, самым тяжким преступлением считалось нарушение раз навсегда установленной структуры общества. Виновных в таком чудовищном преступлении транспортировали в отдалённые ненаселённые области, где отряды специально обученных преследователей охотились на них, как на зверей. Учитывая, что понятие о неотвратимости наказания закладывалось непосредственно в мозг каждого кхфликтянина ещё в юности, вчерашнее бегство носителя от транспортаторной установки становилось вполне объяснимым. Очутившись в незнакомой, явно дикой местности и не получая указаний из высшего отдела мозга, кхфликтянин, естественно, следовал программе, заложенной в низший отдел его мозга двести тысяч лет назад.
Лишь теперь Кирк в полной мере осознал, насколько его ментальность должна противоречить кхфликтянскому понятию нормы. На Кхфликте царил матриархат; мужчины находились в подчинённом положении, и матриархи строго следили, чтобы никакой самец, посмевший посягнуть на их власть, не избежал уготованной ему кары. В созданном кхфликтянами транспортаторе просто не могло быть подходящей программы для мужчины-лидера, и он задействовал наиболее подходящий вариант – осуждённого смутьяна. От этой мысли Кирку сделалось не по себе; но она, по крайней мере, объясняла вчерашнее поведение носителя.
Предоставленный самому себе, кхфликтянин ни за что не вернётся к транспортатору. Надо брать дело в свои руки. Надо взломать ментальный барьер, отделяющий его от низшего отдела мозга, и установить над носителем контроль. Вчера ему это отчасти удалось.
Между тем бездействие носителя начинало не на шутку беспокоить Кирка. Судя по солнцу, он провёл в этой тесной пещерке никак не меньше восемнадцати часов. Живое существо, пролежав столько времени без движения, просто не может не испытывать дискомфорта. Должны же телесные потребности как-то заявить о себе. Кстати, помнится, недалеко от входа протекает ручей. Уже хорошо. Значит, жажда ему не грозит; а вот как насчёт еды? По идее, низший отдел мозга должен знать, какая пища необходим кхфликтянину; но это ещё не значит, что она здесь есть. Судя по реакции носителя, условия на Карете IV сильно изменились, и информация, содержащаяся в трансформировавшем его компьютере, наверняка безнадёжно устарела. Да и сами кхфликтяне давным-давно вымерли.
Пора выбраться из этой дыры. Надо добраться до воды. Заодно и проверит, сумеет ли он заставить носителя делать то, что ему нужно.
Кстати, если кхфликтянин действительно убеждён, что спасается бегством от смертельной опасности, почему он проторчал всю ночь в этой дыре? Он должен, наоборот, передвигаться под покровом темноты, когда обнаружить его значительно труднее, искать пищу, воду и новое убежище, чтобы затаиться в нём на следующий день. Такое поведение носителя могло свидетельствовать о его неспособности цепляться за жизнь любой ценой – или о том, что из информации, вводимой в низший мозг кхфликтян, намеренно исключались любые знания, как избегать преследования и скрываться от врагов.
Размышляя о том, что носителю уже следовало бы испытывать жажду, Кирк ощутил неприятную сухость во рту. Отлично. Значит, он был прав, предполагая, что низший мозг кхфликтянина способен позаботиться о нуждах организма самостоятельно, не отвлекая высший, где происходят мыслительные процессы. Теперь следует установить над низшим отделом контроль.
Представляя себе освежающий глоток воды, Кирк попытался пошевелиться. Поначалу тело никак не реагировало, и он начал сомневаться, возможно ли пересилить программу, налагающую ограничения на деятельность низшего мозга. Если бы человеку пришлось провести восемнадцать часов в тесной пещерке, без еды и воды, без движения, уж к воде он кинулся бы при первой возможности. Никакое существо не способно, испытывая жажду, отказываться от её утоления, просто в силу физиологии - если только что-то не подавляет его инстинкт выживания.
А может, тело носителя просто затекло оттого, что он столько времени пролежал, не двигаясь. Или же дело в том, что кхфликтянский организм просто не приспособлен к теперешнему климату – ведь двести тысяч лет назад на Карете IV было значительно теплее.
Удастся ли заставить двигаться носителя, чьё тело застыло от холода?
Кирк вспомнил, как бывает неприятно, когда "засыпает" рука или нога, и представил, как тысячи иголок вонзаются в каждую из восьми конечностей. Чего уж, приятного мало; но если ничего не предпринять, носитель, чего доброго, просто умрёт тут от голода и жажды.
Он стал представлять, как смыкает клешню, подымает конечность на уровень глаз. На этот раз дело пошло лучше. Правда, конечность лишь непроизвольно дёрнулась, неприятно проскрежетав напоминающим хитин покровом о камень; но по сравнению со вчерашней попыткой и это уже было кое-что. Кое-что. Такими темпами у него весь день уйдёт только на то, чтобы привести мышцы носителя в движение. А он-то надеялся быстро вернуться к артефакту, где Спок, конечно же, сумеет разобраться с кхфликтянским транспортатором и перенастроить его так, чтобы он, Кирк, войдя в "окно", вышел из него в своём обличье. Да уж, быстро тут явно не получится.
Заставить, во что бы то ни стало заставить носителя двигаться! Взломать барьер, отделяющий сознание от низшего мозга, стряхнуть онемение с затёкших от долгой неподвижности и холода мышц!
Поначалу дело казалось безнадёжным. После пятнадцати минут отчаянных попыток Кирк едва мог пошевелить какой-то одной конечностью или клешнями на ней. Он удвоил усилия, понимая, что это единственный путь к спасению. Наконец его старания были вознаграждены. Подняв конечность, он сумел описать полукруг, сгибая и выпрямляя её в каждом суставе, проделывая движения с полной амплитудой. После этого дело пошло быстрее. Очевидно, чтобы к мышцам кхфликтянина вернулась способность двигаться, им требовалось разогреться до некой определённой температуры. Ещё одно доказательство того, что со времён существования кхфликтянской цивилизации климат на планете значительно изменился. Когда удалось подчинить себе одну конечность, заставить двигаться остальные уже не составляло труда. С чувством невыразимого облегчения Кирк буквально выволок своё тело из тесной каменной дыры и попытался выпрямиться на непослушных конечностях. Конечности дрожали и подгибались; Кирк напоминал сам себе новорожденного жеребёнка, виденного когда-то в детстве на бабушкиной ферме. Наверно, именно так чувствовал себя тот жеребёнок, делая свой самый первый шаг. Лишь то, что он передвинул только две конечности из восьми, удержало его от падения. Почему он так ослабел? Голод? Жажда? Долгие часы без движения? Как бы там ни было, он не может оставаться тут и ждать, пока его найдут. Несомненно, его и остальных ищут; но как Споку знать, что вот этот гигантский краб и есть его капитан? Поисковая группа с "Энтерпрайза" без труда обнаружит столь крупные существа – но как им догадаться, что эти существа и есть их пропавшие товарищи? Они просто решат, что это местные животные, не замеченные корабельными сенсорами. Он, Кирк сам должен разыскать поисковую группу и найти способ сообщить им, что произошло.
Шаг, другой, третий. Камни норовили выскользнуть из-под ног; он с трудом удерживал равновесие. Никогда не представлял, что просто идти – это так тяжело. Наверно, всё дело в том, что приходится контролировать буквально каждое движение. Вчерашний ночной танец в небе происходил без малейшего участия с его стороны; низший отдел мозга управлял телом, не требуя внимания высшего. Теперь же Кирк пытался заставить чужое тело действовать вопреки инстинкту, переключить управление элементарными функциями на высший отдел мозга, явно для этого не приспособленный. В каком-то смысле он пытался заставить этого кхфликтянина совершать то, о чём ни один из его сородичей не смел и помыслить.
После десятка-другого шагов дело пошло лучше, и к тому времени, как Кирк добрался до выхода из расщелины, он вполне освоился в теле кхфликтянина. Правда, о том, чтобы сражаться или спасаться бегством в случае встречи с местными хищниками, не приходилось и думать; к тому же Кирк отнюдь не был уверен, что сумеет повторить путь кхфликтянина, так лихо перевалившего вчера через гору. Но добраться до кхфликтянского транспортатора наверняка можно и в обход. Надо только выбраться из ущелья на равнину.
Текущий по дну каньона мутный ручей выглядел не особенно привлекательно. Пока Кирк стоял в нерешительности, убеждая себя, что привередничать тут не приходится, в действие вступил низший отдел мозга. Кхфликтянин подогнул конечности, так что челюсти его оказались в воде, и стал жадно пить тепловатую, горькую от множества растворённых в ней солей воду. По счастью, фильтры задерживали песчинки и муть.
Когда кхфликтянин, видимо, не в силах больше сделать ни глотка, оторвался от воды, Кирк снова взял тело под контроль. Следовало подумать о том, как выбраться из каньона. В своём человеческом теле Кирк мог бы попробовать вскарабкаться по стене, выбрав участок, где побольше трещин, хотя и это было бы достаточно рискованным. Отважиться же на такое в теле кхфликтянина, в котором он только-только научился с горем пополам передвигаться, было бы равносильно самоубийству. Отказавшись от мысли о подъёме, Кирк двинулся вдоль ручья вниз по течению. Рано или поздно стены непременно станут ниже, и он сумеет выбраться.
Очень скоро Кирк ощутил нарастающую тревогу носителя. Программа, заложенная в низший мозг, никуда не делась, и кхфликтянин боялся, что из-за любой каменной глыбы на него вот-вот набросится враг.
Обдумывая всё, что ему удалось узнать о кхфликтянах, Кирк решил, что как только он вернётся в свой облик, и они найдут остальных пропавших на планете, он отдаст приказ покинуть Карету IV. Кирк не мог бы сказать, что послужило причиной такого решения, противоречащего всей его натуре - возможно, видение предыдущей ночи; но как бы там ни было, рисковать больше не хотел. Кто знает, что ещё выкинет созданный двести тысяч лет назад транспортатор, действующий по совершенно неизвестной технологии. Нет, какова бы ни была научная ценность всех этих сооружений и артефактов, его люди и его корабль не останутся здесь лишней минуты.
Примерно через час Кирк добрёл до места, где отвалившаяся некогда от скалы огромная глыба, упав на дно каньона, раскололась на куски. Три последующих камнепада, не столь значительных, частично засыпали разлом, образовав откос, тянущийся почти до самого верха – достаточно пологий, чтобы по нему можно было взобраться без особого труда. Однако поднявшись на кучу камней, Кирк обнаружил, что от края стены его отделяет добрых десять метров. Правда, на стене, хоть и отвесной, благодаря многочисленным трещинам и выступам было, за что ухватиться и куда поставить ногу… для тех, у кого есть руки и ноги. Будь Кирк своём теле, он одолел бы подъём за считанные минуты; но как уцепиться клешней за выступ или край трещины? Жёсткий хитиновый панцирь, совершенно лишённый гибкости, сводил на нет преимущество от восьми конечностей.
После недолгих колебаний Кирк всё же решил рискнуть. Неизвестно, как далеко кхфликтянин успел вчера углубиться в каньон – шёл он, во всяком случае, достаточно долго – а Кирк не хотел терять времени. Кто знает, попадётся ли ещё такой удобный подъём.
Кирк высмотрел подходящую трещину и воткнул в неё клешню.
читать дальшеЕму снились странные существа, похожие на крабов со светящимися полупрозрачными панцирями. Кхфликтяне – Кирк откуда-то совершенно точно знал, что существа называют себя именно так – кружились над ущельем в сложном танце, когда каждый участник знает своё место, и каждое движение отточено до совершенства. Зрелище захватывало, оторваться от него было невозможно, и Кирку казалось, что он готов наблюдать за танцем вечность.
Только потом он заметил на светящихся, переливающихся всеми цветами радуги панцирях чёрные пятнышки. Портативные антигравитаторы. Странно, что он не догадался сразу же. Глупо верить, что краб, да ещё весом со взрослого человека, способен летать на планете, где сила тяжести примерно равна земной. У них была необычайно высокоразвитая цивилизация, если они могли позволить себе тратить силы и средства на создание приборов для развития такого экстравагантного вида искусства, как воздушный балет.
Наблюдая за тем, как меняются цвета панцирей, Кирк заметил, что некоторые сочетания цветов повторяются снова и снова. Поначалу он решил, что такая иллюминация служит для того, чтобы сделать танец ещё прекраснее; но чем дольше он смотрел, тем более убеждался, что кхфликтяне… поют. У кхфликтян была не звуковая, а цветовая речь. Цветовые сочетания служили словами.
Внезапно Кирк почувствовал, что взлетает ввысь. Описав в воздухе круг, он приблизился к танцующим и включился в танец с такой лёгкостью, словно занимался этим всю жизнь. Он был одним из кхфликтян, и перед его взором, рассказанная языком танца и цвета, развернулась вся история его цивилизации – от первого прото-кхфликтянина до современных правителей, завоевателей, строителей – покорителей вселенной.
Первобытные кхфликтяне были примитивными созданиями, незамысловатыми по натуре и с примитивными потребностями. Безыскусные движения и ровные, неяркие цвета говорили о том, что кхфликтяне тяготятся памятью об этом периоде своей истории; память же эта сохранилась лишь потому, что каждый вылупившийся детёныш, взрослея, проходил подобную стадию развития. По мере того, как разворачивалась история кхфликтянской цивилизации, танец всё усложнялся, движения убыстрялись, цвета становились ярче, символизируя создание совершенной в своей сложности общественной структуры. Чтобы не допустить разрушения такой социальной структуры, стремление подчиняться кастовым законам, знание языка, а также определённые двигательные навыки вводились непосредственно в низший отдел мозга каждого детёныша, достигшего определённого возраста. На мгновение Кирк ощутил тот ужас, который переживал каждый юный кхфликтянин в миг, когда полученное знание раз и навсегда делал его частицей единого целого. Индивидуальные же воспоминания и всё, из чего складывалась личность, хранилось в высшем отделе мозга. Движение и цвет уносили Кирка в строго отлаженный и строго ограниченный мир.
Когда он вошёл в "окно", установка трансформировала его тело в тело кхфликтянина, потому что те, кто создал её, просто не знали, что бывают и другие разумные существа. Кхфликтяне заселили сотни планет. Некоторые планеты мало чем отличались от их родного Кхфликта – с тёплым и влажным климатом, обильной растительностью и разнообразным животным миром. Колонизовать другие было сложнее, приходилось реформировать экосистему - менять климат, истреблять фауну. Танец стал головокружительным, цвета сменяли друг друга всё быстрее, повествуя победоносной поступи кхфликтян во вселенной.
Кирк узнал, что остался жив исключительно благодаря уникальному строению кхфликтянского мозга. Мозг состоял из двух отделов. Его, Кирка, знания и память были собраны и заключены в высшем отделе мозга. Низший отдел содержал рефлексы, навыки управления телом кхфликтянина и знание кхфликтянских технологий. Значит, если удастся получить доступ к информации из этого отдела, он сможет вернуться к установке, войти в "окно" и вернуться в своё тело. Это уже был проблеск надежды, и Кирк ухватился за неё, как утопающий за соломинку.
Словно почувствовав его состояние, танцующие завертелись вокруг с головокружительной быстротой. Некоторое время Кирк ещё пытался что-то разобрать, но всё слилось в сплошное пятно, а потом и вовсе исчезло, поглощённое плотным серым туманом.
Наутро, едва проснувшись, Кирк принялся обдумывать странное ночное видение. Итак, его сознание изолированно существует в теле носителя благодаря тому, что мозг кхфликтян имеет двухкамерное строение. Вчерашний переход, во время которого Кирк был лишь сторонним наблюдателем, ясно свидетельствовал, что низший отдел ведает простейшими рефлексами и координацией движений. По сути, собственное сознание носителя является не более чем программой, призванной обеспечивать нормальное функционирование организма. Интеллект, таким образом, существует отдельно от рефлексов. То, что определяет личность, находится в высшем отделе мозга – хотя и некоторые её зачатки присутствуют и в низшем. Низший отдел мозга был каким-то образом запрограммирован на этот ночной танец в небе.
Размышляя над вчерашним поведением носителя, Кирк задался вопросом, какими мерами в кхфликтянском обществе обеспечивалось соблюдение законов. Судя по тому, что он узнал прошлой ночью о кхфликтянском правосудии, самым тяжким преступлением считалось нарушение раз навсегда установленной структуры общества. Виновных в таком чудовищном преступлении транспортировали в отдалённые ненаселённые области, где отряды специально обученных преследователей охотились на них, как на зверей. Учитывая, что понятие о неотвратимости наказания закладывалось непосредственно в мозг каждого кхфликтянина ещё в юности, вчерашнее бегство носителя от транспортаторной установки становилось вполне объяснимым. Очутившись в незнакомой, явно дикой местности и не получая указаний из высшего отдела мозга, кхфликтянин, естественно, следовал программе, заложенной в низший отдел его мозга двести тысяч лет назад.
Лишь теперь Кирк в полной мере осознал, насколько его ментальность должна противоречить кхфликтянскому понятию нормы. На Кхфликте царил матриархат; мужчины находились в подчинённом положении, и матриархи строго следили, чтобы никакой самец, посмевший посягнуть на их власть, не избежал уготованной ему кары. В созданном кхфликтянами транспортаторе просто не могло быть подходящей программы для мужчины-лидера, и он задействовал наиболее подходящий вариант – осуждённого смутьяна. От этой мысли Кирку сделалось не по себе; но она, по крайней мере, объясняла вчерашнее поведение носителя.
Предоставленный самому себе, кхфликтянин ни за что не вернётся к транспортатору. Надо брать дело в свои руки. Надо взломать ментальный барьер, отделяющий его от низшего отдела мозга, и установить над носителем контроль. Вчера ему это отчасти удалось.
Между тем бездействие носителя начинало не на шутку беспокоить Кирка. Судя по солнцу, он провёл в этой тесной пещерке никак не меньше восемнадцати часов. Живое существо, пролежав столько времени без движения, просто не может не испытывать дискомфорта. Должны же телесные потребности как-то заявить о себе. Кстати, помнится, недалеко от входа протекает ручей. Уже хорошо. Значит, жажда ему не грозит; а вот как насчёт еды? По идее, низший отдел мозга должен знать, какая пища необходим кхфликтянину; но это ещё не значит, что она здесь есть. Судя по реакции носителя, условия на Карете IV сильно изменились, и информация, содержащаяся в трансформировавшем его компьютере, наверняка безнадёжно устарела. Да и сами кхфликтяне давным-давно вымерли.
Пора выбраться из этой дыры. Надо добраться до воды. Заодно и проверит, сумеет ли он заставить носителя делать то, что ему нужно.
Кстати, если кхфликтянин действительно убеждён, что спасается бегством от смертельной опасности, почему он проторчал всю ночь в этой дыре? Он должен, наоборот, передвигаться под покровом темноты, когда обнаружить его значительно труднее, искать пищу, воду и новое убежище, чтобы затаиться в нём на следующий день. Такое поведение носителя могло свидетельствовать о его неспособности цепляться за жизнь любой ценой – или о том, что из информации, вводимой в низший мозг кхфликтян, намеренно исключались любые знания, как избегать преследования и скрываться от врагов.
Размышляя о том, что носителю уже следовало бы испытывать жажду, Кирк ощутил неприятную сухость во рту. Отлично. Значит, он был прав, предполагая, что низший мозг кхфликтянина способен позаботиться о нуждах организма самостоятельно, не отвлекая высший, где происходят мыслительные процессы. Теперь следует установить над низшим отделом контроль.
Представляя себе освежающий глоток воды, Кирк попытался пошевелиться. Поначалу тело никак не реагировало, и он начал сомневаться, возможно ли пересилить программу, налагающую ограничения на деятельность низшего мозга. Если бы человеку пришлось провести восемнадцать часов в тесной пещерке, без еды и воды, без движения, уж к воде он кинулся бы при первой возможности. Никакое существо не способно, испытывая жажду, отказываться от её утоления, просто в силу физиологии - если только что-то не подавляет его инстинкт выживания.
А может, тело носителя просто затекло оттого, что он столько времени пролежал, не двигаясь. Или же дело в том, что кхфликтянский организм просто не приспособлен к теперешнему климату – ведь двести тысяч лет назад на Карете IV было значительно теплее.
Удастся ли заставить двигаться носителя, чьё тело застыло от холода?
Кирк вспомнил, как бывает неприятно, когда "засыпает" рука или нога, и представил, как тысячи иголок вонзаются в каждую из восьми конечностей. Чего уж, приятного мало; но если ничего не предпринять, носитель, чего доброго, просто умрёт тут от голода и жажды.
Он стал представлять, как смыкает клешню, подымает конечность на уровень глаз. На этот раз дело пошло лучше. Правда, конечность лишь непроизвольно дёрнулась, неприятно проскрежетав напоминающим хитин покровом о камень; но по сравнению со вчерашней попыткой и это уже было кое-что. Кое-что. Такими темпами у него весь день уйдёт только на то, чтобы привести мышцы носителя в движение. А он-то надеялся быстро вернуться к артефакту, где Спок, конечно же, сумеет разобраться с кхфликтянским транспортатором и перенастроить его так, чтобы он, Кирк, войдя в "окно", вышел из него в своём обличье. Да уж, быстро тут явно не получится.
Заставить, во что бы то ни стало заставить носителя двигаться! Взломать барьер, отделяющий сознание от низшего мозга, стряхнуть онемение с затёкших от долгой неподвижности и холода мышц!
Поначалу дело казалось безнадёжным. После пятнадцати минут отчаянных попыток Кирк едва мог пошевелить какой-то одной конечностью или клешнями на ней. Он удвоил усилия, понимая, что это единственный путь к спасению. Наконец его старания были вознаграждены. Подняв конечность, он сумел описать полукруг, сгибая и выпрямляя её в каждом суставе, проделывая движения с полной амплитудой. После этого дело пошло быстрее. Очевидно, чтобы к мышцам кхфликтянина вернулась способность двигаться, им требовалось разогреться до некой определённой температуры. Ещё одно доказательство того, что со времён существования кхфликтянской цивилизации климат на планете значительно изменился. Когда удалось подчинить себе одну конечность, заставить двигаться остальные уже не составляло труда. С чувством невыразимого облегчения Кирк буквально выволок своё тело из тесной каменной дыры и попытался выпрямиться на непослушных конечностях. Конечности дрожали и подгибались; Кирк напоминал сам себе новорожденного жеребёнка, виденного когда-то в детстве на бабушкиной ферме. Наверно, именно так чувствовал себя тот жеребёнок, делая свой самый первый шаг. Лишь то, что он передвинул только две конечности из восьми, удержало его от падения. Почему он так ослабел? Голод? Жажда? Долгие часы без движения? Как бы там ни было, он не может оставаться тут и ждать, пока его найдут. Несомненно, его и остальных ищут; но как Споку знать, что вот этот гигантский краб и есть его капитан? Поисковая группа с "Энтерпрайза" без труда обнаружит столь крупные существа – но как им догадаться, что эти существа и есть их пропавшие товарищи? Они просто решат, что это местные животные, не замеченные корабельными сенсорами. Он, Кирк сам должен разыскать поисковую группу и найти способ сообщить им, что произошло.
Шаг, другой, третий. Камни норовили выскользнуть из-под ног; он с трудом удерживал равновесие. Никогда не представлял, что просто идти – это так тяжело. Наверно, всё дело в том, что приходится контролировать буквально каждое движение. Вчерашний ночной танец в небе происходил без малейшего участия с его стороны; низший отдел мозга управлял телом, не требуя внимания высшего. Теперь же Кирк пытался заставить чужое тело действовать вопреки инстинкту, переключить управление элементарными функциями на высший отдел мозга, явно для этого не приспособленный. В каком-то смысле он пытался заставить этого кхфликтянина совершать то, о чём ни один из его сородичей не смел и помыслить.
После десятка-другого шагов дело пошло лучше, и к тому времени, как Кирк добрался до выхода из расщелины, он вполне освоился в теле кхфликтянина. Правда, о том, чтобы сражаться или спасаться бегством в случае встречи с местными хищниками, не приходилось и думать; к тому же Кирк отнюдь не был уверен, что сумеет повторить путь кхфликтянина, так лихо перевалившего вчера через гору. Но добраться до кхфликтянского транспортатора наверняка можно и в обход. Надо только выбраться из ущелья на равнину.
Текущий по дну каньона мутный ручей выглядел не особенно привлекательно. Пока Кирк стоял в нерешительности, убеждая себя, что привередничать тут не приходится, в действие вступил низший отдел мозга. Кхфликтянин подогнул конечности, так что челюсти его оказались в воде, и стал жадно пить тепловатую, горькую от множества растворённых в ней солей воду. По счастью, фильтры задерживали песчинки и муть.
Когда кхфликтянин, видимо, не в силах больше сделать ни глотка, оторвался от воды, Кирк снова взял тело под контроль. Следовало подумать о том, как выбраться из каньона. В своём человеческом теле Кирк мог бы попробовать вскарабкаться по стене, выбрав участок, где побольше трещин, хотя и это было бы достаточно рискованным. Отважиться же на такое в теле кхфликтянина, в котором он только-только научился с горем пополам передвигаться, было бы равносильно самоубийству. Отказавшись от мысли о подъёме, Кирк двинулся вдоль ручья вниз по течению. Рано или поздно стены непременно станут ниже, и он сумеет выбраться.
Очень скоро Кирк ощутил нарастающую тревогу носителя. Программа, заложенная в низший мозг, никуда не делась, и кхфликтянин боялся, что из-за любой каменной глыбы на него вот-вот набросится враг.
Обдумывая всё, что ему удалось узнать о кхфликтянах, Кирк решил, что как только он вернётся в свой облик, и они найдут остальных пропавших на планете, он отдаст приказ покинуть Карету IV. Кирк не мог бы сказать, что послужило причиной такого решения, противоречащего всей его натуре - возможно, видение предыдущей ночи; но как бы там ни было, рисковать больше не хотел. Кто знает, что ещё выкинет созданный двести тысяч лет назад транспортатор, действующий по совершенно неизвестной технологии. Нет, какова бы ни была научная ценность всех этих сооружений и артефактов, его люди и его корабль не останутся здесь лишней минуты.
Примерно через час Кирк добрёл до места, где отвалившаяся некогда от скалы огромная глыба, упав на дно каньона, раскололась на куски. Три последующих камнепада, не столь значительных, частично засыпали разлом, образовав откос, тянущийся почти до самого верха – достаточно пологий, чтобы по нему можно было взобраться без особого труда. Однако поднявшись на кучу камней, Кирк обнаружил, что от края стены его отделяет добрых десять метров. Правда, на стене, хоть и отвесной, благодаря многочисленным трещинам и выступам было, за что ухватиться и куда поставить ногу… для тех, у кого есть руки и ноги. Будь Кирк своём теле, он одолел бы подъём за считанные минуты; но как уцепиться клешней за выступ или край трещины? Жёсткий хитиновый панцирь, совершенно лишённый гибкости, сводил на нет преимущество от восьми конечностей.
После недолгих колебаний Кирк всё же решил рискнуть. Неизвестно, как далеко кхфликтянин успел вчера углубиться в каньон – шёл он, во всяком случае, достаточно долго – а Кирк не хотел терять времени. Кто знает, попадётся ли ещё такой удобный подъём.
Кирк высмотрел подходящую трещину и воткнул в неё клешню.