Глава четвертая
читать дальше– Ну и что думаешь, девочка? – спросил Скотт.
Беверли Крашер, глава медицинской службы звездолета «Энтерпрайз», посмотрела на своего последнего пациента и покачала головой.
– Вы – просто сокровище, капитан Скотт. Настоящая находка. Единственный человек, кто провел семьдесят пять лет в цикле транспортера и выжил, чтобы рассказать об этом. Теперь не двигайтесь, хорошо?
Сидя на биокушетке в лазарете, Скотт вздрогнул, когда доктор стала осматривать его раненую руку.
– Тебе легко говорить, – сказал он ей. – Твоя рука не была сломана последние семьдесят пять лет. Ой!
Усмехнувшись в ответ на остроту, Крашер достала медицинский трикодер и провела им по руке Скотта; в этот момент в лазарет вошел Джорди. Она подняла голову, улыбнулась ему и снова вернулась к работе.
– Привет, док, – сказал главный инженер. – Здравствуйте, капитан Скотт. Я же говорил, вы быстро придете в себя.
– Да, было такое, – согласился Скотт.
Доктор проверила показания.
– У вас тоненькая трещина плечевой кости, – сказала она. Выключив прибор, Крашер добавила: – Несколько дней поболит, потом все будет в порядке.
– Спасибо, – сказал Скотт, благодарно улыбаясь. В свое время, решила Крашер, он, должно быть, был дамским угодником. Даже сейчас в уголках его глаз бегали обезоруживающие искорки – такие, которые легко могут вскружить голову неосторожной женщине.
Словно подтверждая ее подозрения, Скотт повернулся к Джорди и объявил:
– Одну вещь я могу сказать про ваш «Энтерпрайз». Врачи куда прелестнее, чем я привык.
Замечание, на вкус Крашер, было слишком прямолинейным. Тем не менее, она не смогла сдержать улыбки.
– Лесть вас ни к чему не приведет, – солгала она, убирая трикодер в карман лабораторного халата.
– Извините, если я был неучтив, – сказал Скотт с неожиданной серьезностью. – Но не могу ничего с собой поделать. Прекрасная женщина развяжет мне язык быстрее, чем целый ящик саурианского бренди.
Это был флирт, поняла Крашер. Это признание.
Но до того, как она успела ответить, двери лазарета вновь открылись, чтобы впустить очередного посетителя. На этот раз на пороге стоял человек, управлявший «Энтерпрайзом».
– Капитан Скотт, – как всегда почтительно сказал Джорди, – это капитан Пикар.
Пикар пересек комнату и протянул руку новоприбывшему, широко улыбаясь.
– Жан-Люк Пикар, капитан Скотт. Добро пожаловать на борт.
Скотт пожал руку с той же теплотой, с какой она была протянута.
– Спасибо, сэр. Я очень рад, что из всех кораблей, которые могли меня найти, это оказался именно ваш. Но, если не возражаете, зовите меня Скотти.
Пикар кивнул.
– Хорошо. Как вы себя чувствуете… Скотти?
Скотт посмотрел на Беверли.
– Не знаю. Как я себя чувствую, доктор?
Крашер что-то промычала, изображая серьезность.
– Ну, – сказала она, – не считая нескольких ссадин и ушибов, а также немного поврежденной руки, могу сказать, что вы чувствуете себя отлично для человека, которому сто сорок семь лет.
Скотт озорно взглянул на Пикара.
– Даже так? А я чувствую себя не старше ста двадцати!
Пикар вежливо улыбнулся Скотту, но к веселой болтовне не присоединился. По своему богатому опыту Крашер знала, что это не в стиле капитана.
– Должен сказать, – заметил Пикар, – что я был весьма удивлен, когда коммандер Райкер сообщил мне, что вы находитесь на борту «Дженолена». В наших записях вы не значитесь членом его экипажа.
Улыбка Скотта поблекла.
– Я на самом деле не был членом экипажа, сэр. Сказать по правде, я был просто… пассажиром. – Он снова вздрогнул, как тогда, когда Крашер дотронулась до больного места на руке. – Я направлялся на Норпин-5, понимаете, чтобы осесть там и наслаждаться… отставкой.
Он выплюнул последнее слово, словно от него во рту было горько. «Может быть, так оно и есть», – подумала Крашер. Очевидно, Скотт считал саму идею отставки позорной.
– Ясно, – ответил капитан. – Я бы с удовольствием воспользовался возможностью обсудить с вами вашу карьеру. История – одно из моих хобби… и я уверен, что у вас найдется немало занимательных рассказов о вашем времени.
– Не знаю, можно ли назвать их занимательными, – ответил Скотт, улыбаясь им. – Но я буду рад ответить на ваши вопросы.
– Хорошо, – сказал Пикар. – Буду ждать беседы с нетерпением. К сожалению, сейчас я должен вернуться на мостик.
– Я знаю это чувство, – ответил Скотт. – Долг зовет. Меня тоже несколько раз звали на мостик, знаете ли.
«Он убеждает себя, – подумала Крашер. – Напоминает нам, что тоже когда-то был важен».
– Я понимаю, – заверил его капитан. Повернувшись к Джорди, он уже более официальным тоном сказал: – Коммандер, нам нужно начать полный анализ сферы Дайсона.
Джорди кивнул.
– Приступлю к нему немедленно, сэр.
Наконец Пикар снова сосредоточил внимание на пациенте Крашер.
– Повторюсь: добро пожаловать на борт, мистер Скотт.
С этими словами он покинул их.
Через секунду Джорди повернулся к Скотту.
– Вы слышали капитана. Мне нужно вернуться в инженерный отсек и начать анализ.
Скотт просиял.
– Инженерный отсек, парень? Я-то думал, вы никогда не спросите!
И до того, как Крашер успела остановить его, он слез с биокушетки, чтобы присоединиться к Джорди. Однако доктор совсем не собиралась позволять Скотту свободно разгуливать по кораблю после всего, через что ему пришлось пройти. Хотя в целом состояние его здоровья было удовлетворительным, невозможно было предположить, какой долгосрочный эффект на человеческое тело могло оказать это происшествие.
– Минутку, – сказала она, кладя руку на плечо старика. – Куда это вы собрались?
Скотт озадаченно взглянул на нее.
– Что такое, девочка? Ты же уже закончила все тесты, так ведь?
– Верно, – согласилась Крашер. – Но ваша нервная система пережила серьезное потрясение, и я не хочу, чтобы вы слишком себя нагружали. Первое, что вы сделаете – немного отдохнете.
Скотт собрался было запротестовать, но вмешался Джорди.
– Мы в любом случае сейчас довольно заняты, капитан Скотт. Но я буду рад устроить вам небольшую экскурсию по инженерному отсеку немного позже, когда разрешит доктор.
Скотт посмотрел на них. Столкнувшись с общим сопротивлением, он вздохнул.
– Хорошо, – сказал он, сдаваясь. Ему даже удалось слегка улыбнуться. – Когда разрешит доктор.
– Отлично, – сказал Джорди. – Тогда и встретимся.
Когда Джорди покинул лазарет, Беверли повернулась к Скотту.
– Я попрошу мичмана сопроводить вас до ваших покоев, – сказала она.
– Как скажете, – ответил Скотт, явно разочарованный.
Но Крашер не собиралась поддаваться. Если все пойдет хорошо, то у Скотта будет много времени, чтобы посетить инженерный отсек и любое другое место на корабле – позже.
Мичман Кейн ожидал, что коммандер Райкер уже должен начать относиться к нему лучше. Но этого не произошло. Совсем. Кейн по-прежнему охранял грузовой отсек – что явно пошатнуло его статус в глазах других мичманов.
Кейну очень не хотелось признавать своей неправоты. И он очень не любил, когда его разоблачали. Так что вместо того, чтобы держать рот на замке – ибо именно из-за этого он и угодил в эту яму, – он решил копнуть еще глубже.
– Говорю вам, – сказал он, привлекая внимание полудюжины мичманов, собравшихся в комнате отдыха, – он еще приползет ко мне на коленях, умоляя о пощаде. Вот увидите.
Транх, получивший в Академии оценки чуть ниже, чем у Кейна, покачал головой и усмехнулся.
– Да, конечно. А потом мы все наденем платья и спляшем джигу.
Остальные после этих слов рассмеялись – даже Соуза, лучший друг Кейна в этой жалкой кучке дураков. Кейн чувствовал, как с каждым мгновением его щеки становятся все горячее.
– Давайте, – сказал он, пытаясь выглядеть как можно увереннее. – Смейтесь, сколько влезет. Вы очень смешно будете выглядеть, танцуя в платьях.
Теперь уже смеялись над его шуткой. Он улыбнулся – уж что Даррин Кейн умел делать, так это заводить толпу.
– Правда, вот что я вам скажу, – сказал он. – Когда я попаду на мостик, и капитан придет от меня в восторг, я не забуду своих друзей. Я добьюсь того, чтобы вы получили вдвое больше…
Прежде чем он успел договорить, из динамика комнаты отдыха послышался голос.
– Мичман Кейн… это коммандер Райкер.
С точки зрения мичманов это был практически голос Господа Бога. Именно от Райкера зависели все их карьеры, именно он в конце концов решал, исполнятся ли их мечты, или же им придется всю жизнь прозябать на вторых ролях.
Кейн лишь улыбнулся. «Наконец-то», – подумал он. Райкер поговорил с Пикаром и теперь хочет извиниться.
Кейну совершенно не хотелось, чтобы Райкеру пришлось легко. Вместо того, чтобы ответить сразу, он ухмыльнулся по очереди всем остальным, словно говоря: «Вот видите? Я же говорил, он придет!»
– Мичман Кейн? – повторил Райкер.
Прокашлявшись, мичман спокойно ответил.
– Да, сэр?
Пауза.
– Мичман… я застал вас в неудачное время?
Ухмылка Кейна расширилась.
– Нет, сэр.
– Потому что если это так, – продолжил Райкер, – я могу дать это задание кому-нибудь другому.
Мичман выпрямился, услышав слово «задание». Именно этого он и ждал. Он не хотел упустить возможности.
Но при всем при этом он хотел еще немного продлить развлечение. Для него было не менее важно восстановить свой престиж среди сослуживцев, чем упрочить карьерное положение.
– Нет, сэр, – заверил Кейн первого помощника. – Я готов, желаю и способен.
Но ответил он не без доли иронии, вызвав сдавленные смешки и энергичные кивки спутников.
– Хорошо, – сказал Райкер. – В любом случае, сейчас вы находитесь на дежурстве. Я хочу, чтобы вы доложились в лазарет.
Кейну показалось, словно он вошел в зону турбулентности.
– Лазарет, сэр?
Что, черт возьми, там такого важного произошло, что для того, чтобы разобраться, понадобился он? В лазарете разве нет медсестер?
– Верно, – подтвердил Райкер. – Лазарет. Там находится капитан Скотт. Я хочу, чтобы вы проводили его в его покои.
Хихиканье внезапно прекратилось. Кейн оглядел комнату. Молодые мичманы были слишком изумлены, чтобы смеяться.
По сравнению с этим охрана грузового отсека была почестью. Сопровождать кого-то в покои… существовали ли менее важные задания? Ему в голову не приходило ни одного.
– Мичман, – рявкнул Райкер. – Я должен повторять дважды?
Кейн заскрипел зубами. Все должно было пойти не так. Он должен был оказаться там, наверху.
– Нет, сэр, – наконец пробормотал он. – Лазарет. Капитан Скотт.
– Немедленно, – сказал ему первый помощник. – Капитан Скотт будет ждать вас.
Затем молчание – насмехавшееся над ним, сокрушившее его. Кейн хотел отогнать тишину ругательствами, но от этого стало бы лишь хуже. Это лишь подчеркнуло бы его унижение.
Транх улыбнулся – слишком смущенный из-за Кейна, чтобы насыпать еще соли на рану. Вместо этого он тихо спросил:
– Думаю, платьям пока можно повисеть в шкафу… да, мичман?
Он бы стерпел насмешку Транха. Но его сочувствие… жалость… этого Кейн вынести уже не мог.
Он хотел ударить Транха. Сделать ему так же больно, как ему самому было сейчас. Но сдержался. Нападение на другого мичмана испортило бы ему послужной список, а послужной список, возможно, когда-нибудь ему еще и пригодится.
– Эй, – сказал Соуза, положив руку ему на плечо. – Ничего особенного, Кейн. Все в порядке.
Но на самом деле ничего не было в порядке. Совершенно ничего. Оттолкнув руку Соузы, он встал и направился к выходу. Он кипел и с трудом сдерживался, чтобы не взорваться.
До этого он считал, что все идет плохо. Но сейчас ситуация быстро становилась… невыносимой.
Скотт улыбнулся. Мичман, которому дали задание показать ему его покои, был таким вежливым, насколько это возможно. Он порадовался, что Звездный флот по-прежнему тщательно выбирает, кому служить на флагманских кораблях.
Конечно, возможно, мичман Кейн был белой вороной среди сослуживцев, но Скотт надеялся, что это не так. Ему бы очень не понравилось, если бы человеческая раса пала ниже уровня, достигнутого в двадцать третьем столетии.
– Вот мы и пришли, сэр, – сказал Кейн. Он встал перед раздвижной дверью, не сильно отличавшейся от раздвижных дверей на «Энтерпрайзе» Скотта. – После вас, сэр.
«Еще и вежливый», – отметил Скотт. Он одобрительно кивнул, но парень оказался слишком дисциплинированным даже для того, чтобы улыбнуться. Все, что он сделал – терпеливо дождался, пока старик не войдет в дверь перед ним.
Двери, конечно же, открылись автоматически. Через мгновение Скотт увидел покои, которые ему выделили… и потерял дар речи.
Еще до того, как Скотт пришел в себя, Кейн начал экскурсию.
– Шкаф вы найдете в задней части, там целый гардероб вещей вашего размера. Вот это, – он показал жестом, – пищевой репликатор… и ваш компьютерный терминал…
Скотт ошеломленно озирался в комнате.
– Боже милостивый… вы куда меня поместили?
Кейн повернулся и посмотрел на него пустым взглядом.
– Это стандартные гостевые покои, сэр. – Пауза. – Я могу попробовать найти что-нибудь побольше, если вы желаете.
Скотт широко раскрыл глаза.
– Побольше? Ты меня не так понял, парень. В мое время даже у адмиралов не было таких кают на звездолетах. На самом деле, – продолжил он, его разум пытался найти хоть какую-то зацепку, – помню, нам пришлось как-то перевозить Дольмену с Элааса на Тройюс. – Он хихикнул. – Ты никогда не слышал, наверное, чтобы взрослая женщина так ныла и жаловалась.
– Э-э-э… верно, – ответил Кейн со всей вежливостью. – Голографические палубы, «Десятка вперед» и спортивный зал в вашем полном распоряжении. – Он показал на компьютерный терминал. – Компьютер расскажет вам, как найти их. Пока мы не выдадим вам значок-коммуникатор, используйте вот эту, – еще один жест, – панель связи, если вам что-нибудь понадобится.
Но Скотт не обращал особого внимания. Он снова копался в воспоминаниях.
– Знаешь, – сказал он, – эти покои напоминают мне гостиничную комнату, которую я когда-то снял на Аргелиусе. О, вот это была планета… все, чего может желать человек, на расстоянии кончиков пальцев. Конечно, когда мы там были в первый раз, я попал в небольшие неприятности, но…
– О, простите, сэр, – сказал Кейн.
Скотт прервался.
– Да, парень?
– Мне нужно возвращаться на службу, сэр.
Мичман по-прежнему вежливо улыбался… но сейчас он казался слишком вежливым. Словно надел на себя вежливую маску и не снимал ее все это время.
Скотт нахмурился. Ну и болван же он. Мичману Кейну не интересна была Дольмена Элааса, удобства на Аргелиусе и любые другие истории, которые он мог рассказать. Сейчас Скотт это увидел. Все, что хотел сделать Кейн – избавиться от обузы и дальше заниматься своими делами.
– Извини, что побеспокоил, – сказал старик.
Мичман остался невозмутим.
– Никаких проблем, сэр. Что-нибудь еще?
Скотт покачал головой, его хорошее настроение быстро улетучивалось.
– Нет, ничего. Спасибо, мистер Кейн.
Мичман не задержался дольше необходимого. Через мгновение двери за ним закрылись, и Скотт остался один.
Один. В этой гигантской каюте. На большом и незнакомом корабле.
Он вздохнул и присел на мягкий диван, который ему предоставили. Огляделся, затем снова вздохнул. На «Энтерпрайзе» – на том самом, где он делал свои первые шаги – шум двигателей было слышно в любом месте корабля, где бы ты ни был. Через некоторое время ему стало трудно спать где-то еще, потому что ему не хватало успокаивающего гула.
Ему подумалось, что вряд ли он сможет хорошо спать здесь. В каюте стояла гробовая тишина. Может быть, где-то на корабле и гудели двигатели, но здесь их слышно не было. Да и, как он подозревал, в других местах тоже, за исключением инженерного отсека.
Скотт внезапно почувствовал себя потерянным – словно ребенок, заблудившийся и потерявший родителей. И он знал, почему. Потому что здесь ему нечего было делать.
Всю жизнь он гордился тем, что полезен. Если вы хотите что-то сделать, дайте это Скотти. Люди звали его гением, механиком-волшебником, инженером-чародеем.
Смысл был в том, что он мог заставить что-то произойти. Конечно, если ему дадут шанс. А здесь… здесь и сейчас… никакого шанса не было.
У этого «Энтерпрайза» уже был инженер. Да и если бы его не было, то Скотт бы не справился со своей задачей – его познания в современной технологии были неполными и устаревшими. Черт побери… он перепутал розетку электроплазменной системы с информационным интерфейсом. Он бы мог погибнуть, если бы сделал такую ошибку в других условиях.
Может быть, если бы у него была семья… если бы он где-нибудь осел… он нашел бы какой-то другой способ самоопределения. Но он мог назвать своими детьми лишь двигатели «Энтерпрайза» Кирка – а их уже давным-давно не было, как и всего остального, что он знал и любил.
«Что делать, Монтгомери, что делать»? – подумал Скотт. Видит Бог, ему нужно было что-то сделать, иначе он превратится в берсеркера. И он не мог поверить, что ему одному сохранили жизнь – из всех несчастных, погибших на «Дженолене» – только для того, чтобы он медленно и болезненно сошел с ума.
Мысль его немного взбодрила. Его ведь спасли, не правда ли? А если кто-то хранил его, то определенно с какой-то целью. Возможно, сейчас эта цель была и непонятна, но она была.
– Да, – громко сказал он. – Старому Монтгомери Скотту еще не пришел конец. Где-то в этом огромном скоплении звезд, может быть, даже где-то на этом корабле, по-прежнему есть какой-нибудь механизм, который требует моих нежных рук. И, если потерпеть, я найду его.
«Смелые слова», – подумал он. И даже если он им и не совсем верил, звучали они хорошо.