Эпилог.
Палимпсест
ЗВЕЗДОЛЕТ «ЭНТЕРПРАЙЗ» NCC-1701-E. ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 58582.5
читать дальшеЖелтые линии гравитонной сетки приобрели люминесцентный оттенок, когда на голографической палубе погас свет. Обычно Кирк нетерпимо относился к голографическим реконструкциям: зачем переживать прошлое, когда впереди еще ждут настоящее и будущее?
Но Маккой и Жан-Люк убедили его, что эта реконструкция стоит того, чтобы потратить на нее время.
Доктор и капитан сейчас стояли рядом с Кирком вместе с доктором Крашер, Споком и Скоттом, адмиралом Джейнвей и голографическим доктором.
Черные стены, пол и потолок голографической палубы не изменились, на них лишь мерцала желтая сетка – искусственного заднего плана здесь не требовалось.
Затем реконструкция обрела форму. Гуманоид. Женщина. Одетая в простую белую робу. На ее голове не было волос, черты лица казались несформированными, но почему-то законченными.
Кирк посмотрел на Жан-Люка, увидел, как друг улыбается. Эту реконструкцию он хорошо знал.
– Вы удивляетесь, кто мы такие, – начала женщина. Голос был искусственным. В своей первоначальной форме он говорил на языке любой компьютерной системы, в которую попадет, так что его могла понять любая достаточно продвинутая раса. – Зачем мы сделали это; как вышло так, что я стою перед вами, изображение существа, жившего так давно.
Кирк, конечно, был наслышан об этом сообщении, но все равно удивился его ясности и преуменьшению: «так давно».
Женщина продолжила:
– Жизнь зародилась на моей планете раньше, чем во всей остальной части галактики. Мы покинули свою планету, исследовали звезды и не нашли никого похожего на нас.
Мы были одиноки.
Наша цивилизация процветала на протяжении целых эпох. Но что такое жизнь одной расы по сравнению с необъятностью космического времени? Мы понимали, что когда-нибудь исчезнем, и ничего от нас не останется. Так что мы оставили вас.
Пикар рассказал Кирку эту историю: двенадцать лет назад один археолог собрал вместе достаточно разрозненных кусочков мозаики, и Пикар не смог воспротивиться соблазну закончить его работу.
В результате, после отчаянной гонки с кардассианцами, ромуланцами и клингонами по всему квадранту ему удалось первым расшифровать послание расы, которую стали называть Предками.
– Наши ученые посадили семя в первобытные океаны многих планет, – сказала женщина, – где жизнь была в зачаточном состоянии. Эти семена-коды определили направление вашей эволюции: в сторону физического тела, напоминающего нас – сейчас вы его видите. Оно, конечно, такой же формы, как наше. Ибо вы – конечный результат. Семена-коды, кроме того, содержали это сообщение, которое мы рассеяли в виде фрагментов по множеству планет.
Кирк понял, что эта часть послания разрешает одну из великих загадок внеземной жизни, возникшую еще во времена первых исследовательских путешествий Зефрема Кохрейна – почему природа предпочитает гуманоидную форму. Почему в галактике, где толианцы, медузианцы и хорта эволюционировали и добились успеха как разумные, пусть и совершенно не похожие друг на друга существа, их формы не повторялись на других планетах, а гуманоиды независимо развились на сотнях?
Послание ответило на этот вопрос: у большинства, если не у всех гуманоидных рас общий предок.
Женщина уже почти договорила.
– Мы надеялись, что вам придется сотрудничать и помогать друг другу, чтобы активизировать это сообщение. И, если вы видите и слышите меня, то наша надежда сбылась.
Вы – памятник. Не нашему величию, а нашему существованию. Таково было наше желание. Чтобы вы тоже познали жизнь и сохранили живой память о нас. В каждом из вас есть немного от нас, и, значит, в каждом из вас есть что-то друг от друга.
Женщина замолчала, и Кирк увидел на ее лице выражение радости и печали.
Это было лицо Джозефа.
На него снова навалилось бремя потери. Но, увидев это послание, поняв, что оно может пролить свет на тайну и чудо существования Джозефа, он одновременно почувствовал прилив радости.
Радость и печаль, слитые вместе. Есть ли что-либо более человеческое?
Затем женщина произнесла последние слова.
– Помните о нас…
И она растворилась. Словно в знак уважения, свет на голографической палубе не зажегся.
– Сообщению четыре миллиарда лет, – сказал Пикар.
– Как раз тогда на Земле зарождалась жизнь, – добавил Маккой.
– К тому же примерно тогда был установлен галактический барьер, – сказал Спок.
– Вы действительно считаете это возможным? – спросил Скотт. – Что такую штуку на самом деле можно построить?
Джейнвей не сводила глаз с пустого пространства, где стояла женщина-гуманоид.
– Меня в этом всегда пугало то, что они были невероятно развиты, но, тем не менее, знали, что умирают. – Она посмотрела на остальных. – Как можно знать, что ваша раса умирает, и не предпринять никаких шагов по собственному спасению?
– Только в том случае, – сказал Кирк, – если они знали, от чего умирают, а единственное средство для спасения создать не успевали.
Голографический доктор почесал подбородок.
– Вы предполагаете, что на расу Предков, которую мы увидели, напала Тотальность, и они построили галактический барьер, чтобы спасти не себя, а… своих детей.
– Именно так поступают родители, – сказал Кирк.
– К сожалению, – возразила Джейнвей, – у этой теории недостаточно доказательств.
– Я тоже так думаю, – сказал Кирк. Спорить смысла не было.
Джейнвей направилась к арке голографической палубы.
– Это все очень занимательно, но мне нужно возвращаться в Командование. Доктор?
Голографический доктор распрощался.
Джейнвей повернулась, прежде чем пройти через арку.
– И, капитан Кирк, новые модификации, которые вы заказали для «Белль Рев», будут завершены завтра. У нас для вас есть дело на Андоре. Они нашли что-то интересное подо льдом.
Кирк улыбнулся, но ничего не ответил.
В конце концов все разошлись, чтобы вернуться к другим занятиям и другим жизням, и их осталось лишь трое. Кирк, Спок и Маккой.
– Так что вы скажете, джентльмены, – начал Кирк. – В отсутствии доказательств, было ли все произошедшее предначертанием судьбы?
Спок не был в этом убежден.
– Судьба подразумевает интеллект, способный интерпретировать почти бесконечное количество фактов, чтобы предсказать наиболее вероятный результат событий.
Маккой нахмурился.
– Или просто интеллект, которому очень везет. Не нужно все еще больше усложнять.
– Или, может быть, это все – стечение обстоятельств? – спросил Кирк. – Джозеф, Тейлани, этот ференги на Халкане… вся моя карьера в Звездном флоте, если уж на то пошло?
– Придется признать, что все сработало очень хорошо, – сказал Маккой.
– Если бы что-то не сработало или сработало не очень хорошо, – серьезно добавил Спок, – сомневаюсь, что мы бы собрались здесь, чтобы обсудить выгодные результаты произошедшего.
Кирк задумался.
– То есть ты утверждаешь, что вещи имеют смысл лишь в ретроспективе?
Спок наклонил голову.
– Я предполагаю, что ты задал вопрос, на который ответить невозможно.
– Депрессии от этой мысли хватит на целый день, – пожаловался Маккой.
Кирк улыбнулся, радуясь, что находится в компании друзей.
– Можно посмотреть на это и по-другому, Боунз: пока существуют вопросы без ответов, всегда можно обнаружить что-то новое. Ты можешь представить лучшую причину для того, чтобы с утра встать с постели?
Ни Спок, ни Маккой спорить не стали.
– Так что, ты собираешься узнать, что еще задумала для нас адмирал? – спросил Маккой.
Кирк ухмыльнулся, обнял друзей за плечи, направился вместе с ними к арке, навстречу новым приключениям, все еще лежавшим впереди.
– На самом деле, – сказал он, – я работаю над новой идеей…
Он рассказал им все по пути назад на «Белль Рев».
Это была хорошая идея.
Через час они вернулись к Монтгомери Скотту, туда, где было их место.
На варп-скорости среди звезд. Их миссия продолжалась.
И всегда будет продолжаться.
КОНЕЦ