Международный аэропорт «Бэлам», Дели, Индия
17 мая 1974 года
Роберта не раз слышала страшные истории о медленной и до предела забюрократизированной процедуре прохождения индийской таможни, но, к немалому удивлению и облегчению, она и её спутники буквально просвистели мимо длинных стоек осмотра багажа и пограничных КПП аэропорта, преследуемые возмущёнными вогласами томившихся в очередях прилетевших пассажиров. читать дальшеНикто даже не попросил её предъявить (поддельный) паспорт! Сперва подобное «пролезание без очереди» заставило девушку почувствовать себя немного виноватой, но, опять же, она прилетела сюда мир спасать, в конце-то концов.
В ту же секунду, как она ступила на тротуар, идущий вдоль полосы торможения, и вышла из-под защиты кондиционеров терминала на Роберту душной волной нахлынула индийская жара. Если здесь такое пекло в 4-40 утра, то что творится во второй половине дня, интересно знать?! Она взмолилась, чтобы в Кризалисе — где бы он ни располагался — хватало кондиционированного воздуха. Родившаяся и выросшая во влажной прохладной атмосфере Тихоокеанского Северо-Запада Америки, Роберта, как правило, плохо переносила подобный экстремальный зной. Её сразу взмокшие пальцы стиснули ручки видавшей виды переноски Изис, и она не могла не задаться вопросом: а как сидевшая в клетке кошка справляется с угнетающе высокой температурой. Хотя кто бы знал ещё, что за климат на родной планете этого фелиноида…
Так же, как и плотно забитый людьми зал, тротуар являл собой арену шумного беспорядка, с десятками нагруженных чрезмерной поклажей носильщиков и водителей такси, сражавшихся за внимание и без того затравленных, уставших от перелёта путешественников.
— Прошу, сэр, мисс, господин, сюда! Очень дешево!!!
Местные извозчики, называемые на дикой смеси английского языка и хинди taxi-wallah, подскакивали к потенциальным клиентам, хватались за сумки или норовили утащить за руку всякого прибывшего. Утомлённые мужчины в длинных белых рубашках в сопровождении женщин в ярких цветных сари испытывали одинаковые трудности с более прозападно выглядевшими туристами — и те, и другие решали сложную логистическую задачу продвижения с багажом сквозь кричавшее и толкавшееся людское море.
— Нет, нет, не садитесь к нему, господин! — вопил какой-то водила, пытавшийся увести туриста из-под носа другого такого же «командира». — Очень плохой … плохо водит! Сюда! Пойдём со мной!
Задетый этими словами «командир», в свою очередь, ответил в том же ключе, спровоцировав ругань и небольшую драку, вспыхнувшую прежде, чем успели вмешаться охранники аэропорта; однако ещё до окончания потасовки обескураженный и так ничего и не понявший клиент достался третьему извозчику. Больше никогда не пожалуюсь на Пенсильванский вокзал, дала себе зарок Роберта, просто-таки опешившая от громкого шума и жуткой суматохи.
Гориллоподобный Карлос, словно ледокол, прокладывал путь; его грозный вид и пропорции вынуждали большую часть этого скопища держаться каких-то рамок, так что Роберте и её спутникам приходилось всё же полегче прочих новоприбывших, взятых в осаду хищной толпой как-бы помощников.
— Сюда! Здесь! Совсем недорого!
Тем не менее, один особенно бесстрашный молодой носильщик подбежал и ухватился за ручку Изисовой переноски. Роберта покрепче вцепилась в клетку, чтобы её физически не оторвали от непрошенной напарницы по шпионажу.
— Отстань! — вскричала она, выдернув контейнер из цепких рук чрезмерно агрессивного носильщика. — Эта пушистая со мной!
Воздух был жаркий и влажный, вдобавок пропах бензином. Хотя надо было пройти пешком всего сотню ярдов до поджидавшего лимузина, к тому времени, как она его достигла, Роберта задыхалась и истекала потом. Шофёр, важного вида индиец, одетый в чистую рубашку с короткими рукавами и коричневые брюки, придержал дверь, пока она усаживалась на заднее сиденье между Лозиньяком и Такаги. Переноску с Изис девушка поставила на колени. Карлос уместился на переднем сиденье рядом с водителем, а затем обернулся к Роберте.
— Вот, — заявил он, бесцеремонно протягивая ей поверх спинки сложенную полосу чёрной ткани. — Наденьте.
Она развернула ткань, которая оказалась размером с большой носовой платок. Повязка на глаза?
— Вы, должно быть, шутите, — проговорила Роберта.
— Нет, — нахмурившись, буркнул Карлос. Расцарапанное кошачьими когтями лицо мужчины выглядело положительно злодейским. — Наденьте. Немедленно.
Как и раньше, Роберта предпочла обратиться непосредственно к сидевшему теперь рядом с ней пожилому учёному.
— Но это же смешно. Довольно очевидно, что мы где-то в Индии. Дели, если я правильно прочла вывески в аэропорту. Не говорите, куда мы направляемся дальше, если не хотите, но нет никаких причин весь путь сидеть в темноте. Даже если нас остановит на первом же перекрестке неведомый ДНК-патруль, что я им могу сказать? Что проект располагается где-то в Индийской части континента. Это всё, что я знаю, а как я слышала, Индия довольно-таки большая страна!
Лозиньяк испустил вздох и потёр глаза под очками. Даже если он продремал большую часть полёта, долгий путь, по-видимому, порядочно утомил старика. Дышал он тяжело, а лицо его побледнело и осунулось.
— Не знаю, — устало выдавил он, — может, не будет никакого вреда, если…
— Директору это не понравится, — предупредил Карлос и сердито посмотрел на Роберту. — Она уже слишком много знает.
Уж кто бы говорил, Мистер Взлом-с-проникновением, подумала с раздражением Роберта, и не потрудившись даже отреагировать на слова угрюмого охранника, взглянула на Такаги, ища поддержки.
— Чёрт возьми, я, вероятно, даже не пойму, где мы находимся, когда туда доберёмся. Я никогда не была в Индии, и не знаю, где тут Пенджаб, а где Тадж-Махал!
Это была сущая правда; миссия была её первым знакомством с Индией, хотя Севен в прошлую ночь переслал ей в отель карты и справочные материалы, которые она внимательно прочла и перечла, прежде чем сжечь компрометирующие документы в ванной. Хотела бы я иметь на подготовку побольше времени, говорила она себе. Несмотря на этот экстернат, большинство знаний о современной Индии были почёрпнуты ею из прочитанного в детстве Киплинга, да ещё, может, из случайно просмотренного фильма Сатьяджита Рая (прим.переводчика — индийский кинорежиссёр, обладатель Оскара). Другими словами, их катастрофически не хватало.
— Она в чём-то права, — к удовлетворению Роберты сказал Такаги. Японский биохимик перенёс полёт куда лучше своего возрастного наставника, но всё же и он выглядел вымотанным. Твидовый пиджак был помят больше обычного, и он зевнул, пока говорил. — Пока мы не достигнем базы, она всё время будет у нас на глазах.
— Именно так, — подхватила Роберта, обрадовавшись, что Такаги на её стороне. — Или я, по-вашему, завизжу из окна?
Карлос не позволил себя отвлечь.
— Мы должны предусмотреть всё, — настаивал он. — Кто-то ещё в Нью-Йорке шнырял, разнюхивал, чего не следовало.
Упс, это был мой босс, подумала Роберта, оставив этот вывод при себе. А вот не видела она никакого Гэри Севена в зале прилётов, когда покинула лайнер! Вместо этого она прибегла к сарказму.
— Да ладно вам! Следующее, что вы велите мне сделать, это надеть шоры на мою кошечку?
При этом высказанном вслух предположении из переноски с Изис раздался громкий вопль протеста.
— Думаю, никакого вреда не будет, — промолвил Лозиньяк. — Дорога долгая, и действительно было бы негостеприимно вынудить доктора Нири проделать весь путь с завязанными глазами.
Насколько долгая? — с опаской спросила себя Роберта, надеясь на то, что засекреченная штаб-квартира Кризалиса не была упрятана на вершинах Гималаев или чего-то похожего. Я не одета для альпинизма.
— Будьте так любезны, отдайте это мне, — сказал Лозиньяк, забирая платок у Роберты и возвращая его Карлосу. Несмотря на утомление, учёный ясно дал понять, что обсуждению конец. — Вы наша коллега, а не пленница.
— Спасибо! — с искренней благодарностью ответила Роберта. — А то я уж начала ощущать себя слегка Патти Херст... конечно, до того, как ей мозги промыли.
Она торжествующе улыбнулась Кинтане, который с недовольным видом отвернулся от учёных и их нового рекрута. 1:0 в пользу птенца Америки, самодовольно говорила себе девушка, пока лимузин трогался. Я буду консультировать в Кризалисе по четвергам, милости прошу (прим.переводчика — похоже, отсылка к традиции Вашингтонского университета, Дню Открытых Дверей по четвергам).
В теории, то есть.
Лозиньяк не шутил, когда говорил о долгом пути. После нескольких часов Роберта готова была поклясться, что они уже на полдороге к Пакистану.
Затонированные стекла лимузина и первоклассная система кондиционирования изолировали от непривычной пока что жаркой действительности, что, разумеется, Роберта склонна была считать благом. С одной стороны, ей хотелось бы увидеть больше собственно Индии; с другой, тело постоянно напоминало ей, что по римскому времени было уже далеко за полночь, и она путешествует по меньшей мере 11 часов. При таких обстоятельствах она предпочла просто дремать, внезапно просыпаясь, когда водитель бил по тормозам или гудел, что, как оказалось, происходило с пугающей частотой.
Вообще-то Роберта быстро пришла к выводу — чем меньше она наблюдает за безумным местным трафиком по запруженным плохо освещённым дорогам, тем лучше ей будет спаться. Смертность на дорогах Индии была одной из самых высоких в мире — по крайней мере, так утверждали данные Бета-5 — и Роберта легко могла понять, почему. Автобусы, такси, коровы, арбы, велосипеды, буйволы, мотоциклы, грузовики и моторикши боролись за место на перегруженном шоссе, а критериями в этой борьбе служили а) размеры транспортного средства и б) мощность гудка. Мимо лимузина с рёвом проплывали десятитонные фуры, везущие грузы из Дели в отдалённые районы страны; автобусы, кренившиеся под весом людей, цеплявшихся за борта и сидевших даже на крышах, опасно раскачивались из стороны в сторону. Перекорёженные остатки многочисленных ДТП ржавели вдоль дороги; эти немые свидетельства последних автомобильных катастроф появлялись каждые 30 миль или около того с гораздо большей регулярностью, чем мечтала Роберта.
Она не могла не вспомнить, что её непосредственные предшественники, агенты наземного базирования, погибли в автокатастрофе. Хотелось бы надеяться, что история не вздумает повториться, размышляла девушка, хотя ей было и интересно, как бы на её несчастную кончину отреагировал Севен, не говоря уж о кошке. Возможно, кое-кто больше сетовал бы на бессмысленное варварство, присущее жизни ХХ века.
Водитель придерживался путей, шедших в объезд как крупных городов, так и большинства небольших посёлков. Трущобы и лачуги южного Дели уступили место милям ухабистых дорог, пока лимузин пересекал открытую местность со скалистыми холмами и тёмными оврагами. При тусклом свете занимавшегося утра Роберта иногда мельком видела отдалённые костры, смутные очертания мелких ферм, храмов, и, гораздо реже, свет электрических огней. Кое-где параллельно пыльным грунтовым дорогам, по которым они ехали, шли скорые поезда, и у девушки создалось впечатление, что лимузин следовал куда-то на юг, но дорожных указателей попадалось не очень-то много. Что на юге? — пыталась она вспомнить; не помешала бы карта, если бы она могла взглянуть на неё, не вызывая подозрений. Агра? Калькутта? Вероятно, какие-нибудь ещё более глухие места, предположила она.
Завтрак состоял из термоса чая масала с молоком плюс поразительно вкусных блинчиков с бананами, припасённых для них шофёром. Чай был горячий, пряный и, предположительно, тонизирующий, но даже этого оказалось недостаточно, чтобы держать глаза открытыми. Вскоре Роберта унеслась далеко от тесного подпрыгивавшего лимузина…
Во сне она опять сидела в тускло освещённом итальянском ресторанчике, но в этот раз спагетти на тарелке словно ожили — извивающиеся макаронины сами собой скручивались в сложную двойную спираль, памятную Роберте по статьям по биологии, которые она усиленно впихивала в себя в последнее время. Эта спираль, неотъемлемая часть человеческого генома, встала перед ней, медленно поворачиваясь вокруг невидимой оси, как инсталляция на вращающемся постаменте. Чистейшей элегантности чистейший образец, с обманчиво простой, гибкой, лентовидной структурой, казалось, светился собственным необыкновенным светом. Роберта застыла в немом восхищении. Так вот как выглядит то, что делает человека человеком, дивилась она, вопрошая себя, зачем кому-то улучшать настолько безупречную конструкцию.
Но вдруг спираль начала меняться. Мутировать. На глазах девушки геном распался, разделившись на отдельные извилистые, похожие на электрические провода, нити. Эти нити, будто змеи, поползли друк к другу и сцеплялись, сплетаясь в клубок самых невероятных связей и хромосомных перемычек. Быстро формировалась новая двойная спираль, но в отличие от изящной исходной структуры эта мутировавшая спираль связанных друг с другом цепей ДНК выглядела, будто макаронная сеть, творение сбрендившего паука. Это же неправильно, в страхе осознала Роберта. Она подалась вперёд в отчаянной надежде хоть как-то распутать этот беспорядок, вернуть на свои места, туда, где им надлежало быть, все гены и хромосомы, но извилистые нити генома, как вода, просачивались сквозь пальцы…
Попятившись, уродливая искажённая двойная спираль-мутант встала на дыбы разъярённой коброй и молниеносно бросилась на Роберту. Девушка вскинула руки в жесте защиты, но змеевидный монстр прошёл через них, словно привидение, нанеся удар точно в ярёмную впадину, где и растворился в крови. Боже всемогущий, в ужасе осознала Роберта, оно уже завладело мной!
Мутировавшая ДНК ядом растекалась по всей кровеносной системе, с ходу переписывая её собственный генетический код. Судорожные спазмы и корчи ломали тело: можно было в буквальном смысле чувствовать, как меняются кости и органы по мере того, как рекомбинантный захватчик трансформировал саму личность Роберты. Видения светящихся мышей и безногих талидомидных детей вставали перед мысленным взором, но когда она опустила глаза на свои руки, опасаясь, что увидит вместо них ласты, то обнаружила, что пальцы удлинялись и на глазах вытягивались, становясь вместе с тем сверхъестественно более эластичными. Формировались новые суставы, по одному для каждого пальца, и Роберта поняла, что в состоянии согнуть их в тех местах, где они никогда не гнулись раньше. Достоинство ли это или недостаток? — раздумывала она, не зная, восторгаться ей или ужасаться. Но когда из ладоней начали расти дополнительные пальцы, она закричала от безумного страха…
— Доктор Нири? Ронни?
Роберта резко очнулась и обнаружила, что лимузин стоит. Такаги тряс её за плечо, а из переноски доносился нетерпеливый пронзительный вопль Изис.
— Простите за беспокойство, — проговорил молодой ученый, — но мы должны выйти из машины.
Роберта в замешательстве поморгала. Шофёр открыл заднюю дверцу лимузина и в салон тут же ворвался поток до отвращения горячего воздуха. Она потрясла головой, радуясь, что её разбудили, но сгенерированный подсознанием тревожный ночной кошмар никак не отпускал. Жуть что за сон! — думала она, пытаясь вспомнить, когда в последний раз переживала нечто столь же сюрреалистичное. Скорее всего, на Вудстоке, но кому нужен этот ЛСД, когда собственная голова способна так извратить цель миссии? Девушка предпринимала решительные попытки вернуться в реальность.
— Уже приехали?
— Почти, — пообещал Такаги, вылезая из лимузина. Поглядев из-за спины выходившего биохимика, Роберта мельком увидала, что автомобиль стоит в какой-то деревне. — Нам просто нужно сменить транспорт.
Подхватив кошачий контейнер, она выбралась с заднего сиденья вслед за Такаги, а потом огляделась, щурясь от безжалостного утреннего света. Палящее солнце, успевшее за время поездки подняться над горизонтом, освещало окружённую пустыней деревеньку с домиками из необожжённого кирпича, крытыми соломой. Жаркий пыльный воздух, пахнущий специями — девушка отчётливо различила нотки имбиря и карри — и верблюжьим навозом, окутал Роберту тяжёлым одеялом. Тощие белые коровы и блеявшие козы свободно бродили по грунтовым улочкам посёлка, несколько женщин в ярких разноцветных сари — кое-кто ловко удерживал кувшин на голове — остановились, с любопытством рассматривая Роберту и её товарищей. Босоногие дети гонялись друг за другом по деревенским тропам, и их высокие голоса вплетались в приглушённый шёпот матерей. Старики, чьи белые бороды составляли резкий контраст со словно высохшими от жары дочерна загорелыми лицами, сидели на циновках около своих домов, с опаской взирая на странных гостей. Как и старейшины, женщины и дети держались на почтительном расстоянии, в отличие от гипернавязчивых носильщиков и taxi-wallahs в аэропорту. Должно быть, посетители здесь большая редкость, догадалась Роберта, чувствовавшая себя немного неловко. Особенно блондинки.
За околицей деревни, растянувшись, кажется, до самого горизонта, под высоким бирюзовым небом вздымались бесконечные песчаные дюны, то тут, то там слегка оживлённые чахлыми ветками низкого пустынного кустарника, боровшегося за существование.
— Должно быть, это Великая индийская пустыня, — предположила Роберта, вспомнив изображение на сохранившейся в памяти карте.
Такаги кивнул.
— Местные жители называют её marust'hali, — как бы он ни взмок от жары, но роль экскурсовода явно ему ещё не надоела. — Обитель смерти.
Весёленькое дельце, подумала Роберта. Прикрывая глаза рукой (на которой, к счастью, было по-прежнему пять пальцев и обычные суставы), она задумчиво рассматривала обширную пустошь. Насколько она могла видеть, дорога, по которой они приехали, упиралась в край пустыни. Мог ли это быть конец пути? Нет, решила она, Такаги говорил что-то о смене транспортного средства…
Её блуждавший взгляд упал на верблюдов, меланхолично жевавших стебли сухой соломы, очевидно, стянутые из ближайшей крыши. Местный житель, увенчанный большим оранжевым тюрбаном и имевший несколько торгашеский облик, держал под узцы пару этих животных, наблюдая за тем, как Карлос и шофёр помогают доктору Лозиньяку выбраться из лимузина, каковой факт уж со всей определённостью доказывал — дальше автомобиль не поедет. Пожалуйста, только не говорите мне, что остальную часть поездки мы проделаем на верблюдах, от всего сердца взмолилась Роберта.
Часы показывали 10 часов утра (с небольшим); это означало, что она в пути, по меньшей мере, тринадцать часов — семь по воздуху, а затем ещё шесть в лимузине. Неудивительно, что она чувствовала себя выжатой как лимон; хотя Роберта и считала себя в большей степени, нежели обычные люди, склонной к авантюрам и всегда готовой попробовать что-то новенькое, но сейчас перспективы провести несколько часов зажатой между покачивающимися горбами неспешно шагающего индийского верблюда было достаточно, чтобы вызвать в девушке неподдельное отчаяние.
— Мы поедем на них? — спросила она, мрачно кивая в сторону потенциальных верховых лошадей. При этом вопросе с медленно перетиравших что-то губ одного из верблюдов закапала коричневатая пена.
Тьфу, вот мерзость.
— Возможно, как-нибудь в другой раз, — усмехнулся Лозиньяк, тяжело опиравшийся на трость. — В моем возрасте, полагаю, лучше предпочесть джип.
И он взглянул на линию горизонта, где Роберта увидела облако поднятого в воздух песка, двигавшееся к ним по гребню одной из дюн.
— А вот и он. Точно по графику.
Она почувствовала невыразимый прилив облегчения, когда вместе с облаком пыли и песка из пустыни вынырнул четырёхколесный автомобиль. Внедорожник остановился возле лимузина и его водитель — бородатый индус, двоюродный братец разочарованного верблюдовладельца — приступил к перекладке багажа путешественников из лимузина в джип. Он также предложил Роберте солнцезащитные очки и широкополую соломенную шляпу, которые она и приняла с благодарностью. Ладно, будем считать их частью служебной форменной одежды, подумала она, созерцая пустыню, из которой приехал джип.
Мы определённо движемся в глухомань.
Она только надеялась, что Севен не отстаёт.