Название:
БудёновкаАвтор: Ratchet aka SMS
Бета: нет
Вселенная: ТОС
Пейринг: Спок, Кирк, Чехов, Ухура, Маккой, Зулу и вся команда «Энтерпрайза»
Отказ: все принадлежит Парамаунту и Родденберри, я просто развлекаюсь, как умею.
Саммари: новые традиции не отменяют старых, главное – чтобы хоть кто-то их помнил.
Размер: мини
Статус: закончен
читать дальше
* * *
На «Энтерпрайзе» 24-х часовые сутки, 4 вахтовых смены и скользящий график: три смены дежурят по 8 часов, одна, отдежурившая «в ночь», - сутки отдыхает. Таким образом, раз в три дня у каждого офицера, сержанта и рядового есть сутки личного времени, когда можно заняться чем угодно – хоть в потолок плевать! – не опасаясь, что тебе на вахту.
Энсин Чехов считал это правильным. Его мнения, конечно, никто не спрашивал, но Паша этим обстоятельством не тяготился. Паша вообще редко чем заморачивался, живя по принципу «Делай, что должен, и будь что будет». Сослуживцы-кадеты за это сначала беззлобно его поддразнивали, а потом присвоили позывной «Цезарь», которым навигатор и, по совместительству, неплохой пилот, втайне гордился.
К слову сказать: гордость природная, равно как и приверженность ряду традиций, периодически доставляла Чехову неприятности (на первом курсе Академии даже встал вопрос об отчислении), однако кадет, а позже – энсин, был не только уперт, но и талантлив, а посему преподаватели (в Альма Матер) и старшие офицеры (в местах службы) предпочли «проявить уважение», а попросту – махнули на упрямого русского рукой. Службу исправно служит - вот и ладушки!
На службу Чехову предстояло заступать через пол часа. Еще раз проверив все ли убрано, закрыто, принайтовлено (оно ведь в случае боестолкновения, когда творится черт-те что, одна-единственная неубранная книга или незакрепленный кейс для инфодисков могут пол каюты раздолбать!), энсин подхватил датапад и коммуникатор и, бросив напоследок взгляд на календарь, отбыл.
* * *
МакКой пребывал в дурацком расположении духа: с одной стороны, вверенное ему подразделение работало, как и подобает хорошо отлаженному механизму, без сучка, без задоринки, с другой – некоторые узлы этой системы (в частности – два томографа, трикодеры, операционный стол и 10 функциональных кроватей) были близки к вырабатыванию отпущенного заводами ресурса и, ежели по уму и протоколу, требовали замены на новые. Однако требовать-то требовали, да безрезультатно: из только что прочитанной начмедом «депеши» следовало, что переоснащение медотсеку «Энтерпрайза» не светило. Ни вообще, ни в частности.
Врач подавил порыв изобразить экрану неприличный жест и прикрыл глаза, а когда открыл, отзываясь на осторожный стук по боковой панели открытой двери, то глазам этим не поверил: перед ним стоял энсин в форме комсостава… в странном головном уборе.
МакКой замер. Посетитель четким рубленым жестом вскинул руку к виску и оттарабанил:
- Энсин Павел Чехов, навигатор, для предвахтового медосмотра прибыл!
Собственно, ничего не обычного ни в появлении без пяти минут вахтенного, ни в его докладе не было: медосмотр проходили все офицеры, заступающие на дежурство. Странным был салют и головной убор: как Боунс не старался, а припомнить религию, предписывающую такое приветствие и ношение таких шапок, не мог. А о вероисповедании землян и инопланетян по долгу службы он был вынужден знать многое!
Наконец до него дошло, что в ожидании ответа молодой офицер замер по стойке «смирно» и дисциплинированно ждет команды.
- Вольно, - махнул рукой лейтенант, не отводя взгляда от остроконечной зеленой шапки с маленьким, тоже суконным, козырьком и огромной, когда-то красной звездой. – Не на плацу в академии… А я – не адмирал.
Парень «оттаял» и улыбнулся.
Улыбка у него была какая-то открытая и чуть виноватая – обаятельная улыбка простого доброго парня без «задних мыслей» и «камня за пазухой». МакКой тут же припомнил, что в личном деле в графе «национальность» стояло «русский», а в графе «вероисповедание» - «атеист».
- Первый раз на вахту?
- Нет, первый раз просто к вам попадаю, до этого как-то всегда доктора МБенга и Свенсон дежурили.
Точно. МБенга и Свенсон. Начмед видел подписанные ими протоколы, но нигде в примечаниях ни слова не было о том, Чехов отличается странностями и является на осмотр в головном уборе: в стальном пространстве корабля шапку носить нет смысла – защищать голову не от чего, да и жарко.
- Что-то не так, сэр? – осторожно поинтересовался Чехов.
- Все в порядке, парень! – Боунс вышел из ступора и протянул руку. – Леонард МаКой.
- Павел Чехов.
Они обменялись рукопожатием.
* * *
Кирк медосмотры не любил. С детства. Выяснить причину своей нелюбви он даже не пытался, зато поднаторел в скоростном их прохождении. Правда, с Боунзом хорошо отлаженная метода неизменно сбоила, зато появился азарт и капитан сильно подозревал, что это обоюдно. Гадая, что на этот раз придумает начмед в качестве контрмер его действиям, он вошел в медотсек и совсем по-споковски вскинул бровь: медперсонал и уже пришедшие офицеры толпились у входа в кабинет Маккоя. Что они там разглядывали Кирк не видел, но лихой молодой голос слышал хорошо:
- Это называется «будёновка», такой суконный шлем особого образца, который первоначально носили красноармейцы – бойцы молодой советской республики, которая сменила Российскую Империю после революции 1917 года. Революция – это отдельная тема, о ней быстро не расскажешь, это как-нибудь потом, а будёновку носил мой пра-пра-пра-пра, когда служил кавалеристом. Тогда, чтобы избежать путаницы и показать, что Красная Армия отличается от всех армий мира, было решено создать совершенно новое обмундирование, отличающееся от прежней императорской и иностранной военной формы одежды. И народный комиссариат по военным делам РСФСР , ну, образовавшейся республики рабочих и крестьян, объявил конкурс, в котором участвовали известные русские художники Кустодиев, Васнецов, Аркадьевский и, кажется, Езучевский… А через пол года, в декабре 1918 года, Реввоенсовет республики утвердил этот тип зимнего головного убора – суконный шлем, напоминающий старинный стальной шлем с бармицей – часть доспеха былинных русских богатырей, которые защищали Родину от врагов.
Кирк бесшумно приблизился и, привстав на цыпочки, различил в руках молодого, недавно прибывшего энсина, диковинную фуражку о которой, видимо и шла речь.
- Вначале этот шлем так и назывался – «богатырка», но потом его стали называли по именам известных красноармейских военачальников, в чьи части поступило новое обмундирование: «фрунзевка» - командарм, то есть командующий армией, Михаил Фрунзе, и «будёновка» - командарм Семён Будённый. Ну а к концу той войны «будёновка» стало нарицательным названием, а сам шлем – символом воинской доблести и принадлежности к Красной Армии.
Будёновка пошла по рукам, как диковинное живое существо.
- А почему ты одел ее именно сегодня? – поинтересовалась Ухура, передавая шапку всегда бесстрастному Зулу.
- Потому что 23 февраля.
- Не сочти за неуважение, - усмехнулся МакКой, но это ничего не объясняет.
- Напротив, доктор, - услышал Кирк голос оставшегося вне поля его зрения Спока. – Это объясняет все. 28 января 1918 года Совет народных комиссаров РСФСР издал Декрет о создании Рабоче-крестьянской Красной армии. На фронте началась запись в новую армию солдат-добровольцев, из которых формировали красноармейские роты, затем сводившиеся в полки. Позже, 21, если не ошибаюсь, февраля 1918 года в Санк-Петербурге…
- В Петрограде, - тихо поправил старшего по званию Павел.
- В Петрограде, - счел за лучшее согласиться вулканец, - открылся первый пункт записи в Красную армию. Год спустя, 23 февраля 1919 года в том же Петрограде провели День Красной Армии. Главным лозунгом праздника стал тезис «Революционное Отечество в опасности!». Тогда же, 23 февраля в крупных городах прошли массовые митинги, в этот день началась массовая запись добровольцев в Красную Армию, а 25 февраля на фронт отправились первые красноармейские отряды.
- Так и есть, - согласился энсин. Кирк напряг память, и вспомнил его фамилию: Чехов. Да, Павел Чехов. Русский. Навигатор-пилот, позывной «Цезарь», не женат, чемпион по рукопашному бою в легкой весовой категории среди выпускников Академии 2267 года. Между тем загадочная «будёновка» замаячила перед самым лицом и капитан, движимый любопытством, протянул руку.
Ткань оказалась мягкой и ворсистой, пальцы легко нащупали швы, скрепляющие широкие зеленые полосы в единое целое. Он осторожно потянул складки ткани в тыловой части головного убора, пытаясь понять их предназначение, и невольно обнаружил, что это – трансформер: петли соскочили с древних пуговиц, и летний шлем превратился шапку с теплыми ушами. Судя по всему – зимнюю. Не сдержав удивленного восклицания, он мигом оказался в центре внимания.
- Господа офицеры! – немедленно скомандовал Спок, блюдя воинский протокол.
Энсины и лейтенанты рассыпались и тут же собрались в строй, но прежде чем они успели встать по стойке «смирно», Кирк сделал останавливающий жест.
- Всем вольно. Не на параде. Энсин, возьмите…
Шлем вернулся к хозяину. Под взглядами восьми пар глаз Чехов привычно вернул будёновке первоначальный вид и лихо нахлобучил ее на голову.
- Хорооош! – улыбнулся МаКой.
- Служу трудовому народу! – отчеканил энсин, вытянувшись во фрунт и звонко щелкнув каблуками, и пояснил. - Это уставная фраза тех времен. Её полагалось произносить перед строем военнослужащим в ответ на благодарность или получение приказа. Потом была заменена на «Служу Советскому Союзу».
- Но это не объясняет, почему вы надеваете свой… свою будёновку исключительно 23 февраля.
- Потому что давно, начиная с ХХ века у нас, в России, этот день – праздник Воинской доблести и славы: День защитника Отечества. В этот день подразделением Красной Армии под городом Псков была одержана первая победа. Дело в том, что кайзеровские войска наступали и 21 февраля Псков был уже на осадном положении. Защищали город всего лишь рота красногвардейцев и солдат призывников, две роты и пулементная команда второго Рижского латышского полка, да партизанский отряд из солдат-добровольцев, до этого воевавших в частях царской армии на германском фронте плюс несколько представителей властныхструктур…
- Исполнительного комитета объединенного Совета латышских стрелков и Исполкома Совета солдатских депутатов, - уточнил Спок.
- Да, наверное… - кивнул Чехов. – Вечером 23 февраля эти части вступили в бой с немецкой армией, но из-за обходного маневра кайзеровцев 24 февраля отступили, так что к вечеру того же дня противник захватил станцию Псков-1. Красноармейцы при поддержке пулеметчиков латышских стрелков пытались контратаковать, но снова были вынуждены были отойти. Когда стало ясно, что город не удержать, псковские красногвардейцы взорвали расположенный рядом с вокзалом пироксилиновый склад, как раз в тот момент, когда в него вошёл немецкий батальон, и таким образом уничтожили 270 военнослужащих германской армии. Немецкое командование признавалось, что в результате этого взрыва потеряло больше солдат и офицеров, чем за все время 250-километрового наступления на Псков. Этот взрыв позволил остановить стремительное наступление кайзеровцев, а части РККА, сохраняя боевой порядок, отступили. Победа оказалась пирровой, но это была первая победа Красной Армии, по сути, ее боевое крещение. В 1922 году 23 февраля отметили четырехлетие Красной Армии, а с 1924 года праздник стал государственным. Мой пра-пра-пра-пра-прадед воевал в Первой Конной армии Семёна Будённого, его сын был летчиком во время Великой Отечественной войны, а его жена, получается моя пра-пра-пра-пра-пра-прабабушка, – военврачом. И всегда кто-то в нашей семье был военным. Теперь – моя очередь.
Чехов чуть пожал плечами и улыбнулся – бесшабашно и весело.
- Мне бы шашку да коня, да на линию огня, - внезапно процитировал Спок, отчего присутствующие лишились дара речи. Все, кроме энсина.
- А дворцовые интрижки – энто все не про меня! – закончил он начатую старпомом фразу. Первым рассмеялся МакКой.
- Ай да Чехов, ай да молодец! Но и вы приятно удивили меня, Спок!
- Всегда к вашим услугам, доктор! – вулканец чуть склонил голову и тут же вскинулся, встречаясь взглядом с Кирком. – Капитан…
- Да, на минутку, Спок, - кивнул Кирк.
Они вышли в «предбанник» МакКоевского кабинета.
- Это нарушение устава, мистер Спок, и весьма архаичная традиция, но…
- Судя по личному делу энсина, у нас с вами два варианта, капитан: или отстранить его от вахты, или не заметить незначительное нарушение устава.
Кирку показалось, что в темных глазах друга мелькнули веселые искорки. Стало быть, старпом крамолы в действиях энсина не видит и на соблюдении правил в данном случае настаивать не собирается. Хотя соблюсти протокол все равно придется. Капитан позволил себе улыбку:
- Согласен с вами. И, учитывая все обстоятельства, прошу вас на эту вахту забыть про устав. Что не запрещено – то разрешено. Не думаю, что после близкого знакомства с историческим артефактом Чехова, данный артефакт будет отвлекающим фактором для команды мостика.
- Есть, сэр!
- Что «есть, сэр!»? - ворчливо осведомился подошедший МакКой, третий старший офицер «Энтерпрайза». - Я против взыскания. Парень просто отдает дань уважения традициям своих предков и, по-моему, это то, чего нам всем очень и очень не хватает! Мы, как ни крути, - защитники Федерации.
Кирк видел, как брови Спока приподнялись. Видел это и МакКой.
- Что, скажешь, что кроме нас между клингонами, ромуланами, орионцами и населением мирных планет есть кому встать? Некому. Не стоит никто. Есть мы – есть мир.
- Войны нелогичны, доктор. Они приводят к нерациональному, я бы даже сказал преступному растрачиванию ресурсов и массовой гибели живых существ.
- Я не сказал, что войны логичны! Я сказал, что защищать свой дом, своих детей, жен, родителей, своих соседей – право и долг. Наши право и долг. И было бы неплохо, если бы к нам относились с таким же уважением и любовью, с каким Чехов относится к своим предкам.
- Это логично, доктор, уважать своих родителей.
Врач какое-то время буравил взглядом непроницаемое лицо вулканца, затем повернулся к Кирку.
- В общем, так: допуск к вахте я парню даю. Взыскание подписывать не буду.
- Да никто и не просит, Боунз, - легонько хлопнул его по плечу капитан, ободряя и успокаивая. - Пусть сидит вахту в буденовке. Мы, собственно, перед твоим приходом это обсудили.
- Даже так… - еще один быстрый взгляд на вулканца. – Тогда я спокоен.
* * *
Смена «гамма», сдав посты новым вахтенным согласно протоколу, покидая мостик неписанные правила все-таки нарушила: подходя к дверям турболифта, офицеры один за другим невольно оглядывались. Прячущие улыбки вахтенные упорно делали вид, что ничего не замечают, хотя удивление коллег им льстило. И то правда – не каждый день на мостике крейсера класса «Галактика» увидишь офицера в древней будёновке, сидящего в навигаторском кресле так, как будто он оседлал лихого коня…