Глава 2, где обсуждается множество научных, политических и личных вопросовГЛАВА 2
Пробираясь назад в прохладной темноте, Кирк услышал голоса Тетаса и Маккоя - тихий разговор, почти заглушённый шуршанием и мурлыканием Сети Сознания, что доносилось из деревни. Главный врач "Энтерпрайза" и маленький аргелианский антрополог сидели бок о бок на большом валуне, и пламя костра трепетало у их ног, высвечивая золотые полоски нашивок на рукавах Маккоя и стилизованный наконечник стрелы - эмблему Звёздного Флота на его груди. Изнурённое лицо Тетаса пробороздили глубокие тени; глядя на аргелианца, Кирк вспомнил круглощёкого толстячка на прежних фотографиях, и вздрогнул, представив, как Хелен превратится в такое же исхудалое, заморенное существо...
Да нет же, одёрнул он себя. Это ведь часть её задания - научить их сельскому хозяйству, отодвинуть угрозу голода, нависшую над всей планетой.
- Что значит - не хотят учиться земледелию? - как раз говорил Маккой, когда узкая петляющая тропинка вывела Кирка и Хелен к самому костру. - Они живут собирательством, а это самый неэффективный способ добывать пропитание, неважно на какой планете! Им едва-едва хватает пищи, чтобы не падать от истощения! Они что, не понимают, что одна-единственная засуха станет катастрофой планетного масштаба? Вы говорили, что они чтят жизнь...
- Они чтят жизнь, но на свой лад, - ответил аргелианец, сцепив тощие руки. - Их социальные нормы, их идеи основаны на другом. По их понятиям, всё в мире тесно связано друг с другом. Они дорожат жизнью в качественном смысле.
Маккой фыркнул.
- Недоедание - плохой способ улучшить качество жизни. Кто-нибудь из вас рассказывал им о теории Мальтуса?
Тетас печально улыбнулся.
- Это трудно объяснить тому, кто не жил среди пигминов. Даже Шорак и Л'джиан едва ли могут понять то, что понял я, потому что они не входили в Сеть Сознания. Здесь нет более грязного, более ядовитого оскорбления, чем назвать кого-то ми'ик - то есть жадным, прожорливым. Намеренно выращивать еду вместо того, чтобы жить дарами Реи, Матери-Души планеты, - сама мысль об этом совершенно неприемлема и отвратительна для пигминов.
Тихий гул толпы, глубокий и всеобъемлющий, как мерный ропот прибоя, наполнял окружающую темноту. Со своего места Кирк мог видеть спины пигминов, которые стояли во внешнем кругу Сети и сонно покачивались в мягком свете луны. Там были даже дети - маленькие, бледные, мягкотелые существа, что прятались в дневное время, а теперь присоединились к общему хороводу, погрузившись в грёзы, в монотонное пение без слов; в тепло единства и близости, в полное спокойствие и довольство.
Из хижины доносился голос доктора Чу - тот говорил что-то о новом подпространственном передатчике, привезённом взамен старого, почти отработавшего свой век аппарата, которым исследователи пользовались уже много лет. И, кстати, "не пора ли пополнить аварийные запасы продовольствия?"
- Они не дураки, - тихо продолжал Тетас. Он тоже отвернулся от Института с его вознёй и разговорами вполголоса и любовался безмятежным покоем селения. - Они знают, что еды не хватает. Они знают, что на планете слишком много селений, что селения эти слишком велики. В далёком прошлом они просто позволяли больным умирать, а слабым - становиться добычей хищников. Но так было много веков назад, и они давно отвергли эту практику. Сейчас многие из них считают, что надо найти какой-то компромисс, однако ревнители традиций не желают, как они говорят, порабощать свою землю, принуждать Её плодоносить против желания, давать сверх того, что Она дарит добровольно и с любовью. Бороться за имущественные блага, накапливать и стяжать вместо того, чтобы делиться с другими... судя по словам Арксораса, эта идея представляется им омерзительной. В некотором смысле, их трудно за это винить.
- А разве у них есть другой выход? - раздражённо спросил Маккой, вороша палкой угли в костре. Жёлтый сполох света озарил злую усмешку на его лице. То была злость врача при виде пьяницы, который насмерть травится алкоголем, невзирая на все предупреждения.
Тетас развёл руками и опять улыбнулся. Пламя костра бросило золотисто-медовый отсвет на его морщинистое лицо и лысую голову; за его спиной тесным приземистым строем стояли деревья-бочки.
- По большей части они говорят, что всё не так уж плохо и что хуже всё равно не будет, - ответил он.
Маккой в бессильном отвращении взмахнул рукой, и Тетас добавил:
- Сколько лет люди на вашей планете и на моей собственной, даже самые здравомыслящие, говорили то же самое, когда столкнулись с проблемой перенаселения и нехватки ресурсов?
- И, к сожалению, - вставил Кирк, скрестив руки и прислонившись широким, обтянутым золотой тканью плечом к ближайшему дереву, - понятие частной собственности и применение земледелия очень важны для определения индекса развития цивилизации, как указано в Соглашениях о Колонизации, заключённых с клингонами.
- Но это нелепо, - возразила Хелен. - Вспомните суриапов... да хоть самих органианцев! Такие определения цивилизованности устарели ещё до подписания Соглашений! Как насчёт дромианских бельтеров?
Кирк пожал плечами.
- Этот критерий давно собираются пересмотреть, но пока что Соглашения остаются в силе. И поскольку клингоны расширяют свою территорию именно в сторону Пигмиса, они приложат все усилия для того, чтобы пигминов признали неразумным видом и планету открыли для "развития"... Судя по прошлым достижениям клингонов, это будет такое же развитие, какое они пытались учинить над органианами.
- Бедняги, - вырвалось у Хелен, и Тетас искренне рассмеялся.
- Едва ли. В качестве главного доказательства того, что пигминов следует считать животными, а не людьми, клингоны приводят число своих "исследователей" - читайте, "разведчиков" - которые отправились изучать эту планету и не вернулись.
- Ну, не знаю, - Маккой криво улыбнулся в ответ. - Я бы сказал, что это очень весомое доказательство обратного, учитывая разницу в размерах и вооружении. Если то, что вы говорили про нашего малютку Призрачного Странника, - правда...
- Но как ему это удалось? - спросила Хелен, сводя тёмные брови на переносице. - У них, кажется, очень мало технических знаний. Я не видела ни оружия, ни орудий труда... ни даже огня, если уж на то пошло...
Её прервал неясный шум из-за дверей Исследовательского Института. Самодельная занавеска - серебристое термоодеяло, закреплённое в низком дверном проёме - отодвинулась, и остальные учёные вышли наружу. Шорак и Л'джиан несли несколько маленьких контейнеров с образцами, Чу и Номиас тащили пустые упаковочные коробки из-под нового передатчика.
- Из них получатся хорошие сиденья, когда мы пристроим ещё одно помещение для вас, - сказала Л'джиан, перебрасывая небрежно заплетённую косу через тощее плечо. - И вам пригодятся термоодеяла, которые вы привезли, хотя температура окружающей среды относительно высока...
- Ничего, мы привыкнем, - пропыхтел Номиас; пот катился градом по его бледно-голубой коже, хотя доктор был одет лишь в тонкие шорты и майку. Кирк чуть улыбнулся, когда Л'джиан кивнула в знак согласия, - он знал, что равномерно тёплый климат этих широт был для андорианца чересчур жарким, в то время как двоим вулканцам приходилось мёрзнуть.
- Так вы говорите, здесь больше нет ничего, похожего на предметы материальной культуры? - спросила Шорака доктор Чу, глядя на вулканца снизу вверх, с высоты своего крошечного роста. - Ни керамики, ни посуды...
- Они иногда складывают семена и фрукты на пластины лишайника, который они собирают со скал, - объяснил Шорак. - Однако они всегда съедают и лишайник, не оставляя ничего на хранение.
Маленькая землянка вздохнула.
- Наверное, мы сможем отнести к предметам культуры их цветочные гирлянды, но это будет притянуто за уши. Клингоны наверняка скажут, что плести гирлянды может кто угодно, - но, с другой стороны, кто угодно может мастерить каменные наконечники для стрел. А хищники, на которых они охотятся?
- На единственной виденной нами охоте, - сказала Л'джиан, - они загнали корнегрыза на утёс и сбросили оттуда. Спиндары из системы М-428 охотятся таким образом на галфирдаха, но никто не станет утверждать, будто спиндары разумны.
- Никто, кроме Горация Фрилла из Оксфордского Института, в той ужасной статье, которую он написал для "Межзвёздных наук", - задумчиво подтвердила Чу и повернулась к Кирку. - Нас устраивают условия жизни здесь на планете, капитан, как в плане нашей физической безопасности, так и для успешного выполнения следующей фазы миссии. А вы удовлетворены тем, что вы видели?
Она как всегда, придерживалась официального тона в разговоре с ним, но её тёмные глаза сияли на маленьком увядшем лице; Кирк видел такое же сияние во взгляде Хелен, когда она любовалась этим странным и прекрасным миром.
Он улыбнулся.
- Да, - сказал он. - У меня было несколько вопросов, но доктор Шорак уже ответил на все. Я доложу Звёздному Флоту, что не нашёл здесь никакой повышенной опасности или непосредственных угроз для жизни и что контакт можно продолжать. Завтра...
- С вашего разрешения, - Чу слегка наклонила голову, сохраняя всё тот же формальный вид, - мой коллега и я хотели бы принять предложение доктора Шорака и провести ночь здесь - нашу первую ночь на планете. Мы могли бы вернуться на корабль за вещами завтра, прежде чем вы покинете орбиту, - Радостное нетерпение звенело в её голосе. - Хелен?..
Кирк обернулся, чтобы взглянуть на женщину, неожиданно притихшую рядом с ним.
Завтра, подумал он. Ещё только один день… и, может быть, я больше никогда её не увижу.
Прошлое научило его философски относиться к расставаниям, и он знал, что любая разлука рано или поздно приводит к новой встрече.
Но ещё он знал, что, когда они встретятся снова, всё будет по-другому.
- Я… - медленно сказала Хелен. - Пожалуй, я переночую на корабле.
Она не смотрела на Чу - и не смотрела на Кирка. Её взгляд был устремлён в землю, угловатое лицо застыло.
Узкие губы Номиаса чуть скривились; о чём бы он ни подумал, он предпочёл оставить это при себе. Но Чу подошла к Хелен и сжала её сильную руку в своей маленькой ладошке. В опрятном комбинезончике цвета хаки и в тяжёлых ботинках, рядом с высокой и статной подругой она напоминала странную куколку с морщинистым лицом, удивительно похожую на самих пигминов.
- Тогда ты можешь захватить с собой наши вещи, когда вернёшься сюда утром, - сказала она ровным голосом, но её чёрные глаза, вглядываясь в ореховые глаза Хелен, понимали всё, что было скрыто за этой детской хитростью. Или не вернёшься, как будто добавила она молча.
- Тогда нам не придётся лишний раз подниматься на корабль, - непринуждённо добавила она, бросив на Кирка тёмный, проницательный взгляд; она словно оценила выбор, который предстояло сделать Хелен, но не сказала ничего, что могло бы на этот выбор повлиять. И в самом деле, поскольку решение было, как выразился бы Спок, совершенно иррациональным, едва ли она могла бы сказать что-то такое, о чём Хелен ещё не подумала сама.
Вместо этого она продолжала:
- В том, что касается транспортаторов, я согласна с добрым доктором Маккоем. Я не люблю, когда меня распыляют на атомы, а потом собирают из множества кусочков, как детскую головоломку.
Хелен тихо, через силу рассмеялась и пожала руку Чу.
- Спасибо.
Старая женщина улыбнулась и погладила её по плечу.
- Спокойной ночи. Мои вещи сложены в углу комнаты, у двери... и будь добра, проверь, не осталось ли чего в ящиках шкафов. А Номиас свалил свои вещи возле кровати. Увидимся утром.
Или нет, снова повторил Кирк про себя. Он заставил себя не думать об этом.
Хелен ничего не ответила, только повернулась и пошла вверх по тропинке, что вела к селению, мимо рядов дремлющих пигминов, в сторону каньона, где между каменных стен скрывалось место с условленными координатами для транспортации. Маккой уже направлялся туда, неся под мышкой контейнеры с образцами, взятые у Л'джиан - жалкие и скудные доказательства того, что эта "богатая и сложная" культура, как назвал её Тетас, всё же была культурой, а не плодом воображения антрополога. Без этих доказательств планете была уготована участь разменной фигуры в политических играх, ведь мир, не знающий сельского хозяйства, идеально подходил для колонизации. Искусно сплетённый венок из цветов, несколько обмазанных глиной палочек - эти экспонаты будут бережно сохранены с помощью криоконсервации в маленькой лаборатории антропологии и в конце концов переданы, как и предсказывала Хелен, другим специалистам, которые проведут более полный анализ.
Глядя, как она уходит в темноту, Кирк ощутил острую боль, зная в душе, чем ей придётся пожертвовать и чего это будет ей стоить. И услышал, как за его спиной Номиас говорит Чу с лёгкой ноткой пренебрежения:
- Если вы думаете, что увидите её завтра утром, вы обманываете себя.
- Не говорите глупостей, - фыркнула Чу, и её длинная седая косичка блеснула в лунном свете, как прибитая морозом трава, когда они пошли обратно к хижине.
- Я рад, что вы сочли возможным дать благоприятный отзыв об условиях нашей работы, - тихо сказал Шорак. Они с Кирком задержались ненадолго у догорающего костра. - Должен признаться, я не рассчитывал на понимание со стороны Звёздного Флота. Пигмины уникальны, и некоторые черты их культуры трудно объяснить.
Позади них, над поросшим терновником склоном, в селении наступила почти полная тишина, но вглядываясь в ночную синеву, чуть разбавленную лунным сиянием, Кирк увидел, что пигмины ещё сидят тесными рядами, сцепив руки. Они больше не раскачивались, но исходящее от них ощущение мира, радости и единства будто наполняло ночь, как аромат летней травы, неся исцеление, ласку, заботу. Оно околдовало даже чопорного вулканского учёного, не без удовольствия подумал Кирк, - хотя тот, конечно, не признался бы в этом; околдовало всю новую исследовательскую группу... всех вокруг, каждую живую душу в деревне, каждого в мире, кто попадал под действие этих чар.
Он улыбнулся.
- Я не уверен, что понял всё, что мне вы мне объясняли. Но в Хартии Федерации не сказано, что мы обязаны понимать друг друга... лишь то, что мы хотим попытаться.
Он протянул руку, и доктор Шорак пожал её, не выказав даже той лёгкой нерешительности, что проявлял в таких случаях Спок - а инстинктивная неприязнь Спока к физическому контакту была значительно меньше, чем у большинства вулканцев. Очевидно, жизнь среди пигминов не прошла для Шорака бесследно.
Луна уже садилась, когда Кирк вскарабкался по узкой крутой тропинке и миновал погружённое в тишину селение. Повсюду сидели пигмины, сбившись в плотные спиральные кольца; их треугольные головы с плоскими макушками поблёскивали, как булыжная мостовая после дождя, теснясь во всех направлениях - живое море, омывающее низкие купола домиков и обрывистые скалы. Как же их много, подумал он, - тысячи и тысячи, что прозябают на этом маленьком клочке земли, пытаясь прокормиться дикими плодами и зёрнами.
И всё же Шорак - а вместе с ним и Чу - отказались от дополнительных запасов продовольствия. Хелен объяснила, что это необратимо разрушило бы дружеские отношения с общиной. Это означало бы проявить жадность, прожорливость... и недостаток веры в Рею, Мать-Душу Земли, которая даёт своим детям всё, что им нужно и когда им нужно.
Он покачал головой. Нет. Этого он понять не мог.
Впереди, в тусклом свете звёзд, проникающем в тёмный разлом каньона, он различил фигуры Хелен и Маккоя. Они не разговаривали, хотя Хелен забрала у доктора один из контейнеров с образцами и держала его в руках. Её голова была опущена, измятый комбинезон казался серым в полумраке; Маккой, стоя чуть поодаль, молча поглядывал по сторонам, думая о чём-то своём.
Боунс наверняка знает, догадался Кирк, как знают и все остальные, почему Хелен возвращается на "Энтерпрайз" этой ночью. И, конечно, он понимает, что будет означать для неё решение остаться на корабле.
Если таково её решение.
Хелен подняла голову, услышав скрип мелких камней под его ногами, когда он выступил из тени деревьев и нависающих скал. Она встретила его слабой, наполовину извиняющейся улыбкой, и он понял, что окончательный вердикт ещё не вынесен.
Он хотел, чтобы она осталась.
И, сам удивляясь своему волнению, он жаждал узнать, какое решение она приняла, чтобы убедиться, что всё будет хорошо. Сейчас он только знал, что ему предстоит долгая ночь, полная сомнений и догадок: останется ли эта женщина рядом с ним ещё на два года - на шестьдесят лет, если повезёт, - или нет.
Но, как и Чу, он понимал, что ему нечего сказать.
И всё же он ощутил какое-то облегчение в груди, когда раскрыл коммуникатор и произнёс:
- Троих на борт, Скотти.
В последних лучах заходящей луны их тени утратили чёткость. Рассеянный звёздный свет наполнял бархатные карманы темноты, поблёскивал на побегах странных низкорослых растений, что оплетали крутые стены каньона, наполняя сухой воздух острым и сладким ароматом своих цветов. И в густой тени под скалами Кирк неожиданно увидел одинокую фигуру пигмина - коренастую, округлую, почти неотличимую от какого-нибудь растения или валуна. В тот самый миг, когда он задался вопросом, что заставило этого пигмина добровольно отринуть тепло и целительную ласку Сети Сознания, он различил в неясном свете звёзд густую сеть татуировок и уродливые пятна дизрапторных шрамов и прочёл неистовую, лютую ненависть в жёлтых рыбьих глазах Ярблиса Гешкеррота.
Потом холодный блеск транспортного луча окутал его, превращая атомы его тела в электрический импульс, а его разум - в сияющий поток частиц, летящий сквозь тьму.