Окно в исчезнувший мир. Глава 15

[ST-TOS]

Восемь конечностей работали на пределе, носитель мчался со всей возможной скоростью. Возбуждение, охватившее кхфликтянина, было так велико, что Кирк мог теперь читать его мысли без малейших усилий. Кхфликтянин стремился за самкой – самой соблазнительной, самой желанной из всех, которых ему довелось видеть за свою недолгую жизнь. Есть ли честь превыше той, чтобы быть избранным столь сильной кхфликтянкой? Есть ли честь превыше той, чтобы быть отцом её детёнышей? Возможно, она даже сделает его своим постоянным партнёром – до того времени, пока не придёт его время Перехода.

Неистовое желание, охватившее носителя, пробудило всё до сих пор дремавшее в низшем мозгу знание кхфликтянского жизненного цикла, и оно потоком хлынуло в сознание Кирка – чувства, вожделения, запрограммированные реакции. Ужас обуял Кирка. Человеческое сознание отказывалось воспринимать страшную правду. Нет, это невозможно. Он, наверно, что-то путает. Ни у одного разумного существа не может быть такой беспорядочной, изменчивой… такой ненормальной биологии.

Местность пошла под уклон, и кхфликтянин прибавил ходу. Холодный сухой воздух высасывал из мембран каждую молекулу влаги, ветер забивал пылью бронхи – носитель мчался, не разбирая дороги, среди камней, тут и там торчавших из высохшей травы. Последние сомнения Кирка рассеялись. Шок пересилил инстинкт кхфликтянина. Конечности словно одеревенели. Одна клешня соскользнула с камня, другая конечность подвернулась – и носитель, потеряв равновесие, кувырнулся через голову и заскользил на панцире по склону, с каждым мгновением набирая скорость.

Высохшая трава, торчащие из неё тут и там камни, холодный, сухой, пыльный ветер… Чехов не помнил, как долго бродил по этой пустынной, дикой, неприветливой равнине. Как он здесь оказался? Может, его одурманили, а потом высадили на холодной, не обозначенной ни на каких картах планете?

Завидев себе подобного, он испытал невыразимое облегчение: значит, он всё же не в этой пустыне. К его радости, старший кхфликтянин сообщил, что пищу, воду и остальных можно найти за холмом, если идти в сторону, откуда восходит солнце. Следуя указаниям старшего, он тотчас повернул назад. Идти было всё тяжелее, конечности подкашивались от слабости. Слишком долго он пробыл без воды и пищи. Ничего, скоро можно будет утолить голод и жажду. Найти остальных, обменяться картинами увиденного. Тогда он вспомнит, как и зачем здесь оказался…

Но где же загоны с нанткенами? Старший сказал, что еда совсем близко – почему до сих пор не видно загонов? Конечно, он идёт очень медленно, он слаб – но будь здесь нанткены, он бы давно уже их учуял. Неужели он настолько ослабел? Когда он в последний раз съел нанткена – вчера на рассвете? Или это было позавчера?

Он вдруг осознал, что не помнит, когда ел в последний раз. А ведь образ должен был мгновенно вспыхнуть в его сознании – какого цвета была шерсть у зверька, легко ли было его поймать… Ничего! Даже того, какие ритуалы насыщения приняты в его когорте! Но если он не помнит этого – значит, он утратил все цвета и образы; всё, что определяет его существование. Он вдруг с ужасом осознал, что ни в чём больше не уверен.

Завидев портал, он едва не повернул назад. Здесь не могло быть никакой еды – кто же ставит загоны рядом с порталом? В прежние времена воры из враждебных когорт выскакивали из порталов, хватали нанткенов и скрывались прежде, чем сторожа успевали задержать их или хотя бы заметить. Случалось, в голодные годы загоны обворовывали дочиста – и тогда, чтобы прокормить матриархов, когорта вынуждена была жертвовать юными самцами. Те времена давно прошли, но обычай ни в коем случае не ставить загоны поблизости от порталов сохранился прочно.

Скорее всего, он просто не так понял. Наверно, старший сказал, еда и остальные находятся за холмом. Или же чтобы найти их, надо пройти через портал. Образы были какие-то странные. Непривычные. Да и не мог он их припомнить. Голод всегда затуманивал ему восприятие.

Странных существ, снующих вокруг портала, он заметил не сразу. Возможно, просто потому, что не ожидал увидеть в этой пустыне никого, кроме нескольких тощих нанткенов и своих уцелевших товарищей. Наверно, он попал сюда с какой-то экспедицией, занятой поисками подходящих планет для новых колоний. Как иначе он мог оказаться в такой холодной, скудной, дикой местности? Должно быть, они установили портал перед тем, как произошла авария. Что именно случилось, он вспомнить не мог; но если запасы еды уничтожены, и поисковая группа рассеяна по планете – значит, была авария. Должно быть, старший пытался рассказать ему – но оба они сильно ослабели от голода и долгих поисков…

Заметив странных существ, кхфликтянин остановился как вкопанный. Он в жизни не слышал о таких уродах. Странные существа отдалённо напоминали питающихся фруктами животных, населяющих джунгли его родной планеты – те тоже передвигались на двух конечностях; но на этом сходство кончалось. Те зверьки жили на деревьях – эти существа передвигались по земле. И они явно прочёсывали местность. Охотились? В любом случае, опасности они не представляли. Всего четыре конечности и глаза, устроенные так, что их обладатель способен видеть только прямо перед собой – такие существа не могут представлять серьёзной угрозы кхфликтянину. А может, это и есть та самая еда возле холма, про которую говорил старший?

Немного подумав, он решил, что они все же несъедобны. Если старший считает это едой, значит, старший соображает ещё хуже, чем он. Наверно, это всё из-за аварии.

Значит, он надо либо перевалить холм, либо пройти через портал. И в том, и в другом случае придётся пройти мимо этих странных, уродливых существ. Мысль о том, чтобы приблизиться к чему-то столь омерзительному, вызвала приступ отвращения, но голод оказался сильнее. Ему нужно срочно найти еду, пока он не ослабел окончательно.

Придя к такому решению, он собрался с силами и двинулся вперёд – сначала медленно, потом быстрее. Это не главный портал, так что еда и оборудование, скорее всего, находятся не здесь, а где-то в другом месте. Значит, нужно пройти через портал. К тому же так он сможет удалиться от этих странных животных. Сначала надо найти еду – а потом будет время разобраться с этими существами.

Он пустился к порталу со всей скоростью, на которую был способен; но тут странные двуногие существа двинулись к нему. Передвигались они неуклюже, поочерёдно переставляя конечности. При каждом шаге лишь одна конечность сохраняла контакт с землей, отчего казалось, что они вот-вот упадут лицом вниз. Как такие уродцы вообще могут существовать? Если эти животные не годятся в пищу, они вообще ни на что не годятся.

Он ускорил шаг быстрее, надеясь добраться до портала прежде, чем они преградят ему дорогу. Там, по ту сторону еда. Он насытится, наберётся сил и тогда…

Он был уже в нескольких шагах от портала, когда двое существ преградили ему путь. Остановиться разогнавшийся кхфликтянин уже не мог. Он лишь чуть свернул и налетел всем телом прямо на то из существ, что было крупнее. Слабое, мягкотелое, оно шлёпнулось на землю, и он промчался по нему, ощущая, как поддаётся под клешнями мягкая плоть. Второе животное, задетое краем панциря, отлетело в сторону. Не дожидаясь, пока подоспеют остальные, кхфликтянин стремглав бросился в окно портала.

Собственно, съезжать по склону оказалось не так уж неприятно. Словно мчишься с горы на санках, совсем как когда-то в детстве – с той лишь разницей, что теперь не приходится волноваться, что будет, если санки с ходу налетят на бугор. Его "санки" составляют с ним единое целое и не могут вдруг вылететь из-под него – точно так же, как и он не может свалиться с них. Опасность в другом – если он не сумеет замедлить движение, то на полной скорости врежется в землю.



Кирк осторожно выпрямил одну конечность. Носитель чуть покачнулся, но движения не замедлил. Склона перед собой Кирк видеть не мог – на спину он упал так, что сорвался с откоса головой вверх; а расположение центра тяжести не давало носителю перевернуться. Пожалуй, если постараться, он сможет повернуться головой вперёд, да только стоит ли? Ещё налетишь на что-нибудь головой и, чего доброго, останешься без глаза. Лучше избегать травм. Неизвестно, как они скажутся, когда Спок сумеет вернуть его в человеческий облик. Вдруг не исчезнут при трансформации, и тогда, сделавшись опять человеком, он станет калекой? Нет, рисковать нельзя.

Склон постепенно делался не таким крутым, и Кирк немного приободрился. Возможно, скорость замедлится настолько, что он не ударится на полном ходу – но тут ему остаётся всецело полагаться на милость судьбы. Движение сделалось ещё медленнее, так что ему, вернее всего, удастся съехать благополучно. Теперь следует подумать о том, как контролировать свою реакцию на брачный цикл кхфликтян. Только что он убедился, что влияние человеческих эмоций на моторику носителя чревато неприятными последствиями.

Он ударился о бугорок и дальше скатывался, крутясь волчком. Мир закружился перед глазами. Вращение замедлит скорость, сказал себе Кирк, вращение замедляет скорость – но мысль эта оказалась слабым утешением, когда он разглядел, что скользит прямо в высохшее русло ручья, усеянное острыми камнями. Его же будет швырять среди них, как корабль, попавший в ионный шторм в поясе астероидов. Надо за что-то ухватиться – но лёжа на панцире, он не мог ни до чего дотянуться.

Хорошо хоть склон под конец стал совсем пологим, и движение Кирка достаточно замедлилось. Всё же он слетел на камни и заскользил, слыша стук ударов панциря о каменные обломки. Это гасит скорость, повторил Кирк. Законы физики не лгут. Но движение не замедлялось; казалось, наоборот, делалось быстрее - когда, стукнувшись панцирем об очередной камень, Кирк отскакивал от него, как мячик.

Хорошо бы мне попался крупный валун – чтобы, наткнувшись на него, я сразу остановился.

В следующий миг Кирку пришлось вспомнить старую поговорку насчёт того, чтобы быть осторожнее, когда загадываешь желание. Впереди появилась базальтовая глыба. Высохшее русло здесь изгибалось почти под прямым углом. Кирк ударился об эту глыбу, отлетел от неё и рухнул прямо на острые камни, придавив дну из конечностей собственным весом. Две других торчали вверх, неестественно изогнутые.

Удар при падении оказался так силён, что Кирк на некоторое время потерял сознание. Очнувшись, он не сразу вспомнил, где находится, и как здесь оказался. Постепенно, однако, в голове у него прояснилось. Всё тело ныло. Панцирь защитил его от разрывов тканей; но удары наверняка вызвали отёки, а это чревато. Для человека отёк от удара ещё туда-сюда; но для краба… Когда отёк начнёт давить на панцирь – тут уж компресс не поставишь.

Ладно, будем считать, что я легко отделался, сказал себе Кирк. Лучшее, что сейчас можно сделать – продолжать двигаться, а то в покое повреждённые ткани опухнут ещё сильнее. Движение и прохладный воздух – вот что ему сейчас нужно. Он осторожно стал поочерёдно сгибать и разгибать конечности. Вроде ничего не сломано; вот только немного больно. Похоже, две-три конечности он всё же здорово ушиб. Не разнесло бы их – вот тогда ему не позавидуешь.

Кирк осторожно поднялся. Первые несколько шагов дались с трудом - конечности дрожали и подгибались, земля норовила уйти из-под ног; но уже через несколько шагов идти стало легче. Он двинулся против уклона и скоро нашёл место, где склон делался достаточно пологим. Всё же подниматься было трудно. Бешеная гонка и падение не прошли для носителя даром. Его силы были на исходе. Скорее бы найти остальных и передать им, чтобы возвращались к порталу – тогда можно будет передохнуть.

Примерно через час изматывающего подъёма Кирк добрался до места, откуда сверзился. Несколько секунд он стоял, размышляя, куда двинуться теперь. Но долго думать ему не пришлось. Порыв сухого холодного ветра донёс тот самый запах – манящий, чарующий запах. Инстинкт кхфликтянина проснулся мгновенно, и собрав последние силы, носитель кинулся в ту сторону, откуда пахло самкой.

Чехов буквально вывалился из портала, думая, что переход получился какой-то неровный. Давно же техники не занимались этим порталом… и куда вообще все подевались? Где база, где обещанные загоны с нанткенами? Перед ним, насколько хватало глаз, простиралась жёлто-коричневая равнина.

Внезапно словно порыв ветра развеял пелену в сознании. Чехов вспомнил, что позади начинаются горы; вспомнил узкую горную тропу, ведущую в глубокое ущелье, и примерно на середине склонов – пещеры огромного города, главного города планеты. А на самом дне ущелья, недосягаемые для грабителей – загоны с сотнями, тысячами отборных нанткенов. Самых крупных, самых упитанных, самых вкусных нанткенов, в которых кхфликтянин когда-либо вонзал хоботок.

Что же случилось? Какое несчастье, какая катастрофа превратила его прекрасную планету в эту унылую, холодную бесплодную пустыню?

Пожалуй, стоит всё же отправиться туда, где был город. Вполне возможно, там ещё осталась еда.

Он обернулся – как раз вовремя, чтобы увидеть появившегося из портала кхфликтянина. Элементарный этикет предписывал выждать некоторое время, а не транспортироваться за кем-то по пятам; но этот кхфликтянин явно был настроен воинственно. Ищет поединка, чтобы повысить свой ранг? Что ж, будет ему поединок.

Кхфликтянин буквально выскочил из портала и налетел на Чехова. Чехов пошатнулся и невольно сделал несколько шагов назад, но равновесия не потерял. Инстинктивно щёлкнули клешни второй пары конечностей. Бросив короткий взгляд вниз, Чехов увидел, что именно они – самые острые и при достаточно сильном ударе легко проткнут вражеский панцирь. Другие клешни тоже острые, но самые опасные именно эти.

Противник кинулся на него, очертя голову; блики всех возможных мелькали цветов по панцирю с бешеной скоростью. Чехов без труда уловил ярость и непонимание происходящего; но остальные цвета были лишены всякого смысла. Да он сумасшедший! Психически ненормальный; может, даже с рождения. Его следует уничтожить, прежде чем он оплодотворит какую-нибудь самку или, ещё того хуже, сам превратится в самку… а потом станет одной из правительниц их мира! Этого нельзя допустить. Он, Чехов, просто обязан убить безумца, пока тот не заразил своими генами всю расу.

Безумный кхфликтянин сделал резкий выпад, пытаясь перерезать стебельки, на которых держатся глаза. Приём настолько примитивный и предсказуемый, что Чехов в жизни бы не поверил, что кто-то - как бы ни был повреждён его рассудок – способен в бою на такую глупость. Легко уклонившись, Чехов взмахнул второй левой конечностью, целясь в уязвимую точку – там, где сочленение между верхней и нижней пластиной панциря тоньше всего. Удар достиг цели; панцирь противника треснул, но трещина оказалась недостаточно глубокой для нанесения решающего удара. Безумный кхфликтянин бросился на него. Чехов метнулся в сторону. Безумец проскочил мимо и развернулся, вздымая конечностями фонтанчики песка и камешков.

Чехов мгновенно обернулся к нему лицом. Панцирь противника по-прежнему переливался суматошными бликами, но теперь к ним добавился какой-то новый оттенок. Чехов совершенно ничего не понимал; цвета сменялись слишком быстро, а ему было не до того, чтобы всматриваться. Противник оказался сильным; куда сильнее, чем он счёл поначалу. Потребуется всё мастерство, весь боевой опыт, чтобы обороняться, пока не представится возможность для нанесения решающего удара.

Безумец атаковал ещё трижды, всякий раз целясь по глазным стебелькам. Чехов не мог взять в толк, в чём дело. Даже сумасшедший понимает, что если тактика оказывается безуспешной, её надо сменить. Сам Чехов всякий раз защищался по-другому – на случай, если со стороны противника это какая-то хитрость – то ударяя по конечностям, то пытаясь сбить врага с ног. Он вовсе не надеялся одолеть таким способом противника, который был заметно тяжелее его самого – лишь стремился, чтобы его ответ невозможно было предугадать.

Когда противник кинулся на него в пятый раз, всё так же целясь по глазным отросткам. Чехов уже был наготове. Он отскочил в сторону; враг попытался развернуться, отчего потерял скорость – и тогда Чехов изо всех сил вонзил вторую пару клешней в его панцирь. Хитиновый покров лопнул с сухим, коротким треском.

По инерции кхфликтянина бросило вперёд; клешни Чехова с сильным чмокающим звуком вырвало из тела врага, и из раны ударила тёмно-синяя струя – на клешни Чехова, на землю, на умирающего кхфликтянина. Повинуясь инстинкту, Чехов навалился на умирающего врага, придавив его к земле. Он знал, что сейчас его панцирь переливается самыми яркими цветами – цветами победы. Изо рта сам собой высунулся хоботок, зубцы его влажно блестели.

Глубоко вонзив хоботок в рану, Чехов стал жадно, с наслаждением пить горячую кровь.