FML

[Satalex]

Небольшая картинка нарисовалась, Маккой и Чепел.
Посвящается двум моим любимым аккаунтам в твиттере, McCoy FML и Chapel FML. Про первый тут уже упоминалось))

Смотреть!

- Хосспаде, сестра...

@темы: ТОС. Приколы, Фанарт

---

William Shatner Встречный курс (Академия) глава 20

[Elika_]

Продолжение...


20

Через две минуты на настенном экране в офисе Мэллори появилось изображение разозленного агента КССЗФ:
- Я говрил Вам, что Вы совершаете ошибку, мистер Мэллори, - Хамер был просто разъярен и не пытался это скрывать.

Мэллори спрятал улыбку, прекрасно понимая, что агент раздражался еще больше от того, что вынужден подчиняться гражданскому бюррократу, возглавляющему один из самых бесполезных и самых неизвестных отделов Звездного Флота.

- Кто-то из мальчишек снял модуль слежения, не так ли?

- Вы ждали этого?

- Для того, кто создал взломщик кодов, не представляло никакой проблемы избавиться от стандартного агента слежения. Фактически, я ждал Вашего звонка на несколько часов раньше.

Мэллори напомнил себе о том, что нужно будет написать письмо, которое предписяывало бы агенту мог сохранять все в тайне.

- Итак, кто из них?

- Кто из них? – переспросил Хамер, словно не понимая.

- Нам нужно выянить, кто из этих парней изготовил устройство. А модули были только проверкой. И тот, кто освободился – и есть наш местный гений, - Мэллори не понял, почему агент КССФЗ внезапно просто засветился от радости, - И?

- Они оба избавились от модулей. В одно и то же время. Приблизительно двадцать пять минут назад.

Мэллори было трудно удивить чем-либо, что касалось его работы. На этот раз он был удивлен.

- Однако… Они сообразительнее, чем я думал, - пробормотал он, не заботясь о том, слышал ли его агент, - Они на самом деле действуют вместе.

Хамер был слишком вежлив, чтоб не злорадствовать открыто, но Мэллори не завидовл ему в этот момент:
- Мне объявить тревогу Силам правопорядка и на центральных трассах? – спросил агент.

- Нет, еще не время, благодарю Вас. Теперь, когда ребята избавились от модулей слежения, они с успехом приведут нас к тому, на кого они работают.

Хамер сник:
- Возражаю, без модулей они не смогут Вас куда-нибудь привести.

- О, у нас есть кое-какие ресурсы, - сказал Мэллори и, в отличие от Хамера, он не злорадствовал.

В 0200 по местному времени активизировалась еще одна программа Спока.

Работая в чрезвычайно рассеянном образце, которые был слишком распылен, чтоб вызвать тревугу в локаутах безопасности компьютерной сети Вулканского посольства, программа воспрепятстсвовала формированию изображения в холле, затем обработала их, чтоб удалить все свидетельства вмешательства Спока и повторно послала их в банки данных.

Свободный от наблюдения Спок приблизился к витринам, стоящий у дальней стены. Это был музей Вулкана эпохи до-Пробуждения, представлявший артефакты когда-то похоророненные под радиоактивными обломками, теперь обеззараженные и отрестарированные. Так как статуэтки создавались еще до учения Сурака, то они были украшены изысканной, причудливой резьбой, переплетением растений и животных, с нанесенными на них тончайшей штриховкой и синими узорами, растительного происхождения – уникальное собрание ушедших эпох.

Земляне неизменно хвалили древние пережитки и находили их потрясающе прекрасными. Вулканцы, живущие здесь, рады били предоставить своим хозяевам эстетическое удовольствие. Однако, сами вулканци теперь предпочитали более простые экспонаты выставленные в витринах. Их изготовили на Вулкане намного позже. Это были тонкие абстрактные модели, вырезанные из дерева, которые представляли собой тактильные выражения простых чисел. А это означало, что они служили не только эстетическому удовольствию, но и обучали. Намного более логичный замысел.

Однако Спок находил витрину более древними артефактами более интересной, не допуская, все же своих предпочтений.

Но в эту ночь его интерес был вызван вовсе не красотой. Внутри, за запертыми радужными стеклянными дверцами, сделанными из песков пустыни силРахн в южном полушарии Вулкана, находилась коллекция примитивных глиняных статуэток – произведений самой ранней из изветных культур Вулкана. Одна из статуэток представляла собой оригинал, с которого Спок изготовил подделку и продал ее Дэле. В коллекции находилось еще двенадцать.

В результате предыдущих своих ночных посещений, Спок пришел к выводу, что пять из тринадцати статуэток были подделками. А оригиналы украдены и проданы банде воров, действовавшей совместно с преступной организацией Вулкана. И Сарэк вынужден был признать, что персонал знал о случившемся, но предпочел не вмешиваться.

Спок видел противоречия в логике соего отца много раз, и пришел к заключению, что кто бы ни был ответственен за воровство, его личность была известна персоналу Посольства, но преступление сознательно игнорировалось. И существовали лишь две возможности для оправдания подобного решения.

Первая - вор был высокопоставленным лицом Вулкана. И раскрытие преступления грозило разрушить деловые отношения этого лица с правительством Объединенной Земли, Советом Федераций и другими важными учреждениями.

Вторая состояла в том, что вором был известный местный член Посольства - землянин. В этом случае, рескрытие преступления грозило разрывом отношений Земли и Вулкана.

С юношеским максимализмом Спок рассмотрел порочные этические положения как типичные для прагматично настроенных взрослых, и оскорбился за все, что было культурой Вулкана.

Некоторые из сотрудников Посольства работали на Земле больше двадцати лет, и Спок пришел к выводу, что возможно их этические стандарты за это время были разрушены. В конце концов, его мать, прожив среди вулканцев больше двадцати лет, не раз говорила, что она изменилась, приняв путь вулканцев. Без сомнения, вулканцы выполняя свои обязанности на этой планете, реагировали подобным образом, перенимая менее положительную этику нелогичного.

Спок, узнав, что статуэтки похищались и подменялись, сделал единсвенно правильную вещь – сообщил обо всем Сарэку.

Логика его отца, также стала подобна сомнительной логике людей, что было прискорбно, но не удивительно. Иногда Спок задавался вопросом, как культура Вулкана сможет выжить в руках старшего поколения, многие из которых, казалось, утеряли связь с чистым учением Сурака.

В любом случае, независимо от того, что ждало в будущем его мир, Спок считал для себя невозможным подобное этическое падение. Он пытался действовать так, как предписывали правила. Однако, даже если власти здесь отказывались следовать этим правилам, он будет продолжать им следовать, и самостоятельно искать свидетельства, которые можно будет преставить властям на Вулкане.

И если это означало бы то, что вором является кто-то из вулканцев, или землянин – то пусть так и будет. Учение Сурака ясно говорило каждому вулканцу, изучающему его, а Спок был вулканцем, что он не допустит обмана для человека или вулканца и разоблачит его. По логике он не мог сделать меньшего, чем уже сделал.

Он достал маленький сканер, позаимствованный из научной библиотеки, которую Посольство содержало для землян. Устройство размером с ладонь, было особым образом откалибровано для археологических изысканий.

Он нацелил сканер на статуэтки за стеклом. Каждая из них была зарегистирована и аутентифицирована спектографическим и изотопным профилем.

Он вставил отмычку в антикварный замок старинной витрины. Первоначально на ней не было никаких замков, но его посчтали необходимым поставить на планете, где все еще были возможны преступления. Во избежание правонарушений, подразумеваемых землянами.

Ключ завибрировал. Его нити нано-размера заполнили пространство, предназначенное для стандартного ключа, передали закодированный магнитный импульс, который Спок извлек из банков данных и уже расшифровал.

Дверцы витрины щелкнули и расрылись. Спок снова просканировал статуэтки, уже без барьера радужного стекла, который был между ним и фигурками.

Шесть из них он зарегистрировал как подделки.

Очень хитрая схема, признал Спок. Где-нибудь в структуре дверцы был ряд сложнейших трансмиттеров, отклонявших импульс любового типа сканеров или сенсоров. Они инциировали каждое устройство, с которым входили в контакт, и констатировали каждую деталь, необходимую для того, чтоб подтвердить подлинность статуэток.

Спок вычислил противоречия в трансмиттерах и изготовил свой собственный, который он поместил в подделку, проданную им Дэле. Таким образом, обманул сенсор женщины. Она не заметила обмана и не заподозрила, что стала обладательницей того, что было простым кусочком глины не далее как десять дней назад.

Но эти детали были важны для следующей стадии эксперимента. А пока Спок решил опробовать свое новейшее открытие – алгоритм, который позволил бы ему прочитать лог безопасности витрины и узнать, последнего, кто открывал ее.

Кто бы ни совершал воровство статуэток, он был в состоянии управлять видеокамерами охраны Посольства очень легко. Он отслеживал записи после каждой кражи, и никогда не было ни малейшего признака того, что кто-нибудь заходил в холл, открывал витрины и заменял статуэтки.

Но лог безопасности, установленный в витрине не был связан с общей сетью. И каждый раз, когда ключ вставляли в замок, лог фиксировал биосогналы человека, стоящего перед контролем безопасности.

Спок использовал маленький личный биосканер, чтоб передать его алгоритм на устройство безопасности, которое контролировало замок.

Вулканец быстро послал закодированный сигнал через экран биосканера, и лог был расшифрован.

С внутренним спокойствием, присущим вулканцу, он терпеливо ждал, пока его математическая инновация закончит работу. Через несколько секунд он узнает имя человека, ответственного за кражу. На этот раз он вел себя подобающим образом и не испытывал гордости.

Экран вспыхнул. Алгоритм закончил работу.

Спок прочитал имя вора и застыл, но не от самообдания, а от потрясения.

Вором был его отец.

@темы: У. Шатнер. Встречный курс (Академия), ТОС. Переводы

---

"Кобаяши Мару", глава 2

[loony_spectre]

Безвыигрышный сценарий

Кадет Джеймс Т. Кирк сидел, втиснувшись в кабинку терминала для просмотра записей – локти на коленях, кулаки подпирали подбородок.

На экране перед ним бегали лилипуты – то вперед, то назад, когда Кирк менял направление воспроизведения, шепча команды. Взрыв на экране ярко осветил кабинку; затем воцарилась темнота, скрывшая и изображение на экране.

Там остались лишь слова «Тест «Кобаяши Мару» №463981-009 завершен», вскоре тоже исчезнувшие.

«Я проиграл».

Эта мысль занозой сидела в сердце Кирка, как и пять раз до этого. После того, как его приняли в Звездный флот раньше стандартного возраста, после того, как во всех классах Академии он получал наивысшие оценки, Звездный флот засунул его в симулятор диаметром двенадцать метров меньше чем на пять минут, и он столь сокрушительно провалился, что даже одноклассники не решились над ним смеяться. Он приказал терминалу снова проиграть запись; недоверие сгорело в огне бессильной ярости.

– Настолько неуступчивыми могут быть лишь андорианцы, Джеймс Кирк.

Кирк резко выпрямился. У двери кабинки стоял светловолосый лейтенант-коммандер Констрев.

– Отбой давно прошел, – продолжил тот. – Ты должен быть в казарме.

Кирк часто разговаривал с Констревом до поздней ночи и был уверен, что эксперт по компьютерам его не сдаст. Повернувшись к маленькому экрану, он снова подпер подбородок кулаком.

– Я хочу посмотреть это еще раз.

«Хочу понять, что же, черт возьми, я сделал не так…»

Констрев по-турецки сел на пол рядом с кабинкой.

– «Кобаяши Мару»? – Кирк удивленно глянул на офицера, и Констрев улыбнулся. – Сейчас почти полночь. Думается мне, что ты уже не раз пересмотрел эту запись.

Кирк снова перевел взгляд на экран, пока Констрев не успел прокомментировать его удивление; ему не нравилось, что лейтенант-коммандер так легко читал его мысли.

– Я… расставляю временные отметки. – Он попытался ответить, как ни в чем не бывало. – А еще я хотел рассмотреть все более детально.

– Ясно. – Констрев некоторое время смотрел на экран вместе с ним. – Однажды, почти пятнадцать лет назад, – заметил он, словно Кирк попросил его привести статистику, – студент продержался в тесте «Кобаяши Мару» одиннадцать с половиной минут. Мне рассказал об этом мой командир, адмирал Хауэлл, – походя добавил он. – С тех пор такого никому больше не удалось. Почему тебе так нужно добиться успеха там, где остальные потерпели неудачу?

Кирк почувствовал, как его лицо налилось кровью, и на этот раз не стал сдерживаться с ответом.

– Потому что я сделал глупость! Клингонам понадобилось меньше времени, чтобы уничтожить меня, чем мне самому, чтобы об этом рассказать!

Он машинально сжал кулаки и с силой упер их в бедра, чтобы не ударить по чему-нибудь в кабинке.

– Я хороший стратег, – настаивал он тихим голосом, больше похожим на стон. – Черт побери, Констрев, я хороший командир!

Констрев мудро кивнул.

– Возможно, клингоны просто лучше.

– Нет. – Сама мысль об этом казалась Кирку слишком ужасной. Если клингоны «лучше» в этом простом учебном упражнении, какими же они окажутся в реальном мире? – Это просто компьютер, – наконец, оправдываясь, ответил Кирк. – Я должен был его победить.

– Просто компьютер. – Тихий смех Констрева рассеялся в большом зале. – Именно по этой причине ты никогда и не победил бы.

Кирк, нахмурившись, осторожно посмотрел на него.

Констрев улыбнулся. Никто не мог обсуждать компьютерную психологию так радостно и с таким умением, как Констрев; Кирк иногда считал, что величайшим желанием его друга было научиться мыслить в двоичной системе.

– Компьютеры не могут быть нерешительными, – сказал ему Констрев. – Компьютеры могут думать быстрее, чем любой известный биологический организм. Компьютеры располагают знаниями всех народов, а не всего лишь одного человека. Они умнее тебя, быстрее тебя, терпеливее тебя.

– Но они не могут чувствовать, – возразил Кирк. Ему не нравилось, что его сравнивают с машиной, к тому же не в его пользу. – У них нет инстинктов… у них нет сердца!

Констрев довольно улыбнулся.

– То есть ты считаешь, что духовно богатые биологические существа должны одержать победу над электроникой?

Кирк отвернулся к экрану, не удостоив саркастическое замечание ответом.

– Изучай философию, Джеймс Кирк. Корнелий Агриппа с Земли учит, что все существа – микрокосмические представления вселенной вокруг них: существо рождается, живет и умирает. Так же и вселенная – она когда-то родилась, стареет и когда-нибудь умрет. Твоя неудача – лишь представление того, как все существа, большие и малые, терпят неудачу и будут терпеть ее до самого конца вечности. Прими это и иди дальше.

Кирк смотрел, как пламя охватывает мостик «Потемкина», уже шестой раз за вечер. Он не интересовался тем, что Корнелий Агриппа думал о «Кобаяши Мару» – в конце концов, результаты выпускных экзаменов Агриппы от этого не зависели.

– Каким микрокосмом мы можем быть, – раздраженно спросил он у Констрева, – когда отдельные люди умирают каждый день, но наша раса по-прежнему процветает?

– В конце концов энтропия забирает даже самые процветающие расы. Все мы рано или поздно терпим неудачу.

Кирк резким движением выключил проигрыватель. На сегодня философии было достаточно.

– Спокойной ночи, Констрев, – коротко сказал он.

Констрев поднялся, не протестуя.

– Спокойной ночи, Джеймс.

Это было похоже на плохой кошмар.

Дым снова застилал глаза Кирку, во второй раз за две недели. Над головой пришли в движение мощные вентиляторы, разогнавшие дым; симуляционная камера открылась с громким шипением гидравлики. Студенты, рассеянные по разрушенному мостику, оглядывались, чувствуя неловкость и смятение. Их перепачканные лица и отведенные в сторону глаза были словно нож в сердце Кирка.

«Я подвел их».

Он смотрел куда-то на консоль штурмана и рулевого, когда на мостик вошел адмирал Хауэлл.

Хауэлл, в чьих темных глазах светилось сочувствие, остановился в арке, где когда-то висел обзорный экран, и объявил:

– Симуляция закончена.

Кадеты, все как один, облегченно вздохнули. Кирк не мог не изумиться, несмотря на отчаяние, как один спокойный голос может наполнить уверенностью целый экипаж мостика после такой катастрофы. Он завидовал Хауэллу за это спокойствие – спокойствие, которым, как совсем недавно считал в гордыне своей, обладал и сам.

– У вас тридцать минут, чтобы привести себя в порядок и организовать мысли, – продолжил Хауэлл, похоже, не замечая унижения Кирка. – Мы встретимся в конференц-зале имени Кейра в десять часов, чтобы оценить ваши действия. Все свободны.

Кадеты покидали симулятор группами по два-три человека. Все еще потрясенные, их движения были слишком быстрыми и размашистыми, голоса – слишком тихими или слишком громкими, они покинули Кирка, даже не оглянувшись. «Я этого заслужил», – с горечью подумал он. Второй класс кадетов, второй звездолет, второй «Кобаяши Мару». Вторая неудача. Кирка ужасала мысль, что это может превратиться в тенденцию.

– Вы собираетесь присоединиться к остальным, кадет Кирк? Или будете ждать здесь, пока вас не сметут уборщики?

Кирк посмотрел в смеющиеся глаза Хауэлла, затем заставил себя не отводить взгляда, когда понял, что краснеет.

– Я… рассматривал качество своей работы. Мне кажется, сейчас я готов уйти.

Хауэлл жестом попросил Кирка сесть, когда тот стал подниматься из командирского кресла.

– Рассматриваете качество работы? – переспросил адмирал, когда Кирк остановился и посмотрел на него, но отказался снова сесть. – Вам не хватило той ночи?

Кирк резко закрыл рот, обнаружив, что его челюсть отвисла.

– Констрев…

– Ничего мне не сказал, – закончил Хауэлл. – Но я знаю, что кто-то взял запись вашего последнего «Кобаяши Мару» на ночь, вы опоздали на проверку после отбоя, а Констрев на следующий день пришел в мой кабинет поздно и заспанным.

Он подошел поближе и оперся на навигационную консоль, положив руку на подбородок.

– Мистер Кирк, вы понимаете, что ваше время реакции на тест было намного выше среднего для подобной встречи? Оба раза.

Кирк снова покраснел.

– Я не считал проведенное время, адмирал.

Это было не совсем правдой. Он достаточно хорошо изучил первый сценарий, чтобы помнить, что погиб через четыре минуты тридцать семь и три десятых секунды. Вроде бы в этот раз ему удалось продержаться дольше, но он не был в этом уверен.

– Оба раза ваш подход был безупречен. Вы отступали от учебников, когда это было уместно, а ваш экипаж прекрасно помогал вам – учитывая то, что никто из них никогда на самом деле не служил на борту звездолета.

Хауэлл поднял одну бровь и с любопытством улыбнулся Кирку.

– Я в этот раз не ожидал пируэта Рейнгольда. Я даже не уверен, что подобное возможно на звездолете класса «Конституция». Но адмирал Уолгрен дал вам дополнительные очки за попытку. А на него нелегко произвести впечатление.

– Я потерял свой корабль. – Эти слова вырвались у Кирка прежде, чем он успел сдержаться. Стыдясь того, что потерял контроль над собой, он отвернулся, чтобы разглядеть разрушенный мостик. – Я потерял свой экипаж! Дважды…

– Вы сделали все, что смогли.

– Я должен был сделать больше.

Хауэлл пожал плечами настолько спокойно, что разъяренному Кирку захотелось его ударить.

– Может быть. Но это все равно ничего не изменило бы.

Кирк попытался возразить. Он изучал биографии великих командиров с детства – он знал, что Коррд, Гарт из Изара или Шайтани вырвали бы победу даже из зубов такого поражения. Господи, он пытался подражать именно Шайтани в первом сценарии, и даже тогда… даже тогда потерпел неудачу.

А это было невозможно.

Смотря в морщинистое лицо Хауэлла, Кирк искал подтверждение тому, о чем только что догадался. Он не понимал, почему, но теперь знал. Знал и ненавидел Хауэлла и остальных за то, что они заставили его участвовать в подобном.

– Вы запланировали это, – тихим, обвиняющим голосом сказал он. – Оба раза вы знали, что я проиграю.

– Я знаю, что проиграют все. – Хауэлл выпрямился и сурово посмотрел на Кирка. – В этом суть игры. Никто не может выиграть.

Хауэлл не злился на Кирка или на то, что Кирк только что обнаружил. Так что мичман не стал прерывать адмирала, когда тот продолжил.

– «Кобаяши Мару» – это безвыигрышный сценарий, – объяснил Хауэлл. – В реальной жизни вы столкнетесь с подобной неудачей лишь однажды. Но к этому обязан быть готов любой командир. – Он показал на закопченную панель перед собой. – Что бы вы ни делали, компьютер подстраивается под ваши действия и компенсирует их. Мы позаимствовали знания у всех командиров, когда-либо живших – никто из них не смог бы теперь победить этот компьютер. Всегда будет больше клингонов, больше повреждений, меньше времени.

Кирк кивнул, поняв больше, чем, по его мнению, казалось Хауэллу.

– Он жульничает.

Смех Хауэлла его удивил.

– Конечно, он жульничает! Потому что смысл сценария – в том, чтобы не дать вам победить! Это все, на что запрограммирован компьютер. Это все, что он знает.

– Но это нечестно, – возразил Кирк, упрямо сложив руки на груди. – Когда вы сказали, что я могу проходить этот тест сколько угодно раз, это тоже была ложь?

– Нет. – Хауэлл покачал головой. – Вы можете проходить его до тех пор, пока ад не покроется льдом. Или до тех пор, пока не закончится семестр – смотря что настанет первым. Но это ничего не изменит.

– Тогда почему вы мне все это говорите? Почему не позволите мне проходить его снова, снова и снова, как всем остальным?

– Потому что, – одними губами улыбнулся Хауэлл, – все остальные не проходят его повторно. Никто за последние двадцать лет не пытался проходить тест дважды. – Улыбка исчезла с лица адмирала, в его темных глазах Кирк увидел беспокойство. – Я думал, что если сообщу вам об этом, вы передумаете. Я не хочу, чтобы такой хороший студент тратил время на поражения.

Сходя с пьедестала, Кирк попытался изобразить целеустремленность, достойную богов. Он не был уверен, что у него это получилось; он чувствовал себя ужасно маленьким.

– Посмотрим, – сказал он Хауэллу, спустившись.

В филиале Мировой библиотеки в Олд-Эль-Черрито не было ничего про «Кобаяши Мару». Ни одной книги, ни одной статьи, ни одного примечания даже в самых малоизвестных журналах галактики.

Конечно же.

Кирк стучал пальцами по ноге, ожидая челнока, который доставит его назад в Академию, и проклиная себя за то, что хотя бы понадеялся найти письменные источники (особенно после того, как их не удалось найти в собственной библиотеке Академии). Четырнадцать пленок в карманах его куртки щелкали, словно расстроенные трещотки, когда его обдувал декабрьский ветер. Кирк закрыл ветрозащиту, затем раздраженно сложил руки на груди.

«Кобаяши Мару» не существовало за пределами распроклятого симулятора. Никто не говорил о нем, ни в одном учебнике его не упоминали, ни один из обширных поисков по базам данных Федерации не дал никакой ссылки ни на что с таким названием – даже хотя бы на космический корабль. Если бы не его сны, Кирк мог бы поклясться, что вообще никогда не проходил этого теста.

Он не мог сосчитать, сколько раз за последний месяц не смог заснуть ночью, злясь и потея, а затем остаток ночи проводил в туалете, разрабатывая новые стратегии. Мысли о тонкой грани между провалом и победой грызли его разум; после того, как первые компьютерные запросы закончились неудачей, он достал информацию о других военных поражениях. Если он не мог научиться у мастеров успеху, он вместо этого научится у них терпеть поражение. Некоторые поражения были глупыми, их настолько легко можно было предотвратить, что и рассматривать их не стоило: землянин Джордж Кастер при Литтл-Бигхорне уничтожил бы шайеннов, если бы просто дождался остальной части войск; Бабин при Рукбате-5, который ни за что бы не ввел в систему свой шестой флот, если бы не был настолько одержим идеей захватить Рукбат и обратил внимание на слухи о засаде ромуланцев.

Других поражений командиры в свое время избежать бы не смогли: наступление при Хоше в секторе Магеллан (Земля тогда еще не знала о транспортерах); Фр'нир при Гасте, чьи солдаты медленно умерли от отравления куритом еще до того, как хоть кто-то узнал, что же такое курит.

Затем, после сражений, он начал изучать командиров. Гарт, Бабин, Шайтани, Хоше-лла, Коррд, Дружелюбный Джон, Вон.

Биографическая информация и статистика их сражений постоянно крутились у него в голове, когда он бодрствовал. А прошлой ночью он увидел во сне битву при Тиатрисе и победил даже в ней, несмотря на превосходящие силы противника.

Там, где Дружелюбный Джон стал едой для михка, Кирк изгнал михка в море. Он даже помнил, как – проснувшись, он помнил каждое движение, каждый отданный приказ. И они были великолепными. Все они.

Сидя в челноке, курсировавшем между территорией Академии и библиотекой, он рисовал эскизы, думал и планировал, пока не смог перевернуть все эти исторические победы, словно они были спорами дошкольников. Некоторые из них он перевернул в меньшее время, чем потребовалось на исходный конфликт. Других он и вовсе мог избежать. Третьи он мог закончить еще до того, как их посчитали бы начатыми.

И после всех этих успехов его мысли снова возвращались к «Кобаяши Мару».

Тест был намного сложнее, чем любая битва, упоминание о которой он мог найти в исторической справке. Компьютер знал все, даже самое малоизвестное и маловероятное; клингонские подкрепления появлялись из ниоткуда, несмотря на то, что в Нейтральной зоне никогда не было больше четырех необнаруженных клингонских крейсеров. Кирк прятал под матрасом кучу исписанных бумажек – иногда его записи больше напоминали блок-схемы, чем планы битвы. Он составил двенадцать стратегий для победы в «Кобаяши Мару»; двенадцать раз он опровергал собственные схемы, увеличивая знания компьютера и количество клингонских кораблей. Это было похоже на попытку выиграть войну у Господа Бога – что бы он ни придумывал, появилось бы еще больше клингонов, или они просто не получили бы повреждений, или фатально повредили его корабль с помощью оружия, которое не должно было пробить щиты.

Кирк был связан законами физики, компьютер же ничто не ограничивало, кроме садистского воображения какого-то программиста. Без рамок реальности, внутри которых нужно было работать, произойти могло буквально что угодно.

Так что Хауэлл был прав: Кирк бы проиграл. Сколько бы ни пытался.

«В этом суть игры». Но это нечестно.

Сойдя с челнока, Кирк обнаружил, что территория Академии предсказуемо пуста. Зимний дождь загнал большинство студентов под крышу, не помогли даже грядущие выпускные экзамены. Кирк бы и сам остался, чтобы поучиться, но суббота была единственным днем, когда он мог покинуть территорию и отправиться в библиотеку, и он не хотел терять, возможно, последний шанс разжиться новыми данными до конца семестра.

Пройдя продуваемый всеми ветрами двор до половины, Кирк заметил одинокую фигуру под аркой одного из приподнятых тротуаров. Громоздкая парка закрывала верхнюю половину тела, но черные брюки выдавали офицера Звездного флота; улыбаясь, Кирк свернул, чтобы присоединиться к одетому в теплый костюм товарищу.

Он не понял, что это Констрев, пока не подошел к нему вплотную, и лейтенант не взглянул на него с любопытством. Бледно-голубые глаза компьютерного эксперта казались такими замерзшими под капюшоном парки, что Кирк засмеялся.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, когда Констрев снова начал разглядывать дальний угол двора.

– Пытаюсь приспособиться к погоде, – ответил тот. – Я буду учиться в Академии еще два земных года, и мне очень хочется иметь возможность покидать здания зимой.

Он пытался казаться рассудительным, но в голосе звучали нотки оправдания – похоже, Кирк был не первым, кто сегодня задал ему этот вопрос.

Кирк кивнул, пытаясь смотреть туда же, куда и Констрев, чтобы снова не рассмеяться, увидев парку.

– Тебе повезло, что Академия находится в Сан-Франциско, – заметил он. – Большинство людей вообще не считают здешнюю погоду холодной.

– Я не большинство людей.

Действительно, очень немногие люди родились и выросли на Вулкане.

Констрев не продолжил фразы, и Кирк спросил:

– На Вулкане холодно не бывает?

– Там есть зимний сезон, – сказал Констрев, – но не такой суровый, как здесь. Летом тоже гораздо жарче, в хороший год температуры доходят до плюс пятидесяти по стоградусной шкале.

Кирк присвистнул.

– Я-то думал, люди при такой температуре тают.

– Не я.

Они молча простояли рядом несколько минут; Кирк смотрел, как по двору летает ворох опавших листьев, и с трудом пытался не представлять их себе как армию, чьи маневры он должен превзойти. Получилось лишь наполовину, и он заставил себя посмотреть в другую сторону; листья снова свалились в неподвижную кучу.

– Где ты сегодня был? – спросил Констрев. Он тоже наблюдал за листьями, и Кирк не мог не задуматься, не знает ли он, о чем думает Кирк.

– В филиале Мировой библиотеки, – признался Кирк. – Я искал дополнительную информацию о тесте.

Если Констрев знал, то не стоило отрицать этого.

Констрев покачал головой, засовывая руки глубже в карманы парки.

– Я бы никогда не ушел так далеко от зданий в такой холодный день.

– Там, где я вырос, – сказал Кирк, – это вообще не считается холодом. Зимой в Айове – это район на Земле, где я вырос, – температуры опускаются до минус шестидесяти по стоградусной шкале.

Констрев издал недовольный звук.

– Полагаю, у вас и снег идет?

Кирк вздохнул.

– Там, где земля ровная, снег лежит на ней, как глазурь на торте. Когда восходит солнце, он становится таким ярким, что даже смотреть больно – словно на полях лежит множество звезд, так плотно упакованных, что пустот между ними не остается. Из него можно скатывать снеговиков, а можно лепить снежки и кидаться ими в брата. – Он улыбнулся, вспоминая более дюжины зим в Айове, когда его пальцы совершенно коченели и переставали подчиняться, когда после каждого выдоха изо рта вырывалось облако пара. – Я даже не могу начать объяснять, что снег значит для того, кто с ним вырос. Снег – это больше, чем просто химическое соединение. Это часть взросления.

Констрев долго не отвечал. Кирк посмотрел на друга и с удивлением увидел, как тот внимательно смотрит куда-то вдаль, словно изо всех сил пытаясь представить мир, нарисованный Кирком.

– Может быть, я когда-нибудь приглашу тебя в Айову, – добавил Кирк, внезапно почувствовав себя дураком. – Легче один раз увидеть.

Констрев отрешенно кивнул.

– У тебя душа поэта, Джеймс Кирк, – серьезно заявил он. – Почему ты хочешь потратить всю свою жизнь, ведя войну?

– Я не хочу вести войну, – сказал Кирк.

– Ты изучаешь этот тест, – заметил Констрев. – Ты проводишь в библиотеках больше времени, чем в собственной постели. Ты изучаешь уничтожение и тактику. Это не война?

– Нет, – возразил Кирк. – Это принцип. – Он встал перед Констревом, закрывая ему обзор несуществующего снега. – Я не верю в безвыигрышные сценарии, – сказал он. – Я считаю, что нечестно заставлять студентов принимать концепцию, которая, по моему мнению, неверна.

– Безвыигрышный сценарий – это основа нашей вселенной, – ответил Констрев. – В зависимости от того, с какой точки зрения смотреть, кто-то неизбежно проигрывает.

– Глупости.

– Если ты всегда побеждаешь, кто-то должен проиграть. Не так ли?

Эта мысль серьезно обеспокоила Кирка. Он пощупал компьютерные ленты, внезапно почувствовав неловкость и страх, что большую часть его личной философии можно разрушить таким простым заявлением.

– Это не одно и то же, – возразил он, хоть и довольно слабо. – Поражение и победа – это не одно и то же. Я верю, что можно потерпеть поражение. Я верю, что можно погибнуть. Но я не верю, что существуют ситуации, где победить невозможно.

Констрев посмотрел ему в лицо, взгляд его бледно-голубых глаз сбивал Кирка с толку. Отвернувшись, он наконец ответил:

– Возможно, ты прав. Но если то, что ты рассказал мне об этом тесте – правда, то его задача – не в том, чтобы точно отображать реальность. А в таком случае – зачем тебе так беспокоиться по этому поводу?

– Потому что…

Кирк замолчал, его поток мыслей неожиданно завела в тупик идея, расцветшая в разуме.

– Потому что он не настоящий, – выдохнул он, когда идея оформилась. – Потому что он нечестный. Он жульничает!

Он схватил Констрева за плечи и радостно потряс.

– Он жульничает, Констрев! И это значит, что я тоже не обязан играть по правилам!

Констрев не был так уверен.

– Мне кажется, что жульничество с результатами теста так просто с рук не сойдет.

– Минус на минус дает плюс, не так ли?

– Но двойное жульничество…

– …дает честный тест, – перебил его Кирк. – Верь мне – я кадет из командной школы.

Кирк на последнем издыхании вбежал в кадетские бараки за семь минут до побудки. Забравшись под одеяло прямо в одежде, он засунул в рот комок ткани, чтобы заглушить тяжелое дыхание.

«Что со мной случилось?» – не без страха подумал он. Всего несколько недель назад – до «Кобаяши Мару» – он и подумать не мог, что не будет спать после отбоя. Он был послушным маленьким солдатом: раздумывал, но не сомневался; удивлялся, но слушался.

Сейчас же он воевал с вышестоящими офицерами из-за философского вопроса, о котором он раньше и не думал. И эта война закончится сегодня ровно в десять ноль три. Его сердце колотилось от ожидания.

Когда сыграли побудку, сосед Кирка по койке даже не удивился, почему молодой кадет лежит под одеялом в одежде и обуви; Кирк подумал, что тот достаточно на это насмотрелся в последние несколько дней, чтобы перестать обращать внимание на его странные предпочтения. «Ты узнаешь, – сказал про себя Кирк, быстро заправляя кровать. – Скоро все узнают, где я пропадал ночами…»

Первые два урока прошли со скоростью умирающего, с трудом ползущего по пустыне. В десять часов его отпустили с занятий в симулятор. Кадеты вытянули шеи, смотря, как он напряженно шагает к выходу; ему было интересно, что бы они сказали, если бы знали, что у него холодные руки, а сам он полон нерешительности. Ему было очень интересно знать, что скажут адмиралы Хауэлл и Уолгрен, когда тест закончится.

Несколько студентов с факультета службы безопасности уже находились на мостике, когда явился Кирк. Он отметился у офицеров-наблюдателей, затем сел в командирское кресло. Ему казалось, что он идет сквозь холодное желе, так медленно, что все наверняка видят, что ему мешает чувство вины – что он на самом деле боится пройти через все это, даже после того, как потратил столько времени и усилий. Подлокотники командного кресла оставались недвижимы под его хваткой.

Кирк уже практически выучил тест наизусть. Он смотрел, как кадеты с серьезным видом хмурятся возле своих инструментов, пока рулевой не повернулся, чтобы попросить координаты, которые позволят избежать клингонской Нейтральной зоны. Затем заговорил старший офицер, работавший за панелью связи.

– Капитан… я получил сигнал тревоги.

– Выведите на громкую связь.

Слова прозвучали четко и уверенно, несмотря на то, что рот Кирка совершенно пересох.

– …обязательно! – зашептал перепуганный голос, перемежаемый симфонией помех. – Это «Кобаяши Мару», мы девятнадцать периодов назад вышли с Альтаира-6…

Кирк даже не дослушал мольбу о помощи до конца – он слышал ее уже слишком много раз. Впрочем, некоторого сотрудничества от него все же ждали, так что он с притворным беспокойством спросил:

– «Кобаяши Мару», это звездолет «Потемкин». Вы можете назвать нам свое местоположение?

– Гамма Гидры, – ответил далекий голос. – Секция десять.

– Нейтральная зона, – выдохнул рулевой.

Кирк подпер кулаком подбородок, чтобы не улыбнуться.

– …корпус пробит… системы жизнеобеспечения отказывают! «Потемкин», вы можете помочь?

«Я не знаю, почему улыбаюсь», – изумился Кирк, по-прежнему пряча ухмылку. Вылетать из командной школы – это не очень весело. У него было ужасное предчувствие, что он именно что вылетит. Пока что тест совершенно не отличался от обычного – ни на секунду, ни на слово. Ему вообще удалось что-либо сделать? Его вряд ли можно было назвать компьютерным экспертом.

– «Потемкин»? Мы теряем ваш сигнал… вы можете помочь?

– Направляемся к ним, – приказал Кирк, выпрямляясь.

Он даже не попросил статистических данных по топливному транспортнику. Он смотрел их в первый раз, пытаясь собрать нужную информацию; он смотрел их во второй раз, надеясь поддержать иллюзию того, что не знает, что его ожидает; на этот раз ему было наплевать.

– Капитан, это будет прямым нарушением договора, – начал первый помощник.

– Я очень хорошо об этом осведомлен, спасибо.

«Но если меня собьют, то я рухну в огненном облаке».

– Рулевой, поднять щиты. На всякий случай.

– Есть, сэр.

Компьютер едва закончил сообщение, предупреждающее, что они вошли в Нейтральную зону клингонов, когда офицер связи крикнул: «Я потерял сигнал!», а научный офицер доложил:

– Три клингонских крейсера приближаются со стороны кормы!

– Начать маневры уклонения, – приказал Кирк, схватившись за ручки командирского кресла в ожидании надвигающегося удара. Симулятор вздрогнул, а консоль рулевого взорвалась и загорелась еще до того, как это понял экипаж на мостике.

– Полную мощность на экраны!

Гибкая молодая женщина переступила через «мертвого» рулевого и нажала несколько клавиш.

– Экраны вышли из строя, капитан.

Кирк совсем недолго в раздражении смотрел на «умиравшего» штурмана. Он с силой ударил рукой по подлокотнику командирского кресла, страстно желая, чтобы от этого жеста стало больно не только ему самому.

– Свяжитесь с кораблями клингонов. Скажите им, что мы проводим спасательную операцию!

Он обвиняюще посмотрел на обзорный экран, зная, что Хауэлл и остальные наблюдают за ним, и желая испепелить их своим гневом; черный космос и три синих металлических «Боевых дракона» смотрели на него в зловещем молчании. Он даже не понял, что офицер связи не ответил на его приказ, пока старший помощник не напомнил:

– Капитан приказал вам вызвать клингонского командира, мистер.

Офицер связи на мгновение беспомощно замер. Кирк повернулся в командирском кресле, когда связист закрыл глаза, словно молясь, и робко нажал на кнопку.

– Вывожу на экран, сэр…

Кирк не смог подавить крик удивления.

– Это командир Козор, – объявил гортанный голос, искаженный передатчиком, – с корабля «Кх'йем». – Позади клингона с грубым баритоном Кирк слышал ворчание других сгенерированных компьютером клингонов, выполнявших сгенерированные компьютером задания. – Вы вошли в Нейтральную зону Федерации, нарушив договор. От имени Клингонской Империи «Кх'йем» объявляет войну!

Поерзав в кресле, Кирк с трудом придал лицу, как он надеялся, уверенное выражение (клингоны-то его не видели, а вот офицеры-наблюдатели – видели еще как).

– Это капитан Джеймс Т. Кирк со звездолета «Потемкин». – Он впервые произнес свое имя таким образом; от возбуждения у него перехватило дыхание. – Мы проводим спасательную операцию – поиски гражданского транспортника, зарегистрированного в Объединенной федерации планет. Мы не причиним вам вреда, но оставляем за собой право защищать себя в случае необходимости.

– Капитан Кирк? – переспросил клингонский командир. – Сам капитан Кирк?

Кирк попытался подавить улыбку, когда весь экипаж на мостике хором повторил: «Сам капитан Кирк?» Засмеялся даже «мертвый» штурман.

Кирк прокашлялся и продолжил.

– Я докажу это, если вы заставите меня.

Клингонский командир что-то рявкнул остальному экипажу на своем языке.

– Это не обязательно, – уже спокойнее ответил он. – Сообщите координаты транспортника, и «Кх'йем» окажет вам любую помощь, капитан Кирк.

Резкий хохот штурмана уничтожил всю торжественность момента. Кирк, у которого уже кружилась голова, ответил на изумленные взгляды экипажа самодовольной ухмылкой.

– Гамма Гидры, секция десять. Мы благодарим вас за ваши усилия, Козор.

– Конечно, капитан Кирк. Все, что потребуется…

Когда тест закончился, прошло восемнадцать минут двадцать семь секунд. Кирк руководил спасательной операцией словно в тумане, с некоторым изумлением обнаружив, что «Кобаяши Мару», который нужно спасти, действительно существует. Экипаж сработал прекрасно, клингоны были неожиданно расположены к сотрудничеству, а командир «Кобаяши Мару», Коджиро Вэнс, даже согласился вечером отобедать вместе с Кирком.

Симулятор все еще пах сгоревшей проводкой и расплавленным пластиком, когда обзорный экран открылся, и вошел адмирал Хауэлл. Вентиляторы на потолке высосали большую часть дыма, но из «уничтоженных» консолей тут же появлялись новые клубы. На грязном полу валялись обломки жидкокристаллических панелей. Хауэлл остановился внутри обзорного экрана и покачал головой, наблюдая за смеющимися, кричащими кадетами, которые направлялись в конференц-зал.

Кирк остался в командирском кресле, опустив голову и поглаживая кресло, словно призовую лошадь. «Мы сделали это, – с довольным видом думал он. – Мы победили безвыигрышный сценарий». Не то, что в данном случае он был безвыигрышным – Кирк изменил условия, – но сейчас это казалось незначительной технической подробностью.

– Очень интересное решение, – сказал Хауэлл, когда симулятор покинул последний кадет. – Адмирал Уолгрен собирается отдать вас под трибунал. Мне будет очень трудно его переубедить.

Он обошел консоль рулевого и сел.

Кирк улыбнулся и оглядел мостик.

– Я все же добился успеха.

– И что вы доказали? – Голос Хауэлла был смущенным, но в нем звучало искреннее любопытство. – Что жульничество себя оправдывает?

Сведение его решения к простому жульничеству задело гордость Кирка.

– Считайте меня уклонившимся от прохождения симулятора по идейным соображениям. Я не считаю это жульничеством, если сами правила игры несправедливы.

– Я уже объяснил это вам, – начал Хауэлл, но Кирк перебил его:

– Я не верю в безвыигрышные сценарии.

– И вы считаете, что доказали, что правы, перепрограммировав симулятор таким образом, чтобы клингоны посчитали, что вы – знаменитый капитан звездолета? – Хауэлл, прищурившись, посмотрел на Кирка. – Что вы собираетесь делать, когда встретите клингонов в реальной жизни? Убедите их всех, что вы – Гарт из Изара?

Кирк выпрямился в командирском кресле, внезапно почувствовав желание защитить свое туманное будущее, корабль и карьеру.

– Я с этим разберусь, когда дело до того дойдет, сэр, – жестко сказал он. – Возможно, мне не придется ни в чем их убеждать.

По темным глазам Хауэлла пробежала какая-то эмоция, затем пропала – до того, как Кирк понял, чего же увидел. Когда мичман слегка нахмурился, старый офицер улыбнулся и поднялся с сидения рулевого.

– Забудьте, что я вас об этом спрашивал, – уступил ему Хауэлл.

Подойдя к пьедесталу, он посмотрел на Кирка, словно подчиненный, пришедший с докладом.

– Давайте посмотрим, что на этот раз скажут остальные студенты, – предложил он. – Чувствую, вас ждет горячее время.

Кирк медленно поднялся и встал рядом с Хауэллом на пустой палубе.

– Да, сэр. Мне кажется, я заслуживаю любой уготованной мне участи.

Хауэлл улыбнулся ему.

– Да, мистер Кирк, возможно, это так.

Кирк почему-то понял, что адмирал говорит не только про сегодняшний день.

@темы: ТОС. Книги, "Кобаяши Мару", ТОС. Переводы

---

"Кобаяши Мару", глава 1

[loony_spectre]

Давно точил зубы на этот ТОСовский роман

Примечание историка. Это приключение произошло вскоре после событий Star Trek: The Motion Picture.

"Галлей"

– «Энтерпрайз» вызывает челнок «Галлей». Все частоты открыты, детекторы работают. Если можете, пожалуйста, ответьте… «Энтерпрайз» вызывает челнок «Галлей». Все частоты открыты…

– Чехов, вы не могли бы отключить эту проклятую штуковину?

Леонард Маккой говорил необычно тихо, но его голос все равно был хорошо слышен на фоне искаженной помехами передачи Ухуры. На сидении, расположенном напротив Маккоя, открыл глаза Джеймс Кирк. Поначалу капитан Джеймс Т. Кирк чувствовал лишь боль и холод. Затем боль обосновалась где-то глубоко в правом колене, и вместе с этим вернулись воспоминания.

От воспоминаний ему снова стало плохо. Кирк с трудом повернул голову, ища взглядом Скотта и Сулу, раз уж доктор его разбудил.

Леонард Маккой сидел прямо напротив Кирка, на один ряд сидений впереди все еще спавшего Сулу, аккуратно приведенного в вертикальное положение. Доктор почти точно так же сидел и когда Кирк, почувствовав дремоту от болеутоляющих лекарств Маккоя, уснул. Сколько прошло времени – сказать было невозможно. Маккой закутался в полевую куртку размера на полтора больше него, засунув руки под мышки, чтобы согреться. Ярко-желтая аварийная лампа рельефно освещала его лицо на фоне холодной тьмы вокруг. Он еще не понял, что Кирк проснулся; внимание Маккоя было сосредоточено на переднем люке, где Кирк слышал движение, но в темноте ничего разглядеть не мог.

– Чехов! – снова прошипел Маккой. – Выключите радио!

– Я слышал вас, – с явным раздражением ответил Чехов. После долгой паузы послышался щелчок – русский вытащил из радиоприемника одну из плат. Челнок погрузился в мрачную тишину.

– Не стоит ворчать на меня, Боунз, – посоветовал Кирк Маккою. – У нас и без того тесно.

Доктор удивленно повернулся к нему.

– Сколько вы уже не спите? – спросил он, решив не отвечать на мягкий выговор Кирка. Капитан пожал плечами.

– Достаточно долго, чтобы услышать, как вы нагрубили моему штурману.

Маккой, явно чувствуя неловкость, вжался в кресло.

– Извините, Джим. Это просто… – Гнев доктора, похоже, покинул его вместе с усталым вздохом. Он выглядел уже не раздраженным, а просто старым и усталым. – Это просто казалось таким бессмысленным, – закончил он. – Вот и все.

– Я знаю. – Изо рта Кирка валили клубы пара; челнок уже около часа терял тепло. – Но не стоит пока сдаваться, Боунз.

Маккой хмыкнул. Это у него вышло настолько похоже на себя прежнего, что Кирк не смог не улыбнуться.

– Как ваше колено?

– Вы доктор, – ответил Кирк. – Разве не я должен это у вас спрашивать?

Маккой недовольно наморщил лоб.

– Ничего непоправимого с коленом не произошло, но вам придется обращаться с ним поосторожнее по крайней мере пару недель. Вывих довольно серьезный.

Кирку не понравились эти слова; прежде всего они значили, что ему сейчас нельзя двигаться.

– Вывих? – переспросил он, попытавшись (впрочем, безуспешно) изобразить несерьезность. – Если вы будете пользоваться техническими терминами, то просто запутаете меня, Боунз!

– Не беспокойтесь о технических терминах, – парировал Маккой. – Просто скажите, болит ли оно.

Кирк пожал плечами.

– Немного.

На самом деле колено представляло собой один большой сгусток боли, сжимавший мышцы бедра до тех пор, пока желание изменить позу не становилось совершенно невыносимым. Правда, каждый раз, когда он шевелился, колено бурно протестовало против этого, и Кирку оставалось лишь жалеть, что вообще решил сдвинуться с места.

Но если Маккой мог сменить тему, то мог и он.

– Как дела у Сулу?

На лице доктора промелькнуло беспокойство, но до того, как он успел ответить, голос подал сам рулевой:

– Бывало и получше…

Маккой развернулся и устремил на Сулу испепеляющий взгляд.

– Вы должны спать, коммандер, – строго произнес он.

Не открывая глаз, Сулу слабо улыбнулся Маккою через поддерживающий воротник, благодаря которому его голова держалась в вертикальном положении.

– Да вы шутите, док! Мое плечо меня убивает!

– Я уже дал вам большую дозу лекарства, – уже мягче сказал Маккой. – Не хочу пока еще увеличивать ее.

Кирку показалось, что Сулу попытался кивнуть; впрочем, единственным признаком этого была гримаса боли, исказившая лицо лейтенант-коммандера. Рулевой был настолько крепко пристегнут и привязан ремнями к креслу, что Кирка удивило, как тот вообще еще может двигаться.

– Все в порядке, док, – сказал Сулу. Даже его обычно лучистая улыбка сейчас казалась вымученной. – Я не хочу, чтобы у меня случилась передозировка… Но при этом я и не сплю.

Кирк облокотился на кресло и попытался не думать ни об экипаже, ни о колене. Впрочем, и то, и другое было нелегко. Застоявшийся воздух сильно пах сгоревшей проводкой и озоном.

Загадочные запахи и звуки проникали в главный отсек с кормы, где Скотт занимался ремонтом; в пилотском отсеке Чехов в основном неразборчиво ругался по-русски, перебирая остатки радиопередатчика в надежде хоть что-нибудь починить. Поначалу успокаивающий бархатный голос Ухуры в приемнике был единственным напоминанием о том, что дом до сих пор где-то рядом, и там их ищут. Сейчас же даже это эфемерное напоминание исчезло. Кирк не знал, злиться ему на Маккоя или благодарить.

«Через три дня у нас должна была начаться увольнительная».

Первая увольнительная за четыре месяца. Это несправедливо.

У «Энтерпрайза» даже не было никаких заданий поблизости от системы Ховейн. Затем, всего две недели назад, окончательно пропала связь с исследовательской группой «Венкацен», а «Энтерпрайз» оказался единственным кораблем, который был в состоянии провести разведывательно-спасательную операцию. Опять.

Неудача была вполне вероятным вариантом, но группа «Венкацен» и ее спонсоры решили пойти на этот риск, высадившись на Ховейн-7. Самая безопасная планета в совершенно небезопасной системе, Ховейн-7 таил в себе все возможные в таком случае неприятные сюрпризы. Сорок семь планет системы Ховейн – естественных, захваченных и бродячих – носились вокруг нестабильной тройной звезды, создавая, уничтожая и бросая друг в друга множество удивительнейших астрофизических аномалий, каких Кирк и не видывал никогда.

В первую очередь «Венкацен» собиралась изучать секреты гравитационного притяжения и отталкивания, надеясь улучшить современные сенсорные системы, чтобы путешественники могли обнаруживать и избегать гравитационных аномалий, а не наталкиваться прямо на них.

«Вот вам и современные исследования, – мрачно подумал Кирк. – У нас, наверное, больше информации о гравитационных потоках, чем «Венкацен» удалось собрать за год!» Только вот вряд ли они сумеют вернуться домой с этими данными.

Одной из опасностей этой системы были облака обломков и астероидные пояса – остатки нестабильных планет и комет. Большую часть своего года Ховейн-7 проводил, проходя через эти облака и пояса. Кроме очевидной опасности столкновения, богатые железом и никелем астероиды заставляли сенсоры работать совершенно хаотически.

Прибыв в систему, Кирк решил, что нет никакой необходимости приближаться к Ховейн-7 на большом звездолете. «Энтерпрайз» остался на парковочной орбите рядом с облаком обломков, окружившим Ховейн-7, а к планете отправилась команда на челноке, чтобы связаться с «Венкацен» и составить доклад. Кирк лично возглавил команду, отчаянно желая хоть ненадолго покинуть мостик и проявить свои умения как тактика и дипломата. Остальные пять мест заняли добровольцы.

Позже Кирк понял, что если бы даже лично выбирал экипаж челнока, то результаты оказались бы такими же. Он не был уверен, стоит ли жалеть об этом, но жалел.

Кирку нужен был инженер на случай, если связь с группой «Венкацен» пропала из-за отказа аппаратуры. Главный инженер Монтгомери Скотт указал, что приборы на Ховейн-7 вряд ли будут стандартными, и Кирку понадобится лучший инженер, чтобы разобраться, как они работают и как их ремонтировать. Когда настало время составлять список, Кирк просто не мог не взять Скотта. Капитан много раз видел, как Скотт разбирается и ремонтирует такие вещи, которые Кирк даже не распознавал как механизмы, а также воскрешает аппаратуру, которую другие инженеры признавали совершенно непригодной к дальнейшему использованию. Иногда казалось, что половина машинного отделения «Энтерпрайза» была такой, как ее задумали конструкторы, а вторая половина была переделана Скоттом по просьбам Кирка. Если инженеру хотелось поиграть с архаичной научной аппаратурой посреди хаотичной звездной системой, то кто такой Кирк, чтобы сказать ему «нет»?

Доктор Маккой не дал никаких объяснений своему желанию войти в состав команды, да Кирк его и не спрашивал.

Капитан подозревал, что доктору наскучили постоянные проблемы членов экипажа, связанные со стрессом из-за долгого отсутствия отпуска. Спасение группы «Венкацен» было просто предлогом, чтобы оставить корабль в руках другого способного врача. Каковы бы ни были истинные причины, Кирк лишь немного пожурил Маккоя за его внезапное желание посмотреть в лицо опасности и молча поприветствовал его компанию.

Причины, по которым в команду вызвался Павел Чехов, были, пожалуй, самыми очевидными. Бывший штурман Кирка, ныне – глава службы безопасности, был не единственным сотрудником охраны, изъявившим желание поучаствовать в задании. Все члены экипажа не хуже Кирка знали, что при ведении любого расследования в команде должен быть по крайней мере один вооруженный охранник; ранг и должность в полевых условиях значили очень мало. Кроме того, Кирк знал, что из-за недавних экспедиций в глубоком космосе охранники практически не покидали корабля, да и на корабле им было делать почти нечего, кроме как сменять друг друга на мостике за оружейной консолью. В конце концов Кирк не без удивления увидел, как по предложению первого помощника Спока пятнадцать охранников тянули жребий.

Кирк всегда жалел, что Чехова перевели из штурманов в службу безопасности (Чехов был лучшим штурманом из всех, что когда-либо служили под началом Кирка), так что капитан очень порадовался, когда жребий выиграл Чехов. Кирк назначил лейтенанта одновременно штурманом и охранником, сократив численность команды на одного человека.

Легче всего получилось включить в состав команды лейтенант-коммандера Сулу. Сулу был главным рулевым «Энтерпрайза» и лучшим пилотом на корабле (не говоря уж о Звездном флоте); Кирк собирался лично попросить низкого, худого азиата присоединиться к экспедиции. Он считал, что Сулу удастся уговорить, хотя бы для того, чтобы обеспечить безопасность остальных. Но, к своему вящему удовольствию, Кирку не пришлось никого уговаривать.

Сулу пришел к нему, улыбаясь, словно собирался приступить к обычной тренировочной симуляции, пока Чехов собирал навигационные данные из главного компьютера «Энтерпрайза». Через пять минут невозможно было поверить, что эти двое несколько лет вообще не работали вместе.

– Это похоже на езду на велосипеде, – весело сказал Сулу Кирку, явно пытаясь подколоть Чехова. – Умение не забывается. К тому же я постараюсь, чтобы из-за него мы не врезались во что-нибудь важное.

Словно стараясь доказать несправедливость слов Сулу, Чехов в рекордно короткие сроки подготовил челнок к полету, и кораблик скользнул в космические просторы.

«Галлей» спокойно летел сквозь безумную систему. Скотт обращался с сенсорами, словно с норовистой лошадью, тихо называя координаты, когда показания предупреждали об опасности.

Умелыми, деликатными движениями Сулу вел маленький челнок сквозь пересекающиеся гравитационные колодцы и множество перепутанных силовых линий, совершенно спокойный, словно растения в его каюте на «Энтерпрайзе». Чехов пристально смотрел на штурманскую панель, обрабатывая информацию Скотта так же умело, как Сулу, правда, без легкости последнего. Никто не сводил глаз со своих мониторов, пока Скотт тихо не произнес:

– Мистер Сулу, сбросьте скорость.

Сулу, не колеблясь, выполнил приказ. Чехов беспокойно глянул на Скотта, не отворачиваясь от панели.

– Что не так?

Инженер внимательнее рассмотрел показания сенсоров.

– Сенсоры уловили небольшой поток частиц по правому борту. – На его широком шотландском лице появилась совсем не радостная улыбка. – Не смотрите на меня так, парни, но, похоже, мы наткнулись на гравитационную мину.

Сулу застонал.

– Как нам повезло…

– Мы можем обойти ее? – спросил Кирк с пассажирского сидения. Никто не удивился тому, что он прислушивался к разговору.

– Сейчас узнаем, капитан, – ответил Скотт. – Уж точно мы не собираемся ее таранить!

Чехов уже возился со своей контрольной панелью, на секунду повернувшись, чтобы глянуть на показания сенсоров Скотта.

– Мне нужно больше места, – сказал он Сулу. – На таком расстоянии я даже свернуть не смогу!

Тогда Кирк понял, что ситуация серьезная. Сулу мог провести корабль через настоящий ад и даже не вспотеть при этом, но не Чехов. Раздражение начальника охраны говорило о том, что Чехов совершенно не доволен сложившейся ситуацией.

– Отведите нас примерно на четыре тысячи километров, – продолжил Чехов. – За колодец на отметке 478…

– Матерь Божья! – внезапно с ужасом в голосе воскликнул Скотт. – Она движется! Проклятая штука движется! Опустите нос, Сулу! Проведите нас под ней!

– Дайте мне показания сенсоров! – Чехов развернулся настолько, насколько позволяли ремни безопасности. – Скотт! Показания!

Лишь намного позже Кирк понял, что Чехову нужны были показания сенсоров, чтобы проложить примерный курс мины после того, как она пролетит мимо. Двух точек на самом деле было недостаточно, чтобы экстраполировать какой бы то ни было курс, но он все равно собирался попробовать. Как и многое другое в этой катастрофической миссии, то была отличная попытка.

Мина ударила в них широкой стороной, и челнок задергался, словно кролик, попавший в зубы собаке. Кирка ударило о стену, сбив дыхание. Вся кровь в теле, казалось, одновременно прилила к конечностям, от чего они сразу распухли. Кирк не мог понять – резко ли челнок ускорился, или же его просто разрывает на части взрывом гравитационной мины. На мгновение он задумался, можно ли сравнить с этим ужасные истории про сорвавшиеся с крепления центрифуги, которых он наслушался в Академии.

Затем послышался голос Сулу, веселый и уверенный:

– Нет… похоже, у меня получилось!

– Сулу!

Без всякого предупреждения двигатели в кормовом отсеке взревели, словно драконы. Внезапно вернулось чувство верха и низа, и Кирк так резко рухнул назад в кресло, что зубы лязгнули. Только он открыл рот, чтобы запросить доклад о состоянии корабля, как шкафчик для скафандров рядом со шлюзом со скрежетом оторвался от стены.

Кирк инстинктивно бросился к падающему шкафчику.

– Джим, не надо! – крикнул Маккой. Одна из дверей шкафчика выгнулась, угрожая погрести доктора под лавиной тяжелых скафандров и экипировки. – Мы даже не знаем, стабильны ли мы!

Но Кирк уже пришел в движение.

Хотя тело Кирка уже не стремилось двигаться одновременно во всех направлениях, а перед глазами не плясали огоньки, тем не менее, как только Кирк поднялся, он сразу понял, что корабль кувыркается. Сначала ему показалось, что он наступил на скользкое пятно на палубе – и собирался проклясть того, кто поддерживал порядок, последними словами, пока не понял, что это Скотт, – но понял, что что-то еще не так, когда, вроде бы всего лишь поскользнувшись, влетел ногами вперед в дальнюю переборку. Он почувствовал, как правое колено застонало от напряжения, а затем взорвалось тошнотворной, ужасной болью. Он сумел развернуться и врезаться в переборку плечом. Это лишь ненамного смягчило удар. От нового приступа боли в колене перехватило дыхание.

Двигатели снова кашлянули, затем с лязгом зарычали. Силуэты внутреннего убранства челнока смягчились, словно бархатные, затем и вовсе пропали в темноте, окутавшей весь отсек подобно грозовой туче. Кирк закусил губу; перед глазами от боли стояла красная пелена.

Через мгновение случилось то, чего он больше всего боялся: челнок начал медленно дрейфовать, и Кирк упал со стены на пол. Он еще сильнее закусил губу, чтобы подавить крик боли, но преуспел в этом лишь наполовину. Проклятущая запертая дверь держалась, вообще не угрожая открыться. Кирк едва не выругался.

– Джим? – послышался обеспокоенный, испуганный голос Маккоя.

– Я здесь, Боунз. Я в порядке.

Это было ложью, и Кирк отлично знал, что голос его выдаст.

– Это было чертовски глупо, капитан! – начал было Маккой, но Кирк перебил его:

– Что случилось впереди?

– Доктор! – Кирк услышал, как кто-то поднялся с пилотского сидения и направился к двери. – Доктор Маккой? Вы в порядке?

Это был Чехов. Кирк услышал, как Маккой выругался про себя.

– Все отлично, – проворчал Маккой. – А вы? Что, черт побери, произошло наверху?

– Я в порядке, сэр, – быстро доложил Чехов. – Но вот Сулу… ему очень больно!

– Никому не двигаться! – Приказ Кирка остановил Чехова всего через два шага после выхода из кабины. За спиной штурмана Сулу тихо стонал, а Скотт что-то говорил ему тихим, успокаивающим голосом. – Никто никуда не пойдет, пока не восстановим освещение, – сказал Кирк.

– Но, Джим…

– Боунз, вы не сможете ничего сделать в темноте! – Кирк развернулся, чтобы посмотреть на кабину пилота, на секунду забыв, что все равно ничего не увидит.

Он позволил себе скорчить невидимую гримасу боли, когда колено резко запротестовало против такого движения.

– Скотти?

– Я тут, – ответил инженер, стоявший поблизости от сидения Маккоя.

– Господи Иисусе, Скотти! – выругался Маккой. – Вы меня до смерти напугали!

– Извините, доктор.

– У нас есть лампы в шкафу с инструментами? – спросил Кирк, по-прежнему пытаясь подавить боль в колене.

– Да, – сказал Скотт. – Около дюжины. Но мне понадобится помощь. Пойдем, парень, – похоже, он обратился к Чехову. – Мне кажется, что только мы двое сейчас способны стоять.

Кирк сидел в напряженной, болезненной тишине, изумляясь тому, как легко он мог наблюдать за ними в полной темноте. Они о чем-то тихо говорили в задней части отсека, пока Скотт вскрывал шкаф, затем главный проход осветился большим лучом света – включилась первая аварийная лампа.

– Слава Богу, хоть что-то еще работает, – пробормотал Маккой.

Затем началось ожидание. Чехов помог Кирку добраться до сидения, а Маккой занялся Сулу.

Кирк лишь один раз попытался опереться на правую ногу, после чего ему пришлось извиняться – он едва не опрокинул на палубу и себя, и Чехова. Затем Чехов расставил по челноку аварийные лампы, а Скотт отключил главные двигатели – они сейчас производили лишь шум и не могли сдвинуть челнок даже на метр. Маккой, как мог, обездвижил Сулу, воспользовавшись всеми средствами, что оказались под рукой, затем с помощью Скотта и Чехова пристегнул рулевого к сидению во втором ряду. Маккой бы, конечно, предпочел положить Сулу на спину, но он мог это сделать лишь в центральном проходе, который необходимо было оставить свободным для ремонтных работ. Лучше было хорошенько зафиксировать его в сравнительно безопасном месте – никто не знал, сколько они здесь проведут.

Чехов пытался вызывать «Энтерпрайз» до тех пор, пока окончательно не стало ясно, что его никто не слышит. Даже тогда он не сдавался до тех пор, пока Кирк не приказал ему прекратить. Руль отзывался на движения, но был бесполезен без информации из навигационного компьютера. Навигация была уничтожена; Скотт забрал из кабины все, что можно было, чтобы восстановить тепло и освещение.

Чехова оставили с радиопередатчиком, за безнадежной работой; Кирк же мог лишь наблюдать, как Маккой ухаживает за Сулу. И беспокоиться.

Отважное решение Сулу включить двигатели и оторваться от мины, несомненно, спасло челнок от немедленного уничтожения. Правда, ему пришлось отстегнуть ремни, чтобы добраться до нужных кнопок; Кирка бросило на переборку в пассажирском отсеке, а Сулу постигла та же судьба в кабине. В результате его плечо повисло под ужасным углом, пока Маккой не сумел его вправить. Разрыв хряща, сказал Маккой Кирку. Оторванные мышцы, поврежденные нервы. Все это, несомненно, можно было легко вылечить в лазарете звездолета; но вот в челноке, лишившемся тепла, света и воздуха, это сделать было невозможно. Кирк наблюдал, как Маккой наматывает буквально километры прозрачных бинтов на неподвижного Сулу, крепко прижимая его руку к боку. «Как бабочка в коконе, – подумал Кирк. – Или муха, запутавшаяся в паутине и ожидающая неизбежной смерти».

Он оглядел поврежденный челнок, задумавшись, сколько времени Спок будет их искать, прежде чем объявить погибшими.

Размышления Кирка прервал голос Сулу.

– Вы знаете, что мне это отчасти напоминает? Совсем немного, – добавил рулевой, – но напоминает?

Кирк надеялся, что это не было чем-то ужасным.

– Что?

Сулу слабо улыбнулся, и, несмотря на то, что его лицо было пепельно-серым, а глаза блестели от боли, улыбка все равно осветила его лицо.

– В нашем классе командирской школы был симулятор с кораблем, поврежденным гравитационной миной…

– Не только в вашем классе, – ухмыльнулся Кирк. Это должно было держаться в тайне – в конце концов, как еще обеспечить искреннюю реакцию всех студентов? – но в данных обстоятельствах… – Во всех.

Чехов застонал.

– Я тоже помню его. «Кобаяши Мару».

Сулу попытался кивнуть, поморщился и вместо этого ответил:

– Да, именно.

Его улыбка не исчезла с лица.

– Что такое «Кобаяши Мару»? – спросил Маккой.

– Устройство для пыток, – ответ Чехова ничего Маккою не сказал. Кирк засмеялся. Маккой посмотрел на кабину, затем на Кирка с таким лицом, словно считал, что они пытаются его разыграть. Из-за этого Кирку ситуация показалась еще смешнее.

– С японского это переводится как «корабль, который называется «Кобаяши»», – попытался объяснить Сулу. – Это было имя… корабля, имею в виду.

– Это был сценарий в командирской школе, – продолжил Кирк, пожалев явно смутившегося Маккоя. – Кадет-командир командует симулированным звездолетом, и его заставляют принять решение по поводу топливного транспорта Федерации, получившего повреждения на территории клингонов. Название транспорта – «Кобаяши Мару».

Маккой фыркнул и снова сел в кресло.

– И что такого в этом тесте?

– Это безвыходная ситуация, – сказал Кирк. – Что бы ты ни делал, как бы отчаянно ни пытался, ты всегда проигрывал. Все возможные решения были неверны.

Удивленный Маккой повернулся к нему.

– Это, черт побери, совершенно нечестно!

Все присутствующие, даже Сулу, рассмеялись.

Кирк сказал:

– В этом-то и весь смысл, Боунз.

Маккой развел руками и снова удобнее устроился в кресле.

– Не понимаю.

Кирк не мог не пожалеть доктора, который так и не понял, почему же над его недоумением все смеются.

– Это проверка характера, – объяснил Кирк. – Направленная на то, чтобы узнать, как вы реагируете на поражение.

Маккой, к удивлению Кирка, громко расхохотался.

– Вы, должно быть, феерически завалили этот тест!

Капитан притворился оскорбленным.

– Напротив, я получил довольно высокую оценку.

– О? – Маккой отпрянул в мнимом удивлении. – Жду не дождусь вашего рассказа!

Кирк с удивлением обнаружил, что даже после всех этих лет сама мысль о его личном сражении с симулятором заставляет его краснеть. Он с трудом удержался, чтобы не заерзать в кресле.

– Это долгая история, Боунз…

Маккой еще шире заулыбался.

– У нас куча времени… К тому же, – добавил он, – мы сможем скоротать время.

Время, которое у них осталось до спасения или гибели.

Кирк разрывался между желанием скрыть свое юношеское безрассудство и хоть как-то помочь своим людям. В конце концов, если это не было их последней битвой с «Кобаяши Мару», то что тогда можно назвать таковой? Это было, по крайней мере, своевременно.

– Я не должен это никому рассказывать, – Кирк предпринял последнюю попытку увильнуть.

– Наши рты навечно закрыты, – торжественно объявил Сулу, все еще улыбаясь. – Верно, Павел?

Чехов ненадолго заглянул в пассажирский отсек.

– Я даже своей матери об этом не расскажу, сэр.

– Хорошо, ловлю вас обоих на слове, – пообещал Кирк, когда Чехов снова скрылся в кабине. – Потому что если кто-нибудь еще попробует провернуть такой трюк, Звездный флот сразу поймет, у кого позаимствована идея…

@темы: ТОС. Книги, "Кобаяши Мару", ТОС. Переводы

---

Фестиваль Comic-con 2009 в Сан-Диего

[Scal]

В фотоотчете о данном мероприятии, размещенном на nnm.ru был замечен следующий кадр. Как говорится, без комментариев

@темы: Всякое разное, Интернет

---

William Shatner Встречный курс (Академия) глава 19

[Elika_]

Продолжение...
19

В середине двадцать третьего столения при подлете к Сан-Франциско с любого направления Поссольство Вулкана нельзя было ни с чем спутать.

Сама территория Посольства представляла собой современное, с высокими башнями, обширными зелеными парками и яркими смешанными площадками пространство. Несколько старинных зданий из кирпича и бетона, сохранились со времен до третьей мировой войны, несмотря на которую, тем не менее, большая чать города избежала разрушений. Но три сильных землетрясения нанесли даже больший ущерб, чем даже Великое землетрясение Сан-Андреас – 42. Геологи постарались приспособить вулканскую технологию, используемую для снижения излишнего давления от архитектурных строений уже больше ста лет. И теперь большинство землетрясений можно было достоверно предсказать в пределах десятичасового окна и предупредить за две-три недели. Прошли десятилетия, с тех пор, как землетрясения вызывали разрушения. Это было еще одним свидетельством, что планета все больше напоминала рай.

Среди огромных цветников, связанных между собой тропинками, буйной растительности, резкой белизны, серебра и матовости современной архитекруры, Вулкансоке посольство было территорией, где преобладали темно-красные и песочного цвета дома для полутора тысяч инопланетян, которые жили и работали здесь. Также как белоснежное строение Посольства Объединенной Земли в ШиКаре на Вулкане отличало его и говорило об инопланетном происхождении.

Одно из зданий, тем не менее, очень отличалось от других. Вместо мягких округлых линий древней эстетики, сформированной ветрами вулканской пустини, оно представляло собой низкое, прямолинейное строение, больше напоминавшее бункер для боеприпасов. Для этого здания, названного с вулканской эффективностью Утилитарное строение 2, логика физики отвергала логику традиций.

За толстыми защитными стенами находились генераторы энергии и подпространственные передатчики, которые находились в постоянном контакте с родным миром, и самое главное – собственный безопасный центр транспортеров, служивший гарантией, что весь персонал Посольства может транспортироваться с пятикратно-резервной технологией Вулкана, в отличие от трехкратно-резервных систем, используемыми землянами.

Фактически, система вулканских транспортеров была настолько надежна и безопасна, что более чем за столетие не звучал ни один сигнал тревоги, за иключением учебных.

До сегодняшнего вечера.

Когда засветился монитор радиационной опасности в главной диспетчерской, двое служащих находились при исполении своих обязанностей. За пол секунды они закончили обсуждение несураковских нелогичных методов и начали проводить испытательные процедуры, которые позволили бы определить, активировалась ли тревога из-за ошибок в подсистеме предупреждения, или это фактически беспрецедентная утечка радиации.

Пять независимых мониторов радиационной опасности, расположенных на главном пульте, показали идентичный уровень излучения элементарных частиц из генератора кольцевого ограничения лучей, из пяти различных систем. Что указывало на серьезный отказ заградительных систем.

Никто не понял, как это могло произойти. Но теперь, когда произошла утечка радиации, способной убить человека, или, по крайней мере, вызвать проблемы со здоровьем, они немедленно установили все средства управления в «безопасный» способ и кинулись к дверям. Так как они были обучены, то сообщили в госпиталь о радиоационном облучении, в то время как их смена, наденет костюмы радиационной защиты и начнет ремонт.

Через тридцать секунд после объявления тревоги главная диспетчерская транспортеров оказалась пуста и неохраняема.

Через тридцать секунд здесь появился Спок. Он подошел к главному пульту и вставил черную карту с данными. В компьютерах транспортера начали работать три новые программы. Первая – переиграла, а затем изменила файлы отображения безопасности, чтоб зафиксировать, что после того, как технический персонал покинул отсек, сюда никто не заходил. Вторая стерла рекурсивную программу, которая воспроизвела эффект утечки радиации в пяти различных системах мониторинга. Третья программа вошла в два набора транспортных координат в средствах управления и начала пятнадцатисекундный обратный отсчет.

Через несколько секунд он распался в потоке сверкающих частиц и исчез из вида.

За исключением его модуля слежения.

Он приземлился на платформу в тот момент, когда элементарные частицы, включающие правое запястье Spock's, потеряли единство.

Мгновение спустя поток частиц возник на левой крайней линзе, и Спок появился вновь. Когда он полностью материализовался, то подошел, поднял упавший модуль и положил его в карман.

Он вернулся к пульту управления, извлек черную карту с данными и вставил туда синюю. Программа, которая содержалась на ней, стерла регистрацию транспортера.

Спок забрал обе карты и ушел. Для того, чтоб избавиться от модуля Звездного Флота, ему понадобилось девяносто секунд. И хотя он знал, что это неправильно, но гордился собой.

Как кто-нибудь мог принять его за человека, он не понимал.

В Космическом Доке девять делегатов сидели вокруг стола в узком конференцзале без окон и молчали. Изображения на экранах и диаграммах показывали распространение зверств. Это было то, что тревожило и беспокоило.

Единственной причиной, по которой отдел Мэлллори был назван Общими Службами, состояла в том, что он имел дело с такими вещами, с которыми не сталкивался регулярный Звездный Флот в своих исследовательских миссиях, и которые не должны были его касаться. Фактически этот отдел не был включен в большинство структур организации, и его курс или два в ежегодных рапортах о распределении не касался его. Поскольку вселенная не была еще идеальной, а лидеры Федерации и Звездного Флота желали достичь этого, и пытались это сделать: обязанность противостоять всем недостаткам.

Итак, на этой встрече его обязанность состояла в том, чтоб задать очевидный и оставшийся без ответа вопрос.

- Это мог быть Кодос?

В приглушенном свете и тишне комнаты восемь человек с серьезными лицами повернулись от экрана и его отвратительных изображений детей, искалеченнных оружием Звездного Флота.

К Мэллори повернулись два адмирала Звездного Флота, четыре гражданских аналитика и два избранных представителя Совета Федераций, присутствующие здесь для обеспечения контроля.

Вышестоящий адмирал, Элиас Мэту, первым оценил предположение Мэллори:
- Вы думаете, что этот военачальник, которого называют «генерал» и Кодос-Палач одно и то же лицо?

- Это то, что мы должны рассмотреть, - сказал Мэллори, - Оба они звери. У обоих имеется странное представление о евгенике. И оба использовали для борьбы детей.

- Губернатор Кодос использовал детей? – спросил представитель Новой Монтаны, начальник Службы правоворядка, новичок, недавно назначенный в носящий безобидное название Руководящий комитет ООС.

- Записи того времени недвусмысленны, - объяснил ТРев. Он состоял членом Коммитета больше десяти лет. Именно вулканцы направили первую спасательную миссию на Тарсус IV.

- В некоторых случаях, - продолжал он, - все семьи были разрушены. Именно это можно было бы ожидать, если б Кодос следовал строгой интерпретации евгеники. Убивая каждого члена семьи, он успешно устранил бы нежелательные генетические черты из всей популяции.

- Однако, - добавил ТРев без эмоций, - свидетельства говорят о том, что часть подростков не была уничтожена, несмотря на то, что их родители были убиты. Это не соотвествует программе евгеники. Это можно рассматривать, как акт вербовки.

- Но почему дети? – задала вопрос гражданский специалист из юридического подразделения Звездного Флота Чинатсу Рин, серьезная женщина со смоляными волосами и бледной кожей того, кто вырос под бронированными куполами Венеры.

- Возможны несколько объянений, - сказал ТРев. Его нейтральный тон и отрешенное выражение никак не соотвествовали тому, что он говорил о зверствах детей, - С точки зрения определенных условий на Тарсусе IV, губернатор Кодос позиционировал себя как спаситель. Токда как его действия были вопиющи, цель его была логична. Он желал спасти как можно больше колонистов. Дети требуют меньшего количества продовольствия, нежели взрослые. Поэтому вместо каждого уничтоженного взрослого, двое детей могли получить достаточно пищи, чтоб выжить. Это уравнение рождено безумцем, но, тем не менее, это уравнение.

В отличие от многих, присуствтующих здесь, адмиралу Мэту были известны более темные факты межзвездных исследований. Он скрестил руки:
- У Вас есть другие объяснения?

Объяснение ТРев было страшным и прагматичным:
- Для лидера, посылающего армию, готовую выполнить, все, что прикажут, детские умы более податливы. Их мысли не сложны. Они не верят в собственную смерть. Их можно принудить элементарными выражениями наказания и награды. И самое главное, их моральные и этические жизненные понятия еще полностью не сформированы, и их может сформировать харизматический лидер.

Гражданский психолог Тайлер Лайт кивал в знак согласия, поглаживая пегую бородку:
- Все рассказы очевидцев подтверждают, что губернатор Кодос был чрезвычайно напорист. Это дает представление о том, почему избранные охотно выполняли его повеления, после того как слушали его.

- Хотя, я и сказал бы, что этот новый военачальник сумашедший, - добавила Рин, - он действует преднамеренно. Его стратегия, - она махнула в строну ТРев, - кажется, хорошо продумана.

- Он использует в бою детей, - сказал Даскин Судер, другой адмирал. Ему только что присвоили коммандный ранг за героические действия в обезвреживании восстания на Тримеге без единого выстрела точно и хладнокровно нашедшего выход, за что Звездны Флот и награждал своих офицеров. Но все же Мэллори заметил, что молодой человек заметно побледнел при виде недавних жертв, появившихся на экране.
- Как кто-то «хорошо продумал», - адмирал Судер выглядел таким расстроенным, словно он лично был в ответе за то, что произошло, - Все мы видели сообщения с Хельстрома III. Ничего не поделаешь, наши силы безопасности убивали невинных.

Мэту с жалостью посмотрел на молодого офицера.
- Это блестящая, хотя и прискорбная тактика. Как только наш старший офицер понял, что его силы по ошибке ударили по мирным гражданам, то тут же прервал нападение и отошел до новых распоряжений. Во время отступления вторая команда военачальника смогла достигнуть силового генератора на Хельстроме III и атаковала.

Судер яросно крикнул:
- Так этот преступник, который… принес в жертву этих детей, знал, что произойдет с ними?

- И ему почти удалось стереть с лица земли колонию Хельстром III, которая, кажется, была его целью. Не забудьте, по крайней мере, еще четыре колонии были уничтожены или экстренно эвакуюрованы в течение двух прошлых лет.

Ахмед Найури, маленький тихий ученый, которого никто не слышал до сих пор, поднял руку, чтоб привлечь внимание остальных:
- Губернатор Кодос пытался спасти Тарсус IV. У нас есть какие-нибудь свидетельства, что новые нападения также происходят из-за него?

- Я просто высказал возможност, мистер Найури, - сказал Мэллори, - Было б лучше, если б нам была известна цель этого так называемого генерала. Что-нибудь, какая-нибудь стратегическая ценность миров Туманности Хельстрома?

Гражданский историк покачал головой:
- Двадцать три первичных звездных системы. Нет разумной жизни. Девять планет класса М и две луны класса М, подходящие для колонизации. Еще шесть планет подходят для терраформирования. Тридцать газовых гигантов можно использовать в качестве сырья… их можно найти почти в любой системе, - он сделал паузу, - Есть только планеты. Ничего особенного.

Мэллори повернулся к юристу:
- Госпожа Рин, какая-нибудь часть планет Хельстрома является предметом территориального спора?

Она покачала головой:
- Они охвачены Вавилонским Соглашением 2312 года в пределах пятидесяти световых лет межзвездного пространства. Совместно управляются шестью планетами Федерации, самыми близкими к туманности. Никакого спора. Установленная правовая норма.

Мэллори по очерелди посмотрел на всех присутствующих:
- Итак, если это Кодос стоит за нападениями, то ничего не говорит о том, что на этот раз он что-то защищает?

Киммуникатор Мэллори зазвенел. Он проверил код на дисплее – звонила его помощница, проигнорировав его локаут приватности. Он отключился, проигнорировав вызов Салли. Встреча была слишком важной, чтоб прерывать ее.

Однако, никто не ответил на его вопрос. Мэллори снова взял инициативу в свои руки:
- Федерация не оставит оставшиеся в туманности колонии военачальнику, - твердо сказал он, - ясно, что мы должны сделать следующий шаг.

- Несколько шагов, - сказал Адмирал Мэту.

Мэллори не обратил внимания на второй сигнал коммуникатора:
- Что Вам необходимо получить от нас, адмирал?

Мэту секунду подумал:
- Самое главное, что мы должны узнать, какова следующая цель генерала, и какими методами он будет действовать. В этом секторе сосредочена большая огневая мощь. Я также могу в короткие сроки перебросить сюда еще несколько кораблей. Но сначала необходимо узнать, что он хочет в действительности. В этом случае, мы сможем предугадать его следующие шаги.
- Хорошо, - сказал Мэллори, - Мой отдел немедленно выделит исследовательскую группу. Что-нибудь еще?

- Новые правила ведения боевых действий. Что я должен сказать своим людям, когда на них нападут дети?

Мэллори ждал этого вопроса и уже принял решение: у него было время, чтоб погрузится в секретный проект:
- Требование «необходимо знать» - не должно выйти за пределы этих стен.

Все глаза теперь уставились на него:
- Техники Звездного Флота активно работают над усовершенствованием технологии личного фазерного оружия.

Тэйлор Лайт фыркнул:
- Мы также возвратим мушкеты и кремневые ружья?

Мэллори понял скептическое отношение психолога. Личное фазерное оружие относилось ко времени перед основанием Федерации и было стандартным личным оружием повсюду на Звездном Флоте. Его хвалили за надежность и ударную силу. Когда началась война с ромуланцами, хотя ни с одним из ромуланцев не сталкивались в бою лицом к лицу, слишком много людей пали от нападения вооруженных лазерами войск Ромуланской империи.

В конце, когда человечество надеялось, что это была последняя крупномаштабная межзвездная война, фазерное оружие заменили на более мощное лазерное, класса восемь. Они добавили к традиционным лазерным лучам, стимулируемы субкосмические частоты энергии. В результате получился новый тип оружия с гораздо более эффективным использованием энергии и способный к взрыву и проникающим эффектам, каких даже представить себе не могли изобретатели первых лазеров.

Тем не менее, существовал один общеизвестный недостаток: лазеры класса восемь практически невозможно было использовать как несмертельное оружие. На слишком большом расстоянии от врага лазер лишь вызывал раздражение. Слишком близко – и лазер настолько поражал цель, что устанял даже возможность возвратиться в сознание. Таким образом, Звездный Флот, вернулся к основам, и в течение многих лет пытался соединить базовые эффекты лазеров класса восемь с гуманными параметрами оглушения старой технологии фазерного оружия.

По последним данным, которые читал Мэллори, казалось, что Звездный Флот, наконец, приблизился к решению технических проблем и готов был развернуть только на испытательной основе новое оружие дублированный «фазер», объединивший в себе лучшее из двух более ранних систем.

Мэллори рассекретил эти данные для комиссии и пообещал адмиралу Мэту, что его силы в туманности Хельстром будут первыми, кто получит новые фазеры. Любое столконовение с армией детей генерала состоится в режиме оглушения и не вызовет смерти.

- Вам известно, когда это оружие будет готово к использованию? – спросил адмирал Мэту.

- Нет.

- И что я должен пока говорить своим людям?

У Мэллори не было ответа:
- Им придется положиться на свою проницательность.

- И стрелять в детей? – бросил вызов адмирал.

Но Мэллори видел даже больше самых темных уголков вселенной, чем Мэту.
- Адмирал, это – обязанность Звездного Флота – защищать жизни и благосостояние всех колонистов Федерации. Если силы генерала нападут на другую колонию и Силы безопасности Звездного Флота призовут, чтоб защитить эту колонию, ваши люди будут стрелять по врагу. Простите, но я не могу объяснить это в более доступной форме.

Адмирал поднялся и замер.

Мэллори воспользовался моментом и решил закончить встречу. Он поднялся на ноги.

- Черт возьми, поторопите эту исследовательскую группу, - проворчал Мэту, выходя из комнаты, - Нам необходимо знать, что задумал этот фанантик.

Как только комиссия, наконец, закончилась, Мэллори щелчком открыл коммуникатор:
- Все закончилось – предупредил Мэллори помощницу.

- Спец агент Чейг Луи Хамер желает переговорить с Вами.

Мэдллори автоматически оценил тон помощника, нашел свидетельства беспокойства и переключился с трагедии на Хельстроме III на вчерашний инцидент в Штабе. Он проверил временной дисплей на экране:
- Ребята возились дольше, чем я думал.

- Повторите.

- Неважно, Салли, - сказал Мэллори, - Я отвечу на звонок из офиса.

@темы: У. Шатнер. Встречный курс (Академия), ТОС. Переводы

---

Любопытное

[Нари]

Захожу это я случайно на сайт "Доктора Хауса", а там форум, а на форуме общение на все темы, в том числе 98 страниц треда по Стар Треку.
house-md.net.ru/forum/14-5803-1

Вдруг что интересное пропустишь...

@темы: Всякое разное, Полезная информация, Интернет

---

Аля-улю! :))))))

[Ксюнель]

Народ! И все прогрессивное человечество! Слушай мою команду глас вопиющего в пустыне!
Таврищ-треккер-тюменского-разлива  KoraKatenOK планирует в сентябре-месяце, в десятых числах нагрянуть с инспекцией во славные столицы нашей Необьятной Родины (товарищи украинцы, без обид! Всех люблю) Найдется... найдутся ли такие дооооооооооооооообрые треккеры ИЗ ПИТЕРА, которые приютят треккера тюменского разлива у себя на пару ночевок. И обеспечат культурную программу в обеих столицах?
Читатоту и порядок.. гара... ик! не гарантируем! Зато обещаю отличную компанию и веселого собеседника! ))))))
Ну, кто готов - все толпой стучимся в Ю-мыл к Коре. От себя обещаю благодарность в виде множества чмафкоффф и что-нить еще хорошее и позитивное. НЯ!

@темы: Вопросы

---

Вулкан

[Sayek]

На какую интересную вещь я наткнулся. Оказывается, в Канаде есть городок под названием Вулкан, чем, собственно, аборигены не упустили возможности воспользоваться:



В настоящее время это один из пунктов трек-туризма. Подробнее тут: www.vulcantourism.com/

@темы: Всякое разное, Полезная информация

---

Мистер Спок и его ушки

[Barbuzuka]

Кажется, тут были уже разные тематические подборки по ТОСу, а про Споковские ушки пока нет?
Я сделала небольшой ролик про одну из самых привлекательных частей тела мистера Спока Ушки привлекательны настолько, что практически каждый считает своим долгом не обойти их вниманием:

www.youtube.com/watch?v=fu9QaTeTS6U

@темы: ТОС. Сезон первый, ТОС. Сезон второй, ТОС. Сезон третий, ТОС. Приколы, ТОС. Клипы, Всякое разное, Творчество

---

[kerry-lla]

Киевлянки, я тут узнала, что на нужные числа прямых от Полтавы нет. Может развиртуализируемся на сутки раньше? Или вы уже взяли билеты?

@темы: Всякое разное

---

Вопрос.

[Verit]

I am not Spock Нимоя в каком виде и где существует? Есть ли она в электронном виде? Отсканированная? Есть ли перевод - может, в процессе?

Просто насколько я знаю, ничего нет, да? (Я только слышала что-то про аудиокнигу.)
Я выловила ее в магазине старых книг и думаю теперь - лучше перевести, лучше перепечатать, лучше вообще никуда не лезть...

-) спасибо заранее.

@темы: ТОС. Книги, Актёры ТОСа, Вопросы

---

[Verit]

Подумала, что а чего б и не написать. -)

Гуляла по Сан-Франциско - думаю, такое по всей Америке, но всю Америку я не видела. )) Сплошные Энтерпрайзы. Я штук 8 насчитала, за один день. Названия фирм-компаний-прокатчиков машин... Что неудивительно.)
Вот такое особенно понравилось:

Pick Enterprise. We'll pick you up.

(Выберите Энтерпрайз. Мы вас подберем.)
чего-то мне сразу телефон захотелось записать. Прям живо представила, как они меня подберут...

Оффтопом, но в тему - когда ездила к Голден Гейту, он именно вот так и выглядел. Чесслово. Разве что видно было еще хуже.

@темы: ТОС. Приколы, Всякое разное

---

А у нас...

[Sayek]

Народ, а у нас в городе "Энтерпрайз" приземлился. Не верите? Вот, смотрите, его даже на карте отметили (ну ещё бы, взлететь-то он уже не сможет, так что будет полноправным зданием).

@темы: Всякое разное

---

William Shatner Встречный курс (Академия) глава 18

[Elika_]

Продолжение...

18

Четырнадцатилетний Джимми Кирк дрожал в углу своей лачуги вместе с другими детьми. Он закутал их всех в одеяла, снятые коек, и попытался убедить, что все это – такая игра с переодеванием. Но вчера, когда на резиденцию губернатора напали, исчезли тепло и энергия. И Джимми знал, что, что бы ни произошло на широких, грязных улицах колонии, это была вовсе не игра.

Ближе к вечеру второго дня, когда большинство детей спали беспокойным сном, общественный динамик ожил, затрещал и разбудил всех. Сначала малыши перепугались, но старшие успокоили и сказали, что если системы коммуникации колонии вновь заработали, то возможно, скоро появится энергия и тепло, и вода и еда.

Но лачуга осталалась темной, а незнакомый голос из динамика произнес:
- Жители Тарсуса IV, наша колония оказалась перед трудными временами. Губернатор Мирон не справился со своими полномочиями, поэтому, я, уступая желанию людей, занял его место. Меры, которые мы должны теперь предпринять - крайние. Но их следует предпринять, для того, чтоб гарантировать выживание колонии. Я прошу всех трудоспособных взрослых собраться в комплексе продовольственных складов. В настоящий момент готовятся продовольственные карточки, которые будут розданы каждому, согласно его принадлежности к группе. Если вам что-нибудь известно о пожилых, либо больных, либо слишком слабых колонистах, которые не могут прибыть, прошу сообщить о них охране на Складе для того, чтоб можно было предпринять соответсвующие меры также и для этих людей.

Кто бы это ни говорил, кто бы ни был новым губернатором, Джимми настолько проникся разумной и авторитетной речью, что подумал, что скоро все разрешится. Наверное, кто-то нашел еще один продуктовый склад, не зараженный грибком. Но внезапно из динамика послышался какой-то шум, как будто упало что-то тяжелое, или громко хлопнула дверь. И другой голос закричал:
- Нет! Нет! Он собирается убить нас! Это его… - голос заглушил другой звук – высокий и гудящий. Джимми хорошо его знал – лазерная винтовка.

Голос прервался, недоговорив, а потом послышался другой звук – что-то тяжело упало на пол.

Он слушал новое сообщение и задавался вопросом: все ли впорядке с губернатором. Кто-то приказал выяснить, кто охранял двери. Еще какие-то неразличимые голоса что-то кричали, но слов было не разобрать.

Донни Рой и другие четырехлетки вплотную окружили Джимми. Теперь все дети боялись. Когда взрослые воюют, дети никогда не чувствуют себя в безопасности.

Наконец, сдержанный, разумный голос нового губернатора произнес, словно ничего не произошло:
- Никакой ошибки нет. В колонии произошла революция. И для того, чтоб колония смогла выжить, должна свершиться революция. Соберитесь на складах. Изучите группы. Подчинитесь охране. Именно так мы выживем. Согласно моему порядку. Кодос. Губернатор Тарсуса IV.

Динамик щелкнул, и воцарилась тишина.

Единственным звуком в темной, холодной лачуге был детский плач.

А потом входная дверь сотряслась от ударов. Дети замерли или вскрикнули от страха. А Джимми услышал крик своего лучшего друга:
- Джимми! Это Мэт. Губернатор хочет видеть тебя.

Дети, все еще неотрываясь, смотрели на него из темноты.

- У него есть еда! Все мы ее получим, он поможет нам. Давай!

Джимми открыл, заскрипевшую на ражавых петлях, деревянную дверь.

Снаружи его ждали Метью Кул и пятеро других подростков с соседних ферм, выдыхая облака пара в морозный воздух. Они держали ручные фонари, а Метью неприятно усмехался. У всех на шею были повязаны красные платки.
- Передай другим ребятам, чтоб они пока оставались в доме. Мы вернемся за ними после того, как губернатор проверит записи о них.

- Проверит для чего? – спросил Джимми.

- Все будет нормально, - снова сказал Метью, - у губернатора есть еда. Все мы ее получили, и теперь помогаем ему.

Джимми посмотрел в глаза своего друга и увидел в них голод. Он заметил, что у Метью и других подростков были с собой лазерные винтовки, точно такие же, как та, которую он слышал в динамике.

- Зачем вам оружие?

Метью перестал улыбаться:
- Я сказал ему, что с тобой будет все в порядке. Ты ведь хочешь есть, правда? – он снова повторил странные слова – Все, что мы должны делать, это помогать ему.

- Вы помогаете ему в чем?

- Делать правильные вещи, - ответил Метью.

Внезапно страшный взрыв потряс все и…

Кирк распахнул глаза, задохнулся, все еще чувствуя смертельный ледяной ветер Тарсуса IV, ворвавшийся в распахнутые двери лачуги.

Он резко сел и вспомнил, что находится в спальне своего брата. А потом он снова услышал шум, такой же, как тот, который разбудил его.

Джо Кирк в другой комнате храпел как тяжелая артиллерия в голсимуляторе ромуланской войны.

Кирк медленно отворил дверь спальни и увидел отца, растянувшегося на кушетке. Он спал как убитый, закрыв одной рукой глаза.

Кирк понял, что это его шанс. Он бесшумно пересек комнату, нашел свою куртку там, где и бросил ее, проверил карманы – на месте ли коммуникатор и выскользнул в дверь. Он слышал, как храпит отец, даже когда подошел к лифту.

Выйдя на улицу, Кирк совсем проснулся, и у него уже созрел план. Первым делом нужно было что-то решить с модулем слежения.

Он вытащил коммуникатор и вызвал человека, на которого всегда можно было рассчитывать, насмотря на все, что говорил его отец.

- Это довольно близко, - сказал Кирк, - Ты можешь припарковаться?

Сэм вглядывался в грязное стекло арендованного лэндкара. Высокие, мерсающие голограммы Новой объединенной площади освещали улицу всеми цветами радуги, подобно взрыву сверхновой в туманности глубоко в космосе. В путанице света двигались беспорядочные тлопы пешеходов, почти невозможно было различить, где оканчивается тротуар и начинается дорога. Он слышал шум толпы, разговоры людей, ругань на голограммы, какафонию музыки и радиотрансляций. И совершенно негде было припарковаться.
- Никаких шансов, - ответил он брату, - Извини.

Сэм совсем не обрадовался звонку Джимми. Единственным препятствием для Гриффина был модуль слежения, который Звездный Флот нацепил на брата. Прекрасное оправдание того, чтоб не везти Джимми в доки. Но с этим братишкиным планом избавиться от этой штуковины… Сэм совсем не хотел рисковать и нарваться на кого-нибудь из банды Гриффина. В тот момент, когда Джимми снимет браслет, у Сэма не будет никакого оправдания.

- Далеко еще? – спросил Сэм.

У Кирка созрел новый план:
- Здесь поверни направо. Там есть переулок с комиссионкой.

Сэм повернул направо, медленно пробираясь сквозь толпу к узенькой и нетакой запруженной народом улочке. Голограммы здесь располагались внутри генераторных структур и не проецировали призрачных картинок на тротуары. Он проверял смешение фирмочек – главным образом меленьких ресторанчиков, с дешевой синтетической едой.

- Здесь,- сказал ему брат. Он указал на маленькую витрину, в которой кривая голограмма изображала, как старинный звездолет включает варп двигатели, исчезает, и вновь появляется уже с другой стороны, и потом снова начинают мерцать огни гондол. Как и сказал Кирк, с другой стороны улицы между магазинчиком и другим домом, был узкий проход, - Сдавайся.

Сэм остановил кар в узком тупике. Фары осветили зловещего вида красный знак, на котором на нескольких языках, в том числе и инопланетных, было написано предупреждение. Те, которые смог разобрать Сэм, гласили, что любого, кто припаркуется здесь, съедят.
- Ты уверен? – спросил он

- Да, идем! - и Кирк стремительно выскочил из кара.

Сэм выбрался вслед за братом и подошел к комиссинке с голограммой бесконечно движущегося звездолета.

- Подожди здесь, - сказал Кирк и вошел внутрь.

Сэм остался на улице и заглянул внурь через витрину. Ему показалось, что там он видит последствия взрыва. Каждый квадратный сантиметр магазинчика покрывали расшатанные, кое-как соединенные полки всех размеров и цветов, переполненные модулями памяти, изобинарными чипами, квантовыми изоляторами: Сэм не смог разобрать и деястой части того, что увидел.

Джимми тем временам осмотрелся в доме, среди беспорядка. Он держал в руках какую-то загадочную штуковину и, смеясь, говорил о чем-то с хозяином магазина – огромным темнокожим инопланетянином с невероятно белой бородой. Пямо изо лба у него росли две короткие антенны, неровные, словно когда-то были сломаны и залечены старым плазером. Хозяин рассмеялся над словами Джимми, взмахнул трехпалой рукой и, возможно это было такое тусклое освещение, но Сэм подумал – хвостом, и кивнул «конечно», когда Джимми указал на противоположную стену, наверное, говоря о каре.

Братишка Сэма вышел из магазина несколько минут спустя.
- Никаких проблем. Джуни-Бен сказал, что можно оставить кар здесь, пока мы решаем наши дела. Пошли.

Сэм снова восхитился как легко, казалось, Джимми все устроил.
- Джуни-Бен? Этот инопланетянин?

- Да, - ответил Кирк. Они почти бежали к главной улице, - Это его магазин.
Когда они окунулись в людской поток покупателей и зевак, Сэм понял, что задумал братишка.

- Имей в виду, Сэм. Мать Джуни-Бена была с Аркадии, а одним из его отцов был ксиикалли.

- Одним из отцов? – переспросил Сэм. Он подумал, не ослышался ли.

Но брата, казалось, совсем не волновало подобное понятие:
- Ага, аркадиане это практикуют, - он хлопнул Сэма по плечу, - Эй, парень, ты же собирался стать биологом. Ты сам мне об этом говорил.

Сэм со смущенной улыбкой бросил взгляд назад на аркадианина из магазина, и на мгновение все вернулось: его очарование процессом превращения химии в биологию. Он вспомнил, что читал несколько лет назад о трисексуальных видах, но…

Сэм покачал головой. Эти детали расстаяли в дымке, как и множество других вещей его детства:
- Не улавливаю нить, - сказал он брату. И почему-то от этого стало очень горько.

Кирк понимающе, впрочем, как всегда, кивнул:
- Этот парень – старый бумер – инженер. Он начал дело, когда их капитан списал их грузовик и позволил распродать его на запчасти. С тех пор он распродает остатки.

Сэм с изумление воззрился на брата, изобретательность когорого каждый раз удивляла его:
- И где же ты с ним познакомился?

- Это хороший магазин. Я здесь нашел кое-какие детали для отмычки. И если я выслушаю несколько его баек, он сделает мне еще и скидку, - Кирк указал через улицу на маленькую арку, - Туда.

Движение совсем замерло, и Сэм без труда шагал следом за братом между застрявшими в пробке лендкарами и флаэрами в привилигированном режиме. Арочный проход привел в другой переулок. Здесь по обе его стороны теснились еще более мелкие магазинчики, чем у Джуни-Бенса.

Через несколько минут братишка указал на дверь между двумя экструдерными стендами фаст-фуда. Сэм не различил названия, потому что потемневшая желтая краска шелушилась и местами совсем отстала. Но Джимми подошел и постучал. Когда он махнул, Сэм встал рядом:
- Они сканируют нас.

Сэм знал много мест в нижних доках, где прежде, чем впустить клиентов, их сканируют. Эти зоны практически всегда были засекречены, но это, однако, не означало, что здесь сканер поставлен не для забавы.

- Джимми, что это за место?

Дверь щелкнула и отворилась.

- Это место по мне, - сказал брат и поддтолкнул Сэма внутрь.

Сэм бросил быстрый взгляд кругом, морщясь от ударившей в нос вони старого масла, цирусовых и перегоревшей проводки. В длинной узкой комнате царил даже больший хаос, чем в магазинчике Джуни-Бенса. И сейчас Сэм не узнал ничего, из того, что лежало, стояло или свисало с потолка.

- Джемс Т! – выкрикнул взволнованный голос. Довольно громко, чтоб перекричать странную музыку. По крайней маре, Сэм подумал, что это музыка. Хотя, возможно, это была запись кошачьих воплей, какофония звуков.

Сэм увидел странного худого инопланетянина в джинсах и белоснежной футболке вокруг массы того, что казалось пустым корпусом компьютера. «Казалось», потому что кое-где из этой масся торчал мех, и оно дышало.

- Торр, - сказал братишка в знак приветствия.

- Сейчас не суббота, - пробормотал инопланетянин. Он говорил так, словно постоянно находился в восторге.

Сэм и раньше в Сан-Франциско видел соотечественников Торра. Гуманоиды: сегментированные гребни обрамляли его глаза и высокий, чуть заостренный лоб. Улыбка инопланетянина стала похожа на улыбку чеширского кота: он так распластался, словно голову разделили пополам. Сэм понял, что это денобуланец.

- Специальный проект, - объявил Кирк. Он поднял руку и показал Торру модуль слежения.

Денобуланец сморщил губы в знак предостережения:
- Звездный Флот, 10-57, отметка Б. Очень сложно, Джеймс Т. Ты нашалил?

- Я пытаюсь, - услышал Сэм слова брата, - именно поэтому мне необходимо это снять.

Сэм заметил, что Торр смотрит на него с любопытством:
- Есть еще что-то, что я должен знать?

- Все в порядке. Это Сэм.

Денобуланец расслабился:
- А, Кирк – старший. Рад встретить Вас, особенно после всего того, что Ваш брат рассказал мне о Вас.

- Взаимно, - пробормотал Сэм.
Он все еще никак не мог смириться с новым образом своего братишки. Несомненно, Новая объединенная площадь, где Джимми проводил большую часть свободного времени, а иногда и работал. Но кто знает, где и зачем он болтался с таким количеством инопланетян. И иноплатенянам он нравился.

Торр поскреб одну из своих экстравагантных бровей и обернулся к Кирку:
- Я полагаю, что закон требует, чтобы я сказал, что любая попытка заблокировать сигнал или удалить гарантированный правоохранительный модуль слежения является нарушением… Я не знаю скольких инструкций.

- То же самое сказали мне в Звездном Флоте.

- Правильно. Я исполнил свой гражданский долг, - сказал радостно денобуланец, - И каков план?

- На Земле не так как на Денобуле.

Торр рассмеялся:
- Рассказывай!

- Серьезно. То, что ты выполнил свой гражданский долг, совсем не означает, что у тебя не будет проблем, если узнают, что ты мне помогал.

Денобуланец обиделся:
- Я никогда раньше не открывал 10-57 отметка Б.

- Это легко снять. Ремесленники из Звездного Флота думают, что этого не сделать, что это очень трудно.

- Не в этот раз.

Сэм увидел, как братишка снова покрутил модуль:
- У этой штуки есть субкосмическая связь со вторым браслетом. Если другой парень и я попытаемся встретиться, они узнают об этом.
Лицо денобуланца прояснилось, и он махнул в глубь магазина:
- Секция номер три. Я сейчас принесу тебе свой лучший резак.

- Спасибо, Торр. За час я управлюсь.

Братишка протянул денобуланцу кредитку. Сэм пожалел, что не может действовать так же легко и уверенно. Но Торр не вязл денег:
- Нет-нет-нет. Это слишком захватывающе. Ты позволишь посмотреть на части?

- Только не держи их у себя слишком долго, - предупредил Кирк и поддтолкнул Сэма, - Пошли.

Секция 3 пряталась в конце скрипучей прихожей. И представляла собой ярко освещенное автоматизированное рабочее место с безукоризненными инструментами для любой тонкой работы с транстаторами. Сэм целый час, обмирая от страха, наблюдал, как его брат ловко собрал что-то, напоминающее большую цилиндрическую серебристую петлю, которую он выровнял с внутренностями четырех старых коммуникаторов, связал с мерцающими оптическими схемами. Пятый коммуникатор, более большой, чем остальные, и в котором Сэм узнал модель Звездного Флота, был связан с цилиндром проводящей лентой. Братишка отодвинул этот коммуникатор в сторону и включил его.

Когда Кирк, наконец, на минуту разогнулся, чтоб размять руки, Сэм спросил:
- Джимми, я и раньше знал, что ты можешь вытворять такое, но слушай, тебе надо идти в вечернюю школу, или куда-нибудь еще.

Кирк медленно покачал головой, помассировал шею:
- Все руковдства есть в открытом доступе. Особенно старый материал. Я не знаю… Однажды ты узнаешь, как работают базисные схемы, все остально – только их комбинации. Соедини их вместе правильно и только это имеет смысл, понимаешь?

Сэм рассмеялся:
- Нет.

Он смотрел, как Джимми нашел ошибку в пробе Паули-исключения, настроил регулировку на дисках, начал перемещать эту конструкцию около связанных схем, которые смастерил, все время контролируя на крошечном экранчике положение частиц.

- Во всяком случае, дуотроника мне по силам. Транстаторы – это просто. А вот квантовые бипассы… я думаю… это я оставлю экспертам. Я читал руководства. Но это похоже на чтение старых Орионских чисел.

Сэм наблюдал за работой мледшего брата и размышлял, не стоит ли ему напомнить о том, что квантовая технология постепенно вырастала из прямого наблюдения за сильнейшими искусственными интеллектами на заводах, плавающих в межзвездном пространстве. И при этом он не упомянул, что сам не может даже изменить силовые настройки в коммуникаторе.

- Отлично, - сказал с гордостью братишка, - теперь можно избавиться от этого.
Он поднялся на ноги и положил правую руку в открытую часть цилиндрической петли.
- Сэм, зайди с другой стороны, возьми за оба конца модуля и сожми их.

Сэм сдела так, было велено. Цилиндр был достаточно велик, чтоб его руки поместились вокруг запястья Джима.
- А теперь что?

Его брат щелкнул резаком Торра и включил его. Это был тоненький удлиненный приборчик с маленьким диском на рабочем конце. Внезапно прибор издал пронзительный звук, диск вспыхнул синим и исчез.

- Хорошо, сказал Кирк спокойно, и Сэм понял, что он сконцентрировался, - Возьмем его, направим металлические кристаллы, воздушное охлаждение и полнстью отклоняем мягкие ткани, - он с трудом выдавил улыбку, - это было моим запястьем и твоими пальцами.

Он аккуратно сунул резак в цилиндр и осторожно переместил невидимый диск к краю модуля между руками Сэма.

Сэм был очарован и не боялся. Если кто-нибудь и знал что делать, так это его младший братишка.

Он почувствовал легкую вибрацию в модуле, затем, почти достигнув предела, визг прекратился, и диск снова появился, уже не светясь.

- Раздели его, - попросил брат, что Сэм и сделал.

Серый металлический браслет распалась как мягкая конфета.

- Оставь обломки в цилиндре, и так-так.

Сэм аккуратно вытащил руки из одного конца, а брат – вынул руку и резак с другого. Кирк растер правое запястье. Хотя браслет не был таким тугим, чтоб принить неудобство.

Внезапно Сэм занервничал:
- Знаешь, что я скажу тебе, Джимми. Я почти жду, что служба безопасности Звездного Флота явится сюда в любую секунду.

Кирк усмехнулся:
- Никто не явится. Петля и четыре других коммуникатора не позволят поднять тревогу. А этот коммуникатор, - он указал на звезднофлотовскую модель, - передает подпространственный сигнал. То есть, я сохранил связь между идентификаторами в моем модуле и том, который на вулканце, точно так же, как Звездный Флот их запрограммировал. За это им большое спасибо. И в эту минуту модуль-браслет вулканца передает сигнал обоих модулей. Это выглядит так, как будто второй сигнал находится примерно на настоянии шести километров от первого.

Сэм был уверен, что в основном понял, что сделал его брат, по сути, использовав технологию Звездного Флота против самого флота. Но, несмотря на все таланты его брата, в Звездном Флоте не держали глупцов.

- И сколько времени пройдет, прежде чем в Звездном Флоте поймут, что ты сделал?

Брат тчательно сложил каждый инструмент на отведенное ему место, вытер стол и привел все в такой же вид, какой был, когда они пришли в секцию.
- Они не поймут, - рассмеялся Джимми, - Если только этот парень, Спок не захочет избавиться от своего браслета. Но совершенно невероятно, чтоб вулканец предпринял что-нибудь противозаконное, правда ведь?

- Предположим, что так, - ответил Сэм, хотя совершенно не был в этом уверен. Насколько он слышал, вулканцы были отъявленными занудами и законниками. Но никогда не знаешь заранее.

Братишка открыл дверь секции и позвал его. Как обычно, энергия била в нем через край.
- Давай, шевелись. Я опаздываю к сроку.

Сэм как всегда шагал следом за братом и думал, что вулканцы на самом деле были настолько предсказуемы, как надеялся Джимми.

Но это было не так.

@темы: У. Шатнер. Встречный курс (Академия), ТОС. Переводы

---

"Избирательность"

[Бранд]

Долго думал, стоит ли сюда добавлять этот рассказ. Одно из "неизвестных приключений команды "Энтерпрайза"". Рассказчик - Спок. Предупреждение - есть очень неаппетитные моменты.


Их глаза меня видели. А их мозг - нет. Мы обнаружили этот странный эффект при первом же официальном посещении планеты, не принесшем, в остальном, никаких удовлетворительных результатов.
Ответив на сигнал бедствия, посланный предыдущим местным правительством, (как мы узнали, сигнал шел 5 лет, 7 месяцев, 14 дней, 16 часов, 3 минуты, 4 и две тысячных секунды) и прибыв в назначенный пункт, мы не нашли здесь никакой, угрожающей населению глобальной опасности. Все, что нам удалось выяснить, это, что 5 лет, 7 месяцев и 13 дней назад здесь сменилось правительство. Вмешиваться в чужую политику не в наших правилах. Пусть даже нас приняли несколько странно. В крыле дворца, подготовленном, как будто, наспех, хотя и вполне роскошно на человеческий взгляд. Встретила нас делегация, явно стремящаяся нас задобрить. Хотя, говоря «нас», я снова вынужден напомнить, что это относилось к десанту в целом, но не ко мне лично. Капитан, доктор Маккой и лейтенант-коммандер Скотт были немало удивлены, когда встречавший нас дипломат в неумеренно расшитом галунами мундире, поинтересовался:
- Вас трое, господа? Вы ведь намеревались прибыть вчетвером.
- Но нас ведь... чет-ве-ро… - задумчиво закончил Джим, оглядываясь, но уже взяв себя в руки и начиная делать вид, что ничего особенного не происходит.
Дипломат снисходительно улыбнулся. Приняв поведение Джима за эксцентричную шутку.
Маккой и Скотт дружно уставились на дипломата, потом на капитана, потом друг на друга, потом на меня, и наконец быстро отвели взгляд, тоже решив сделать вид, что ничего особенного не происходит. Но похоже, они еще не сообразили. Вероятно, решили, что здесь, на этой планете как-то иначе именуются числительные. Я сделал шаг назад, затем в сторону. Никто не обратил внимания, кроме Маккоя, оглянувшегося и бросившего на меня строгий взгляд, мол, что это я вытворяю? Я принялся исследовать пространство трикодером, обходя все стены. Никто из местных жителей не видел не только меня, но и того, что находится у меня в руках. Теперь я сам окончательно убедился, что их рассеянно скользящие по мне взгляды вовсе не были признаком пренебрежения. Они меня действительно не видели. И судя по всему, даже не слышали звуков, исходящих с моей стороны. Почти не слышали. Кто-то изумленно стал озираться, думая, что ему мерещится тихое жужжание сканирующего аппарата, но, пожав плечами, тут же едва заметно отмахнулся.
Все время, пока продолжался прием, я слонялся из стороны в сторону, пробовал на прочность ручки дверей, которые были наглухо заперты, и ловил извиняющиеся взгляды друзей, которых в это время угощали местными деликатесами. На всякий случай, я проверил угощения сканером, и заявил, что признаков яда не обнаружено. Мой голос не услышал никто из принимающей стороны, как я и ожидал. Мягко говоря, это было интересно. Я полностью выпадал из зоны их восприятия. Чтобы проверить еще кое-что, я подошел к одному из гвардейцев, стоявших вдоль стен в якобы почетном карауле, и хлопнул его по плечу. Гвардеец моргнул. Он явно что-то почувствовал. Но на его лице не отразилось ни тени тревоги. Он будто бы решил, что ощутил легкую судорогу естественного происхождения, и чуть-чуть расслабил руку. Я провел рукой перед его глазами - ничего. Однако его зрачки отреагировали на мгновенное затемнение. Тогда как сознание не откликнулось.
Этот мир меня настораживал. Приборы регистрировали за стенами вокруг нас большое количество неживой органики, будто мы находились посреди продовольственного склада. Но от органики исходил остаточный фон, какой исходит только от материи, принадлежавшей некогда разумным формам жизни. Скорее можно было предположить, что вокруг нас кладбище. Дворец-склеп, наподобие старого земного Эскориала?
Глава правительства, весь в атласных лентах и алмазных звездах, заверял тем временем тех членов десанта, которых он мог видеть, что все на планете в абсолютном порядке, и нет, никакая помощь им не требуется. Планета живет мирной и скромной жизнью и, хоть, конечно же, рада редким гостям, но намерена спокойно развиваться самостоятельно, никому не мешая. Капитан некоторое время настаивал, что ему требуется для четкого доклада несколько больше информации, чем та, что он получил, но ему дали понять, что это уже будет недопустимым вмешательством во внутреннюю жизнь развивающегося мира.
- Соглашайтесь, капитан, - сказал я, подойдя к нему. - Не смотрите на меня. Они не знают, что я тут есть, в этом наше преимущество. Договоритесь, что останетесь на орбите еще примерно двадцать четыре стандартных часа, и если никаких просьб о помощи в это время не последует, вы улетите. А я тут пока осмотрюсь.
- Мы… - сказал Джим с нажимом, глядя в холодно-зеленые глаза главы местного правительства, и продолжил уже исключительно для него. - Так и поступим. Но в ближайшие двадцать четыре часа мы будем оставаться на орбите в пределах досягаемости. Если вы передумаете, и вам что-нибудь понадобится…
- Мы не передумаем, капитан, - в высшей степени любезно откликнулся глава правительства. - В вашем пребывании здесь нет никакой необходимости. Наверняка мы отрываем вас от чрезвычайно важных дел. Вы ведь очень занятой человек, капитан, не правда ли?
- Вы правы, - согласился Кирк с затаенно-опасным блеском в глазах. У него не было в руках трикодера, но его человеческая интуиция тоже подсказывала ему, что дело тут очень нечисто. - И все же, мой долг - соблюсти все формальности. Благодарим вас за угощение. А теперь мы вас покинем. Вы совершенно правы, мы действительно занятые люди.
Джим включил коммуникатор, и дал приказ поднимать троих - поименно. Я остался среди туземцев один.
- Ужасно! - сказал глава правительства. - Я уж думал, они никогда отсюда не уберутся.
- Если мне будет позволено выразить свое мнение, - сказал дипломат, - они согласились отказаться от проверки довольно легко. Это могло бы показаться подозрительным. Но полагаю, вы на самом деле совершенно их очаровали и рассеяли их подозрения.
- Возможно, - надменно сказал глава правительства. - И все же, мне не нравится, что они собираются еще столько висеть у меня над душой.
Я мысленно отметил это «у меня». Конечно, это могло быть проявлением простого здорового эгоизма, а могло быть настоящим определением центра проблемы. Меня это вполне устраивало.
Замкнутые двери были открыты, и глава правительства, с почтительно обступившей его свитой, двинулся прочь, по запыленным анфиладам, в более обжитую часть дворца. Я направился вслед за ними. Еще прежде чем я взглянул на показания трикодера, мне стало все больше становиться не по себе. Ощущение концентрированной смерти вокруг меня удивляло. Без всякого прикосновения, без тактильного контакта, в моем сознании начали вспыхивать странные образы, едва воспринимаемые, или едва постигаемые. Но тем не менее, ощущение было почти физическим. Это ведь не могло быть обычным беспокойством. Я не понимаю эмоций без фактов, а фактов я еще не увидел. Ведь нельзя считать фактами странно мелькающие образы. И все же фактом было то, что мне становилось не по себе. Я чувствовал… затрудняюсь сказать, что именно я чувствовал. И я отодвинул свое беспокойство на второй план, вплоть до точного выяснения обстоятельств. Мы двигались к чему-то, что можно было бы определить как тронный зал. Все стены его были декорированы странного вида панно, или шпалерами… Мои приборы зашкалило. В каком-то смысле это были шпалеры, если иметь в виду металлические решетки, только служащие не опорой для растений, а основой для мозаики, составленной из небольших частей человеческих тел, наколотых на прутья «шпалер». Части были разноцветными, принадлежащими людям разных местных рас, чередующимися в странных узорах - тщательнейшим образом законсервированные, они не теряли вида и формы, и не издавали никакого запаха. И выглядели совершенно свежими. Несмотря на то, что показывали мои приборы, и на то, что я должен был быть к такому готов, я замер, пораженный. Это выглядело так… буднично? Я поднял взгляд и увидел потолок - он был выложен той же «мозаикой». На ближайшей стене я увидел часть лица и сохранившийся открытый глаз. Да… превосходное консервирование…
- Все свободны, - между тем, объявил «глава правительства». - Я намерен отдохнуть.
И, не оглядываясь, он быстрым шагом направился к дальней стене. Его свита послушно двинулась к выходу. Я догнал правителя, когда он открывал небольшую дверь за стоящим в зале троном, и вошел вместе с ним, немного озадачив его, когда ему не с первого раза удалось закрыть за собой дверцу. Пожав плечами, он, по-видимому, списал все на сквозняк. В этих комнатах мозаик, панно или «шпалер» в предыдущем смысле этого слова не было. Зато здесь были гобелены, атласные и бархатные занавеси и подушки, мягкие кресла, туалетный столик, и кровать с балдахином. «Глава правительства» позвонил в бронзовый колокольчик, поднятый с резного стола, и в комнате открылась другая дверца, в которую вошла светловолосая девушка.
«Это немного не то исследование, на какое я рассчитывал…» - решил я, подумывая о том, что неплохо бы выбраться и еще поизучать дворец.
- Все прошло удачно, дорогой? - бесцветным голосом спросила девушка.
- Да, дорогая, - небрежно и презрительно проговорил «глава правительства». - Ты, кажется, не рада? Что это? - спросил он резко, схватив ее за подбородок и повернув к свету. - Слезы? Может быть, ты на что-то надеялась? На то, что прилетят ангелы с небес и всех спасут? Они улетели, и не вернутся. Всех спасу только я. Я навел здесь порядок, и я сохраню его. Тебе мало, что я оставил в живых тебя одну из всей твоей семьи?.. - Он схватил ее за руку и сильно сжал, будто собирался сломать. Девушка не издала ни звука, и даже не переменилась в лице. Похоже, ей было все равно.
Но мне отчего-то надоело быть невидимым. Что-то здесь действовало на мое сознание, заставляя его функционировать неправильно. Впрочем, я знал, что. То, что находилось в зале неподалеку. И не только в зале. Судя по показаниям трикодера, во дворце было еще немало помещений, украшенных подобным образом. Я подошел и, зажав нерв, сперва отключил сознание девушки. Если они и не понимали, что означают мои прикосновения, мои телепатические способности на них действовали как обычно. Она беззвучно свалилась на густой мягкий ковер. Местный политический лидер посмотрел на нее разочарованно. А в следующее мгновение его объял ужас, когда что-то схватило за плечо его самого и резко развернуло.
- Скажи мне, кто ты… - пробормотал я, и дотронулся пальцами до его лица, бесцеремонно вторгаясь в его разум. Я должен был узнать, что он за чудовище. Что я за чудовище…
Я ощутил абсолютный, беспредельный ужас. Его ужас, оттого, что его сознание вдруг увидело меня. И меня тоже захлестнуло это чувство. Я не мог придумать ничего хуже - я соединил в единое целое то, что было друг другу совершенно чуждым, взаимоисключающим, взаимоуничтожающим. И я не мог разорвать контакт. Картины всего, что было мне глубоко отвратительно. Убийства, бесконечные и намеренно жестокие - и уважение ко всем формам жизни, противоположности и перевертыши, и то и другое внушало ужас и отвращение, потому что сейчас я был и по одну сторону, и по другую. Одновременно. Потом вдруг все кончилось.
Я медленно приходил в себя. Меня трясло, будто я попал под разряд тока. Но контакт был разорван. Наконец-то. И теперь я сумел быстро справиться с собой. Я отключил чувства, из соображений безопасности и целесообразности. Рядом, дыша глубоко и ровно, лежала светловолосая девушка. Она придет в себя еще не скоро. Еще ближе, распростерся «глава правительства», с выпученными, налившимися кровью глазами и выпавшим языком. И он не дышал. «Он мертв, Джим», - прозвучал привычным рефреном в голове знакомый голос Маккоя. Потому что это означало, что он действительно мертв, окончательно и бесповоротно. Я поднялся, схватил «главу правительства» под мышки, и потащил его к дверце, ведущей в тронный зал. Так было надо. Я чувствовал, хотя старался ничего не чувствовать.
Я втащил его в зал, закрыл за собой дверцу, и взгромоздил мертвое тело на трон. Да, так будет правильно. Теперь зал приобрел завершенный вид…
Я на мгновение зажмурился, прогоняя из сознания остатки морока, и извлек коммуникатор.
- Спок - «Энтерпрайз».
- Спок! - возбужденный голос капитана, странная иллюзия, что все это время он был рядом, мысленно, сопереживая.
- Полагаю, вам надо это видеть… Нет, - вдруг перебил я сам себя. - Вам этого видеть не следует… Это вообще не следует видеть…
- Что это с ним такое?.. - озабоченный голос на заднем плане - Маккой.
- Вы не уверены?.. - ошарашенно переспросил Джим. - Транспортаторная, немедленно поднимайте…
- Стойте, - сказал я. - Знать вам, все-таки, надо. Я в порядке. Но предупреждаю. Будьте осторожнее с вашими эмоциями.
- Отряд охраны? - поинтересовался капитан.
- Не нужно. - «Уже не нужно», - захотелось вдруг сказать мне. Я наконец разгадал то чувство, которое испытывал. Это было злорадство. Это было ненормально. Но я надеялся с этим справиться. Потом.
- Боунз, идемте… - услышал я. И связь ненадолго прервалась.
Вскоре они оба появились рядом. Их взгляды сразу же приковались к трону. Они не поняли, что в зале есть что-то еще, что стоило бы увидеть.
Маккой тут же выхватил ручной сканер, и с готовностью рванулся к мертвому телу. Что он скажет, было даже как-то неинтересно.
- Что тут случилось? - спросил капитан.
- Видите ли, я его убил, - сказал я.
Сканер Маккоя застыл в воздухе.
- Вы что?.. Спок?..
- Я его убил, - повторил я. - Это простой факт.
- Но почему?.. - Глаза Джима стали совершенно круглыми. Даже не думал, что такие бывают.
- Только осторожнее, Джим. Посмотрите вокруг.
- Никаких внешних физических повреждений… - взволнованно, с сомнением, заговорил было Маккой.
Кирк посмотрел на ближайшую стену, подошел к ней, сосредоточенно побуравил взглядом пару секунд. Именно пару, иначе я применил бы другое определение.
- Как настоящие… - сказал он. Его мозг явно отказывался воспринимать всерьез то, что он видел.
- Они настоящие, взгляните на показания приборов, - сказал я.
Кирк озадаченно склонил голову набок, посмотрел вверх, потом резко согнулся и, выражаясь высоконаучными терминами доктора Маккоя, его вывернуло наизнанку.
Вскоре начал сдавленно кашлять и Маккой. А ведь, казалось бы, хирург…
- Предупреждать же надо! - проворчал Маккой.
- Я предупреждал. Между прочим.
- Спок, я вас не виню… - прохрипел капитан. - Но почему вы уверены, что убили его? И как? Каким-нибудь очередным тайным захватом, не оставляющим следов?
- Нет, я всего лишь применил контакт разумов. И я наконец знаю, почему они меня не видят.
- Почему же?
- На это есть несколько причин. Первая, обладая другой температурой тела и непривычным оттенком кожи, я нахожусь в той части цветового спектра, которую уроженцы этой планеты воспринимают хуже других. Во-вторых, мой быстрый, с вашей и их точки зрения, пульс, создает вибрацию, за которой их восприятие «не поспевает», а вернее, именно на этой частоте для них существует некая мертвая зона. А в-третьих, и вероятно, это самый важный фактор, мой, казалось бы, лишь немного отличный от обычного, свойственного и им, и вам, облик, для обитателей этого мира, между тем, настолько дик и чудовищен, что их сознание просто вычеркивает меня из картины их мира. Единственный кто увидел меня, вынужденно, при контакте разумов - был он, - я кивнул в сторону трона.
- Ну вы даете, Спок… - проворчал Маккой. - Вы что же, хотите сказать, что вот на все это они смотреть могут, - он обвел зал довольно агрессивным взглядом. - Бояться этого, или наслаждаться этим, а вы для них слишком ужасны? Да что ж вы за исчадье ада такое?
- Все относительно, доктор. И что касается особенностей восприятия, мне кажется, вы должны быть в этом хоть немного осведомлены.
Маккой возмущенно надулся и нахохлился, как всегда.
- А может быть, все-таки причина в другом? - заметил капитан. - Слияние разумов, вы ведь стали одним целым, и он смог увидеть себя вашими глазами. А выдержать такое, оказалась, как говорится, кишка тонка. Вот это-то его и убило.
- «Ты повернул мне взор зрачками в душу, - процитировал Маккой. - А там повсюду пятна черноты…»
- Уильям Шекспир, - констатировал я. - «Гамлет», акт третий, сцена четвертая. Как вам будет угодно.
- «Как вам будет угодно» - это другая пьеса! - парировал Маккой.
Капитан открыл коммуникатор.
- Мистер Скотт? Поднимайте нас. Всех.
И вот мы снова были на борту. Я тайком перевел дух. Здесь, на борту, все было правильным. Никаких шпалер. Никаких искажений восприятия…
И перевел дух не я один.
Джим понесся по коридору воодушевленно, чуть не вприпрыжку.
- Ну что ж, - заговорил он на ходу. - Официально, местный лидер преставился от разрыва сердца, кажется, термин «от припадка совести» пока еще является ненаучным.
- Совершенно согласен, - откликнулся Маккой, циничный, как всякий врач.
- Мне интересно кое-что другое, - заметил я. - Сколько же может быть в природе вещей, которых не видим и не ощущаем мы сами?
- К примеру, чувство юмора? - поинтересовался Маккой.
Я не совсем понял причину счастливого смеха, которым они оба залились. И почему Джим принялся напевать: "Душу дьявол уволок, будто муху в уголок..." Допускаю, что это было нервной реакцией на увиденное. Но думаю, в глубине души они отлично поняли, что я имел в виду.

20.07.09.

@темы: ТОС. Фики

---

"Временная капсула", глава 1

[loony_spectre]

Update.

Сегодня (24.07) мне приснился Уильям Шатнер и предложил помочь с фиком. Написать ему, что ли, на указанное на официальном сайте мыло

Темнота. Мгновения… или годы темноты.

Затем на обзорном экране появились звезды. Они внушали спокойствие, давая понять, что корабль, по крайней мере, находится в нормальном пространстве.

– Анализ, – приказал Райкер.

– При входе в сингулярность отказали щиты, – практически сразу сообщил Тувок. – Инженеры уже приступают к ремонту.

– Наше пространственное местоположение не изменилось, – вскоре объявила Мелора Пазлар. – Но вот расположение звезд соответствует приблизительно 2265 году по земному исчислению.

Прежде чем Райкер успел осмыслить информацию, снова заговорил Тувок.

– Сэр, сканеры засекли четыре клингонских «Хищных птицы» и один звездолет класса «Конституция». Используемая технология подтверждает данные научного анализа.

– Есть ли следы «Медузы» или корабля ромуланцев? – спросил Райкер.

– Никаких.

– Значит, они попали или в более раннее, или в более позднее время, – проговорила Трой.

– Курс на звездолет Федерации, – скомандовал Райкер. – Я хочу получить более подробные результаты сканирования.

– Вижу следы работы еще нескольких варп-двигателей Федерации, – вскоре сказал Тувок. – Они ведут от места предполагаемого сражения. Заметны явные признаки того, что двигатели работают не на полную мощность и, вероятно, повреждены.

– Несколько кораблей Федерации отступило, оставив один, – задумчиво сказал Райкер.

– Капитан, этот корабль Федерации – «Энтерпрайз», регистрационный номер NCC-1701, – произнес Тувок. – Сканеры показывают средний уровень повреждений, структурная целостность не нарушена.

– Мелора, – обратился Райкер к научному офицеру. – Изучите историческую справку об «Энтерпрайзе», найдите, есть ли в ней упоминание о встрече «Энтерпрайза» с неопознанным звездолетом Федерации в 2265 плюс-минус два года. Рулевой, максимальный варп. Инженерный отсек, как поживают наши щиты?

– Мы работаем над этим, сэр, но пока что они по-прежнему не функционируют, – послышался по громкой связи голос Ксина Ра-Хавреи.

– Деанна, мне нужен совет, – повернувшись к супруге, тихо сказал Райкер.

– Я понимаю, Уилл. Ты не хочешь допустить искажения временной линии. Но мы не можем знать, куда именно в прошлое попали Спок и ромуланцы и что изменили. Ромуланцы уж точно не откажутся нарушить Основополагающую Темпоральную директиву, если это принесет им пользу.

– С одной стороны, очевидно, что «Энтерпрайз» не может погибнуть в этом году, – размышлял вслух Райкер, – с другой – даже если «Энтерпрайз» не доложил о встрече с «Титаном», кто знает – может быть, мы просто уничтожим корабль клингонов и быстро скроемся, пока нас не обнаружили…

– Капитан, в доступных библиотечных файлах о встрече «Энтерпрайза» с кораблем Федерации из будущего не упоминается. Более подробные записи из штаб-квартиры Флота, к сожалению, недоступны, – прервала размышления Райкера Мелора. Капитан снова посмотрел на первого помощника.

– Если бы на моем месте был посол Спок или Тувок, они сказали бы, что с точки зрения логики приходить на помощь «Энтерпрайзу» рискованно, потому что это может вызвать временной парадокс, – сказала Трой. – Но мы не вулканцы, к тому же если мы действительно спасем «Энтерпрайз», хуже временной линии от этого не будет.

– Тувок, зарядите фазеры и торпеды и готовьтесь открыть огонь по кораблям клингонов, как только они окажутся в пределах досягаемости, – приказал Райкер.

– Есть, сэр, – ответил Тувок. – «Энтерпрайз» уничтожил один из клингонских кораблей, – добавил он.

«Титан» на максимально возможной скорости приближался к полю битвы. «Энтерпрайз», судя по редким сообщениям тактического офицера, держал оборону, но все хуже.

– Сэр, нас вызывают, – сказал Тувок. – Это «Энтерпрайз».

– Выведите на экран. Заблокируйте визуальный контакт с нашей стороны, – приказал Райкер.

На экране появилось лицо, искаженное сильнейшими помехами. Тем не менее, никакие помехи не помешали всем присутствующим на мостике мгновенно узнать человека, вышедшего с ними на связь.

Джеймс Т. Кирк.

– Внимание, неизвестный корабль Федерации! Это Джеймс Т. Кирк, капитан «Энтерпрайза». Немедленно отступайте на максимальной скорости… большой флот клингонов… – Изображение окончательно растворилось в помехах.
Райкер проверил показания сенсоров. Действительно, на самой границе действия радара появилось по крайней мере десять клингонских «Хищных птиц».

– Каковы шансы на то, что мы сможем устоять против таких сил врага?

По-хорошему, капитан «Титана» отлично знал ответ. Даже звездолет класса «Луна», оснащенный по последнему слову технологии, какой она будет через сто двадцать лет, не сможет справиться со столькими, пусть и устаревшими, кораблями. А с до сих пор отключенными щитами – и подавно.

– Согласно моим проекциям, «Титан» сумеет уничтожить три корабля и, предположительно, повредить еще три-четыре, прежде чем клингоны уничтожат его, – сказал Тувок. – Конечно, при условии, что будет восстановлена работоспособность щитов, в ином случае цифры снижаются до одного и двух соответственно. Помощь «Энтерпрайза» не рассматривается как фактор пренебрежимо малой величины, учитывая все полученные повреждения.

– Легендарная изобретательность Джеймса Кирка и его команды тоже не рассматривается как фактор? – спросил Райкер. Он знал ответ и на этот вопрос, но упрямо хватался за любую соломинку.

– Неповрежденные «Титан» и «Энтерпрайз» при хорошо скоординированных действиях уничтожили или повредили бы примерно десять кораблей клингонов, прежде чем были бы уничтожены сами, сэр, – еще несколько секунд подумав, ответил Тувок. – Изобретательность капитанов и квалификация экипажей рассматривалась как один из важнейших факторов; средние капитаны со средними экипажами на обоих кораблях уничтожили бы по меньшей мере на два-три корабля меньше.

– Кто быстрее доберется до «Энтерпрайза», «Титан» или клингонская флотилия? – спросила Трой.

– Если все рассматриваемые корабли будут двигаться с прежними скоростями, «Титан» доберется быстрее на сто секунд, – сказал вулканец.

– Сто секунд – это очень много времени, – проговорил Райкер. – Мы успеем эвакуировать…

– Варп-двигатель «Энтерпрайза» выведен из строя, – перебила его Мелора Пазлор. – Щиты отказали…

Райкеру и всему остальному экипажу на мостике сразу стало ясно, что стосекундное преимущество уже не имеет значения, и никакой эвакуации не будет, потому что эвакуировать будет некого. Никто не обратил внимания, что, даже умирая, «Энтерпрайз» успел захватить с собой еще одну «Хищную птицу».

– Не может быть… – прошептал Райкер.

– Это какая-то другая вселенная, Уилл, – тихо сказала Трой.

Условный знак, обозначавший «Энтерпрайз» на сенсорах, пропал.

– «Энтерпрайз» уничтожен, – произнес Тувок. – Клингонская флотилия прекратила приближение. Два оставшихся корабля пока остаются на месте.

– Не меняйте курс, – проговорил Райкер.

– Сэр, на борт транспортировались двое неизвестных, – неожиданно прозвучал голос лейтенанта Радовски. – Это люди в форме Звездного флота с эмблемой «Энтерпрайза». Транспортная команда держит их под прицелом фазеров.

– Коммандер Трой, допросите арестованных. Мистер Тувок, возьмите на себя мостик. Я буду в своей каюте.

Тусклым, бесцветным голосом отдав приказания, Райкер встал и, не обращая внимания ни на что вокруг, направился к двери капитанской рубки.

запись создана: 13.07.2009 в 21:46

@темы: "Временная капсула", ТОС. Фики

---

и снова "Маскировка"

[Ayumi Lemura]

В общем, меня никто не остановил, поэтому сие безобразие вылилось в серию со всеми основными героями
Условия те же.






Это я уже откровенно постебалась )))

@темы: Фанарт, Творчество

---

бывают и вулканские манулы )))

[lubava]

@темы: Всякое разное

---

Четверг, товарищи...

[Т*Черть]

...а никто до сих пор и не чешется.

@темы: ТОС. Приколы, Игры