17.01 - День "Энтерпрайза"!

[M*Ress]

В качестве подарка к новоучреждённому празднику -

Официальный перечень неофициальных правил USS "Энтерпрайз" (продолжение)
(автор - Saphura, перевод - M'Ress)

(начало - здесь

67. Кидаться едой в столовой запрещено...

67. Кидаться едой в столовой запрещено. Если начнёте… лучше вам об этом не знать.
68. В любом случае, если вы всё-таки начали кидаться едой, не превращайте репликаторы в пушки.
69. У доктора Маккоя нет собственной разновидности боевого искусства под названием "Боунс-джитсу", где в качестве оружия используется гипошприц. Соответственно, он не является мастером оного боевого искусства (что бы там ни говорил капитан)
70. Никаких колядок и рождественских псалмов на корабле.
71. Не рисуйте мишени на спинах людей из службы безопасности
72. Если вы ненавидите тесные или замкнутые помещения, не любите летать и жить в общежитиях, часто испытываете тоску по дому или всё вышеперечисленное, вам не стоит работать на звездолётах.
73a. Лейтенант Хозе Мартинес дурак.
73b. Нет, не дурак.
74a. Лейтенант Джордж Уэстон дурак.
74b. Нет, не дурак.
75. Эй, вы оба, может, хватит писать ерунду?
76a. Ладно. Извини, Хозе.
76b. Ничего, Джордж. И ты меня извини.
77a. Этот перечень - не доска для объявлений. Пожалуйста, прекратите.
(Правила 77b - 77ag удалены)
78. У капитана Кирка нет магической способности забалтывать компьютеры насмерть. У него вообще нет магических способностей.
79. И у мистера Спока нет магических способностей.
80. Доктор Маккой не принимает вызовы на дом (если не сочтёт это совершенно необходимым, что бывает редко), так что ползите в лазарет самостоятельно или с помощью друзей.
81. Если вы забыли код от двери своей каюты, помните, что использование фазера не является приемлемой альтернативой, чтобы попасть внутрь.
82. Не заставляйте Чехова говорить "nuclear vessels" больше, чем необходимо. Он этого терпеть не может и не понимает, что в этом смешного.
83. Не посылайте открытки через весь корабль, когда кто-то отмечает день рождения.
84. Ношение униформы на звездолётах обязательно даже по пятницам.
85. Не говорите старшему по званию: "Не кипятись, чувак"
86. Доктор Маккой есть доктор, не больше и не меньше.
87. Не меняйте коды на дверях чужих кают, чтобы их жильцы не могли войти.
88. Не кормите мистера Спока шоколадом. Просто... не надо.
89. Подмешивать краску для волос в шампунь старшего офицера (и любого другого офицера) строго запрещено. (Опять-таки, у нас есть снимки, незачем повторяться)
90. Прекратите включать музыкальные сигналы в турболифтах.
91. Спать на вахте - плохо.
92. Не присылайте капитану Кирку "новые и улучшенные" форменные рубашки. Да, его рубашки очень часто рвутся по какой-то причине, но у него есть собственный запас.
93. Использовать сигнал Красной тревоги, чтобы разбудить того, кто проспал вахту, отныне запрещено (даже если проспавшим оказался капитан)
94. Не пытайтесь "толкнуть налево" шаттлы. Они собственность Звёздного флота, и вы рискуете загреметь под трибунал.
95. Когда кто-нибудь вступает в сделку с клингонами, ромуланцами и с враждебными инопланетянами вообще, не бормочите вполголоса ругательства. Они могут вас услышать.
96. Не мажьте суперклеем кресла на мостике (опять-таки, у нас есть видео)
97. Не открывайте собственную радиостанцию на каналах подпространственной связи. Даже если музыка действительно хороша.
98. Команда "Эдвард" вне конкуренции!
99. Команда "Джейкоб" рулит!
100. Сага "Сумерки" настоящим запрещена на "Энтерпрайзе". Все найденные копии будут выброшены в открытый космос и/или сожжены на месте путём расстрела из фазера.
101. См. Правило 77a, пожалуйста.
102. Строить в коридорах полосы препятствий отныне запрещено.
103. Не начинайте межпланетные переговоры с фразы: "Привет вам, (название расы), мы пришли с миром. Отведите нас к вашему правителю".
104. Если вам не нравится цвет своей каюты, это ещё не повод перекрашивать стенки.
105. Лучше избегайте путешествий во времени, если нет крайней необходимости.
106. Если вы проспали, это ещё не повод приходить на вахту в пижаме, даже если вы уже наполовину одеты в униформу.
107. Капитан Кирк и мистер Спок - не пара.
108. Капитан Кирк и доктор Маккой - не пара.
109. Доктор Маккой и мистер Спок - не пара, хоть они и бранятся, как старые супруги.
110. Сулу и Чехов - тоже не пара.
111. Не говорите родителям, что не могли позвонить им раньше, "потому что... ну, короче, на этом корабле вечно что-нибудь случается." Лучше скажите, что системы связи вышли из строя или что-то в этом роде.
112. Некоторые вещи, происходящие на "Энтерпрайзе", нельзя обсуждать за пределами "Энтерпрайза" (вы знаете, что мы имеем в виду)
113. Не устаивайте выставки трибблов в комнате отдыха.
114. Песня "Я увезу тебя домой, Кэтлин" строго запрещена на борту "Энтерпрайза" (ты понял, Райли?)
115. Если кто-нибудь снова понимет эту тему, клянусь богом, я его прибью. А Сулу проткнёт его рапирой.
116a. Пожалуйста, см. Правило 77a
116b. К чёрту Правило 77a!
117. Учитывая, что на "Энтерпрайзе" нет флагштока, не ищите подходящих мест для развешивания предметов нижнего белья на публике.
118. Не вешайте ёлочные украшения на растения в ботанической лаборатории. Некоторые из них могут съесть ваши шарики и гирлянды.
119. Не приклеивайте бумажные снежинки на обзорный экран на мостике.
120. Не называйте мостик Камелотом, а капитана Кирка - королём Артуром.
121. Не программируйте свою дверь так, чтобы начальство не могло войти.
122a. Не ставьте себе диагноз, это работа Маккоя.
122b. И не выписывайте себе лекарства.
123. Срезать дорогу через Ромуланскую Нейтральную зону - это очень, очень плохая идея и категорически не рекомендуется.
124. Даже если причёска старшниы Рэнд напоминает вам кое-что из "Звёздных войн", не смейтесь над этим.
125. Не называйте турболифт "варп-трубкой"
126. Не смейтесь над Чеховым, когда он пытается выговорить букву "в". Это не его вина.
127. Не пытайтесь помирить доктора Маккоя и мистера Спока, когда они начинают спорить.
128. Мистер Спок - не джедай.
129. Не посылайте Споку цветов, приложив к ним открытку за подписью сестры Чепэл.
130. Никаких конкурсов красоты среди трибблов.
131. Когда кто-то пробегает мимо, опаздывая куда-нибудь, не кричите ему вслед: "Беги, Форест, беги!"
132. Не посылайте командованию Звёздного Флота сообщений на мёртвых или вымышленных языках (напр., латинском, староанглийском, эльфийском, на'вийском), только на стандарте.
133. Прекратите готовить еду на варп-двигателях. Особенно кукурузные тянучки.
134. Хотя доктор Маккой - доктор, и только доктор (и не кто иной), он признаёт, что время от времени его можно считать чудотворцем.
135a. Не говорите "поехали", когда капитан отдаёт приказ перейти на варп.
135b. Также не говорите "врубай".
136. Не меняйте местами шприцы в аптечке Маккоя.
137. Когда появляются клингоны или ромуланцы, не включайте по громкой связи "Имперский марш".
138. Не говорите Скотти, что его волынка воет, как издыхающий зверь, если только вы не самоубийца.
139. Никому не позволено оскорблять мистера Спока, кроме доктора Маккоя (и наоборот).
140. Если не хотите получить трёпку, не вызывайте Сулу на соревнования по фехтованию.
141. В комнате отдыха разрешены театральные представления. Однако ставить "Гамлета" запрещено.
142a. После трудной решающей битвы с участием "Энтерпрайза" и чего-то или кого-то, собирающегося навредить кораблю и его экипажу, не говорите: "Вот это было крутое мочилово!"
142b. Также не говорите "А давайте ещё разок, а?"
143. Нельзя вешать праздничные украшения в холлах и других общественных местах без предварительного разрешения; но в своих каютах - можно.
144. Ни в коем случае не называйте капитана Кирка "Гербертом".
145. Не приходите на вахту пьяным или с похмелья.
146. Прекратите попытки продать "Энтерпрайз" на eBay. Ну сколько можно, [удалено цензурой]?
147. Гонки на шаттлах запрещены.
148a. Не включайте песенку "Вы один такой гадкий, мистер Гринч", когда мистер Спок входит в комнату. Он не Гринч.
149b. То же относится и к доктору Маккою. Даже если он в плохом настроении (от этого ему будет только хуже).
150.Не читайте по громкой связи "Ночь перед Рождеством". И не транслируйте её по подпространственным каналам.
151a. Не вешайте венки из омелы на мостике.
151b. Или в лазарете.
151c. Или в инженерном.
151d. Или в научном отделе.
151e. Или в главных коридорах. Можно вешать омелу в комнате отдыха, но соблюдайте меру.
152. Не заливайте каток в ангаре для шаттлов.
153. Не проносите на борт снег с ледяных планет только потому, что вам захотелось поиграть в снежки, слепить снеговика и т. д.
154. Не набивайте каюту капитана трибблами.
155. Еда и напитки на рабочих местах запрещены (за исключением кофе)
156. После телепортации с корабля первым делом убедитесь, что вы попали туда, куда собирались.
157. Не перенастраивайте системы климат-контроля в общественных местах, чтобы имитировать климат вашей родной планеты.
158. Кто бы ни оставлял цветы на кресле капитана Кирка, пожалуйста, прекратите. Его это действительно бесит.
159. Не подкупайте коллег, чтобы они отстояли вахту за вас.
160. Будьте любезны, закройте тотализатор и не делайте ставкок на то, когда сестра Чепэл наконец назначит Споку свидание.
161. Не пополняйте корабельный арсенал игрушечными фазерами.
162. Не спрашивайте Чехова, видно ли Аляску из окон его дома.
163. Не трогайте уши Спока. Мы знаем, что искушение велико, но он ненавидит это (да, ненавидит, хоть он и вулканец)
164. Больше не пытайтесь заказать доставку пиццы на "Энтерпрайз". Всё равно ничего не выходит, а служащие пиццерии сходят с ума.
165. Перед телепортацией не надо три раза стучать пятками, приговаривая "в гостях хорошо, а дома лучше". Это действительно глупо выглядит.
166. Не бросайте жевательную резинку под рабочие столы и пульты. Пожалуйста.
167. Не просите Скотти смастерить лазерный меч. Он однажды попробовал, и это был грандиозный провал (у нас есть видеозапись).
168. Не подливайте спирт в яичный коктейль на корабельной рождественской вечеринке.
169. Мистер Скотт не угостит вас свои особым яичным коктейлем за десять кредитов.
170. Не приводите роственников без предварительного разрешения.
171. Не стреляйте фруктовыми тортами из торпедных аппаратов.
172. Мистер Спок - вулканец, а не еврей (что бы там ни говорилось в древней песне Адама Сэндлера)
173. Капитан Кирк не желает обсуждать свои религиозные убеждения. Прекратите строить догадки, что он тоже еврей, на основе упомянутой песни Адама Сэндлера.
174. Репликатор не делает "мартини, смешать, но не взбалтывать", так что не просите.
175. Не разбрасывайте камни. Они иногда взрываются.
176. Не носите рождественкие свитера на вахте (особенно на мостике)
177. Праздничные украшения разрешены только в каютах в команте отдыха. Не развешивайте гирлянды по всем залам и коридорам.
178. Доктор Маккой делает отличный мятный джулеп. Если будете с ним повежливее и покажете себя хорошим пациентом, он может угостить вас.
179. Не пытайтесь увеличить варп-скорость только потому, что опаздываете на свидение со своей девушкой (со своим парнем)
180. Да, клингоны не выносят трибблов. Нет, вам нельзя использовать трибблов в качестве оружия против клингонов.
181. Не приклеивайте фальшивый красный нос и оленьи рожки на внешний корпус "Энтерпрайза". Эльфийские ушки тоже.
182a. На борту запрещено держать старинное оружие. Запрещено также использовать его на дуэлях.
182b. Правило 182a относится только к огнестрельному оружию. Холодное оружие (а именно рапиры) разрешено при условии, что его не используют для метания (теперь доволен, Сулу?)
183. Когда мистер Скотт называет "Энтерпрайз" своим кораблём и всё такое прочее, не говорите в ответ: "ладно, если вы её так любите, почему бы вам на ней не жениться?"
184. Никаких растений на мостике, особенно таких, которые выбрасывают споры (исключение только для пуанцеттий и только в это время года)
185. Не приветствуйте Маккоя фразой "Ну, как дела, док?"

@темы: Праздники, ТОС. Переводы

---

Барбара Хэмбли, "Призрачный Странник". Глава 8

[M*Ress]

Дела насущные заставили меня чуть притормозить перевод, но "всё-таки она вертится"!

Глава 8, где капитан Кирк гуляет сам по себе, краснорубашечник химичит по ночам, а Спок читает Маккою лекцию о вулканских барабашках

ГЛАВА 8

Он шёл один по коридорам "Энтерпрайза", как проходил по ним бесчисленное множество раз.
Что-то в этих знакомых действиях помогало ему, давало опору для разума и души. Без "Энтерпрайза" он едва ли смог бы выжить.
В первое мгновение в транспортном отсеке, когда он понял, что творится нечто странное, когда с привычным покалыванием материализации он ощутил жестокий удар, напор чужого разума, вытесняющего его из собираемых воедино атомов его тела, - лишь осознание того, что он находится на "Энтерпрайзе", в месте, которое он знал, как нервные окончания собственного тела, не дало ему забыть, кем и чем он был.
Он был Джеймсом Т. Кирком, и "Энтерпрайз" был его кораблём.
Он не позволит изгнать себя отсюда. Он не покинет корабль.
Он не умрёт.
Но в те первые несколько секунд, в ужасе и смятении глядя со стороны на своё тело, видя, как оно двигается и говорит с остальными... и как они отвечают ему... он был очень близок к смерти.
Как ясно он помнил это, беззвучно двигаясь по коридорам - шаг за шагом, принуждая себя сосредоточиться на воспоминании о своей поступи, о том, как двигались кости и мускулы, которых больше не было... Он шёл вдоль обзорной галереи, возвышающейся по периметру ангарной палубы; это место пустовало в ночное время, и он знал, что здесь не столкнётся с другим собой, - со своим альтер эго, с тем созданием, что сейчас разгуливало по кораблю в его теле. Слева за длинными окнами из прозрачного алюминия в синеватой темноте зияла пропасть ангара, где стоял шаттл, всегда готовый к немедленному вылету в случае необходимости - приземистая, низко посаженная квадратная тень. "Коперник", сказал он себе, вспоминая, как десятки раз проходил по этой галерее.
Сначала был шок, отвращение и растерянность, когда он осознал, что произошло что-то непоправимое; потом ужас, когда он увидел самого себя, сходящего с транспортной платформы и отдающего приказы Споку.
А потом - гнев, словно жгучая красная вспышка. Может быть, это гнев спас его, и яростный протест стал центром, соединившим вокруг себя рассеянные частицы его личности.
Гнев и сейчас горел в его душе.
Как бы то ни было, думал он, скользя по тёмным переходам глубокой ночью, какое бы инопланетное сознание ни завладело его телом и что бы оно ни собиралось сделать с кораблём - он выживет. Он победит.
Но как сделать это, не имея физического тела, не имея понятия, как связаться с друзьями, не в силах даже сказать им, что человек, командующий "Энтерпрайзом", тот, чьи приказы они выполняют, - самозванец...
Этого он не знал.
И блуждал по коридорам в полном одиночестве.


***

В инженерном отсеке на шестнадцатой палубе Скотти занимался любимым делом - разбирал и чистил один из энергопроводов у основания правой трубы Джеффри в опорном пилоне, полируя каждую трубку и сервопривод чистящим раствором и проверяя их самым точным лазером на предмет микротрещин. На полу перед люком, среди инструментов, сваленных в тщательно организованном рабочем беспорядке, притулился Миллер и, просунув голову в отверстие, внимательно слушал, пока Скотти объяснял, откуда, куда и зачем проложена та или иная линия питания.
- Ну так вот, на боевых кораблях, на крейсерах класса "Саладин" не приходится передавать столько энергии от главного двигателя на вспомогательные реле. А здесь кожух на полметра шире, и эти линии проложены в обход, видишь?
Миллер втиснулся в трубу рядом со своим наставником и посветил фонариком в узкое пространство. Он уже отработал полный день на своём втором посту в компьютерном зале, но, как и Монтгомери Скотт, он был из тех людей, что готовы пожертвовать обеденным перерывом ради удовольствия покопаться в двигателях.
- Значит, если надо сменить азимут хода, а сервоприводы отказали...
Скотти просиял от удовольствия: его ученик рассуждал не хуже, чем он сам.
- Открою тебе маленький секрет. Тут есть люк доступа к механическим тягам управления. Они проходят с этой стороны кожуха, но при крайней необходимости можно забраться сюда и изменить курс вручную.
Миллер вдруг повернул голову. Выскользнув из трубы, куда он залез по пояс, молодой человек заозирался по сторонам, обшаривая взглядом просторный, освещённый красными огнями отсек, и Кирк увидел страх в его карих глазах. Он не двинулся с места, стоя рядом с тёмной громадой турбины правого борта; в нескольких метрах от него Миллер выпрямившись, прошёлся вдоль стены, выглянул в коридор, ведущий к ангару, потом быстро вернулся в главный турбинный отсек.
Скотти выбрался из трубы и подошёл к нему. Его широкое, темнобровое, приветливое лицо тоже было озабоченным.
- В чём дело, парень?
- Я не... - Миллер заколебался. - Да ничего вроде. Вам не кажется, что здесь похолодало?
После долгого размышления Скотти покачал головой. Кирк беззвучно удалился по коридору, через тёмные ремонтные цеха, пустые мастерские и подсобки, снова ища тишины и безопасности.
Ему становилось всё труднее и труднее помнить ощущение собственных плеч, рук и ног; помнить, каково это - ходить, говорить, дышать. Всё больше усилий требовалось, чтобы сохранить эти воспоминания, ежесекундно воскрешая в сознании электронный образ каждой ресницы, каждого ногтя, и он устал от постоянной сосредоточенности. Когда-нибудь, он знал, ему придётся заснуть - и без живой плоти, которая могла бы сохранить в себе этот образ, всё, что он пытался удержать силой воли и мысли, развеется, как облачко дыма на ветру.
В своё время, пережив опыт разделения сознания с инопланетным правителем Саргоном, он расспрашивал Спока о подобных методах самопрограммирования личности. Спок, чьи воспоминания о том случае были далеко не радужными, долго молчал, а потом поведал ему - впервые за всё время, что они знали друг друга - о вулканской концепции катры.
Катра, насколько мог понять Кирк, представляла собой внутреннее сознание, мысленную сущность разумного создания. Её можно было бы назвать душой - хотя Спок, будучи вулканцем, объяснял всё это в терминах нейроэлектрических связей мозга и их взаимодействия с физической формой тела. Ещё он рассказал, что существуют определённые упражнения, помогающие сознательно усилить катру и удержать её от распада.
Позже, пытаясь справиться со стрессами, неизбежными на посту капитана звездолёта, Кирк попросил старшего помощника научить его нескольким вулканским приёмам медитации; и хотя он не претендовал на знание даже малой доли духовного наследия этой древней и скрытной расы, но после нескольких упражнений в простейших видах медитации он начал смутно понимать, что это такое.
И в этом тоже было теперь его спасение - по крайней мере, он отчасти представлял себе, что надо делать.
Но он не знал, долго ли сможет продержаться.
Сейчас единственным, за что он мог цепляться, была память о его теле и о конструкции "Энтерпрайза", о скелете, и нервах, и артериях корабля.
На двадцать третьей палубе царили полумрак и тишина, нарушаемая лишь глубоким ритмичным гулом молекулярных преобразователей из главных производственных цехов этажом выше. Здесь же, среди грузовых контейнеров, всё было тихо и неподвижно. Только узкая полоска света посреди тёмного коридора отмечала снятую с креплений панель переборки, за которой старшина Бруновский колдовал над своими загадочными устройствами, что бы они из себя ни представляли; заглушая слабые запахи металла и пыли, сажи и машинного масла, в воздухе витал дивный сладостно-горький аромат шоколада.
Потайная лаборатория представляла собой отсек между переборкой и внешним корпусом размером четыре на пять метров, наполненный воздухом, который Бруновский "одолжил" у своего неизлечимо добродушного друга. Сам старшина техслужбы восседал за самодельным столом, перед ним располагались лабораторный терминал и нечто подозрительно похожее на один из молекулярных синтезаторов с камбуза, соединённые между собой какими-то устаревшими кнопками и шкалами ручной настройки. По стене змеился прилаженный на скорую руку кабель, соединяющий всё это безобразие с главной компьютерной сетью корабля и с электропроводкой, которая подавала питание наверх, к производственным цехам. Над головой мерцала кое-как прикрученная люминесцентная панель, проливая слабый жёлтый свет на буйные тёмные кудри молодого человека, едва - и лишь едва - отвечавшие правилам Звёздного флота насчёт "чистого и опрятного" вида, подобающего офицерам. С выражением почти маниакальной сосредоточенности в тёмных глазах Бруновский по волоску, по доле миллиметра передвигал ручку настройки, прислушиваясь к бесконечно малым изменениям в мягком гудении синтезатора.
Внезапно люминесцентная панель издала слабый треск и погасла.
Бруновский резко развернулся на стуле и застыл, глядя на узкое прямоугольное отверстие в переборке. Кирк чуть отступил назад, хотя и понимал, что очертания его фигуры нельзя различить в тусклом коридорном освещении. Он знал, что кустарная проводка отказала из-за него. Это было как-то связано с энергией его присутствия, как и исходящий от него странный холод; и сознательно управлять этим феноменом он не мог - как не мог управлять стуком, который возникал в тех местах, где он стоял. По десяткам мелких нарушений дисциплины Кирк знал, что Бруновского нелегко напугать, но сейчас, в слабом золотистом свете компьютерного экрана, он видел страх на его одутловатом и бесформенном, как пудинг, небритом лице.
После долгой паузы, не отрывая взгляда от вскрытой переборки, Бруновский нащупал на столе за собой фонарик и включил его. Отражённый свет блеснул на его лбу, покрытом внезапной испариной, но рука с фонарём не дрожала, и луч неторопливо прошёлся по отверстию, где стоял Кирк. Медленно, осторожно техник поднялся на ноги и двинулся к подозрительному месту, и Кирк сделал несколько шагов назад, снова погружаясь в темноту коридора.
Синтезатор тихо кашлянул позади, и упоительный аромат горького шоколада неожиданно сменился запахом свинины в кисло-сладком соусе - одного из стандартных рационов Звёздного Флота. Бруновский выругался сквозь зубы.
- Клянусь богом, это место проклято, - буркнул он себе под нос.
Но Кирк знал, что техник, так же как Гилден и Адамс, никому не расскажет об этом, сколько бы раз он ни чувствовал его присутствия на нижних палубах.
Теперь было уже достаточно поздно, и он мог рискнуть пробраться выше, из центрального пилона в тарелку главного корпуса.
В эти ночи бесконечного блуждания, слоняясь по знакомым коридорам и пустым тёмным лабораториям, он чувствовал, что другой, самозваный Кирк, занявший его место, тоже не спит. Он понятия не имел, откуда ему это известно, потому что тщательно избегал любых встреч с этим существом, чьи ментальные способности вполне могли уничтожить его окончательно; и всё же он знал, что самозванец точно так же ходит по ночам, рыщет по палубам и коридорам корабля. Возможно, выслеживая ускользающую добычу - впрочем, "Энтерпрайз" был велик, и здесь можно было прятаться до бесконечности. Возможно - по какой-то другой причине.
Но глубокой ночью - в третью вахту, когда только дежурные остались на ногах и гул машин оставался практически единственным звуком в тёмных залах корабля - в эти часы даже чужак спал. Тогда, на время, корабль снова принадлежал Кирку, и он мог украдкой заходить на склады, в грузовые отсеки, в огромные автоматизированные цеха переработки и делать всё, что в его силах, чтобы вернуть себе своё королевство.
Когда Кирк проник в центральный компьютерный зал на восьмой палубе, там работала энсин Джакомо. Стройная, симпатичная темноволосая девушка в коротком синем платье научного отдела проводила одну из рутинных операций ввода, предназначенных скорее для того, чтобы оператор не скучал от безделья, нежели для какой-то практической пользы. Опыт, полученный на тысячах космических судов, опыт землян, вулканцев и прочих дружественных народов Федерации показал, что центральное компьютерное ядро корабля нельзя оставлять без присмотра, какой бы скучной и нудной ни была работа наблюдателя. Эту функцию никогда не поручали другой машине. Такой подход открывал дорогу человеческим ошибкам, но также человеческой интуиции и человеческому опыту.
Кирк пересёк зал и приблизился к компьютеру. Он хорошо знал, что "бортовой компьютер" на самом деле представлял из себя три отдельных модуля, один из которых находился здесь, а два других - в инженерном отделении; все его основные системы имели многократное резервирование и были связаны между собой пучками сверхпроводящих волокон, а уже оттуда шли сигналы к мониторам, устройствам для чтения и экранам видеосвязи во всех помещениях корабля. Но жизненный центр "Энтерпрайза", его мозг, его главный нервный узел находился здесь... здесь, в этих модулях из безликого бледно-голубого металла, спрятанных в сердце тарельчатого корпуса, в самой сокровенной глубине корабля.
И после инцидента с Реджеком на Аргелиусе II этот центр был хорошо и надёжно защищён.
Конечно, невозможно было создать защиту от совершенно неожиданных опасностей, а Кирк твёрдо верил, что где-то в пределах галактики скрываются разумные формы жизни, чей внешний вид и способности превосходят всякое воображение, защиты от которых просто не существует. Но частью работы "Энтерпрайза" - и притом существенной частью - был поиск возможностей для усовершенствования корабля в ходе миссии. Поэтому мистер Спок изучил отчёты ксено-антропо-биологов, разработал программу вероятностного расчёта и с её помощью смастерил установку, излучающую слабое электронное поле вокруг каждого блока информационных модулей. Это поле, по его мнению, должно было защитить модули от проникновения любого инопланетного разума, который вознамерился бы использовать компьютер в качестве электронного мозга. Корабль слишком сильно зависел от исправности бортового компьютера, а разные программы компьютера были слишком тесно связаны между собой, чтобы допустить подобную ситуацию в будущем.
Ирония заключалась в том, подумал Кирк с проблеском былого юмора, что, приказав Споку сделать это, он, скорее всего, подписал себе смертный приговор.
И, поскольку он понятия не имел, что собирается делать чужак с его телом и с его кораблём, - кто знает, сколько ещё приговоров?
Он посмотрел на полукруглые информационные модули, хранилища памяти, файлов и программ, которыми была заполнена эта просторна, ярко освещённая комната - мозг его корабля, следящий за уровнем кислорода и температурой в каждом помещении, управляющий всем, от скорости распада антивещества в гондолах до размеров униформы, производимой в отделе вторсырья; анализом, оборотом документов, переводом, записями, автоматическими протоколами и временными отметками; и здесь было достаточно, более чем достаточно памяти, чтобы вместить синаптические связи человеческого мозга.
Спок говорил ему - и Саргон тоже - что без какой-нибудь физической структуры электронная тень его разума, катра, в конце концов рассеется, распадётся. Если бы луч транспортатора не стабилизировал его энергетическую матрицу в самом начале, вероятно, с ним было бы уже покончено. Сколько времени длится распад, Кирк не знал, а Спок был очень скуп на слова - как всегда, когда разговор затрагивал тёмные и тайные пути вулканских духовных учений. Но Кирк нутром чуял - если забыть о том, что у меня нет нутра, сухо отметил он, - что это произойдёт скоро.
Джакомо, работавшая за средним из трёх главных терминалов, подняла голову, и её быстрые пальцы остановились и замерли над клавишами. Она пристально оглядела тихий зал, потирая тонкие руки; её била дрожь. По выражению её глаз Кирк понял, что она включила бы свет ещё ярче, будь это возможно. Она потянулась к кнопке интеркома, потом остановилась и убрала руку, словно уговаривая себя не делать глупостей; но Кирк видел, что у неё трясутся пальцы. Бессознательно повторяя слова своего друга Бруновского в подпольной лаборатории, она пробормотала:
- Пусть они говорят, что хотят, но, клянусь богом, это проклятое место.
Кирк бесшумно отошёл к стене в дальнем конце комнаты.
И начал стучать.
Он не вполне понимал, как у него это получается. Он только знал, что может делать это усилием воли. В первый раз этот стук возник неосознанно, как порождение неистовой, слепой ярости и бессильного ужаса, когда самозванец, чужак - чем бы он ни был и чего бы ни добивался - сжимал Хелен в объятиях, причиняя ей боль, которую, возможно, ничто и никогда не исцелит.
И он ничего не мог сделать.
И эта ярость заставляла его продолжать, вкладывая все силы, всю волю в попытки связаться с друзьями. Производить звуки было невыразимо трудно, так что об азбуке Морзе или любом другом коде не могло быть и речи - он просто был не в состоянии управлять процессом.
Джакомо вздрогнула, её тёмные глаза расширились от ужаса, но она не вскочила с места и не оставила пост. Кирк, прилагая мучительные усилия для выполнения своей задачи, краем сознания восхитился её мужеством и пожалел, что приходится пугать её. Но он должен был добиться, чтобы Спок ещё раз пришёл сюда для расследования. В прошлый раз это удалось, и пока Спок тратил драгоценное время, терпеливо и спокойно подыскивая научное объяснение происходящему, Кирку хотелось схватить вулканца за плечи и стукнуть головой об стенку.
Но этого он сделать как раз не мог. Он должен был дать о себе знать - хоть как-нибудь, хоть кому-нибудь. Он должен был найти помощь, пока не станет слишком поздно - и для него, и, быть может, для них всех.


***

- Не знаю, что и думать, Спок.
Доктор Маккой плеснул два сантиметра бурбона в стакан для воды и запер потайной шкаф с медикаментами, в котором он хранил свои запасы спиртного, - тот самый шкаф, припомнил Спок, в котором были разбиты все бутылки до одной в ту ночь, когда они поместили все жидкости в медицинских лабораториях в небьющиеся контейнеры.
Со стаканом в руке доктор взгромоздился на край стола.
- Есть многое и на земле, и в небе, что уже приснилось вашим мудрецам либо записано в ваших компьютерах, и если это и впрямь чужак, то самый диковинный из всех, о которых я слышал.
- У нас нет доказательств, что эти разрушения произвел не член экипажа "Энтерпрайза", - заметил Спок, чинно восседавший на лабораторном табурете. - Все результаты сканирования указывают на то, что на судне нет посторонних жизненных форм.
- К чёртовой бабушке все эти "результаты"! Может, в первый раз кто-то и мог взломать дверной код, но после того как мы установили новые замки...
- С учётом всех научных и технических средств, доступных на борту "Энтерпрайза", я сомневаюсь, что на корабле есть хотя бы одно помещение, куда не смог бы проникнуть злоумышленник, если он твёрдо вознамерился это сделать. И я не вижу никакой связи между бабкой мифологического персонажа и точностью внутренних сканеров.
Вулканец обхватил поднятые колени длинными худощавыми руки. В этот поздний час в лазарете стояла тишина.
Когда Спок уходил из комнаты отдыха после шахматной партии с капитаном, сестра Чепэл ещё сидела там, погрузившись с головой в таинственный ритуал собирания картинки, даже после того как Ухура ушла.
Шахматная партия прошла неудовлетворительно; разум Кирка явно был занят иррациональным поведением доктора Гордон, хотя капитан не упомянул об этом, а Спок с его вулканским воспитанием не допускал даже мысли о том, чтобы прямо спросить его. Спок был и обеспокоен, и заинтересован тем, как повлияла на его командира связь с доктором Гордон. Какой бы оборот ни приняли их отношения на Пигмисе и после, в свете принятого антропологом решения остаться на "Энтерпрайзе", неблагоприятный эффект этих перемен действовал в обе стороны; манера игры капитана, хотя и не расстроилась окончательно, но существенно изменилась к худшему, и после одной-единственной партии Кирк извинился и ушёл спать. Он выглядел измученным - как всегда с того дня, как начались его проблемы с доктором Гордон; и Спок стыдился признаться даже самому себе, что всерьёз тревожится за капитана.
Ему ещё не хотелось спать, и он отправился в лазарет, где застал Маккоя погружённым в раздумья относительно последних выступлений мнимого чужака, который то ли мог, то ли не мог проникнуть на корабль.
- Меня больше занимает вопрос, - продолжал Спок, - не "как", а "зачем". Выбор медицинских лабораторий в качестве мишени, разумеется, был очевиден с самого начала...
Брови Маккоя поднялись.
- Рад, что вы так думаете.
Спок изогнул бровь в ответ.
- Доктор, даже для человека совершенно ясно, что медицинские лаборатории являются - или являлись - единственным местом, где открытые сосуды с жидкостями находятся без присмотра в течение как минимум одной трети времени. Поскольку остальные предметы, за редким исключением, не были ни передвинуты, ни повреждены - ясно, что эти происшествия связаны именно с жидкостями.
- Но это не имеет никакого смысла! - Маккой прислонился спиной к краю стола, раздражённо глядя на вулканца. - Ни для человека, ни даже для инопланетянина, потому что половину из этих жидкостей составляли химикаты, смертельные для любого, кто попытался бы их выпить. Нет, Спок, - Он вздохнул и покачал головой. - Я бы сказал, на что это становится похоже...
Он помолчал немного, крутя в руках стакан и разглядывая его так пристально, будто увлёкся изучением законов преломления света верхних ламп в янтарной толще сложных углеводородных соединений. Потом он снова взглянул на Спока пронзительными голубыми глазами.
- Много ли вы читали книг о проявлениях полтергейста, Спок?
- Я прочёл менее 0.5 процента из того, что было представлено в Академической библиотеке по этому предмету, - ответил Спок со своей обычной точностью. - Если же считать записи, содержащиеся в библиотечном разделе бортового компьютера "Энтерпрайза"...
- И вы не заметили никакого сходства?
Спок промолчал, инстинктивно не желая развивать тему, которую вулканцы редко обсуждали даже с другими вулканцами.
- Стук, необъяснимое перемещение предметов...
- Мне известно, что такое эффект полтергейста, - медленно ответил научный офицер. - Вулканцы называют это эсчак.
Маккой заморгал.
- Я и не думал, что вулканцы верят в такие иррациональные явления, как привидения.
- Как вам хорошо известно, доктор, эсчак, или полтергейст, - случайные и разрушительные психокинетические эффекты - не имеют ничего общего с безголовым всадником, бряцающим цепями, которым вы, земляне, так любите себя пугать. Эти эффекты действительно иррациональны и, возможно, именно по этой причине намного шире распространены в вашем мире, нежели в моём...
- Только не говорите, - простонал Маккой, - что даже ваши привидения слишком логичны, чтобы вторгаться в дома!
- Я не стану этого утверждать, поскольку имею слишком мало данных для подобных выводов, - вежливо ответил Спок. - Тем не менее...
Он нахмурился, взгляд тёмных глаз в раздумье устремился куда-то вдаль. Вопреки мнению большинства землян, вулканцы не были полностью рациональными созданиями - их пресловутая логика являлась, по сути, необходимой защитой от другой стороны вулканской натуры. Благодаря повсеместному использованию медитаций и других методов самоконтроля, случаи эсчак стали чрезвычайно редки - не более одного-двух за сто лет, а в последнее время даже реже - но по сравнению с этими единичными подтверждёнными случаями земные проявления полтергейста выглядели смехотворно слабыми.
- Тем не менее, - повторил Спок, - в большинстве подобных случаев, как в вашем мире, так и в моём, психокинетические эффекты связаны с человеком, обычно с юношей или девушкой, или с кем-то ещё, испытывающим глубокое душевное волнение.
Их глаза встретились.
После долгой паузы Маккой сказал:
- Что с ней творится, Спок? И с Джимом? Глядя на них в комнате отдыха сегодня вечером...
- В мои обязанности не входит, - ответил Спок, - расследование или обсуждение романтических увлечений капитана.
- Чёрт возьми, Спок, ты не хуже меня знаешь, что это не просто романтическое увлечение! У Джима чертовски серьёзные намерения в отношении этой женщины...
- Полагаю, доктор, вы лучше разбираетесь в подобных вопросах, чем я, - сухо сказал вулканец. - Но, на мой взгляд, доктор Гордон пребывает в состоянии сильного эмоционального смятения, начиная с того дня, когда она спускалась на поверхность Пигмиса; до этого момента и тем более до появления доктора Гордон на корабле никаких проявлений полтергейста зафиксировано не было. Можно предположить...
С резким свистом ожил интерком на столе. Маккой дотянулся до аппарата и шлёпнул по кнопке.
- Маккой на связи.
Ему ответил голос Ухуры, задыхающийся и дрожащий:
- Доктор, я в комнате Хелен, в каюте для гостей. Вы можете прийти сюда немедленно?

@темы: ТОС. Книги, ТОС. Переводы, Барбара Хэмбли. Призрачный Странник

---

I Need Help

[Алгиз]

Коллеги, помогите пожалуйста, вспомнить автора и источник вот этой картины.
Я ее в свое время сохранила без ссылки, а сейчас страдаю от отсутствия информации, потому как очень нужно...

вот она картиночка

@темы: Фанарт, Вопросы

---

Кашу маслом не испортишь, а неделю - четвергом!

[M*Ress]

@темы: Четверг, однако!

---

Theodore R. Cogswell and Charles A. Spano, Jr. – "Spock, Messiah!"

[T*Jul]

Theodore R. Cogswell and Charles A. Spano, Jr. – "Spock, Messiah!"

Теодор Р. Когсвелл и Чарльз А. Спано-мл.
«Спок, Мессия!»

ГЛАВА ОДИН

Журнал капитана. Звёздная дата 6720.8.
Это наш восьмой день на орбите вокруг планеты класса M – Кирос. Доктор Маккой сообщил, что первоначальные испытания телесканирующих головных имплантатов разработанных звезднофлотовским Бюро Изучения Культуры были в основном успешными. Однако некоторые из членов исследовательской группы пожаловались на дезориентацию при первом слиянии с мыслями киросиан, доктор Маккой уверен, что как только каждый член группы осознает себя, он сможет самостоятельно контролировать чувства захваченной связью личности, и жалобы на ощущения, принадлежащие двум разным людям, тут же прекратятся.
Успешное завершение нашей миссии на Киросе будет означать принятие телесканирующего имплантата как обычного средства изучения.

Капитан Джеймс T. Кирк, командующий военным звездолетом «Энтерпрайз», нажал своим указательным пальцем кнопку на регистрационной компьютерной панели управления, выключая её.
Он зевнул и потянулся. Исследовательская группа была транспортирована вниз рано утром, на третий день пребывания возле Кироса, пока он ещё спал. Его распорядок был подчинен строгой программе и жёстко поддерживался. Кирк с нетерпением ожидал возможности выпить что-нибудь, хорошо поесть, и час или около того уединения перед началом брифинга, последующего этим вечером, когда исследовательская группа транспортируется назад на ночь.
Он откинулся назад в своем подбитом черным командирском кресле и пристально оглядел мостик большого звездолёта, кивнул ему, одобряя спокойную эффективность, с которой команда мостика выполняла сложную и требовательную работу по управлению «Энтерпрайзом».
Мостик был круглой комнатой, расположенной на верхней палубе огромного, блюдцеобразного, отделяющегося основного корпуса. Начиная слева от Кирка главная инженерная консоль, управлялась лейтенант-коммандером Монтгомери Скоттом, и далее контрольная консоль, отвечающая за пространство вокруг корабля, технические подсистемы контролировали станцию, видеотерминал отображал экран, который мог бы показать любую часть пространства около корабля, но он теперь показывал клубящееся облако Кироса, вращавшегося на своей орбите, приблизительно на шестнадцать сотен километров ниже; затем шли – монитор подсистем защиты, консоли защиты и вооружения, навигации, главный компьютер и научная станция, теперь занимаемая вторым офицером по науке, лейтенант-коммандером Хелмэном, и, наконец, связь, где лейтенант Ухура, красивая женщина (банту по происхождению), устанавливала другую сканирующую программу для обычных и инфракрасных камер направленных на Кирос.
Непосредственно перед Кирком была двойная консоль со станцией навигатора справа и рулевого слева.
Кирк поднял свои карие глаза от двойной консоли и изучил вид Кироса на обзорном экране. Смотря на телевизионное изображение, он услышал шипение дверей турболифта, открывшегося позади него.
Навигатор Витэли и рулевой Шэффер повернулись и кивнули вошедшим офицерам.
Кирк повернулся и махнул приветственно рукой приближающейся паре.
– Лейтенант Сулу… – начал он.
– Энсин Чехов… – сказал другому.
– …прибыли на дежурство, сэр, – они закончили одновременно.
Кирк улыбнулся. – Приступайте, джентльмены, и добрый вечер Вам обоим.
Два офицера, лейтенант Сулу, азиат смешанного происхождения, но с преобладанием японской крови, родившийся на Альфе Менса Пять; и энсин Павел Чехов, земной русский с густыми темными волосами и круглым, юным лицом, заняли свои места за двойной консолью напротив капитана, их сменённые коллеги встав, с удовольствием потянулись.
– Длинная вахта, энсин Шэффер? – спросил Кирк молодого человека.
Шэффер кивнул и сказал, – Да, сэр. – Он указал на изображение Кироса на экране монитора.
– Первые несколько дней не слишком плохи; новая планета всегда интересна, но через какое-то время и она может надоесть. – Энсин быстро добавил, – …сэр.
– После долгого путешествия, просто сидеть ничего не делая приятно, – сказала женщина-навигатор. – Некоторые из курсов, которые я должна была нанести на карту, были немного непонятными. Вычисление маршрутов звезды в неисследованном секторе галактики может привести к появлению морщин у девушки.
– Нам повезло, лейтенант, – сказал Кирк. – Обнаружение жизни в третьей системе, которую мы посетили, похоже на бросок десяти семерок подряд.
– Да, – сказал Сулу, – обычный распорядок без проблем на протяжении триста парсек более предпочтителен, чем, например, провести остаток вашей жизни игрушкой обладающего суперсилой инопланетного малолетнего преступника.*
*Смотри "The Squire of Gothos," STAR TREK 2, Bantam Books, 1968
– Невелик шанс такого события здесь, мистер Сулу, – сказал Кирк со смешком. – У киросиан оценка D + по Культурной шкале Рихтера, по крайней мере, у горожан из долин. Кланы холма – довольно примитивные пастухи-кочевники, насколько мы определили. Когда Спока и остальную часть исследовательской партии поднимут сегодня вечером, мы сможем заполнить пробелы. Но Вы можете расслабиться, Сулу; мы собрали достаточно, чтобы знать, что там внизу нет ничего, чтобы это было угрозой «Энтерпрайзу».
– В таком случае, сэр, – сказал Шэффер, – Лейтенант Витэли и я собираемся посвятить первую часть вечера толстой паре земных бифштексов. – Повернувшись к женщине, он спросил, – Озабочены нанесением на карту курса в этом направлении, навигатор?
Поскольку пара одолела короткий лестничный марш к верхней части палубы и вошла в турболифт, Кирк кинул последний быстрый взгляд на мостик.
– Все, кажется, в порядке, – сказал Кирк. – Мистер Сулу, Вы принимаете управление кораблём в эту вахту. – Он поглядел налево от себя и увидел, что главный инженер Скотт стал потягиваться. – Готовы прекратить дежурство, Скотти?
Большой, грубоватый, рыжеволосый шотландец кивнул, и к его облегчению, лейтенант Лесли, проскользнул в подбитое черным вертящееся кресло у консоли.
– Но, капитан, – начал Скотт с сильным акцентом, который исчезал полностью, когда он был сильно взволнован, – думаю, что это – плохая идея оставить «Энтерпрайз» в руках такого маленького юноши как Сулу? – Он подмигнул своим левым глазом Кирку.
Кирк поймал подмигивание, и присоединился к веселой вражде между Скоттом и Сулу, которая началась с дебатов о достоинствах горячего сакэ, в противоположность виски.
– В качестве рулевого, – добавил Скотт печально, – ребенок способен поддерживать установленную орбиту самостоятельно, конечно, но управление кораблём; теперь я думаю, что это немного больший груз, чем эти молодые плечи могут вынести.
Кирк притворно нахмурился. – У Вас хорошая точка зрения, Скотти.
Сулу на половину повернулся на своём месте, удивлённо глядя на мускулистого капитана, который стоял подбоченившись, пристально смотря на него.
– Но, если бы Чехов мог просто присматривать за этим… – продолжал Кирк. – Как считаете, навигатор? Если Сулу начнёт нажимать на не те кнопки и отправит «Энтерпрайз» с орбиты в крутое пике, Вы мог бы показать ему, как вернуться назад?
Чехов поглядел на Сулу, от которого затем отвёл взгляд. Хелмэн хихикал.
– Я сделаю все возможное, капитан, – сказал он с русским акцентом, настолько сильным, что последнее слово походило на "kyptin".
– А Вы исправили бы мою ошибку… Если бы я нажал на зеленую кнопку вместо красной?
– Не говорите ему, сэр, – сказал Скотт. – Позвольте ему самому узнать правильный ответ.
Смеясь, эти два офицера повернулись и поднялись по ступенькам на приподнятую палубу, главный инженер немного впереди. Только они собрались войти в турболифт, как Чехов наклонился вперед, внимательно изучая экраны на своей консоли.
– Капитан!
Кирк повернулся. – Что, мистер Чехов?
– Сканеры засекли радиационный фронт, приближающийся к нам курсом… – Чехов сделал паузу, произвёл точную настройку, затем продолжил, – курс 114, отметка 31.
– Интенсивность? – спокойно спросил Кирк.
– Интенсивность два в настоящее время, но направленное сканирование показывает начало увеличения.
Кирк быстро подошёл к научной консоли на приподнятой палубе. – Мистер Хелмэн, проверьте, пожалуйста, – приказал он, теперь полностью командир звездолёта, а не подтрунивающий начальник. Поскольку Хелмэн склонялся над своими измерительными приборами, Скотт переместился к инженерной консоли и начал выполнять свои собственные операции.
Несколько секунд спустя, Хелмэн выпрямился и сказал, – Что-то приближается, всё правильно. Как Вы считаете, мистер Скотт?
– Я могу проверить показания Чехова, также, но не стоит беспокоиться. Корпус хорошо защищён до интенсивности двадцать. Если же фронт увеличиться, мы можем поднять дефлекторные щиты. За исключением взрыва новой звезды, они задержат всё на необходимое для нас время, чтобы покинуть это место.
– Мистер Хелмэн, с вашего позволения, – сказал Кирк, так как он подошёл к научной консоли. Его сильные пальцы, перемещались по цветным регуляторам, нажимая и переключая. Он изучил результаты, отображённые на небольшом экране.
– Итак, я думаю… Мистер Хелмэн, Вы видите это? – Кирк спросил офицера по науке.
– Я думаю, что это выглядит немного необычно. – пробормотал, соглашаясь Хелмэн.
Повернувшись, Кирк сказал, – Мистер Сулу, соедините научные сканеры с навигационным компьютером. Мне нужен фактор времени.
– Да, сэр, – ответил офицер и повернулся с повышенным вниманием к своей консоли.
Кирк остался стоять возле научной станции, но он мог видеть танец тонких пальцев Сулу по ту сторону двойного пульта. Скотт следовал примеру, выполняя параллельную проверку.
Сулу внезапно тихо присвистнул.
– Проблема? – спросил Кирк.
– Может быть, сэр. Я заново проверю, – ответил Сулу.
– Ни к чему, – сказал Скотт. – Мои данные совпадают с вашими. – Его толстые, тупые пальцы нажали несколько выключателей, и спектрографическое изображение солнца Кироса появилось на переднем обзорном мониторе, заменив изображение планеты.
Кирк посмотрел на картинку и услышал бормотание Скотта, – Это не имеет смысла.
– Объясните, – приказал Кирк. Он взглянул назад на экран, поскольку Скотт начал говорить.
– Этот радиационный фронт показывает доплеровский сдвиг к фиолетовому; первый знак того, что звезда станет новой. Но спектрограф показывает, что Кир столь же тиха и спокойна как спящий малыш. Это все ещё мирный G5.
– Какие-нибудь новые или сверхновые звёзды в этом квадранте? – спросил Кирк Хелмэна.
Офицер по науке хмурясь ответил, – Ни одной не обнаружено, сэр. Единственный возможный кандидат – голубая звезда класса B главной последовательности приблизительно на расстоянии в девять парсеков от радиуса действия наших сканеров самой большой дальности. Однако, если она взорвалась тридцать лет назад, то фронт, достигший нас сейчас, не был бы значительно за точкой "oh-oh-один" из-за квадрата расстояния. И больше подходящих звёзд нет.
– Это меня также беспокоит, коммандер, – сказал Кирк, заметив хмурый взгляд. – Если мы не знаем, где это, мы не можем быть уверены в каком направлении бежать, чтобы уклониться от этого.
– Чтобы бежать, сэр? – спросила Ухура от консоли связи.
– Это возможно прямо сейчас, лейтенант, – сказал Кирк. Он повернулся, чтобы изучить мирный спектрограф на мониторе. – Хорошо, джентльмены, начиная с этого момента, я хочу знать столько об этом фронте, сколько мы можем узнать за наиболее короткий срок. Если вы не сделаете этого к тому времени, когда Спок, и другие транспортируются, я введу его в курс дела, чтобы помочь вам. – Голос Кирка выдавал небольшое беспокойство. – Если он будет в состоянии сделать это.
Ухура, с беспокойством в голосе, снова спросила. – Что случилось с мистером Споком? – Ее глубокое уважение, как к капитану, так и к наполовину человеку первому офицеру, иногда проявлялось материнской заботой.
– Он чувствовал эффекты своего имплантата чуть-чуть сильнее, чем другие из исследовательской команды, хотя он убедил меня, что может контролировать это, – ответил Кирк. – Если он все еще действует так же странно, как до вчерашнего вечера, я должен буду приказать, чтобы Маккой удалил его. Кажется, что доп мистера Спока причиняет ему настоящую мигрень.
– Доп? – спросил Скотт, он прошёл от инженерной консоли до промежутка в поручнях, которые бежали вокруг внутреннего края приподнятой палубы. – Что, черт возьми, такое – доп?
– Доп – от старого немецкого слова «doppleganger», которое означает «призрачный двойник живого человека». Энсин Джордж придумала это, – ответил Кирк.
Он посмотрел на экран монитора, сколько осталось времени. – Я буду в своей каюте, пока группа не будет транспортирована. Присматривайте за этим фронтом и позовите меня, если произойдёт любое изменение. – Он повернулся к Скотту. – Идёте, мистер Скотт?
Оказавшись в своей каюте, Кирк лег на койку. Позади него, встроенный в переборку, был шкафчик. Кирк потянулся назад, перевернувшись на живот. С небольшой полки, настоящих книг, а не микролент, он взял потрёпанную копию «Анабасиса» Ксенофонта [«Анабасис», или «Отступление десяти тысяч», — главное сочинение Ксенофонта, в котором он описал отступление десяти тысяч греческих наёмников из Месопотамии на север к Трапезу после неудачной для них битвы при Кунаксе (401 год до н. э.), где погиб Кир Младший. Наёмники пробирались на север под руководством Ксенофонта и других аристократов. Рассказ ведётся от третьего лица – прим. перев.]. Он плюхнулся на спину, открыл книгу, и начал читать в сотый раз, описание древнего грека того, как маленькая армия наемников была поймана в ловушку на вражеской территории в тысяче миль от дома, месяцах сражений, маршей и контрмаршей пока, в конце концов, не прибыла благополучно домой. Не указанные в сухом отчёте, но негласно явные, были одиночество команды, мучительные решения, это настраивало и снова спасало изолированный отряд от несомненного уничтожения. Кирк одобрял Ксенофонта. Родившись на несколько тысячелетий позже, он был бы достоин стать блестящим командиром звездолёта.
Капитан только что достиг сражения при Кунаксе, где персидский командующий Кир был убит, когда запищала внутрисудовая связь.
– Это Кирк.
– Транспортационная комната номер один, лейтенант Роджерс, сэр. Лейтенант Доусон просит разрешение транспортировать энсина Джордж и лейтенанта Петерс раньше срока. Он говорит, что у них проблема с допом.
– Какого рода?
– У нищего Петерса это связано с воровством из карманов. Петерс говорит, что если он озабочен и забывает подавлять обычные поведенческие модели своего допа, его руки продолжают скользить в карманы других людей. Он считает – это так отвлекает, что он не может сконцентрироваться на своих обязанностях.
– Энсин Джордж?
– Она, кажется, не может удержать свои руки от мужчин, сэр, и наоборот.
Кирк вздохнул. Каждый раз, когда он позволял себе роскошь потратить нескольких часов, уткнувшись носом в книгу, кто-нибудь торопился испортить это.
– Разрешение предоставлено. Транспортируйте их и скажите обратиться к доктору Маккою. А остальные в партии, имеют какие-нибудь схожие проблемы?
– Они не обращались, сэр.
– Как коммандер Спок?
– Я не знаю, сэр. Он не докладывал с тех пор, как транспортировался вниз вчера утром. Это не похоже на него.
– Он, вероятно, напал на след чего-то «увлекательного», – сказал Кирк. – Мы услышим все об этом, когда он транспортируется сегодня вечером. Конец связи.
Он выключил коммуникатор, посмотрел с тоской на свою книгу, неохотно закрыл её и положил в сторону. Включил внутрисудовую связь снова и вызвал корабельный лазарет.
Голос, который ответил, принадлежал главному медицинскому офицеру корабля, доктору Леонарду Маккою, единственному члену команды, с которым капитана могли связывать человеческие – дружеские отношения, а не командные.
– Добрый вечер, Боунз. У нас проблемы, – начал Кирк.
– Что-нибудь серьезное? – спросил Маккой.
– Связи допа, – продолжал Кирк. – Влияние мозга аборигена на речь и иное поведение – это больше теория, особенно когда абориген не знает об этом. Но слишком много произошло таких случаев. У двоих из партии Доусона проблема контроля входящего сигнала допа, и он попросил поднять их раньше срока. Я дал разрешение и сказал им сообщить тебе, но я предпочитаю, чтобы ты поручил это кому-нибудь другому и пришёл ко мне. Я хотел бы обсудить всё это.
– Конечно, Джим, – дружелюбно ответил Маккой. – Поручу это МБенге, он помог с начальной хирургией. Я также немного кое-чего принесу, помогающее «смазать» нашу мысль.
Вечер обещал быть долгим. Кирк разделся, вошёл в душевую кабину, находящуюся за переборкой, и настроил ее на холодные колючие брызги. Он задохнулся, поскольку струи высокого давления ударили его напряжённое, мускулистое тело, массажируя и очищая одновременно. Вода внезапно выключилась, и сменилась потоком горячего воздуха, который высушил его в секунды. Он вышел из кабины и надел чистую форму.
– Хороший выбор времени, Боунз, – сказал он, когда дверь его каюты с шипением открылась, и Маккой вошёл. Доктор нес бутыль специфической формы с напитком янтарного цвета, бренди «Canopian», любимое Кирком.
Он поставил искривленную бутылку на стол Кирка, взял два стеклянных бокала из шкафа, который располагался вдоль внутренней переборки, и заполнил каждый бокал наполовину. Вручил один Кирку, и оба в течение минуты, молча, медленно и оценивающе, потягивали крепкий бренди.
Морщинистое лицо Маккоя всматривалось в Кирка поверх края бокала, который он держал, его темно-синие глаза уставились на капитана, ожидая его слов.
– Ах, прекрасно! Намного лучше, чем та зеленая саурианская гадость, которая тебе нравятся, а, Боунз? – сказал Кирк. Он протянул свой стакан. – Ещё чуть-чуть.
– Я умеренный оппортунист выпивки, Джим, – заметил Маккой. – Вот, пожалуйста. – Доктор снова наполнял стакан Кирка, затем свой.
Мужчины сели и начали обсуждать неправильную работу телесканирующих имплантатов. Маккой нахмурился, когда Кирк описал причины преждевременного возвращения двух членов исследовательской команды.
Маккой удивлённо присвистнул, когда Кирк передал сообщение Доусона о проблеме энсина Джордж.
– Сара сделала это? – недоверчиво сказал он. – Джим, она не могла. Она самая чопорная женщина, с которой я сталкивался в жизни. Однажды дал ей дружеский шлепок, и она чуть не открутила мне голову. Позор, что у такой красивой женщины такие анахронические верования о человеческом теле. – Маккой покачал своей головой, затем спросил Кирка, – У тебя была возможность поговорить с ней?
Кирк отрицательно мотнул головой.
– Она на специальном задании от Изучения Культуры, чтобы оценить эффективность головных имплантатов как средства проведения исследования, – начал Маккой. – Одно из ее заданий подбирать исследовательской группе подходящих партнёров для слияния из аборигенов. Выглядит, как будто она не сделала такой же хорошей работы для себя. Задумайся об этом, она положила на Спока глаз, когда они готовились транспортироваться вниз позавчера.
– О, нет, – простонал Кирк. – Не ещё одна! Почему почти каждая женщина, назначенная на «Энтерпрайз», заигрывает с этим ходячим компьютером? Разве она не понимает вулканцев?
– Я так полагаю, она, должно быть, знает, что у вулканцев единственное спаривание пон-фарр происходит каждые семь лет. – Маккой пожал плечами. – Но, как бы то ни было, мы окажемся перед необходимостью настроить имплантат Сары на новый доп. Она, кажется, не в состоянии контролировать того, с кем она связана сейчас. Из всех профилей, которые она отбирала, я удивлен, что она не выбирала тот, личность которого больше подходит ей.
– Сколько профилей киросиан у нас есть? – спросил Кирк.
– Свыше двухсот. Сара занималась сбором сама. Мы собрали достаточно информации направленным сканированием, чтобы быть в состоянии снабдить ее местной одеждой. Она транспортировалась вниз ночью за городскими воротами с ручным сканером, спрятанным в сумке. Когда ворота открылись утром, притворилась немой. С помощью языка жестов, она нашла гостиницу в центре города, сняла комнаты, которые мы теперь используем как пункт транспортации, закрыла дверь, настроила сканер, и начала регистрировать туземцев.
Маккой сделал небольшую паузу и прихлебнул из своего стакана. – Она отсканировала людей города, людей холма, даже несколько бешвэ.
– Бешвэ?
– Киросианские цыгане. Во всяком случае, – продолжал Маккой, – местные нервные образцы, которых она записала на магкарты, дают детальные профили личности, такие же индивидуальные как отпечатки пальцев.
– Следующий шаг – выбирается профиль, который будет самым полезным, для конкретного члена исследовательской партии, в его индивидуальной миссии, настраивают телесканирующий имплантат на него, и хирургическим путем имплантат помещают позади правого уха. Как только это сделано, устанавливается телепатическая связь с отобранным аборигеном, которая дает исследователю непосредственную команду характерную для киросианина и способность вести себя в любой ситуации точно, как его доп.
Кирк криво усмехнулся. – И этим, разоблачённые Джордж и Петерс, могут создать проблемы.
– Но не волнуйтесь, Джим, мы исправим ошибки. Пока мы столкнулись с незначительными проблемами, имплантат – лучшее исследовательское устройство, которое придумало бюро до сих пор. Мы собрали больше информации. Так, Добшенский сказал мне, о том, как работает киросианское общество за прошедшие несколько дней, мы смогли бы узнать только через месяц, используя старый метод. Конечно, нам повезло, что местные в достаточной степени гуманоиды, за исключением цветных контактных линз, которые имитируют их необычную пигментацию глаз, маскировки требуется немного. Связи позволяют нашим людям ходить почти везде с полным допуском. В определенных рамках, – добавил Маккой, качнув своим стаканом для выразительности. – Если вы связаны с уличным нищим, вы ведёте себя и говорите как он. И это означает, что вы не в состоянии выдать себя за киросианского аристократа. Но как я сказал, мы достаточно преуспели в сопоставлении профиля с миссией, хотя я должен был проверить энсина Джордж более внимательно. Я получу ее на операционный стол сегодня вечером и настрою ее имплантат на того, кто не столь… дружелюбен. Я погляжу, смогу ли разыскать человеконенавистника, таким образом, она прекратит приставать к Споку.
– У меня есть идея получше, – сказал Кирк. – Почему бы нам не отозвать ее из исследовательской команды и направить работать с тобой над проблемой? И, между прочим, я хотел бы увидеть принципиальные схемы имплантата. Думаю, что должен лучше знать, как эта вещь работает.
– Я уже запрограммировал их в компьютер, так что могу показать тебе прямо сейчас, – сказал Маккой, выскальзывая со своего места за столом. Он обернулся, потянул визуальный экран вертикально к поверхности стола и нажал кнопку внутрисудовой связи.
– Компьютер…
– Запись, – ответил спокойным, женским голосом главный компьютер звездолёта.
– Покажи схему телесканирующего имплантата на визуальном мониторе капитана.
– Выполняю, – ответил компьютер, и мгновение спустя на экране появилась яркая голограмма. Диаграмма была маркирована разными цветами. Кирк видел то, что, казалось, было тысячами точек, нанизанных на слои паутины. Отобразилось три уровня, когда Маккой произвёл регулировку.
– Здесь, – сказал доктор. – Первая секция, как только настроен профиль аборигена, она устанавливает телепатическую связь. Эта вторая секция действует как шунт обратной связи, чтобы не дать допу узнать, что его мозг перехвачен. – Маккой прослеживал путь своим пальцем. – Следующий этап – это фильтр входящего сигнала, который передает информацию о поведении, но отсекает мысли аборигена в это время. Постоянная мысленная болтовня, которая идет в голове у каждого, слишком бы отвлекала.
– Я знаю, – сказал Кирк, одобряя здравое рассуждение, – Это одна из причин Спока, как и других с телепатическими способностями, редко использовать свой талант. Он находит слияние разумов чрезвычайно неприятным процессом.
– Ха! – фыркнул Маккой. – Реальная причина состоит в том, что он не хочет свои чистые компьютерные банки данных заразить большим количеством эмоционально испорченных и сомнительных сведений.
– Я думаю, что ты можешь быть прав. – засмеялся Кирк. – Но, Боунс, ты знаешь, как ужасно любопытен Спок. Я не смог бы удержать его от этого исследования тягловыми лучами!
Маккой снова фыркнул и возвратился к диаграмме. – Как я говорил, имплантат – это лучшая работа психоэлектронной инженерии, особенно когда ты видишь, что вся его схема заключена в сфере диаметром полсантиметра.
– Это то, где должны быть проблемы, – продолжал Маккой, нанося удар указательным пальцем в стадию фильтрации входящего сигнала. – Выглядит, как будто эта секция не работает так же, как предсказывали лабораторные тесты. Слишком много в мозги Сары и энсина Петерса просачивается особенностей характера их допа.
– Я думаю, что у меня появилась идея. – всмотрелся в диаграмму Маккой с поджатыми губами. – Если ты действительно отзовёшь энсина Джордж из группы, она может помочь мне начать работать над этим сразу. Микросхема сложна для продолжения работы, но с небольшой технической помощью от инженерного отдела, у нас действительно не должно быть слишком больших трудностей уладить проблему.
– Хорошо, – сказал Кирк одобрительно. Он протянул свой пустой стакан для новой порции, затем передумал. – Полагаю, я должен воздержаться, – с сожалением пробормотал он. – Они будут транспортированы раньше остальной части исследовательской команды, и я должен присутствовать на докладе. Мне любопытно, чем занимался Спок в последние дни.
– Мене тоже, – согласился Маккой и посмотрел на свой стакан. – Возможно, я также должен воздержаться, если я собираюсь оперировать сегодня вечером.
Кирк задвинул визуальный монитор назад в свой стол, поскольку Маккой ополаскивал стаканы в кабине, предусмотренной в ванне. Он поставил их обратно в шкаф и повернулся к Кирку.
– Подумай, если ты не возражаешь, я хотел бы удалить имплантат Спока, как только он вернется. Спок не является необходимым внизу, и вообще мне не нравилась идея его имплантировать. Эмоциональный характер киросиан в значительной степени похож на наш, и даже если Спок связан с холодной рыбой, у него есть проблема держать его человеческую сторону под контролем, и без усложнения ситуации утечкой эмоций от его допа.
– Звучит хорошо, – сказал Кирк. – Так или иначе я хотел бы, чтобы он приступил к работе над источником того радиационного фронта. Единственная причина, по которой я позволил ему спуститься, состояла в том, что он сильно настаивал. Иногда я думаю, его единственная цель в жизни – это продолжать снабжать новым запасом понятных лишь посвящённым данных свой логичный мозг. Но он действительно вел себя странно…
– Я всегда думал, что Спок странный, – пробормотал Маккой.
– …после того, как он транспортировался на корабль вчера вечером, – продолжал Кирк, не слыша замечания Маккоя. – Он ничего не сказал на совещании и ушёл один, когда оно было закончено. Мне сообщили, что он провел большую часть ночи, блуждая по кораблю один.
Кирк посмотрел в лицо доктору. – Боунс, возможно, что-нибудь пошло неправильно во время его операции?
Маккой задумался на мгновение. – Я сомневаюсь, – ответил он. – Это была обычная операция; во всяком случае, он был последним. Когда Спок был связан, я запустил языковой тест. Не задумываясь, он ответил в безупречной, характерной для языка киросиан манере. Был ожидаемый период дезориентации из-за такого близкого контакта с чужой личностью, но Спок, казалось, контролировал ситуацию. Если бы я думал, что связь могла навредить ему, то я никогда не позволил бы ему транспортироваться вниз.
– Но, – продолжал Маккой, – я должен признаться, что чувствую себя немного встревоженным от всего этого, несмотря на всю информацию, которую мы приобрели. Умные парни в Звездном Флоте всегда придумывают устройства, которые нарушают физическую целостность человека. Мои атомы смешиваются и каждый раз соединяются, когда я прохожу этот проклятый транспортатор, это достаточно плохо, но соединять нервную систему человека с какими-либо электронными устройствами… – Он скривился от отвращения. – Будет только вопросом времени прежде, чем буквально все мы будем поклоняться транзистору, или какой-нибудь другой кровожадной вещи…
Кирк хлопнул своего медицинского офицера по плечу. – Боунс, транзисторы были старым хламом двести лет назад.
– Ты знаешь, что я подразумеваю, – проворчал Маккой.
– Ты не можешь бороться с прогрессом. Если бы человек не продолжал пытаться найти способы сделать вещи лучше, то мы никогда не спустились бы вниз с деревьев. Мы все еще были бы на них, вычёсывая блох и качаясь с ветки на ветку.
– Так, теперь мы качаемся от звезды до звезды, – сказал Маккой сардонически. – И все еще чешемся. Мы такие же рабы наших желёз, как были наши предки, и большая часть нашего поведения имеет столько же смысла. Я надеюсь, что бедный Спок не поймал зуд. Несмотря на низкий EQ его допа, я обеспокоен постоянным воздействием на этот точно настроенный вулканский мозг.
– Перестань беспокоиться, – сказал Кирк. – Спок привык к подобному. Это борьба иногда, но ему всегда удавалось держать то, что он считал своей нелогичной стороной под жестким контролем. Небольшое влияние иррациональности может причинить ему неудобство, но Спок слишком умён, чтобы дать этому волю.
Капитан хитро ухмыльнулся своему медицинскому офицеру.
– Ты любишь наш вулканский айсберг, разве не так, Боунс?
Маккой уставился на Кирка, фыркнул с раздражением, понимая свою слабость.
– Я должен спуститься в операционную и подготовить удаление имплантата энсина Джордж, – сказал он, несклонный продолжать беседу, которая могла бы вынудить его показать свои истинные чувства к первому офицеру, который наполовину человек. – Я постараюсь быть на совещании.
– Эй, Боунс, – позвал Кирк.
– Да?
– Ты забыл свою бутылку.
– Знаешь что, – ответил Маккой. – Оставь её. Завтра ночью, поставь Спока во вторую смену, мы запрём дверь, отключим коммуникатор и прикончим оставшуюся часть бутылки. Назови это врачебными предписаниями.
Кирк ухмыльнулся, и Маккой прошёл к двери каюты. Он внезапно повернулся, подняв предостерегающе палец. – Но не разбей. Этот кувшин проделал хорошую дыру в моём бюджете. – Маккой опустил свой палец, усмехнулся, и вышел в коридор.
Как только дверь с шипением закрылась, Кирк лег на спину и поднял Ксенофонта. Удача – он мог прочитать несколько глав прежде, чем исследовательская группа поднимется на борт. Только он нашел место, на котором остановился, как коммуникатор запищал снова.
Кирк бросил книгу на койку и подошёл к своему пульту управления.
– Кирк. Кто это? – сказал он, пытаясь не допустить раздражения в своём голосе.
– Лейтенант-коммандер Хелмэн, сэр, – ответил взволнованный голос. – У нас жёлтая тревога.
– Уточните! – быстро сказал Кирк.
– Радиационный фронт растёт. Научный компьютер спроектировал геометрическую прогрессию по шкале интенсивности. Точка вероятности 72, что фронт превысит интенсивность двадцать в следующие несколько дней.
Кирк про себя выругался. Это означало необходимость поднять дефлекторные щиты, которые не дадут работать транспортаторам. – Вы вычислили продолжительность?
– Всё еще слишком рано для точного прогноза, сэр, – продолжал Хелмэн. – Компьютер сообщает, что он может утихнуть через неделю или две, или длиться более месяца. Его конфигурация не похожа ни на что в банках данных.
Кирк вздохнул. – Очень хорошо, коммандер, спасибо. Я был прав.
Он поглядел на свою книгу. Взял её и свою грязную форму, убрал книгу и бросил форму в жёлоб автостирки.
Кирк шагнул к двери своей каюты, задавшись вопросом, когда он закончит Ксенофонта. Затем вышел и быстро направился до конца коридора к турболифту.

@темы: ТОС. Книги, ТОС. Переводы, «Спок, Мессия!» Т. Р.Когсвелл и Ч.А.Спано-мл.

---

Трёхмерные шахматы

[Sayek]

Обнаружилась такая вещица:


Тут можно скачать саму игру и посмотреть правила. Насколько рабочая, не знаю, не проверял.

@темы: Игры

---

Галилео семь (Fanfiction Star Trek: TOS) часть 8 финал

[SilverWind]

Ну вот история и закончилась.

часть 1

www.diary.ru/~ST-TOS/p140289665.htm

часть 2

www.diary.ru/~ST-TOS/p140493077.htm

часть 3

www.diary.ru/~ST-TOS/p140855597.htm

часть 4

www.diary.ru/~ST-TOS/p141088313.htm

часть 5

www.diary.ru/~ST-TOS/p141354170.htm

часть 6

www.diary.ru/~ST-TOS/p141637007.htm

часть 7

www.diary.ru/~ST-TOS/p141723209.htm
***
Кирк обвел взглядом свою каюту. По старой привычке он настороженно прислушался к звукам, доносящимся из недр корабля. Еле слышно гудели системы жизнеобеспечения. Звездолет жил своей обычной жизнью, стремительно удаляясь прочь от гиблого места.
Несмотря на все мрачные предостережения астрофизиков, квазар вел себя тихо, словно искупая вину перед людьми. Опасную зону «Энтерпрайз» преодолел без особых проблем. И теперь он мчался на крейсерской скорости к Маркусу III, где их груза ждали люди. Кирк, слушая убаюкивающее гудение механизмов, закинул руки за голову. Мысли его снова вернулись к тому, что произошло всего несколько часов назад.
Ему до конца своих дней не забыть те минуты, когда он бессильно смотрел на туманную дымку, окутывавшую звезду-убийцу. Напряженные поиски на поверхности планеты ничего не дали. Им не удалось даже узнать, приземлился ли челнок на этот негостеприимный обломок скалы, или же на самом деле «Галилео 7» врезался в газовое облако, окружающее квазар, и сгорел там.
Теперь это уже не имело значения. Время, отпущенное им на поиски, истекло. Они не смогли ничего сделать. ОН НЕ СМОГ. Боль утраты была невыносимой. Семь человек по его приказу отправились в этот смертельный вояж. Из них двоих он считал своими друзьями. И вот их нет. Он не смог их спасти. Не смог…
И группа высадки. Еще одна смерть. Бессмысленная смерть.
От боли хотелось выть, но судорога намертво сдавила горло. Даже когда Сулу доложил, что курс на Маркус III проложен, единственное, что Кирк мог сделать – кивнуть в ответ. Не было сил произнести роковые слова и тем подвести последнюю черту под этой историей. Сказать «вперед» означало признать, что команда «Галилео» действительно погибла. А к этому он был пока не готов.
К горлу подкатил комок. Нет, нельзя! Не здесь… не сейчас… Для скорби еще будет время. Он отдастся своему горю в полной мере, когда никто не сможет увидеть проявление его слабости. Капитан – это опора, пример для экипажа. Им не стоит видеть его боли. Когда он останется один…
Совсем один, промелькнула в тот момент мысль, и колени предательски дрогнули. Так уж устроена жизнь, что удел всех, стоящих у власти – одиночество. Он был исключением. Ему повезло, у него были друзья. Были…
Спок и Маккой. Его опора, его убежище в тяжелые времена. Язвительный, вспыльчивый доктор и невозмутимый вулканец.
И вот теперь все кончено. Не будет больше споров между Боунзом и Споком, партий в трехмерные шахматы. Не будет ночных посиделок и разговоров по душам. Не будет больше старых друзей, с которыми его связывало так много. Конец всему… А впереди только одиночество…
Так он стоял, прощаясь с ними, не смея пошевелиться или произнести хотя бы слово, и не отрываясь смотрел на изображение на экране. Ненавистный шар Тауруса II медленно удалялся. Все молчали. Кирк чувствовал тягостную, напряженную тишину и знал, что взгляды всех офицеров сейчас сосредоточены на нем. Они словно ждали от него чуда. Они не хотели верить, что все кончено…
Кирк встряхнулся, прогоняя мрачные воспоминания, и уставился на мерцающие на экране строчки его личного дневника.

«...Поверить не могу, что весь этот кошмар уже закончился. Не хотелось бы снова испытать то, через что всем нам пришлось пройти. МЫ ИХ НАШЛИ!!! Нашли тогда, когда казалось, что все потеряно. Когда каждый из нас уже мысленно простился с погибшими товарищами.
Никогда не забуду этот миг. Они выжили. Выжили вопреки обстоятельствам и сухой статистике цифр. Выжили благодаря Споку. Я знал, что он не подведет. Я верил в него до последнего. Верил, что он не позволит вселенной так запросто себя изжарить...»

У вселенной странное чувство юмора. В какой-то момент она отнимает у тебя все, а потом так же внезапно возвращает. Что это было: удача, игра случая или что-то еще? Он не знал. Да и был ли смысл в том, чтобы задумываться над этим?
Кирк не мог сдержать улыбки, вспоминая то, что произошло потом. Неуверенный и несколько испуганный доклад Сулу:
– Сэр, сканеры зафиксировали на орбите Тауруса вспышку и движущийся объект. Через две минуты он должен войти в атмосферу.
– Астероид? – внезапно охрипшим голосом спросил Кирк.
– Не похоже, – несколько секунд спустя последовал ответ. – Это нечто искусственного происхождения…
Неужели вселенная в очередной раз решила подарить ему еще один шанс? Раздумывать было некогда. На всех парах «Энтерпрайз» рванул к тому месту, где приборы засекли неизвестный объект. Система сканеров все еще не могла работать на полной мощности и дать четкую картинку, но когда яркая точка промелькнула на фоне облаков, у капитана на мгновение замерло сердце: объект четко держал боковую линию, а следом за ним тянулся яркий огненный шлейф.
– Транспортаторная, зафиксировать положение всех живых существ в объекте на орбите Тауруса. Забирайте их немедленно! – выпалил Кирк, вцепившись руками в ограждение, отделявшее центральную часть мостика.
Он даже не стал спрашивать, а есть ли там эти самые живые существа. Он просто не мог упустить шанс. Время остановилось. Сердце тоже.
Сверкающая точка на экране вспыхнула и исчезла, когда объект сгорел в атмосфере. На мостике снова повисло напряженное молчание. Все как один, затаив дыхание, ждали сообщение из транспортаторного отсека.
– Сэр, – голос Ухуры дрогнул, – они сообщают, что только что подняли на борт пятерых человек… Живых!
По мостику как ветерок пронесся вздох облегчения. То, что последовало потом, было похоже на продолжение кошмара. Марш-бросок до транспортаторной с сердцем, готовым выскочить из груди, а в ушах все еще звучал голос оператора: пятеро. Пятеро из семи. Но кто?
У входа в комнату Кирк столкнулся с бригадой медиков. Деликатно, но решительно оттеснив капитана в сторону, они бросились к спасенным, вповалку лежащим на платформе. Все пятеро были без сознания и на взгляд Кирка выглядели просто ужасно.
Когда их одного за другим на носилках выносили из комнаты, Кирк напряженно всматривался в изможденные, перепачканные копотью лица. Мирс… Бома… Скотт… Маккой… Спок… Измученные, обгоревшие, еле живые. Но все же живые.
В тот момент даже болезненная мысль о том, кого они потеряли, не могла заглушить радости и облегчения от осознания того, что хоть кто-то смог выбраться из этого ада. Только теперь, несколько часов спустя, когда все утряслось, и медики сообщили, что жизнь спасенных вне опасности, эйфория сменилась горечью.
Горечью от понимания, чего им всем стоило это возвращение из преисподней. Трое людей больше никогда не ступят на борт «Энтерпрайза». Тела двоих теперь покоятся на Таурусе II, под каменной насыпью, которую соорудили для них их товарищи по несчастью. А тело третьего – мичмана О’Нейла, погибшего во время поисков на планете – ждет церемонии похорон в корабельном морге.
Капитан Джеймс Т. Кирк потер слипающиеся глаза и тупо уставился на экран. Надо было еще написать соболезнования семьям погибших и подготовить речь к завтрашней панихиде, но он никак не мог сосредоточиться. Строчки расплывались, да и мысли разбредались куда попало. Насиловать дальше уставший мозг не было смысла, и потому капитан вздохнул и закрыл журнал.
Для очистки совести он пробежался по запланированным на следующий день делам. И в этот момент его внимание привлек мигающий на экране монитора значок, сигнализирующий о новом сообщении. Кирк удивленно уставился на экран. Отчет об экспедиции? От Спока? Уже? В такое время? Капитан бросил растерянный взгляд на часы. Вулканцы. Для них, что ночь что день – одно и то же.
Не в силах справится с искушением, капитан открыл файл, поклявшись себе, что просто просмотрит его, но уже через минуту ушел в отчет с головой. Оказалось, что это была не короткая записка, а полный, детальный рапорт обо всем, что произошло на «Галилео» за последние двое суток. Дойдя до конца, он закрыл сообщение и потянулся к кнопке интеркома.
– Да, капитан, – почти немедленно раздался из динамика голос рулевого.
– Как дела на мостике, мистер Сулу?
– Все в порядке, сэр. Мы идем точно по графику.
Кирк удовлетворенно кивнул в ответ, потом, спохватившись, добавил вслух:
– Хорошо, мистер Сулу. Продолжайте в том же духе.
Щелкнув кнопкой интеркома, капитан встал, потянулся и бросил взгляд на часы. «Четвертые сутки бдения», – обреченно подумал он. Адреналин и то, что ему удалось выманить у Кристины давно испарились из его крови, и чувствовал себя Кирк совершенно разбитым. «Еще одно дело. Последнее», – мысленно пообещал он себе и шагнул к выходу.

На звездолетах не бывает дня и ночи, и все же условно это время суток среди нормальных обитателей «Энтерпрайза» считалось ночным. Большая часть экипажа, за исключением ночной смены, уже давно благополучно храпела в своих каютах; свет повсюду был приглушен до минимума, да и еле слышный монотонный гул систем жизнеобеспечения сейчас звучал как колыбельная. Кирк шагнул в турболифт и устало привалился плечом к стене.
– Лазарет, – бросил он.
Лифт, плавно покачиваясь, тронулся. Очутившись перед дверями лазарета, Кирк на мгновение замялся. А стоит ли сейчас тревожить пациентов? В конце концов, время позднее, и не исключено, что люди уже давно спят. По крайней мере некоторые из них. «Я только узнаю, как там дела, и сразу же уйду», – решил капитан и шагнул к двери.
Двери с негромким шипением разъехались в стороны. Лазарет встретил капитана непривычной тишиной и таким же полумраком, как и коридоры. В приемной освещение давала настольная лампа, а в любимом кресле Боунза за его рабочим столом теперь сидела Кристина Чепел и перебирала какие-то записи. Услышав звук открывшейся двери, медсестра подняла голову и взглянула на вошедшего.
– Сэр?! – несколько удивленно произнесла она и начала подниматься.
Кирк взмахом руки остановил ее.
– Не беспокойтесь, Кристина. Я просто зашел узнать, как тут поживают наши путешественники.
– Все в порядке, сэр. Мистер Скотт и мистер Спок уже выписались. Мистер Имамура в стабильном состоянии. Остальные, наверное, задержатся в лазарете еще на день-два. Но повода для беспокойства нет.
Кирк кивнул и бросил взгляд на дверь, ведущую в больничные палаты.
– Могу я на них взглянуть?
Чепел пожала плечами и сделала приглашающий жест.
– Если хотите, сэр. Но сейчас они отдыхают...
– Ничего, Кристина, я на минутку.
Капитан направился к больничным палатам. Проходя мимо реанимационного бокса, Кирк на мгновение задержался у кровати Имамуры, раненого дикарем на Таурусе II. Приборы систем жизнеобеспечения тихо попискивали, и стрелки на диагностическом экране тревожно вздрагивали им в такт, но, насколько знал капитан, повода для тревоги не было: раненый просто спал. Кирк прислушался к его ровному дыханию и, стараясь не шуметь, направился дальше.
Следующее помещение было пустым, зато в другой палате Кирк обнаружил того, кого искал. Капитан, приблизился к одной из биокроватей и с тревогой заглянул в лицо спящего. Доктор Маккой выглядел теперь не в пример лучше, чем в транспортаторной несколько часов назад, хотя на его лице и руках все еще были заметны следы ожогов. Кирк не смог сдержать нервной дрожи, когда увидел их.
Капитан на собственном опыте знал, что такое аварийный сход с орбиты на поврежденном шаттле. Просто чудо, что они сумели подобрать незадачливых путешественников в самый последний момент. Еще бы немного, и от них всех осталась бы только горстка пепла...
– Джим, перестань торчать над душой, – вдруг раздался в тишине знакомый голос. – И вообще, убери это скорбное выражение со своего лица: я жив и умирать пока не собираюсь.
Кирк, погруженный в свои мысли, от неожиданности вздрогнул. Доктор, кряхтя и морщась, попытался повернуться на бок и наконец-то открыл глаза.
– Паршиво выглядишь, дружище, – выдал он, критически разглядывая капитана.
– Да уж получше тебя, – машинально ответил Кирк.
– Хотел бы я посмотреть, как бы выглядел ты после такого безумного вояжа, – проворчал Маккой, все еще безуспешно пытаясь принять более удобную позу. – Проклятье, – наконец проворчал доктор, надсадно закашлялся и сел, спустив ноги с кровати.
Кирк едва успел подхватить его, когда Маккой чуть не сверзился вниз.
– Ну и куда это ты собрался? – с подозрением спросил капитан, снова укладывая вяло отбивающегося от него врача на кровать.
– Вот уж не думал, что эти штуки, – он ткнул в сторону соседней пустующей биокровати,– такие неудобные. Чтобы спать на этой узкой доске, надо или быть в полной отключке, или родиться вулканцем. Я никак не могу отделаться от мысли, что при малейшем движении окажусь на полу.
– Зато теперь ты поймешь, почему мы со Споком так не любим ночевать в твоем лазарете, – усмехнулся Кирк, помогая Маккою устроиться поудобнее. – С возвращением, Боунз. Рад снова видеть твою недовольную физиономию.
Маккой снова кашлянул и уставился на капитана.
– Знаешь, Джим, минуту назад я бы не сказал, что ты очень рад. С таким лицом даже на похороны не ходят.
Кирк невесело усмехнулся.
– Немного устал, знаешь ли… Вы все успели доставить мне несколько не самых приятных минут.
– Поверь, кое-какие минуты для меня тоже были не очень приятными. Зато теперь я знаю, что чувствует стейк на раскаленной сковородке.
Они улыбнулись друг другу.
– А где Спок? С ним все в порядке? – спросил Маккой.
– Да, видимо да. Он уже прислал отчет. Обстоятельный и подробный.
– Не сомневаюсь. Но… тебе нужно с ним поговорить. Мне кажется он… – доктор на миг задумался, потом тяжело вздохнул. – Джим, поставь себя на его место. Он потерял двух человек из своей команды. Он совершил, наверное, самый нелогичный поступок в своей жизни. Ему сейчас тяжело. Но он никогда не признается в этом.
– Ведь это так не логично, – закончил Кирк мысль Маккоя, – испытывать чувство вины.

***
Это было не чувство вины.
Спок много раз говорил, что вулканцы не испытывают эмоций, чувств, потому что они нелогичны. И эту фразу, почти мантру, большинство землян слышали не только от Спока, принимая ее за аксиому, не требующую доказательств.
Это утверждение было далеко от истины. А в отношении Спока тем более, в чем Маккой был убежден, наскакивая на вулканца, пытаясь любым способом вызвать у того эмоциональную реакцию.
Да, эмоции нелогичны, они не несут никакой пользы, но они есть, и выражать их крайне неприлично.
Существуют определенные техники избавления как от эмоций, так и от их внешнего проявления. Первое в этом деле – точно определить, что именно вызвало эмоциональную реакцию и какую именно.
Обычно у Спока хорошо получалось идентифицировать собственные чувства.
Но сейчас некое странное смятение не давало ему покоя с того самого момента, как он пришел в сознание на платформе транспортатора и понял, что все-таки выжил.
Это была не эйфория человека, заглянувшего в глаза собственной смерти и вернувшегося с того света. Как раз этот факт Спок принял со спокойствием и хладнокровием, подобающим настоящему вулканцу. Это было смятение, которому он не мог подобрать определения.
Он изложил в отчете все события максимально точно, как делал всегда,. Он думал что изложение фактов приведет в порядок мысли. За сухими строчками отчета вставали слова: я потерпел неудачу, я не справился, я допустил гибель людей, я виноват. Но чувства, связанные с поражением и виной, тоже можно было понять и принять. Но было кое-что еще – непонятное, нелогичное и причиняющее душевный дискомфорт.
И он снова раз за разом возвращался к тому, что произошло на Таурусе, пытаясь докопаться до истиной причины своего состояния. Он прокручивал в памяти все произошедшее, препарируя каждое свое действие со старательностью патологоанатома. Он взвешивал все свои решения, находя их логически безупречными, но… что-то он все равно сделал не так.
Он сделал все, что должен был сделать ради выживания своей команды. И они сумели вернуться на «Энтерпрайз». Да, это возвращение стоило жизни двум членам его экипажа. Взвесив все шансы, просчитав все возможные варианты развития событий, Спок пришел к выводу, что избежать этих смертей было невозможно. Латимер и Гаэтано делали свою работу, и сделали ее хорошо, дав остальным шанс закончить починку шаттла и взлететь. Интересы большинства.
Ему и прежде приходилось терять людей, которые находились под его командованием. И он испытывал по этому поводу глубокие сожаления. Дело было не в нем. Проведя более глубокий детальный анализ произошедшего, Спок наконец-то понял, что именно так беспокоило его: он не смог найти тонкую грань, на которой должен балансировать любой командир. Грань между долгом и человечностью.
Доказательством тому было отчуждение, которое пролегло между ним и его товарищами по несчастью. За годы службы среди людей Спок привык к своей обособленности. Это не было чем-то непривычным. Скорее наоборот – обособленность, отстраненность для вулканцев была нормой. Но теперь за ставшей уже привычной отстраненностью Спок ощутил нечто иное – неприязнь. Очень явственно ощутил. Причем не только от мистера Бома. Спок давно заметил, что астрофизик не отличается сдержанностью, даже по меркам землян. Ту же эмоцию излучали и остальные члены его маленького экипажа. Даже доктор.
И это было очень… огорчительно?
Им с Маккоем и прежде приходилось спорить по разным поводам, и доктор частенько раздражался и даже подчас срывался на крик, обрушивая на своего оппонента шквал эмоций, но неприязни он никогда не проявлял. В этот раз все было по-другому. Когда Спок наотрез отказался идти на похороны Латимера, эмоциональная буря не состоялась. Но во взгляде доктора появилось что-то такое, от чего в тот момент Споку стало не по себе.
И было не по себе до сих пор.
Это нелогично, сказал он себе. Да и какая может быть логика в заботе о мертвых, когда живые находятся под угрозой, а время уходит. «Логика - лучшая основа для командира», – сказал он доктору. Как оказалось, одной логики было мало.

Вулканцам знакомы душевные терзания. А присутствие поблизости людей вообще, и доктора в частности, ну никак не способствовало обретению душевного равновесия. Именно поэтому Спок под благовидным предлогом о том, что для восстановления сил ему нужно побыть одному и помедитировать, сбежал из лазарета. Он написал отчет, отправил его капитану Кирку и решил пройтись по ночному кораблю.
Сколько он так бродил по затемненным коридорам, прислушиваясь к ровному гудению систем жизнеобеспечения и легкой вибрации работающих двигателей, Спок не мог сказать. Очнувшись от раздумий, он обнаружил себя стоящим у огромного смотрового порта на наблюдательной палубе.
«Энтерпрайз» шел на крейсерской скорости, и звезды на экране превратились в светящиеся струи, вид которых завораживал. Спок за время своей службы заметил одну странную особенность в поведении людей: когда кому-то из землян было плохо, они приходили сюда и подолгу стояли перед смотровым портом.
Спок неоднократно пытался выяснить причину столь странного и нелогичного поведения. Зачем тащиться через полкорабля на наблюдательную палубу, если при желании изображение звездного неба можно получить на личный монитор? Когда же он однажды задал этот вопрос Маккою, доктор загадочно улыбнулся.
– Потому что это красиво, – туманно ответил он.
Ответ ничего не прояснил, лишь еще больше озадачил его. Красиво?.. Какое странное слово. И почему это люди так любят изобретать особые слова для того, что соответствует вселенским законам и строго функционально? Он никогда не понимал пристрастия землян к подобным эмоциональным словам. Для него самого звезды представляли всего лишь набор цифр, отражающих их физические характеристики.
Обычно, но не в этот раз. Впервые, глядя на проносящиеся мимо «Энтерпрайза» звезды, он не видел за ними скупую статистику цифр. Рассеянно глядя на огненные сполохи, обтекавшие звездолет подобно струям водопада, Спок вдруг ощутил внутри себя пустоту.
Внезапно до его слуха донесся неподобающий обстановке звук. Тихое шипение словно... Ну конечно, двери. Кто-то пришел.
Несколько секунд спустя Спок услышал за спиной дыхание, но оборачиваться не стал. Ему совершенно не хотелось сейчас общаться с пришедшим. И он втайне понадеялся, что у гостя хватит такта развернуться и уйти. Увы.
«Надежда нелогична», – повторил Спок сам себе, когда услышал деликатное покашливание – намек, причем совсем не тонкий, что оставлять его в покое не собираются. Прикидываться глухим было бессмысленно, поэтому Спок медленно обернулся.
Вулканец был уверен, что капитан рано или поздно разыщет его, и что «разговора по душам», как это называл Маккой, не избежать. Хотя он очень надеялся, что это случится как можно позже, когда он будет не так уязвим, как теперь.
На обзорной палубе царил полумрак, но Спок не мог не заметить глубокие тени, залегшие на лице Кирка. За те три дня, что они не виделись, казалось, капитан постарел на несколько лет. Он просто излучал усталость.
– Ты не против, если я к тебе присоединюсь? – спросил он.
Спок пожал плечами.
– Сэр, если я скажу что против, вы уйдете?
Кирк усмехнулся и не спеша подошел к смотровому порту.
– Это вряд ли, – ответил он, останавливаясь рядом со Споком.
– Тогда какой смысл задавать этот вопрос?
Кирк улыбнулся и уставился на звезды. Время летело, но капитан молчал, собираясь с мыслями. Спок чувствовал нерешительность Кирка, его сомнение, но начинать разговор первым ему не хотелось. Говоря откровенно, ему вообще не хотелось начинать личный разговор.
Кирк не был чужим, с кем разговор подобного рода был вообще невозможен. Он был другом. Больше чем просто другом, потому что в вулканском языке аналог этого слова означал нечто другое, нежели смысл, который вкладывали в это слово земляне. И все же...
– Знаешь, Спок, – после долгого молчания заговорил Кирк, продолжая смотреть куда-то в пространство, – я тоже часто прихожу сюда по ночам, когда что-то не дает мне покоя. Когда смотришь на звезды, это помогает прийти в согласие с самим собой, примириться с болью. Наверное, такова человеческая природа.
Кирк бросил взгляд в сторону Спока. Вулканец, скрестив руки за спиной, безучастно смотрел на него, ожидая продолжения. Но вопреки обыкновению не стал говорить, что не является человеком.
– У вас эти проблемы решаются медитацией, – продолжил Кирк. – Наверное, в этом тоже есть смысл. Может, стоит попробовать?
– Для медитации нужна иная обстановка, капитан. Я размышлял.
– Можно узнать о чем?
– О провале миссии.
– Вы живы, и это главное, – сказал Кирк.
– Погибли люди.
– Да, это так. Но я уверен, что вы сделали все, что можно, чтобы предотвратить их смерть.
– Это не так, – тихо сказал Спок. – Я…
Кирк внимательно взглянул на вулканца.
– Ты себя хорошо чувствуешь?
– Я готов был оставить трех человек там внизу, капитан.
– Но вы же этого не сделали.
– Нет, но я мог это сделать.
– Вы слишком строги к себе, Спок. Я читал отчет. Вы предложили это до того, как стало известно об агрессивных антропоидах, не так ли? А затем…
– Я не должен был оставлять Гаэтано одного среди скал.
– У него было оружие. Вы сделали то, что считали правильным.
Спок сделал шаг назад и перевел взгляд на звезды.
– Но есть что-то еще, да? Если не хотите говорить - это ваше право, но иногда высказать вслух то, что тревожит – значит разделить эту тревогу… и боль.
– Мне кажется, я уже достаточно причинил боли… людям.
Кирк еле удержался, чтобы не коснуться руки Спока.
– Понимаю, – тихо сказал он.
– Не думаю, капитан. Это сложно объяснить.
– Чувства всегда сложно объяснить.
Кирк вздохнул. Психотерапевта из него не вышло.
– Ладно, Спок, завтра будет новый день, поговорим потом, честно говоря, я с ног валюсь, так хочу спать.
– Да, капитан.
– Вы бы тоже отдохнули.
– Я еще немного постою здесь.
– Как скажете, Спок. Спокойной ночи.
– Добрых снов, Джим.
Кирк помедлил секунду… но затем кивнул и вышел из обсерватории. Каюта, каюта, кровать, подушка и одеяло…

Спок продолжал смотреть на звезды.
Красиво? Да, это действительно было красиво. Ему казалось, что под ногами расстилалась вся вселенная, и в какой-то момент он начал ощущать себя песчинкой в этом безбрежном океане. Но это не пугало. Скорее наоборот.
Спок глубоко вздохнул, чувствуя, как начало отступать напряжение, не дававшее ему покоя на протяжении многих часов. Внезапно все встало на свои места. Разум очистился, и он ощутил невероятный покой, какой ему случалось ощущать только в моменты глубокой медитации. Он словно отрешился от всего мира, и ему не понадобились привычные с детства вулканские приемы. Все произошло само собой, словно помимо его воли.
Напряжение отпустило его. Спок старался не задумываться над причиной такой перемены. Он просто стоял и смотрел в пространство, мысленно сливаясь с проносящейся мимо бесконечностью. Все ушло. Боль. Растерянность. Страх. Недовольство собой. Спок чувствовал, что буквально растворяется в открывающемся перед ним виде.
Ведь завтра будет новый день.
Конец

И кстати, если интересно то вот тут уже немного обсуждалась тема выбора, целесообразности и прочего.
silverwind3000.livejournal.com/130180.html?view...

@темы: ТОС. Фики

---

Галилео семь (Fanfiction Star Trek: TOS) часть 7

[SilverWind]

Предпоследняя часть, в которой наши исследователи покидают злополучную планету.

часть 1

www.diary.ru/~ST-TOS/p140289665.htm

часть 2

www.diary.ru/~ST-TOS/p140493077.htm

часть 3

www.diary.ru/~ST-TOS/p140855597.htm

часть 4

www.diary.ru/~ST-TOS/p141088313.htm

часть 5

www.diary.ru/~ST-TOS/p141354170.htm

часть 6

www.diary.ru/~ST-TOS/p141637007.htm

***
Вторые похороны за день, подумал Маккой, с болью в сердце глядя на скромный холмик, под которым теперь покоились останки Гаэтано.
Доктор медленно обвел взглядом притихшего Бома, стоящего рядом с ним. Потом посмотрел на Спока. Вулканец встретил взгляд доктора и выразительно кивнул на стоящий чуть в стороне челнок. До вылета оставались считанные минуты.
Маккой с тихим вздохом положил руку на плечо Бома и наклонился к нему, как вдруг над плато пронесся леденящий душу рев, а вокруг похоронной команды посыпались камни и огромные копья. Вулканец первым пришел в себя, схватил упавшее поблизости копье и со всей силы метнул в сторону доносящегося рева. Рев усилился.
– Все на корабль, немедленно взлетаем, – выкрикнул Спок.
Уговаривать дважды никого не пришлось. Бома и Маккой со всей прытью рванули к шаттлу. В каком-то метре от них в землю врезалось копье, пропахав в каменистой почве порядочную траншею. Маккой метнулся в сторону и, оказавшись под прикрытием челнока, бросил взгляд назад. Очередной снаряд – на этот раз уже камень в половину роста человека – взмыл в воздух и накрыл Спока.
В какой-то момент доктору показалось, что вулканца попросту расплющило этой глыбой. Но когда немного рассеялась пыль, поднятая камнем при ударе о землю, он с несказанным облегчением увидел, что Спок жив.
Хотя, как часто говаривал Спок, он не верил в удачу и счастливый случай, сейчас с ним произошло именно это. Гигантский валун упал в каких-то дюймах от вулканца и только придавил его к скале. Маккой на ходу притормозил и бросился на выручку.
– Оставьте меня! Взлетайте! Нет! – закричал Спок, заметив намерение доктора.
На крик обернулся и Бома и тоже бросился обратно. Общими усилиями под градом более мелких камней они с трудом откатили эту глыбу и освободили Спока, после чего втроем бросились к спасительному шаттлу.
Едва они вбежали внутрь, люк шаттла с лязгом захлопнулся, отрезав их от снарядов и воя дикарей. Все затихло на миг, потом раздался невероятной силы удар, от которого восьмиметровый шаттл встряхнуло как игрушку. Маккой, не успев сориентироваться, головой вперед влетел в поджидающее его кресло. Боме повезло меньше: он грохнулся точно в промежуток. Споку удалось удержаться на ногах.
Еще один удар, и Маккой, собравшийся было устроиться в своем кресле поудобнее, оставил эту мысль и мертвой хваткой вцепился в подлокотники. Спок одним прыжком преодолел расстояние до кресла навигатора. Доктор заметил, что вулканец прихрамывает, но для разнообразия решил промолчать. Скотти в это время вовсю орудовал кнопками в кресле пилота.
– Уводите нас отсюда, мистер Скотт, – бросил вулканец, окидывая взглядом ожившую панель управления.
Из инженерного отсека раздалось негромкое урчание импульсных двигателей. Спок еще раз окинул взглядом приборную панель и слегка нахмурился. Картина была не слишком обнадеживающей. Большая часть систем работала на минимуме своих возможностей. Будет ли этого достаточно, чтобы взлететь? Ждет ли их там «Энтерпрайз», или же, потеряв надежду и исчерпав свой лимит времени, отправился дальше?
– В чем дело мистер Скотт? – произнес Спок, заметив, как напряженно работает инженер.
– Мы уже должны двигаться, мистер Спок. Но не можем!
Вулканец быстро провел диагностику.
– Вы правы, мистер Скотт, – сказал он мгновение спустя. – Все системы работают, но мы не движемся. Похоже нас чем-то придавили.
Вулканец потянулся к полетной консоли.
– Что вы делаете?
Вопль инженера привлек внимание пассажиров в салоне. Маккой, позабыв о своем желании слиться с креслом, вытянул шею и даже привстал. То же сделал и Бома. Вулканец, продолжая колдовать над пультом, произнес:
– Включаю ускорители, мистер Скот.
– Но мы же не сможем поддерживать орбиту!
– Вы предпочитаете остаться здесь? – спросил вулканец.
Монтгомери Скотт несколько мгновений возмущенно пялился на первого офицера, потом сник. Освободив кресло пилота, инженер уселся за консоль навигатора. Спок как ни в чем не бывало корректировал настройки, готовя шаттл к экстренному взлету.
Несколько мгновений спустя, когда на полную мощность заработали ускорители, негромкий гул перешел в вой. Шаттл содрогнулся и рывком взмыл в небо.

Закончив расчеты, Монтгомери Скотт мрачно посмотрел на первого офицера, сосредоточенно старающегося удержать шаттл от болтанки.
– Я все проверил, мистер Спок, – доложил инженер. – Мы достигнем орбиты, но не сможем долго ее поддерживать. Если не случится чуда, через час мы окажемся там же, откуда начали.
Спок едва заметно кивнул, давая понять, что принял это к сведению.
– Выходим на орбиту через минуту, мистер Скотт,– добавил вулканец, не сводя взгляда с консоли. – Как у нас с топливом?
– Не так уж и много. Хватит приблизительно на один виток, сэр.
Маккой, настороженно прислушивавшийся к разговору, привстал.
– И что потом?
Скотти бросил на него усталый взгляд.
– У нас нет никаких шансов на мягкое приземление, – извиняющимся тоном ответил он, глядя на своих спутников. – Топлива на управляемый спуск не хватит. Остается только надеяться, что «Энтерпрайз» все еще поблизости и сможет засечь нас прежде, чем мы сойдем с орбиты.
Бома заметно побледнел.
– Вы хотите сказать, что мы сгорим?
Инженер пожал плечами.
– Это обычный конец. «Галилео» и так досталось при первой аварийной посадке. Боюсь второй ему не пережить.
– Забрав меня с собой, вы уничтожили ваш единственный шанс на выживание. Я же приказывал вам взлетать.
Голос вулканца как всегда был сух и неэмоционален.
– Заткнись, ради бога! – Маккой резко выпрямился.
– Вы забываетесь, доктор.
– То есть, я правильно понимаю, что вы бы предпочли, чтобы мы вас оставили? – спросил Маккой с плохо скрываемой злостью.
– Интересы большинства важнее интересов меньшинства, или одного, доктор. Простая логика.
– Напомните мне сказать вам, как вы надоели мне со своей логикой, – устало ответил Маккой.
– Совершенно нелогичная позиция.
Маккой промолчал. Гнев исчез. На его смену пришла жалость. Да и особого смысла теперь в эмоциях не было. Теперь… когда у них осталось так мало шансов остаться в живых. Доктор откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза, стал наблюдать, как вулканец сражается с управлением.
– Выходим на орбиту, мистер Скотт, – минуту спустя раздался его голос.
Переключившись на автопилот, Спок склонился над передатчиком.
– «Галилео» вызывает «Энтерпрайз», «Галилео» вызывает «Энтерпрайз», – заговорил он в коммуникатор.
Молчание и шипение статики в ответ.
Спок переключил каналы и снова начал вызывать корабль. Маккой рассеянно прислушивался к его размеренному голосу, разглядывая своих спутников. Старшина Мирс сжалась в своем кресле в комок, но с надеждой прислушивалась к тому, что говорил Спок.
«Бедная девочка, – промелькнула у Маккоя мысль. – По сути, это ее первое серьезное задание, и такое…»
Маккой потянулся через проход и осторожно положил ладонь на стиснутые руки девушки. Мирс вздрогнула и испуганно посмотрела на доктора.
– Сорок пять минут до схода с орбиты, – раздался из рубки голос Скотти.
– Мы все умрем? – тихо спросила она. – Но я не хочу здесь умирать…
– Вы считаете, что предпочтительнее умереть на поверхности планеты? – раздался голос первого офицера.
Маккой уставился на стриженый затылок Спока. Чертов вулканец и чертов его слух, подумал он, чувствуя как вздрогнула старшина. Бома, тоже не сводивший взгляда со своего начальника, устало выдохнул.
– Знаете, мистер Спок, возможно, я никогда не смогу понять вас, но я все же восхищаюсь вашей способностью столь трезво оценивать наш выбор.
– А как же альтернатива, мистер Спок? – спросил Скотт. – Не так давно вы сами говорили, что решение есть всегда. Нужно только немного поискать.
Спок знакомым движением вскинул левую бровь и покосился на инженера, стараясь при этом не отвлекаться от полетной панели.
– Я так сказал? – с легкой ноткой удивления переспросил он. – Значит я ошибался.
Услышав это, Маккой едва не вывалился из своего кресла от удивления.
– Ну надо же, – фыркнул он, – я хотя бы дожил до этого момента и услышал это собственными ушами. Вулканец признается, что он ошибся. Мир перевернулся. Жалко, Джима тут нет.
Спок промолчал. Похоже, в такое время и у него не было желания продолжать их извечные препирательства.
– Мы можем предпринять что-нибудь еще? – уже серьезно спросил доктор.
Спок едва заметно пожал плечами.
– Судя по всему, наш передатчик работает, но ему не хватает мощности, чтобы пробиться сквозь помехи ионного шторма. К тому же «Энтерпрайз» наверняка уже направился к Маркусу III – два дня, которые у них были на поиски, истекли. Думаю, капитан до последней минуты оставался здесь, но время вышло. А я, по своим убеждениям, не верю в удачу.
– Что ж, мистер Спок. Вот и закончился ваш первый опыт командования, – сказал Маккой.
– Да, мой первый опыт командования, – медленно повторил Спок, откидываясь в кресле.
Это финал. Больше он ничего не может сделать. Только ждать. «Энтерпрайз» покинул орбиту Тауруса, это совершенно точно. Вопрос только в том, как далеко он успел уйти. Насколько он знал Кирка, капитан вряд ли станет спешить. А значит, есть хоть какой-то шанс. Пусть и мизерный, но все же есть.
Но даже если звездолет и не успел покинуть этот сектор, они все равно не смогут подать им сигнал. Передатчик не работает, а в зоне Мурасаки, если он не ошибся со своими расчетами, возможности сканирующих устройств звездолета весьма ограничены. Даже если они и смогут теперь засечь взлетевший шаттл, на приборах он будет выглядеть как маленькая светящаяся точка, как астероид, которых в этом секторе пространства хватает.
Вулканец в очередной раз окинул взглядом полетную консоль. Сигнальные лампочки тревожно подмигивали. Тридцать минут, автоматически отметил Спок. И тут он замер. Всегда есть решение, как сказал он мистеру Скотту, повторив слова, услышанные однажды от Кирка. Всегда ли?! Вулканец потянулся к полетной консоли. Его руки с невероятной скоростью залетали над кнопками.
– Мистер Спок!!! – раздался над ухом возмущенный вопль Скотта.
Инженер судорожно вцепился в подлокотники кресла, стараясь не вылететь при внезапно начавшейся болтанке. Пассажиры встревожено загалдели.
– Что случилось, в чем дело? – раздались из пассажирского отсека возмущенные и испуганные возгласы.
Болтанка прекратилась так же внезапно, как и началась.
– Он сбросил и поджег топливо, – выкрикнул Скотт.
– Но оно нам нужно, чтобы поддерживать орбиту, – выпалил Бома, приподнимаясь. – Вы с ума сошли?!
– Возможно, мистер Бома, – спокойно ответил Спок.
– Сколько у нас осталось времени? – спросил Маккой, сжимая побелевшие пальцы испуганной девушки.
– Сход с орбиты начнется, как только у нас закончится топливо, – уже более спокойно ответил инженер, сверяясь с показаниями датчиков. – Я бы сказал, примерно через шесть минут.
Инженер оторвался от консоли и со странным выражением удивления и догадки уставился на вулканца.
– Это был сигнал бедствия?! – скорее утвердительно произнес инженер.
Спок едва заметно кивнул.
Инженер отвел глаза и уставился на главный экран. Слева от челнока медленно проплывал мрачный шар Тауруса. Справа в легкой дымке туманности по-прежнему сияли далекие звезды. Лишь некоторое время спустя Скотти еле слышно добавил:
– Это было похоже на вспышку, мистер Спок. Замечательный ход. Возможно, оно того стоило.
Окаменевшее лицо Спока ничего не выражало.
– Возможно, – так же тихо повторил вулканец, не сводя взгляда с экрана.
Он затылком чувствовал сердитые взгляды людей. Он ощущал их раздражение, но выбор сделан, решение принято. Оставалось только ждать и... надеяться? Спок внутренне содрогнулся. Надежда нелогична, мысленно повторил он. Вулканцы отвергали понятие надежды, заменяя его точными расчетами и прогнозами. А согласно его собственным прогнозам, шансы на то, что «Энтерпрайз» все еще поблизости и что он заметит их, стремительно приближались к нулю.
Трезвая логика в такой ситуации говорила только одно: им не выжить, и единственное, что могут сделать люди – выбрать, какой смертью им умереть: сгореть при аварийном сходе с орбиты или же пасть от рук аборигенов на поверхности Тауруса. Выбор невелик. И все же... И все же он продолжает действовать вопреки скупой статистике цифр. Он продолжает... надеяться? Но это же нелогично...
– Время, мистер Спок, – спокойным голосом произнес инженер.
Спок бросил короткий взгляд сначала на него, потом на приборную панель. Данные на информационных табло гласили, что «Галилео», подхваченный притяжением планеты, накренился и пошел на снижение. На главном экране шаттла изображение звездного поля сместилось, открыв взгляду людей планету.
– Вот и все, – прокомментировал инженер.
Спок бросил на него мимолетный взгляд.
– Они нас не заметили, – мгновение спустя ответил вулканец, всматриваясь в изображение на экране.
– Да, не заметили, – подтвердил Скотт.
В салоне повисло тягостное молчание. Секунды летели одна за другой. С каждым мгновением шаттл трясло все сильнее. Сигнальные огни на главной консоли тревожно замигали, отмечая как одна за другой отказывают системы корабля. Коротко взвыла сирена угрозы схода с орбиты, но Скотт одним точным ударом ее вырубил. Спок молчаливо согласился с его решением. Не было нужды слушать эти завывания, возвещающие о том, что они и так знали.
Одна из вторичных консолей заискрила, и оттуда повалил едкий черный дым, но сработала система пожаротушения. Люди закашлялись, а Маккой неодобрительно проворчал, что, прежде чем сгореть, все они просто задохнутся. Проигнорировав слова доктора, Спок попытался отрегулировать систему климат-контроля. Очистители воздуха на потолке коротко взвыли и тоже испустили дух.
– Что и требовалось доказать, – надсадно кашляя, прокомментировал Маккой. – Кто-нибудь, откройте форточку.
Спок промолчал. Теперь не было смысла играть в непонимание. Спок прекрасно понял слова Маккоя. Что ж, таковы земляне: шутки и ирония помогают им справиться со своими страхами.
Вслед за очистителями отключилась и сама система климат-контроля. Внутри шаттла начала повышаться температура. На обзорном экране на фоне приближающейся планеты показались первые всполохи пламени: загорелась обшивка. Топлива для маневра не оставалось. Впрочем… Спок сильно сомневался, что, даже будь у них топливо, они смогли бы благополучно приземлиться. При первой экстренной посадке «Галилео» получил несколько незначительных на первый взгляд повреждений внешнего корпуса. Они позволили шаттлу взлететь без особых проблем. Но вот посадка… Плотная атмосфера Тауруса не оставляла им ни малейшего шанса.
Дышать становилось все труднее. Температура в шаттле перевалила за сотню, что вкупе с дымом и недостатком кислорода стало просто невыносимо. Люди молчали, разговаривать было трудно, да, впрочем, что еще можно было сказать? Об эмоциональный щит Спока, как волны бушующего океана, бились чувства окружающих его людей. Такого вулканец еще не испытывал. Обычно, чтобы почувствовать это, ему нужно было прикоснуться к человеку. Вулканец осторожно ослабил свою защиту. Страх, обреченность и… надежда. Опять надежда. Это странное чувство ощущалось в воздухе как нечто материальное.
«Странные существа, эти земляне, – в который раз подумал Спок. – Они умны, расчетливы, хладнокровны, но в безвыходных ситуациях, когда логика говорит, что пути нет, что все кончено, они все равно продолжают надеяться». Сколько раз, стоя рядом со своим капитаном, он говорил себе, что выхода нет? Но Джим Кирк, этот упрямый человек, всегда умудрялся выворачиваться. Как? Это для вулканца всегда оставалось загадкой. Интересно, а что бы придумал в этой ситуации капитан?
Спок медленным взглядом обвел своих спутников. Их осталось только пятеро. Пятеро из семи, отправившихся в этот полет. Пятеро в обреченном шаттле. Мистер Скотт смотрел на пламя, лижущее обшивку шаттла. На его лице была мука, такая, словно не обшивка, а он сам уже корчился в языках пламени. Старшина Мирс, потерявшая от жары сознание, безвольно обмякла в своем кресле. Бома, смуглый кучерявый астрофизик, всегда столь эмоциональный, встретил взгляд своего начальника с легкой ноткой вызова.
Спок перевел взгляд на Маккоя. Доктор сидел в своем кресле, откинув голову на спинку. Крупные капли пота катились по почерневшим от копоти щекам, глаза его были закрыты, но доктор был в сознании. Почувствовав на себе взгляд вулканца, он приоткрыл глаза.
– Я выиграл, мистер Спок, – тихо произнес Маккой, облизывая пересохшие губы. – Возможно, это было последнее, что вы сделали в своей жизни, но это был человеческий поступок, несмотря на то, что вы всю жизнь упорно отрицали свою человеческую половину.
Спок на мгновение задумался, потом кивнул.
– Пожалуй, вы правы, доктор, – произнес он после минутного молчания, снова поворачиваясь к экрану. – Совершенно нелогичный поступок.
– Я это и имел ввиду, – кашляя, выдохнул доктор с вымученной улыбкой на губах.
Секунду спустя шаттл забило мелкой дрожью. Спок по привычке отметил, что на этот раз скорее всего выключились стабилизаторы, потому что шаттл начал медленно переворачиваться. Потом еще один рывок, и одновременно с этим в кабине погас свет. Жара усиливалась. Спок чувствовал, как от этого жара трескается кожа.
Все кончено. Оставались считанные секунды. После того как «Галилео» войдет в плотные слои атмосферы, поврежденная обшивка вспыхнет как порох, и челнок ярким болидом прочертит болотное небо Тауруса на удивление аборигенам. В угасающем сознании вулканца промелькнула последняя мысль: какой уникальный опыт. Очаровательно.
TBC

@темы: ТОС. Фики

---

Галилео семь (Fanfiction Star Trek: TOS) часть 6

[SilverWind]

Озвучивалась версия не таким ли образом Спок избавлялся от лишнего веса... но думаю все получилось случайно...

часть 1

www.diary.ru/~ST-TOS/p140289665.htm

часть 2

www.diary.ru/~ST-TOS/p140493077.htm

часть 3

www.diary.ru/~ST-TOS/p140855597.htm

часть 4

www.diary.ru/~ST-TOS/p141088313.htm

часть 5

www.diary.ru/~ST-TOS/p141354170.htm

***
Звуки, которые издавали аборигены, студили кровь в жилах. Гаэтано нервно прислушивался, ожидая нападения. Первоначальная позиция показалась ему уязвимой, и он перебрался к скале, чтобы защитить спину. Все же ему было неясно, что именно он тут делает? Служит живой приманкой? Нет, он несправедлив к Споку, но, на его взгляд, было бы более полезнее и безопаснее находиться поближе к шаттлу.
Аборигены сначала просто ревели, пытаясь испугать свою добычу, затем стали кидать в него камни и куски дерева. Откуда здесь деревья? Кажется, все что тут есть - это скалы, камни и снова скалы. И белые реки тумана, стелящиеся по земле. Метко брошенный камень попал Гаэтано в руку. Он вскрикнул и выронил фазер.
А дальше…
Дальше началась паника.
Он кинулся к отвесной скале в надежде вскарабкаться вверх, подальше от этих монстров, он цеплялся за трещины и выемки, и ему удалось подтянуться на руках, но спустя секунду он сполз вниз. Все что ему оставалось – это, сжавшись в комок, смотреть, как из тумана на него наступает огромный зверь. Нет, назвать его человеком или иным мыслящим существом он не мог. Гаэтано не видел огня разума в его глазах – только злобу и желание убивать. Существо двигалось медленно, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу. Но убежать было невозможно – справа и слева тоже наступали дикари. Лица Гаэтано коснулось смрадное дыхание существа, потом чудовищной силы руки сжали его горло. Последнее, что он подумал – проблема перегрузки Споком решена.

Не получив очередного сообщения от Гаэтано, трое мужчин пошли на поиски товарища. Все что они нашли – истоптанную песчаную площадку и фазер.
– Отдайте это мистеру Скотту для переработки, – сказал Спок, подавая Маккою фазер.
– Мы не знаем, что случилось с Гаэтано, – зло сказал Бома. – А вы даете нам его фазер, словно ни в чем ни бывало!
Спок передал свое оружие Маккою, игнорируя слова Бомы.
– Отдайте и этот фазер Скотту, если я не вернусь.
– И куда это вы собрались? – Маккой покачал головой.
– У меня есть некий научный интерес к тому, что случилось с мистером Гаэтано. Возвращайтесь на корабль.
Маккой и Бома переглянулись.
– Не понимаю, – вдруг сказал Маккой. – Он готов рискнуть жизнью чтобы найти Гаэтано, но, найдя его, запросто прикажет остаться тут. Не понимаю.
– Вы верите, что корабль сможет взлететь? – спросил Бома.
– Хм… я бы не назвал взлет вопросом веры. В любом случае, если мы не отнесем эти фазеры Скотти, то вряд ли.


***
Спок вернулся на шаттл, неся Гаэтано на плече. Увы, тот был мертв.
Он ничего не рассказал своим спутникам. Так что можно было только гадать, с чем Споку пришлось иметь дело. Судя по тому, что град каменных копий и камней сопровождал первого помощника почти до шаттла, догадаться было не сложно. Последним упал грубо сработанный кожаный щит.
Спок занес тело Гаэтано в грузовой отсек шаттла, потом вернулся в центральную часть, сел в кресло. Скотт продолжал разряжать фазеры.
Бома и Маккой пытались выяснить, что случилось с Гаэтано.
Перелом шейных позвонков.
Бома вошел в центральный отсек шаттла, встал около кресла Спока.
Первый офицер взглянул на него и отвернулся. Бома молча прошел к панели управления.
Следом зашел Маккой.
– Недолго они нас боялись, правда, мистер Спок? – еле сдерживая злость, сказал Маккой.
– Совершенно нелогичная реакция, – отозвался Спок. – Увидев превосходство нашего оружия, они должны были бежать.
– Вы считаете, что они должны были нас зауважать?
– Конечно!
– Мистер Спок, уважение – рационально. А вам не пришло в голову, что они могли отреагировать эмоционально? Разозлиться?
– Доктор, я не отвечаю за из непредсказуемость!
– Они поведи себя вполне предсказуемо для тех, у кого есть чувства! Признайте, мистер Спок, ваша хваленая логика навлекла на нас их гнев!
– Почему они бездействуют? – спросила Мир.
– Они нас изучают. Пока что, – отозвался Спок.
– Снова прогнозы, мистер Спок? – Бома оторвался на миг от приборной панели.
– Мое мнение, мистер Бома.
Шаттл вздрогнул под ударом. Маккой сильно надеялся, что это не одна из разгневанных местных тварей долбит по обшивке булыжником.
Последующие звуки и удары, а также изображение на дисплеях наружного наблюдения подтвердило, что так оно и есть.
– Задрайте окна, – крикнул Спок.
– Изучают нас? Похоже, они быстро учатся! – воскликнул Маккой.
– Отлично, Спок! Вы все у нас знаете! Что дальше? – подскочил к первому офицеру Бома.
– Бома, вы ведете себя враждебно, – заметил Спок.
– Я не единственный, кто здесь так себя ведет!
– Странно, – сказал Спок. – Совершенно нелогично.
– Меня уже тошнит от вашей логики, – взревел Бома.
– Нам бы не помешало вдохновения, – поддержала товарища Мирс.
– Странно… – медленно произнес Спок, словно о чем-то раздумывая. – Шаг за шагом я принимал верные логичные решения. Но мы все же потеряли двоих…
Судя по звукам ударов, тварей стало не меньше трех, и, соответственно, три огромных камня начали испытывать на прочность конструкцию «Галилео».
– Спок! Займетесь самокопанием в другое время! – крикнул Маккой. – Ваши друзья… – начал он более длинную тираду, но замолчал, услышав слова Спока:
– Да, похоже я допустил просчет, в отношении этих существ и вызвал ваше возмущение. Сумма частей не может быть меньше..
– Меньше анализа, больше действий, – закричал Маккой. – Вот что нам нужно!
– Сколько осталось, мистер Скотт? – голос Спока был ровен как всегда.
– Еще час, возможно, два.
– Хорошо бы поторопиться, – сказал Маккой и тут же пожалел о своих словах.
– Фазер быстрее не разрядится, доктор! – с некоторой обидой ответил ему главный инженер. Да, похоже, он ведет себя не лучше Спока, без нужды нервируя людей. Маккой сел в кресло и попытался отвлечься от тряски и ударов. Это удавалось до тех пор, пока очередной удар не выбросил его из кресла на пол.
– Как вы думаете, сколько продержится обшивка? – закричал Бома. – Мы должны что-то сделать!
Маккой и Скотти тоже обернулись к Споку.
– Вам есть чем заняться, – ответил он.
Еще один удар сотряс корабль.

***
Дневник капитана. Звездная дата 2823.1. Наши десантные отряды на поверхности Тауруса II. Надежда еще есть. Приборы медленно возвращаются в норму по мере утихания ионной бури. Нам остается только ждать.

– Как обстоят дела с сенсорами? – Кирк подошел к рабочему месту Ухуры, по дороге чуть не столкнувшись с выходящим из лифта комиссаром Фересом.
– В последним рапорте сказано, что есть прогресс.
– Меня интересует, как дела сейчас!
– Да, сэр, – Ухура склонилась над консолью.
– У вас два часа сорок три минуты – сообщил Ферес всем известную информацию.
– Я знаю сколько у меня времени, комиссар, – ответил Кирк.
– Очень рад. Тем не менее, я буду вам об этом напоминать.
– Как хотите.
– Отчет по сенсорам, капитан. Статическая интерференция вносит помехи. Данные сенсоров точны только на 20 процентов.
– Что насчет радиосвязи?
– Улучшается. Но прием и передача все еще невозможны.
– Что вы собираетесь делать? – спросил Ферес.
– Делать? – переспросил Кирк, уже не стараясь сдерживаться. – Я буду продолжать поиски фут за футом, дюйм за дюймом. До самого последнего момента. И был бы вам очень признателен, если бы вы убрались с мостика!
– Уверен, командование оценит ваши усилия. Но вряд ли ему понравится, как вы обращаетесь с верховным комиссаром.
– Здесь командую я, мистер Ферес.
– Да, – подтвердил комиссар. – Еще два часа и сорок минут.

***
Долбежка и тряска «Галилео» продолжалась. Но Спок наконец-то смог собраться.
– Мистер Скотт, сколько осталось энергии в корабельных батареях?
– Не так уж мало, но этого не хватит для взлета! Если вы об этом.
– А если пропустить ток через обшивку?
– Хватит, мистер Спок!
– Действуйте! Всем в центр корабля. Не прикасайтесь к стенам. Убедитесь, что вы изолированы.
Чтобы взломать блок электробатарей, у Скотта ушло меньше минуты. Дальше в ход пошел самый примитивный инструмент – железный стержень. Очень полезная вещь для того, кто хочет устроить короткое замыкание.
– Всем приготовиться!
Раздался треск. Твари наверху взвыли, но не прекратили своего занятия.
– Еще раз!
Искры посыпались из всех консолей.
– Еще раз!
Скотт убрал стержень, стянул с рук резиновые перчатки.
– Больше нельзя, мистер Спок, иначе нам не хватит энергии на включение двигателей.
– Этого достаточно. Похоже, мы их отпугнули.
– Сработало! Поздравляю, Спок! – сказал Маккой.
– На время, – отозвался Спок.
– На время?
– Как только они поймут, что не сильно пострадали, они вернутся. А пока проверьте кормовой отсек, мистер Бома. Может быть, вы найдете, что еще можно выгрузить.
– Там только тело Гаэтано.
– Его нужно оставить.
– Его нужно похоронить.
– Я бы не советовал. Существа не ушли далеко.
Маккой не мог не отметить, что Спок говорил даже сочувственно.
– Его нужно похоронить, мистер Спок, – упрямо повторил Бома.
– Это может быть опасным. Это подвергнет членов экипажа ненужному риску.
– Я пойду на риск, – насмешливо сказал Бома. – Я бы настаивал на достойных похоронах, даже если бы это было ваше тело.
– Мистер Бома! – возмущенно воскликнул Маккой.
– Меня тошнит от этой машины!
– Довольно! – Скотт встал рядом с Маккоем.
– Джентльмены. Мистер Бома, похороны состоятся, если позволят эти существа.
Скотт кивнул и вернулся к работе.
Маккой опустил голову. А ведь он был не прав, цепляясь к Споку в присутствии рядовых. Очевидно, его поведение сыграло в настроении Бома не последнюю роль.

***
– Капитан! Десантный отряд номер 2 вернулся на корабль. Есть потери. Один погиб. Двое ранены.
– Видеосвязь с лейтенантом Келовецем.
На экране возникло изображение лейтенанта. Его форменная рубашка была порвана, лицо в крови и грязи.
– Келовец, капитан.
– Доложите!
– На нас напали, капитан! Огромные мохнатые существа! Я сверился со звездной антропологией. Разряд 480Г. Антропоиды, похожие на существ с планеты Хансена, но гораздо больше. Их рост 10-12 футов.
– Ваши потери?
– Мичмана О`Нейла проткнули копьем, прежде чем мы заметили, что окружены. У лейтенанта Имамуры вывих плеча и серьезные рваные раны, но он выздоровеет. Капитан, эти существа повсюду! Если «Галилео» на этой планете, мне кажется…
– Спасибо, лейтенант, – прервал его Кирк. – Вам тоже лучше пройти в лазарет.
– Да, капитан.
Кирк выключил связь.
Двери на мостик открылись, впуская верховного комиссара.
– Посмотрите на часы, капитан Кирк. Ваше время вышло.
– Но мои люди нуждаются в помощи!
– Люди в Новом Париже тоже! Капитан, я вынужден применить власть, данную мне инструкцией о галактическом чрезвычайном положении. Приказываю прекратить поиски.
– «Колумб» еще не вернулся. И два десантных отряда на планете. Не хотите же вы бросить здесь полсотни человек?
– Вы тянете время, капитан. Но разумеется, мы не бросим здесь тех, кто ищет погибших. Отзывайте поисковые партии и направляйтесь к Маркусу III. Немедленно. И это – приказ.
Кирк сел в свое кресло.
Вот и все. Он знал, что этот момент рано или поздно настанет.
– Транспортаторная? Немедленный подъем всех на борт. Ухура, связь с «Колумбом». Экстренное возвращение. Мистер Сулу, готовьтесь свернуть поиски. Курс на Маркус III.
– Капитан, секция сенсоров говорит, что лучи работают, – сообщила Ухура.
– А остальные системы? – спросил Кирк устало. Это означало, что «Энтерпрайз» получает значительное преимущество в поисках. Нужно только немного времени. Как раз того, чего у них не было.
– Нет, интерференция слишком сильна.
– Курс на Маркус рассчитан, капитан, – Сулу обернулся к Кирку.
– Будьте готовы. Когда «Колумб» вернется на борт?
– Через 23 минуты.
23 минуты… мало, крайне мало.
– Сенсоры на полную мощь. Сделаем, что сможем. Ведь «Энтерпрайз» может долететь до Маркуса с большим запасом времени… если ничего не случится… Но малейшая задержка поставит под угрозу миллионы жизней.
Кирк прикрыл глаза.
Риск был неприемлемым.
TBC

@темы: ТОС. Фики

---

[T*Jul]

С праздниками всех!
У меня такой вопрос. Существует ли перевод "Spock, Messiah!" Theodore R. Cogswell and Charles A. Spano, Jr. ("Мессия Спок!" Теодор Р. Когсвелл и Чарльз А. Спано, Дж. сентябрь 1976)?

@темы: ТОС. Книги, ТОС. Переводы

---

James Blish. "Spock Must Die!" ("Спок должен умереть"). Главы 6 и 7.

[Алгиз]

Глава 6. Никого нет дома

Запись в капитанском журнале. Звездная дата 4150.0
…Вот уже три месяца как мы находимся в клингонском пространстве и все еще остаемся незамеченными, хотя, как следует из перехваченных Ухурой сообщений, вражеские корабли ведут тщательный поиск. Именно поэтому я отказался от идеи нападения на клингонские базы, так как подобные действия помогут им обнаружить нас. Точно так же мы продолжаем перехватывать сообщения о поражениях Федерации. Теория Спока-Два относительно «странных» мест, куда заносит флот клингонов, была оценена компьютером как весьма вероятная, но мы все еще не можем доложить о своих выводах командованию Звездного Флота.
Поведение Спока-Два безупречно, но почти то же самое можно сказать и о Споке-Один, за одним лишь исключением, что он все еще отказывается вылезать из своей норы…

Спустя три месяца на мостике сложилась вполне рутинная обстановка, словно то, что один Спок находится за своим пультом на мостике, а другой – заперся в лаборатории Маккоя, было абсолютно естественным для экипажа. Попытка оставить его без еды ни к чему не привела, тот просто перешел на неприкосновенный запас доктора Маккоя, имевшийся в лаборатории. Такой рацион довел бы обычного человека до появления признаков доброго десятка болезней из-за дефицита необходимых веществ, но организм наполовину вулканца мог выдерживать его достаточно долгое время.
Капитан был очень рад, что его начальники отделов смогли приспособиться к сложившейся ситуации – еще одно свидетельство их психологической устойчивости – именно то, в чем он так нуждался сейчас. Маккой и Скотт продолжали упорно работать над проблемой копирования, однако удач на этом пути было немного: все экспериментальные животные, которых Скотт отправил в точное подражание злополучному «путешествию» Спока, также «вернулись» оттуда вместе со своими копиями, но копии эти погибли в течение нескольких дней. Доктор не мог определить причину их смерти, но даже если бы это получилось, то вряд ли принесло хоть какую-то пользу, поскольку копия Спока (кто бы это ни был) умирать явно не собиралась. Так что и эта ниточка вела в никуда.

Напряжение стало возрастать по мере того, как «Энтерпрайз» приближался к координатам 11.8.70 D.Y. и 85.74.68 K, той точке пространства-времени, где им нужно было отключить варп-двигатели, чтобы исследовать Органию, а, возможно, и что-то совершенно неизвестное.
- До сих пор, - сказал Кирк своим вахтенным, - клингонам не было известно, где именно мы находимся. Поэтому нам нельзя упускать свой шанс. Мистер Зулу, я хочу, чтобы вы таким образом настроили наши фазеры, чтобы они активировались одновременно с сенсорами лейтенанта Ухуры. Как только отключатся варп-двигатели, нано-мигом позже мы уже должны выстрелить. Конечно, есть возможность, что таким образом мы можем уничтожить друзей, но, думаю, в этом секторе эту вероятность в расчет можно не принимать.
Зулу вовсю колдовал над своим пультом. Ухура помогла установить связь навигационных систем со своими датчиками. Из оружейной один за одним поступали сигналы о готовности фазеров.
- Все готово, капитан, - отрапортовал Зулу.
- Время выхода из подпространства?
- Четырнадцать тридцать пять двенадцать.
- Лейтенант Ухура, сколько времени необходимо вам для сканирования Органии?
- Я могу составить полный сферический атлас всего пространства вокруг нее за десять секунд.
- Очень хорошо. Мистер Зулу, обеспечьте нам десятисекундное пребывание в обычном космосе, а затем уходим отсюда на варп-один и ложимся на курс 48.0-6-9. Мистер Спок, лучше введите все данные в компьютер.
Спок-Два согласно кивнул, но Зулу переспросил.
- А разве не лучше будет вести все управление с моего места?
- Для большей отказоустойчивости используем оба способа.
- Включать обратный отсчет? – спросил Спок-Два.
- Не вижу причин для него, ведь мы находимся на автопилоте, - возразил капитан, - от него только излишнее напряжение. Просто установите координаты и больше не вмешивайтесь.
Потекли томительные минуты ожидания. Затем, как всегда внезапно, «Энтерпрайз» оказался в обычном космосе, но столь же внезапно в нем не оказалось ничего обычного. Хотя Кирк ни за что не смог бы объяснить это никому, включая себя, он ощутил гигантскую бездну, какой-то чудовищный водоворот в самой ткани пространства-времени. Словно какая-то невообразимая сила прорвала метрическую структуру Вселенной, оставив на ее месте абсолютное Небытие, пустота которого предшествовала появлению Хаоса. И «Энтерпрайз» падал в это Небытие.
Ужас, полный и безграничный. Обещанные десять секунд, казалось, превратились в десять часов. И сам Кирк, и все вокруг него словно окаменели.
И тут все закончилось, словно ничего и не было. «Энтерпрайз» включил варп-двигатели. Тотчас же раздался сигнал вызова с инженерной палубы.
- Эти вспышки… Что это было?
- Не знаю, Скотти… Когда мы будем делиться впечатлениями, я дам тебе слово. Полагаю, что остальная твоя команда тоже ощутила это.
Короткое молчание.
- Да, сэр, и они тоже.
- Мистер Зулу, мы легли на новый курс?
- Так точно, сэр, - отозвался слегка побледневший рулевой.
- Вы получили свои данные, лейтенант? – спросил Кирк Ухуру – Хорошо, выводите изображение на экран, посмотрим на них. И откройте линию связи со Споком-Один, у меня есть предчувствие, что нам понадобятся все возможные силы и мозги, чтобы расколоть этот орешек.
С обзорного экрана исчезла панорама искаженных звезд подпространства, ее заменило изображение обычного космоса. Однако в центре экрана находился мягко светящийся серебристый сферический объект с нечеткими очертаниями.
- Вот то, что находится на координатах Органии, - доложила Ухура, - если мне не изменяет память – у него нет ничего общего с теми изображениями Органии, что внесены в память компьютера со времен нашего первого визита сюда. Органия – планета класса М, с ярко выраженными особенностями поверхности. Эта же штука похожа на газовый гигант, если она вообще на что-либо может быть похожа.
- К тому же, - добавил капитан, - когда мы вышли из варп-режима и направлялись прямо на неё, у меня создалось впечатление, что там нет абсолютно ничего, НИЧЕГО – огромными буквами. У кого-нибудь есть иные впечатления?
Все покачали головами. Спок-Два сказал.
- Капитан, мы знаем, что органианцы – мастера внушения, которые с большой виртуозностью могут манипулировать потоками энергии. Поэтому они вполне способны придать своей планете тот внешний вид, который их устраивает, причем так, чтобы это восприняла и наша аппаратура.
- За десять секунд? – переспросил Кирк – Согласен, что наше эмоциональное восприятие может быть частью общего психического воздействия, но очень сомневаюсь, что даже органианцы способны за такой короткий срок повлиять на корабельные системы сканирования.
- И, потом, я использую не совсем стандартное оборудование, - вмешалась Ухура, - большинство сканеров уже давно перемонтированы по новым схемам. Ну, а чтобы воздействовать на датчики сканеров, органианцам пришлось бы читать мои мысли или же найти последние схемы в памяти компьютера.
- Нам в полной мере неизвестны все способности органианцев, - заметил Спок-Два.
- А я и не спорю с этим, - ответил ему капитан, - а почему тогда они создали у нас одно впечатление, а сканерам показали совершенно другое? Они хотят, чтобы мы думали, что Органии здесь нет или, что она была резко трансформирована. Но почему – и то и другое? Они знают, что подобное противоречие вызовет наше любопытство, хотя каждое проявление по отдельности должно предотвратить вмешательство. На мой взгляд, это указывает, что изображение со сканеров, чем бы оно ни было – указывает на реальное положение дел, а не является результатом воздействия органианцев.
- Если все обстоит именно так, - сказал Спок-Два, то логичным будет предположить следующее: органианцы окружили свою планету подобием энергетического экрана. Именно его обнаружили наши сканеры, а экипаж ощутил его воздействие.
- Разумно, - согласился Кирк и вздохнул, - раз так, то это пробивает огромную брешь в нашем первоначальном плане. Мягко говоря, у меня создается впечатление, будто органианцы не ждут гостей. Ну, … а нам в любом случае придется пойти туда, я же не уверен, что выдержу воздействие этого поля более минуты. Есть те, кто думают, что выдержат больше?
Никто не ответил. Тогда Кирк сказал.
- Спок-Один, мы ничего от вас так и не услышали. У вас есть размышления на этот счет?
- Да, капитан, - ответил по интеркому голос Спока, - хотя я и не видел обсуждаемых вами изображений, но сам ход совещания позволяет делать определенные выводы. Абсолютно очевидно, что все вы на ложном пути. На самом деле ответ прост, хотя и не очевиден.
- Хорошо, и каков этот ответ. Просветите нас.
- Только после получения гарантий для меня, капитан.
- Это шантаж, - мрачно возразил Кирк.
- Термин совершенно точен, поэтому он не может оскорбить.
- А что насчет безопасности корабля?
- Мой анализ текущей ситуации, - прозвучал ответ из интеркома, - позволяет сделать вывод, что присутствие на борту копии Первого офицера создает гораздо большую угрозу безопасности судна, чем недоступность Органии. Поэтому я продолжаю настаивать на выполнении моих условий.
Кирк раздраженно повернулся к тому подобию Первого офицера, что находился на мостике.
- Спок-Два, вы можете предположить, на что он намекает?
- С сожалением вынужден признать, что таких предположений у меня нет. Как я и предсказывал ранее, в настоящее время наши мыслительные процессы, весьма отличаются друг от друга. На основании имеющихся у нас данных, я полагаю ваше представление о ситуации на Органии правильным, хотя и неизбежно неполным.
«Что ж, это обнадеживает, - подумал Кирк, - хотя ничего нового не дает».
Если у Спока-Один действительно есть ответ, возможно, и стоит дать ему те гарантии, которых он требует (словно Шейлок в «Венецианском купце» - «Хочу иметь по векселю уплату!»), чтобы получить этот ответ. Однако Спок-Два, особенно, если он копия, будет сопротивляться, чтобы сохранить свою жизнь. Ну, а если копия – это Спок-Один, то его требование – просто уловка, чтобы уничтожить оригинал. Если этот самый ответ окажется неверным, он всегда сможет сослаться на недостаток данных, ведь Кирк никогда не требовал от Первого офицера непогрешимости, хотя сам Спок и не любил признаваться в своих ошибках.
- Мы будем действовать на основании наших нынешних предположений, - наконец произнес капитан, - исходя из того, что единственный шанс спасти хоть часть первоначального плана – это найти способ преодолеть тот самый экран, защитившись от его воздействия или полностью нейтрализовав его. Для того чтобы проанализировать характеристики экрана, мистеру Скотту будут нужны как можно более полные показания всех сенсоров. К сожалению, это означает, что нам снова придется вернуться в тот район и отключить варп-двигатели. Поэтому я приказываю. Лейтенант Ухура, выясните у мистера Скотта, какие именно показания ему нужны и сколько потребуется времени, чтобы эти показания снять. Когда мистер Зулу подготовит план полета, убедитесь, что весь экипаж предупрежден о вновь предстоящем потрясении и о его продолжительности. Спок-Два, отыщите в компьютере подробную информацию обо всех видах экранирования, хотя бы слегка похожих на этот – и передайте их мистеру Скотту.
Капитан устало поднялся со своего кресла.
- Я собираюсь пойти перекусить. Если я не вернусь ко времени перехода, то вызовите меня. Остальные приказы остаются в силе.
- Вы совершаете серьезную ошибку, капитан, - произнес голос Спока-Один.
- Вы не оставляете мне выбора, мистер Спок. Экипажу – выполнять приказы!

Кирк был более или менее готов к появлению того безграничного ужаса, пришедшего сразу же после перехода, но подготовка эта, казалось, ничуть не смягчила его. Теперь все было гораздо хуже, поскольку продолжалось дольше, чем прежде. Скотту нужно было сорок пять секунд, превратившихся в бесконечность, когда «Энтерпрайз» и весь экипаж словно погружались в преисподнюю. До конца испытания оставалось десять секунд, когда поблизости от корабля возникла вспышка белого пламени, а затем и взрыв. Спустя три секунды все повторилось.
- Уходим, Зулу! – вскрикнула Ухура – Здесь полно клингонов!

Глава 7. Атака

Запись в капитанском журнале. Звездная дата 4181,6
…Видимо, шесть боевых кораблей клингонов окружили нас во время второго прохождения около Органии, или там, где Органия должна находиться. Если они уже находились здесь во время нашего первого прохождения, в чем я почти наверняка уверен, то только его кратковременность спасла нас от обнаружения. Возможно, что нас бы не обнаружили и во второй раз, если бы не наш автоматический фазерный огонь, который мы вели на случай нахождения поблизости клингонских гарнизонов. Если верно последнее предположение, то такая предусмотрительность оказала нам услугу, поскольку мы сразу же подбили два вражеских корабля и только четверо из них смогли перейти на варп, чтобы начать преследование. С любым другим врагом можно было бы ожидать, что кто-нибудь, исходя из здравого смысла, останется в резерве, но клингоны не из тех, кто будут избегать драки, даже если они испытывают определенные проблемы…

Большинство сражений в космосе либо начинаются практически мгновенно, как это и произошло с застигнутыми врасплох клингонскими кораблями, либо сильно затягиваются из-за огромных расстояний. (Даже первая фраза Боевого Устава Академии Звездного Флота гласит: «Главное препятствие, с которым сталкивается капитан звездолета, желая вступить в бой, это невозможность вступить в него»).
Этот бой только подтвердил общее правило. Ни один из уцелевших клингонских кораблей не обладал такими же размерами, что и их добыча, фазеры которой имели достаточный радиус действия, чтобы держать их на почтительном расстоянии, а защитные экраны легко отражали клингонские атаки. Словом, противостояние.
Однако Кирк по своему опыту знал, что противостояние не может продолжаться слишком долго: обрывки кодированных сообщений, передаваемые малыми клингонскими кораблями (три из них оказались корветами, еще один обладал размерами, подходящими для крейсера), очевидно, запрашивали помощь более мощных сил. Для «Энтерпрайз» больше не было причин сохранять радиомолчание.
- Информируйте командование Звездного Флота о нашем местонахождении, - сказал капитан Ухуре, - включая описание ситуации на Органии и приложите голограммы с изображением того объекта. Передайте им, что мы атакованы и запросите приказы. Далее – отдельным сообщением передайте командованию выводы Спока-Два о текущей клингонской стратегии. Третье – отправьте прямиком в Научно-Консультативный Совет описание нашей ситуации с … избытком Споков, с тем, как именно все это произошло – со всеми подробностями от мистера Скотта, попросите у них консультации… Кстати, наш последний код связи – насколько он стар?
- Ему почти год, капитан.
- Клингоны могли взломать его уже много раз. Хорошо, можете использовать его, но перед этим переведите наши сообщения на суахили и попросите, чтобы ответ дали таким же образом. Надеюсь, это несколько притормозит клингонов.
- Да, капитан, – усмехнулась Ухура, - однако хочу предупредить, что даже в современном суахили не хватит слов, чтобы передать все технические термины Скотти. В любом земном языке имеются заимствования из индо-европейских языков, а потому клингоны, используя их, могут догадаться о содержании всего сообщения.
- Черт возьми! Если не включать в сообщение технические подробности, то окажется, что мы снова остаемся только со своими ресурсами, а я не могу сказать, что мы удачно ими распоряжаемся.
- Капитан, есть альтернатива перевести сообщения на паневропейский язык [Eurish], хотя это и рискованно.
- И что это такое? Я никогда не слышал о нем…
- Это искусственный язык, изобретенный более двухсот лет назад Джеймсом Джойсом в его последнем романе. Он содержит в себе элементы сорока или пятидесяти разных языков, включая сленговые выражения. Никто, кроме землян не сможет понять его, и всего лишь несколько сотен человек свободно владеют им. Риск же заключается в том, что командованию Флота понадобится какое-то время, чтобы найти экспертов, даже если они сразу опознают, что это такое.
Кирк словно заново осознал, что офицеру по связи необходимо, помимо подпространственного радио, хорошо ориентироваться и в других сферах.
- А можно с его помощью передавать научные термины?
- Да, сэр. Вы знаете, что элементарные частицы называют кварки, так вот – это слово из паневропейского языка. В романе, который я уже упоминала, Джойс говорит о делении ядра. Дословно процитировать не могу, но звучит это так – «The abniliilisation of the etym expolodotonates through Parsuralia with an ivanmorinthorrorumble fragoromboassity amidwhiches general uttermosts confussion are perceivable moletons skaping with mulicules». Там говорится гораздо больше, но точнее я вспомнить не могу, потому что уже давно читала эту книгу.

[Прим. перев. - желающие познакомится с оригиналом, могут почитать «Поминки по Финнегану» Джеймса Джойса, на языке оригинала, поскольку на русский язык этот роман полностью не переведен. Могу привести пример из числа отрывков, переведенных лингвистами-профессионалами. «Словно лев в старом гартене слез вспоминает ненюфары родного Нила (может ли Арьюз забыть об Арьюне или богаз барегамов мармазеллей из марменира) когда томномысленная нагина ин тванцыг уже оштемпелевала содержимое бривинбюста так что безигт бочарует его точно и толчаливо из лилилит непорочной, которая сгубила его с годами и не ведала о неусыпных наставниках при его уэйке, да там они и будут». Ну, и каково будет несчастным клингонам расшифровывать такую чушь?]

- Этого больше, чем достаточно, - поспешил уверить девушку Кирк, - действуйте, если вы уверены, что сможете понять ответ.
- Никто не может быть точно уверен в том, что именно означает этот язык, - ответила Ухура, - но я, вероятно, смогу понять гораздо больше, чем клингоны. Для них это будет полный бред.
«И в этом они явно окажутся не одиноки», - подумал Кирк. Тем не менее, на какое-то время он мог забыть о проблеме связи. Однако проблема клингонских кораблей, повисших на хвосте «Энтерпрайз» все еще оставалась актуальной.
Установка минных заграждений в кильватере «Энтерпрайз» бесполезна: у вражеских кораблей, безусловно, имеются дефлекторы, да и в любом случае, мины не имеют собственных варп-генераторов, поэтому они просто выпадут в обычный космос и станут серьезной угрозой для мирной навигации. Но подождите-ка…
- Мистер Спок, поправьте меня, если я ошибаюсь. Когда мы, находясь на варп, поднимаем дефлекторы, то варп-поле распространяется вплоть до пределов действия защитных экранов. Затем его действие заканчивается и начинается обычный космос. Все правильно?
- Да, капитан, простой эффект закона обратных квадратов [закон, утверждающий, что значение некоторой физической величины в данной точке пространства обратно пропорционально квадрату расстояния от источника поля, которое характеризует эта физическая величина - прим. перев.].
- К тому же, - продолжил капитан, - использование тяговых лучей на варп скорости, вытягивает поле вдоль самих лучей, что дает нам большие скоростные возможности, но крайне опасно для нас.
Спок-Два кивнул, а Кирк все продолжал рассуждать.
- Итак, у нас есть возможность провести небольшой эксперимент. Я хочу установить мины прямо под носом того крейсера, используя одновременно дефлекторы и тяговые лучи. Необходимо, чтобы наша скорость изменилась в тот самый момент, когда взорвется мина. Определите все параметры, включая расстояние до крейсера и его относительную скорость, посмотрим – возможен ли этот фокус.
Спок-Два склонился над своим компьютером и молча работал несколько минут. Затем он сказал.
- Капитан, математически это – совсем не сложная операция. Но в базе компьютера нет данных о том, чтобы какой-нибудь корабль выдержал пробой дефлекторами его варп-поля.
- А если тяговым лучом?
- Нет соответствующих данных, капитан. В лучшем случае я бы оценил нагрузку на «Энтерпрайз» как крайне жесткую.
«Именно так, - рассудил капитан, - или же вам просто не хочется, чтобы мы одолели клингонский крейсер».
- Возможны серьезные структурные сдвиги в районе инженерной палубы, - произнес Спок-Два наиболее нейтральным голосом настоящего Спока.
- Почему? Мы уже делали раньше что-то подобное.
- Из-за соединения ударной волны с пробоем варп-поля, капитан.
- Будем считать, что шанс есть. В случае если от вашего внимания что-то ускользнуло, мы окажемся почти в центре взрыва. Лейтенант, предупредите команду о возможном ударе. Исполнять!
Дальнейших возражений со стороны Спока-Два не последовало. Ухура молча вывела на главный экран панораму того сектора, где должна была сработать подготовленная ловушка. Даже на более близком расстоянии клингонский крейсер выглядел искаженной массой переплетенных труб и сфер, теперь же, в условиях подпространства, он и вовсе казался дрожащей тенью.
Полосы интерференции, похожие на тусклые перья, отметили на экране курс запущенной мины. Острие этих перьев было направлено туда, куда их направляли дефлектор и тяговые лучи, невидимые в обычном космосе. Мина достигла внутренней поверхности варп-поля, которое также стало чуть заметным, и в этот самый момент она оказалась отброшенной к клингонскому судну.
- Мистер Зулу, могут клингоны как-то обнаружить, что происходит?
- Не знаю, капитан. Хотелось бы, чтобы не смогли.
- Лейтенант Ухура?
- Вполне вероятно, капитан, учитывая возмущение варп-поля, но, возможно, они не знают, как объяснить такое возмущение. Я никогда не слышала ни о чем подобном, да и клингоны, наверное, тоже. Однако, это только мои предположения.
Возникшая в варп-поле выпуклость постепенно росла, все больше становясь похожей на огромную псевдоподию, что-то нащупывающую в подпространстве. С самого «Энтерпрайз» она была похожа на освещенный тоннель, осью которого был тяговый луч. Откуда-то из глубин памяти Кирку пришла биологическая ассоциация с длинными стеклянными шипами радиолярии – микроскопического морского животного – бессмысленного и ненасытного.
Пронзительно пискнул интерком.
- Капитан, тут у меня уже начались неприятности. Мои двигатели стонут, словно корова с несварением желудка.
- Справляйтесь, мистер Скотт, дальше будет только хуже.
А выпуклость из псевдоподии уже превратилась в тонкий луч, на самом кончике которого находилась мина, выглядящая также безобидно, как и семечко бобовника [другое название золотой дождь – ядовитое растение, особенно ядовиты его семена – прим. перев.], все больше и больше уменьшающаяся в мнимой ночи подпространства. Корпус «Энтерпрайз» начал слабо поскрипывать. Впервые за все годы Кирк слышал, чтобы его корабль подавал настолько серьезные признаки структурной деформации, что их было слышно.
- Тридцать секунд до прорыва, - предупредил Спок-Два.
- Клингоны уходят! – вскрикнула Ухура – Они что-то обнаружили, это точно. Включают полный привод, если …
Достаточно ли близко мина? Неважно, ближе, чем сейчас, она точно уже не будет.
- Огонь, мистер Зулу! – приказал Кирк.
На обзорном экране расцвел огромный огненный шар, тут же исчезнувший, поскольку «Энтерпрайз» вышел в обычный космос. Спустя секунду, лишившись защиты варп-поля корабля, огненный шар тоже выпал в обычный космос.
- Получи-ка! – возликовал Зулу.
Шар огня нестерпимо разбух, ибо материя и антиматерия, смешавшись в двигателях обреченного клингонского корабля, добавили свою мощь к водородному взрыву мины. Компьютер, управляющий обзорным экраном, поспешно затемнял цвета, но, в конце концов, не выдержал и полностью отключил изображение.
Замерцал свет, двигатели «Энтерпрайз» резко взвыли, переходя на полный привод, а затем колоссальный крен судна буквально сбросил всех на палубу.
- Доложить обстановку! – скомандовал Кирк, карабкаясь обратно в свое кресло, - всем начальникам отделов – доложить обстановку!
Корабль словно стонал всеми своими частями, причем так сильно, что капитан вряд ли смог расслышать ответы, даже если бы экипаж, в свою очередь, услышал его приказ. Однако стремительный осмотр всей рубки позволил понять самое главное.
«Энтерпрайз» остался цел, хотя и с большим трудом. У трех клингонских корветов было всего несколько секунд, чтобы отреагировать на уничтожение своего крейсера и исчезновение законной добычи. Теперь они тоже перешли на варп, но этих нескольких секунд «Энтерпрайз» хватило, чтобы оказаться на расстоянии миллиона миль от них. То, что клингоны разделились, чтобы преследовать свою цель, ярко выражало их недоумение и, насколько Кирк понимал врагов, затмевающую разум ярость.
- Клингоны запускают торпеды, - доложила Ухура.
- Не обращать внимания. Мистер Зулу, атакуйте врага. Огонь – когда пожелаете. Я хочу, чтобы от них атома на атоме не осталось.
- Так точно, сэр, - ответил Зулу. На его обычно веселом лице сейчас был волчий оскал. Офицерам звездолета нечасто представлялась подобная возможность, и сейчас он ей явно наслаждался.
Когда «Энтерпрайз» набирал скорость, он лучше слушался руля, походя в этом отношении на парусные клиперы XIX века, хотя сходство это совершенно исчезало при переходе на варп. Благодаря своим двигателям, корабль обладал огромным количеством энергии, чтобы еще больше увеличить скорость. Клингоны, видимо, были слишком ошеломлены, чтобы заметить, как на них надвигается вражеский корабль, но это уже не имело никакого значения. У корветов совсем не осталось времени, чтобы перестроиться для контратаки, даже если бы их командиры и смогли мгновенно оценить ситуацию.
Руки Зулу словно танцевали над панелью управления. Фазеры «Энтерпрайз» выдали стремительный шквал огня. Дефлекторы клингонских корветов сверкали, отражая этот залп, и обзорный экран, оживший было после уничтожения крейсера, вновь приглушил цвета.
А затем все кончилось. Не было никаких корветов – только облака раскаленного газа, сквозь которые величественно, словно старинный испанский галеон в спокойных водах Карибского залива, плыл «Энтерпрайз».
- Очень хорошо, дамы и господа, - произнес Кирк, - оценить наш ущерб и доложить Первому офицеру. Мистер Зулу, проложите курс на Органию. Скорость – варп-три. Лейтенант Ухура, откройте все линии связи, в том числе и со Споком-Один. Прямо сейчас.
- Капитан, я могу представить вам доклад, - послышался из интеркома голос Маккоя, - это просто золотая жила, а не доклад. Теперь я могу определить, кто из Споков – фальшивка.
Кирк коротко взглянул на Спока-Два, но действующий старпом вообще не проявил никакой реакции. Ну что, все в его характере, ничего иного Кирк не ожидал.
- Довольно об этом, - капитан бесстрастно прервал Маккоя, - наше нынешнее дело гораздо более значимо, и я хочу знать мнение обоих Споков.
- Но, Джим, - судя по голосу, Маккой был шокирован. Было слышно, как он судорожно сглотнул и начал снова.
- Капитан, на мой взгляд, этот вопрос как нельзя более значим!
- Довольно об этом. Выполняй. Конец связи.

@темы: ТОС. Книги, ТОС. Переводы, Спок должен умереть

---

Галилео семь (Fanfiction Star Trek: TOS) часть 5

[SilverWind]

И далее...

часть 1

www.diary.ru/~ST-TOS/p140289665.htm

часть 2

www.diary.ru/~ST-TOS/p140493077.htm

часть 3

www.diary.ru/~ST-TOS/p140855597.htm

часть 4

www.diary.ru/~ST-TOS/p141088313.htm

***
Журнал капитана Кирка, звездная дата 2822.3
Мы продолжаем поиски. С каждой минутой это становится все труднее. Невзирая на наши усилия, сенсоры «Энтерпрайза» по-прежнему не работают, и нам остается вести поиски используя шаттл. Мы начинаем ощущать всю тщетность наших усилий и горечь потери.

– Капитан, Колумб возвратился с поисков в секторе 777Х543М. Результат отрицательный.
Оторвавшись от бортового журнала, Кирк кивнул офицеру по связи.
– Пусть начинают прочесывать следующий сектор. Есть что-нибудь от инженеров насчет сенсоров?
– Они работают над этим, но пока безуспешно.
– А что с транспортатором?
– Говорят все еще опасно.
Кирк, чуть не застонав от бессилия, встал и прошелся по мостику. Не было смысла злиться на кого бы то ни было. Люди и так работали на пределе своих возможностей. Но «Энтерпрайз» был слеп.
Не прибавляло оптимизма и навязчивое присутствие Фереса. Казалось, галактический комиссар задался целью окончательно извести Кирка своими нотациями, требованиями, цитатами из инструкций, и, чем больше проходило времени, тем чаще он оказывался рядом, чтобы в очередной раз напомнить Кирку, что его время истекает, а капитан никак не мог придумать достаточно вескую причину, чтобы не пускать его на мостик.
Вот и теперь он стоял возле турболифта все с тем же надменным выражением на лице, всем своим видом выражая недовольство сложившейся ситуацией. Кирк мельком взглянул на него и вернулся к коммуникационной консоли.
– Капитан отсеку телепортации, – заговорил он. – Попробуйте использовать на транспортаторе энергию перегрузки. Вы должны заставить его работать. – Отключив канал Кирк бросил усталый взгляд на офицера-связиста. – Ухура, передайте «Колумбу», чтобы с этого момента они на каждом витке меняли угол обследования на два градуса.
Сулу, до этого занимавшийся своей консолью, развернулся.
– Но капитан, – заметил он, – это будет означать, что они будут пропускать до дюжины километров на каждом витке…
Кирк бросил на пилота сердитый взгляд, но сдержался.
– Это так же будет означать, что на каждом витке мы сможем охватить поисками большую часть поверхности, – вежливо, но с намеком на раздражение заметил капитан. – Следите за рулем, мистер Сулу.
– Да, сэр.
Кирк посмотрел на напряженный затылок пилота и отвернулся. Комиссар продолжал стоять все на том же месте.
До истечения срока оставались сутки.

***
Сразу же после ухода Спока и Бома Маккой бросился в шаттл за своей аптечкой, проигрывая в уме возможные варианты и попутно вспоминая, что есть и чего нет в его походном снаряжении, и что придется делать, если нужного в наличии не окажется. Едва поисковая команда показалась в поле зрения, Маккой рванул им навстречу. Но Спок, шедший впереди, перехватил доктора и покачал головой.
– Не стоит, доктор, – произнес он. – Латимер мертв.
Маккой бросил на вулканца сердитый взгляд и освободился от его хватки. Гаэтано и Бома осторожно опустили свою ношу на землю, предоставив доктору возможность обследовать тело. Несколько секунд спустя Маккой захлопнул медицинский трикодер и печально покачал головой.
– Он умер мгновенно, – произнес он и посмотрел на Гаэтано, сгорбившегося над телом.
Маккой знал, что этих двоих связывала крепкая дружба, и понимал, что чувствует сейчас Гаэтано.
– Он не мучился, – произнес доктор. – Наконечник угодил прямо в сердце. Мне очень жаль…
Гаэтано едва заметно кивнул, а в глазах его доктор заметил невыразимую боль. Бома, стоявший немного поодаль, приблизился и положил руку ему на плечо.
– Мы должны похоронить его, – произнес он. – И чем быстрее, тем лучше.
– Мы не можем тратить попусту время, – раздался голос Спока, который теперь стоял в дверях шаттла и с непроницаемым выражением смотрел на людей. Бома сверкнул на него глазами и презрительно сказал:
– Это не займет много времени.
– Тогда поторопитесь, – кивнул в знак согласия Спок и исчез в недрах челнока.
После минутного колебания Маккой последовал за ним. Внутри челнок теперь выглядел даже хуже, чем непосредственно после посадки. Решительно настроенный на то, чтобы заставить «эту табуретку» снова летать, главный инженер вскрыл все панели и теперь с головой закопался в недра двигательной системы.
Спок, стоя над ним, с интересом рассматривал плату, которую всучил ему главный инженер.
– А что, если направить поток второго вспомогательного резервуара через главный клапан? – предложил вулканец, наклоняясь прямо к отверстию в полу.
– Не сработает, – донесся оттуда приглушенный голос Скотта. – Он слишком тонкий. Нам не удастся достичь нужного давления.
Спок почесал подбородок, но тут его рассеянный взгляд наткнулся на подпирающего плечом косяк Маккоя.
– Доктор, сколько груза вы удалили? – спросил он.
– Килограммов шестьдесят.
– Все равно это оставляет нас с избыточным семидесятикилограммовым весом, – произнес он задумчиво.
Маккой вспылил.
– Вы так спокойно об этом говорите! Поверить не могу, что вы всерьез готовы кого-то оставить в этом аду.
Спок перевел взгляд с платы на доктора.
– Рациональнее пожертвовать одной жизнью, чем шестью, – веско заметил он.
– Я говорю не о рациональности!!!
– Ну и напрасно, – пожал плечами Спок.
Маккой открыл было рот для продолжительной отповеди вулканцу, как в этот момент в дверной проем заглянула встрепанная голова Бомы.
– Мистер Спок, мы готовы.
Вулканец недоуменно уставился на него.
– В каком смысле, мистер Бома?
– В смысле похоронить Латимера.
По лицу вулканца скользнуло выражение легкого недовольства.
– Мистер Бома, – спокойно произнес Спок, – должен вам напомнить, что время работает против нас.
Бома так резко выпрямился, что впечатался головой в перекладину двери.
– Но, сэр, – возмущенно выдохнул он, – ведь умер человек. Он заслужил достойные похороны. Здесь вы капитан, и вы должны произнести несколько слов на его могиле.
Было видно, что это предложение застало Спока врасплох. Вулканец растерянно посмотрел сначала на дыру в полу, потом на астрофизика, а затем на Маккоя.
– Доктор, может быть, вы знаете слова, подобающие такому случаю? – с надеждой спросил он.
Маккой скрестил руки на груди и выпрямился.
– Мистер Спок, между прочим, это ваша обязанность.
– Доктор, моя обязанность - быть здесь, – отчеканил вулканец.
– Но послушайте, мы все здесь можем погибнуть! По крайней мере позвольте нам умереть по-человечески, а не подобно машинам!
Маккой даже не попытался скрыть возмущение.
Но вулканца недовольство членов экипажа не задело. Даже Скотт прекратил свои копошения под полом, выглянул наружу, и теперь внимательно прислушивался к спору.
– Если уж на то пошло, то мое присутствие здесь может увеличить наши шансы остаться в живых, – сказал Спок и, сочтя разговор исчерпанным, развернулся к главному инженеру. – Ну что там, мистер Скотт?
Шотландец перевел взгляд с разъяренных доктора и Бома на вулканца.
– Думаю, сэр, вам все же стоит пойти на эти похороны, – произнес он. – Одна из линий вышла из строя. Все из-за сопротивления атмосферы при посадке и избыточного груза на борту. Я могу сколько угодно настраивать двигатель, мы все равно не сможем взлететь… У нас нет топлива, сэр.
– Что, кажется, решает проблему, кому из нас придется здесь остаться, – подытожил Спок. – И все же попробуйте найти решение, мистер Скотт, – добавил он.
Шотландец возмущенно всплеснул руками.
– Какое еще может быть решение, сэр! У нас нет топлива.
– Может, тормознем попутку и попросим одолжить канистру до ближайшей заправки? – проворчал Маккой.
Спок отреагировал на это замечание слегка вздернутой бровью. Доктор, поняв, что его шутка пропала впустую, с тяжелым вздохом добавил:
– Не берите в голову, Спок.
Первый офицер пожал плечами и снова повернулся к инженеру.
– Мистер Скотт, любая задача имеет решение,– назидательно произнес он. – Нужно только постараться его отыскать.
Скотт возмущенно засопел и опять исчез под полом. Маккой покачал головой и направился к выходу. Туда же в полном молчании проследовала и старшина, оставив главного инженера и вулканца наедине. Но не прошло и нескольких минут, как в дверном проеме возникла взлохмаченная голова доктора.
– Мистер Спок, – позвал он, нервно оглядываясь назад, – там что-то происходит.
Снаружи донеслось леденящее кровь завывание. Спок и инженер обменялись встревоженными взглядами и, ни слова не говоря, бросились к выходу. Остальные сгрудились возле огромного валуна, лежащего возле прохода в горном кряже, и тревожно всматривались в клубящийся полумрак.
– Вот и дождались гостей, – услышал Спок раздраженный голос астрофизика.
– Похоже на то, – ответил Гаэтано, доставая фазер и проверяя уровень заряда. – Такое ощущение, будто они собираются напасть на нас.
– Вовсе не обязательно, – заметил Бома, настороженно прислушиваясь к странным звукам, идущим со скал. – Возможно, это просто обряд, принятый в этой культуре.
– Это не племенная культура, мистер Бома, – произнес Спок, приблизившись к ним. – Их оружие для этого слишком примитивно. Скорее всего, они объединены во что-то, подобное стае. Если бы мы знали о них больше...
Бома обернулся.
– Мы и так знаем о них достаточно. Если это все же организованное племя, у них должно быть чувство единства, и мы сможем этим воспользоваться.
Спок удивленно вскинул бровь и уставился на астрофизика.
– Как, мистер Бома?
– Уверен, сейчас они изучают нас издалека, но наступит момент, и они обязательно нападут. Мы должны нанести удар первыми. Дать им понять, насколько мы опасны, чтобы они трижды подумали, прежде чем сделать это.
Гаэтано нервно кивнул.
– Согласен. Если мы сейчас ничего не предпримем, они нападут.
Над плато повисло напряженное молчание.
– Я очень часто прихожу в ужас от того, как мало вы, земляне, цените жизнь, – с легкой ноткой отвращения произнес Спок минуту спустя.
– Мистер Спок, мы очень ценим свою жизнь, – выпалил Гаэтано, поворачиваясь к вулканцу. – Поэтому я и предлагаю напасть первыми. Сейчас. Потому что потом может быть поздно.
Спок нахмурился и перевел взгляд на астрофизика.
– Мистер Бома? – спросил он.
– Полностью согласен.
– Доктор Маккой?
– Мне кажется, что это логично, – ответил доктор, делая ударение на слове «логично».
Спок помрачнел еще больше.
– Действительно, – произнес он после непродолжительного молчания, – мне это тоже кажется логичным. Но без разбора отнимать жизнь...
– Это мнение большинства, сэр.
– Меня не интересует мнение большинства, – отстраненно произнес Спок. – Все должно быть тщательно взвешено. Опасность для нас и наше обязательство о невмешательстве перед другими формами жизни, дружественными или нет.
– Но если мы промедлим, они могут нас убить, сэр.
Вулканец обвел взглядом плато, словно в поисках решения. Потом повернулся к расщелине в скале.
– Этого не произойдет, – ответил он, извлекая свой фазер. – Доктор Маккой, старшина Мирс, возвращайтесь в шаттл. Помогите мистеру Скотту чем сможете. Мы скоро вернемся. – Он повернулся к стоящим плечом к плечу Гаэтано и Бома. – Господа, вы будете точно следовать моим приказам. Стрелять только по моей команде и только туда, куда я укажу.
– Вот это дело... – одобрительно проворчал Гаэтано.
– Мистер Гаэтано, – перебил его вулканец, – вы будете стрелять чтобы напугать, никого не убивая.
– Да вы... Вы видели что они сделали с Латимером!? – возмущенно выдохнул офицер, бросая взгляд на астрофизика.
– Здесь я командую, мистер Гаэтано, – тоном, которым можно было бы заморозить солнце, произнес первый офицер. – Я отдаю приказы, и вся ответственность лежит на мне.
Земляне недовольно переглянулись, но спорить не стали. Взяв фазеры наизготовку, энтерпрайзовцы осторожно двинулись к расщелине. Проход в скале был настолько узок, что идти приходилось по одному, озираясь по сторонам и настороженно прислушиваясь. Звуки усиливались с каждым шагом, но пока они были единственным свидетельством присутствия здесь аборигенов.
Метров через двадцать, когда тропа пошла вниз, мужчины снова очутились в густом тумане. Дымка была настолько плотной, что едва можно было различить стены прохода. Тропа расширилась, и они очутились на относительно ровной площадке, на которой несколькими часами ранее они обнаружили Латимера.
Не успели люди пройти и нескольких шагов, как раздался пронзительный свист, и им прямо под ноги ударило двухметровое копье.
Второго предупреждения не понадобилось, и троица моментально рассредоточилась среди валунов, разбросанных по площадке.
– Вы что-нибудь видите? – громким шепотом спросил Гаэтано, высовываясь из-за камня.
– Я их слышу, – ответил Спок. – Трение кожи о дерево. Они прямо перед нами на склоне. Их двое или трое. Фазеры на оглушение. Направьте оружие на два часа и десять часов. Стреляйте по моей команде.
– Я бы их прикончил, – сказал Гаэтано. – Сэр, повторяю, надо стрелять на поражение. Если мы их только отпугнем, они вернутся с подкреплением.
– Возможно, вы и правы, – ответил Спок, перебираясь повыше, за что едва не схлопотал еще одним копьем, которое пролетело в дюйме от его головы. – Но распоряжаюсь здесь я. Прицельтесь и стреляйте по моему сигналу.
Вулканец ловко вскарабкался на склон, повертел головой, присушиваясь, и подал сигнал. Два рубиновых луча прорезали воздух. Раздалось несколько громких хлопков, а затем разгневанный рев едва не оглушил охотников. Бома со страхом ждал, что дикари вот-вот набросятся на них и растерзают прямо на месте, но, к его удивлению, этого не произошло. Вой и звуки начали затихать, словно их обладатели сочли за благо ретироваться подобру-поздорову.
– Они трижды подумают, прежде чем напасть на нас, – повторил Спок слова Гаэтано и ловко спрыгнул с откоса.
– И все таки нам следовало их убить, – пробормотал Гаэтано.
Спок недовольно посмотрел на землян.
– В этом нет необходимости. Страх сделает все, что нужно. Мистер Бома, вы пойдете со мной к «Галилео». Мистер Гаэтано, вы останетесь здесь на тот случай, если они надумают вернуться. Следите за происходящим и поддерживайте контакт с кораблем.
Бома недоуменно взглянул на спину уже удаляющегося Спока, потом взглянул на Гаэтано.
Они не сказали друг другу ни слова.
Бома вздохнул, коснулся рукой плеча друга.
– Удачи, – почти неслышно прошептал он.
Гаэтано кивнул и занял позицию за валуном возле самого выхода из ущелья.
Какой смысл сторожить эти дурацкие камни если мохнатые твари бегают по вершинам скал?
Он взглянул вслед ушедшим. В душе шевельнулась мысль о том, что лучше быть живым трусом, чем мертвым смельчаком, но Гаэтано отогнал ее. Нет, уж в трусости вулканец его обвинить не сможет.

***
Сообщение о том, что инженерная команда проводит заключительную проверку транспортатора, застало Кирка в офицерской столовой, куда он заглянул, воспользовавшись мгновением относительного затишья. Так и оставив на столе недопитую чашку крепкого кофе и наполовину съеденный бутерброд, капитан заторопился к выходу.
Когда он наконец добрался до комнаты главного транспортатора, на платформе как раз материализовались контрольные образцы, с помощью которых техники проверяли его работу.
– Сэр, – завидев капитана тотчас же отрапортовал Кайл, – все в полном порядке. Теперь транспортатор пригоден для перемещения людей.
Кирк одобрительно кивнул.
– Хорошая работа, мистер Кайл.
Отстранив техника от консоли, капитан нажал кнопку внутренней связи.
– Говорит капитан. Группам поиска 1, 2 и 3 срочно прибыть в транспортаторную для немедленного спуска на поверхность планеты. Амуниция 1А.
– Капитан, – неуверенно начал оператор, – это очень большая планета. Нам повезет, если мы сможем обнаружить на ней хоть что-то.
Кирк, которого реплика техника застала в дверях, не оборачиваясь бросил:
– Мы все сейчас зависим от везения, лейтенант. Все прочие приборы не работают.

***
– Вы их нашли? – спросила старшина Марс у Спока, когда разведывательная группа вернулась на «Галилео».
– Да, нашли. Больше они нас не потревожат, – ответил Спок. Помолчав секунду, добавил: – Надеюсь.
– У Скотти есть идея, – сказал Маккой.
– Это опасно, но может сработать, – пояснил Скотт.
– Говорите, мистер Скотт.
– Я могу настроить двигатели на работу на другом топливе.
– Это прекрасно, но у нас нет другого топлива.
– Есть. Наши фазеры, – сказал главный инженер. – Я могу использовать их энергию. Это займет некоторое время, но это реально.
– Вся беда в том, что наши фазеры - единственная защита от ваших мохнатых друзей, Спок.
– Почему вы называете их моими друзьями?
– Вы же не дали их убить.
– Странное представление о дружбе, доктор. Очень нелогичное.
– Спок, вы такое слово, как шутка, вообще знаете?
– А вы считаете, что сейчас самое время пошутить? Вернемся к фазерам. Похоже, они наша единственная надежда.
Люди переглянулись.
Но Спок уже принял решение.
Он стал и подошел к Мирс.
– Ваш фазер, старшина.
– А если эти существа снова нападут? – сказала она, передавая фазер Споку.
– В ближайшие часы нет, – ответил Спок. – А затем мы улетим отсюда. Если повезет.
Маккой при слове «повезет» усмехнулся.
– Если я смогу зарядить двигатели, мы сможем выйти на орбиту, – сказал Скотт. - Но там мы долго не продержимся.
– Нам и не придется, мистер Скотт. "Энтерпрайз" улетит меньше чем через сутки. Они должны успеть к месту назначения. Если мы не успеем, то сгорим на сужающейся орбите в атмосфере или умрем здесь. Какая разница? В любом случае мы все умрем. Доктор, ваш фазер.
Маккой взглянул на Спока растерянно. Прогноз Спока на ближайшее будущее выбил его из равновесия. Не то чтобы доктор не понимал, в какой опасной ситуации они находятся, но озвучивать варианты смерти ему казалось совершенно излишним.
Он замешкался на миг, и Спок протянул к нему руку, ожидая передачи оружия.
Спохватившись, доктор отстегнул фазер от пояса и отдал его первому офицеру.
Если мы выживем, пообещал он себе, тебе, о мой остроухий друг, придется выслушать длинную лекцию об особенностях человеческой психики и способах поддержания в коллективе спокойной и дружественной обстановки, а также о словах и действиях, способных вызвать страх и агрессию.
– Приступайте, мистер Скотт, – сказал Спок отдавая главному инженеру два фазера.
TBC

@темы: ТОС. Фики

---

Да будет четверг!

[Dikkerona]

-Вот. Четыреста две капли валерьянки! То, что доктор прописал!

@темы: Четверг, однако!

---

Галилео семь (Fanfiction Star Trek: TOS) часть 4

[SilverWind]

Так, дела становятся все интересней и интересней, а характер Спока раскрывается с неожиданной стороны.

часть 1

www.diary.ru/~ST-TOS/p140289665.htm

часть 2

www.diary.ru/~ST-TOS/p140493077.htm

часть 3

www.diary.ru/~ST-TOS/p140855597.htm

***
Сидя в шаттле и глядя на работу инженера и первого офицера, Маккой ощущал себя лишним. Заняться ему было нечем. «Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить», – мысленно добавил доктор, в очередной раз отстраняясь и давая вулканцу пройти. Если не считать многочисленных синяков и ушибов, полученных экипажем при посадке, ситуация была не так уж плоха.
Маккой снова с содроганием вспомнил о том, как выглядела с высоты эта планета, и в очередной раз мысленно поблагодарил вулканца за то, что он все же сумел посадить их в относительной целости. Ему хотелось сделать что-нибудь полезное, но когда он рискнул предложить помощь Скотту, главный инженер скептически усмехнулся и проворчал, что на его голову хватит и сумасшедших ученых. Поэтому доктору оставалось только сидеть, глазеть по сторонам и стараться не путаться под ногами у занимающихся делом людей.
Но от этого мельтешения становилось так тошно, что доктор наконец не выдержал и решил выбраться из шаттла. По привычке сделав глубокий вдох, доктор едва не закашлялся, когда жесткий сухой воздух ободрал его легкие. Он имел резкий неприятный металлический привкус, от которого свербело в груди, и все время ощущался недостаток кислорода.
Отдышавшись и осмотревшись, Маккой в очередной раз подивился невероятным способностям вулканца. Челнок находился на небольшом плато, со всех сторон окруженным крутыми отвесными скалами. Малейший просчет пилота - и им не пришлось бы теперь гадать, что делать дальше. Спок умудрился втиснуть восьмиметровый челнок в центр свободного пространства метров тридцати в поперечнике.
Место было жутким.
Повсюду одни камни: огромные валуны, острые как бритва пики скал, изъеденные ветрами. Дикого цвета небо. И все же этот мир был живым. К пронзительному завыванию ветра присоединялись странные звуки, от которых внутренности сжимались в комок. Маккой почувствовал, что волосы на голове сами собой встают дыбом.
– Доктор…
Эти слова прозвучали так неожиданно, что Маккой едва не подпрыгнул. Обернувшись, он увидел в проеме люка первого офицера с электронной платой в руках.
– Постарайтесь не удаляться от корабля, – произнес Спок, неторопливо спускаясь вниз.
– Делать мне больше нечего, кроме как шляться по этой преисподней, – буркнул доктор, глядя как вулканец открывает панель доступа на внешнем корпусе шаттла.
Спок проигнорировал его слова и углубился в хитросплетения схем. Весь его вид говорил о крайней занятости, и все же Маккой не мог не поддаться искушению втянуть немногословного вулканца в разговор.
– А все же, каковы наши шансы вернуться, мистер Спок? – спросил доктор, пристраиваясь рядом и заглядывая через плечо первого офицера.
Спок на мгновение перестал копаться в недрах шаттла, повернулся и вопросительно уставился на Маккоя.
– Доктор, вы желаете узнать точный математический прогноз, или же по чисто человеческой привычке просто хотите, чтобы я вас успокоил?
Маккой скрестил руки на груди и облокотился плечом о шаттл.
– Успокоил? Спок, я еще в своем уме. У вас не хватит такта даже для того, чтобы успокоить морскую свинку. Мне интересен ваш прогноз.
Вулканец насторожено взглянул на доктор, ожидая подвоха, потом вернулся к своему занятию.
– Мой прогноз вам не понравится, доктор, – сказал он, продолжая копаться в электронных схемах. – По моим подсчетам, шансы у нас невелики, а вы, отвлекая меня разговорами, уменьшаете их еще больше.
Маккой усмехнулся.
– Что ж, вижу, вы решили в полной мере воспользоваться выпавшей на вашу долю прекрасной возможностью.
– Прекрасной возможностью? – Спок бросил на доктора мимолетный взгляд. – Что вы имеете в виду?
– Возможность покомандовать. Я вас прекрасно знаю, Спок. Вы никогда не говорили об этом, но всегда считали, что логика - лучшая основа для действий командира.
Ответом доктору была лишь слегка приподнятая бровь.
– Я человек логики, доктор.
Маккой попытался высмотреть в облике вулканца хоть какой-то намек на удовлетворение.
– Да, но чтобы вытащить нас отсюда, потребуется нечто большее, чем логика.
– Возможно, доктор. Но я не знаю лучшего способа. Я понимаю, что перспектива командования имеет некоторую привлекательность, даже в подобных ситуациях. Но я не радуюсь возможности покомандовать, и в то же время я не боюсь этого. Просто так случилось. И я сделаю все, что по логике должно быть сделано.
Спок захлопнул панель.
– А теперь извините меня, доктор. Мне нужно идти.
«Вот так всегда», – проворчал Маккой вслед удаляющемуся вулканцу, и с тяжелым вздохом несколько минут спустя последовал за ним внутрь. Вступив на порог доктор понял, что за время его недолгого отсутствия что-то произошло. Напротив вулканца стоял главный инженер со странно виноватым выражением на лице. Физиономии остальных присутствующих отражали смесь отчаяния и растерянности.
– Я что-то пропустил? – осторожно спросил Маккой, глядя на застывших коллег.
Инженер перевел на Маккоя усталый взгляд.
– У нас проблемы, доктор, – произнес он и пояснил в ответ на его невысказанный вопрос: – У нас осталось слишком мало топлива. Мы не сможем набрать достаточную скорость. Если мы вообще надеемся когда-нибудь выйти на орбиту, нам нужно уменьшить наш вес на 240 килограммов.
«Начинается, – подумал Маккой, переводя взгляд на погруженного в раздумья вулканца. – Ну и что тебе подсказывает твоя хваленая логика на этот раз?»
Спок встретил его взгляд с привычным спокойствием и выдал фразу, от которой у доктора опять сами собой зашевелились волосы.
– 240 килограмм – это вес трех взрослых человек, которых придется оставить здесь, – произнес Спок, оглядывая своих спутников так, словно пытался на взгляд оценить их вес.
Гробовое молчание, воцарившиеся в шаттле, сказало о том, что всех присутствующих это предложение повергло в шок.
– Можно оставить эквивалент в оборудовании, – заметил доктор.
– За редким исключением, доктор, мы используем практически каждую часть оборудования для выхода на орбиту, – заметил вулканец. – Кроме пассажиров, мы несем незначительный дополнительный груз.
– Значит, трое из нас должны остаться? – внезапно охрипшим голосом сказал Бома.
– Если ситуация кардинально не изменится – да.
– И кто же будет выбирать?
– Как командир, выбор сделаю я, – спокойно ответил Спок, глядя на своего ошарашенного подчиненного.
– А, может быть, стоит бросить жребий? – предложил астрофизик.
– Очень странное предложение, мистер Бома. Я уверен, что мой опыт и знания позволят мне сделать лучший выбор, чем если бы мы предоставили это дело случаю.
Бома встал и с вызовом уставился на первого офицера.
– Хорошо, мистер Спок, тогда кто?
– Мой выбор будет основываться полностью на логических рассуждениях, – ответил вулканец.
«Неплохо», – мысленно прокомментировал Маккой попытку вулканца уйти от прямого ответа.
– Мистер Спок, – заметил он, – жизнь и смерть редко поддаются логике.
– Зато достижение желаемой цели - всегда, доктор, – немедленно парировал Спок и воспользовался словами доктора как прикрытием, чтобы положить конец этой тяжелой теме. – Господа, предлагаю всем выйти наружу и обследовать шаттл на предмет внешних повреждений.
Когда спина вулканца скрылась в дверном проеме, Бома сплюнул и зло пробормотал:
– Оставить троих на этом обломке скалы? Если где-нибудь и есть какие-либо повреждения, то только у него в голове.
– Дело не в голове, мистер Бома, – со вздохом поправил его Маккой, прекрасно понимая состояние астрофизика. За время совместной службы с вулканцем он сам не раз терял дар речи от заявлений первого офицера «Энтерпрайза». Еще раз вздохнув, доктор бросил взгляд на открытый шлюз челнока, и тихо добавил. – Дело в его сердце.

***
Маккой отчаянно сражался с навалившейся усталостью. К концу подходили первые сутки их пребывания на планете. Связь так и не заработала: невзирая на отчаянные попытки Скотти, передатчик упорно продолжал завывать на высоких нотах, нервируя и без того взвинченных людей.
Спок высказал предположение, что скорее всего тут дело не в электронике, а в самом феномене квазарной туманности, которая в активном состоянии весьма портила «погоду» в космическом пространстве вокруг квазара. Пожалуй, сквозь такие помехи не смог бы пробиться даже «Энтерпрайз». А без связи им всем оставалось надеяться только на то, что они все же успеют починить челнок и взлететь раньше, чем «Энтерпрайз» покинет этот сектор.
– Разумеется, при условии, – не преминул заметить Спок, – что капитан рискнет отправиться на поиски пропавшего шаттла. А вероятность этого…
– Спок, избавь нас от математики, – простонал доктор, закатывая глаза. – Джим здесь, он ищет нас и будет искать до последнего момента.
– Возможно, доктор,– согласился Спок, – вот только до последнего момента у него осталось чуть больше суток.
Всем это было прекрасно известно. При ограниченном запасе топлива «Галилео» пусть и с трудом, но сможет выйти на орбиту Тауруса II. А вот шансы самостоятельно покинуть ее на поврежденном челноке равнялись нулю. Если там на орбите их не подберет «Энтерпрайз», «Галилео» либо сгорит в атмосфере, либо разобьется при посадке, что было более чем вероятно: вряд ли им во второй раз так повезет с посадочной площадкой.
Альтернатива остаться на Таурусе II была еще менее радостной, особенно после новостей, принесенных Латимером и Гаэтано. Разведчики сообщили, что этот каменистый и на первый взгляд безжизненный шарик на самом деле обитаем. Причем не просто обитаем – здесь живут разумные и не в меру агрессивные существа. В доказательство Латимер показал каменный наконечник копья, который они с Гаэтано обнаружили среди скал, неподалеку от места посадки. Наконечник был таких размеров, что навевал мысли о злобных великанах.
Встревоженные находкой, энтерпрайзовцы с удвоенным усердием принялись за дело. Пока Скотти и Спок пытались реанимировать двигатель, остальные занялись ревизией того, что можно было бы выкинуть, дабы облегчить челнок.
Мелочи вроде запчастей и инструментов были собраны и вынесены из шаттла, затем настал черед многострадального аппарата, который астрофизики с таким трудом установили на «Галилео». Обреченно вздохнув над своим детищем, Бома яростно выдернул провода и махнул помощникам. Когда, кряхтя и ругаясь, Латимер, Маккой и Бома вытаскивали этот агрегат по узкому проходу шаттла, главный инженер на мгновение оторвался от своей работы и, проводив взглядом злополучный агрегат, хмыкнул: «Туда ему и дорога».
После пятнадцати часов подобных работ энтерпрайзовцы выдохлись настолько, что повалились на не приспособленные для сна кресла внутри шаттла и вырубились. Но отдохнуть им не удалось. Беспокойный сон был прерван пронзительным завыванием. Маккой, которого даже красная тревога на «Энтерпрайзе» не приводила в такой трепет, проснулся в липком поту. Звук был совсем близко, словно его обладатели подошли к челноку почти вплотную. Латимер и Гаэтано тут же схватились за фазеры и бросились наружу с такой скоростью, что доктор глазом моргнуть не успел.
Час с небольшим и без того тревожного сна не принесли облегчения, а пробуждение вообще отбило охоту на отдых. Личное оружие моментально перекочевало из оружейного ящичка на «Галилео» на пояса энтерпрайзовцев.
Настороженно прислушиваясь к новым жутким звукам, доносящимся из-за скал, и поглядывая на расселину, в которой растворились разведчики, люди снова взялись за работу. Чем скорее они смогут покинуть этот ад, тем лучше.
Вой прекратился также внезапно, как и начался, и над горным кряжем повисла напряженная тишина, не предвещавшая ничего хорошего. Только время от времени было слышно, как по склонам скатываются мелкие камешки, но даже этот звук заставлял нервничать.
Спок никак не мог избавиться от ощущения, что за ними кто-то наблюдает, и этот кто-то настроен не дружелюбно. Судя по настороженным взглядам, которые его коллеги бросали на узкий проход в скалах, земляне чувствовали тоже самое. Время шло, напряжение усиливалось, а разведчики все не возвращались. Внезапно воздух прорезал пронзительный крик, эхом отразившийся от скал.
От этого звука команда «Галилео» на миг застыла на месте. Прежде чем Маккой успел опомниться, Спок по-кошачьи соскользнул на землю с корпуса челнока, который они обследовали. Доктор попытался было повторить этот маневр, но вулканец предупреждающе махнул ему, велев оставаться на месте.
– Мистер Бома, вы со мной, – скомандовал Спок, вынимая из-за пояса фазер и проверяя уровень заряда. – Доктор, старшина, что бы ни случилось, ни в коем случае не отходите от шаттла.
Спок и Бома с оружием в руках бросились в узкий проход, в который не так давно удалились на разведку Латимер и Гаэтано. В том, что кричал кто-то из них, никто не сомневался.
Узкая расщелина между скалами шла вниз под небольшим уклоном, и, когда люди спустились достаточно далеко, их окутал густой туман. Бома, который некоторое время жил в Туманном Альбионе, был привычен к туманам. Но такое он видел впервые. Белесые испарения с неприятным запахом серы клубились практически у самой поверхности, создавая впечатление густого киселя, который по мере дальнейшего спуска поднимался все выше и выше.
Было неудобно передвигаться по пересеченной местности, не видя того, что творилось под ногами. К тому же туман глушил звуки, а те, к которым они уже успели привыкнуть, звучали потусторонне. Обстановка вызывала четкое ощущение опасности. Казалось что вот-вот из-за очередного поворота выскочит какая-нибудь кровожадная голодная пакость. Бома нервно переложил фазер из одной руки в другую и обеспокоено уставился на спину крадущегося впереди Спока.
Вулканец передвигался с кошачьей грацией, неслышно ступая по каменистой насыпи. Рядом с ним Бома чувствовал себя просто увальнем. Он уже не раз умудрился влететь в невидимые рытвины, и только чудом не переломал себе ноги. В отличие от него Спок перемещался так, словно шел по паркету.
Когда клубы тумана дошли им до пояса, совсем близко раздался звук выстрела. Потом еще один, а следом за ним яростный рев. Забыв об осторожности и субординации Бома бросился вперед, оттолкнув в сторону первого офицера.
Когда он выскочил из расщелины, его глазам предстала жуткая картина: в клубах сизой дымки спиной к ним стоял Гаэтано. Чуть поодаль от него возле скалы в неловкой позе скорчился Латимер.
Бома не сразу сообразил, что произошло. Только когда он очутился возле распростертого тела, то понял, что Латимер уже мертв. Из его спины торчало огромное древко копья длиной больше роста человека и толщиной в руку. Бома почувствовал противную дрожь в коленях и подкатившую к горлу тошноту.
– Что здесь произошло? – услышал он позади голос Спока.
Бома обернулся и пораженно уставился на своего шефа. За то недолгое время, что астрофизик прослужил под началом первого офицера, он почти привык к странному, нечеловеческому хладнокровию, с которым вулканец подходил к любым проблемам. Хотя Бому подчас это хладнокровие раздражало, но собранность и спокойствие вулканца в критической ситуации не могли не вызывать уважение. Но сейчас, когда Спок, едва скользнув равнодушным взглядом по погибшему, тотчас переключился на насущные проблемы, Бома впервые, кроме раздражения, почувствовал отголосок самой настоящей ненависти. Гаэтано, услышав вопрос, нервно вздрогнул и бросил на первого офицера растерянный взгляд.
– Я… не знаю, – запинаясь, пробормотал он, снова вглядываясь в туман. – Мы шли на звук. Латимер решил забраться повыше, чтобы разглядеть что там творится. А потом… потом это… – Гаэтано растерянно махнул в сторону тела. – Я слышал их. Слышал, как они передвигались по скалам… Хотели подобраться ближе… Они…
– Вы видели, что это было? – перебил его Спок.
– Я не уверен. Это было похоже на гигантскую обезьяну. Я… кажется, я попал в нее.
Спок настороженно прислушался, потом беззвучно скользнул в ту сторону, в которую указал Гаэтано. Он появился из тумана мгновение спустя так же беззвучно, и остановился над распростертым телом Латимера.
– Там никого нет, мистер Гаэтано, – произнес вулканец, с неподдельным интересом рассматривая древко копья.
От этого взгляда Бома передернуло. «Да как он может!» – молча кипел астрофизик, глядя, как бесстрастно первый офицер выдергивает копье.
– Но оно там было, – настаивал Гаэтано, ничего не замечая. – Оно должно быть там! Я несколько раз выстрелил в него и без сомнения попал. Клянусь вам!
Вулканец рассеянно кивнул в ответ на эти страстные заверения, продолжая с неподдельным интересом рассматривать оружие. Древко было сделано из дерева, а наконечник представлял собой заточенный кусок вулканической породы размером больше ладони человека. Точно такой же несколько часов назад на борт «Галилео» принесла разведывательная команда.
– Фолсом Пойнт, – после некоторого раздумья пробормотал Спок, продолжая вертеть в руках оружие.
Для Бома эти слова стали последней каплей.
– Сэр?! – возмущенно выдохнул он.
– Вот это, – не заметив его интонации, уже громче повторил Спок, – очень похоже на открытие в Фолсом Пойнт, сделанное в 1925 году по старому земному календарю рядом с Мексикой в Северной Америке. Правда, рукоятка немного грубее. Не очень эффективно.
Бома, сжав кулаки, с яростью уставился на невозмутимого вулканца.
– Не очень эффективно?! – выпалил он. – И это все, что вы можете сказать!?
Спок посмотрел на взбешенного человека.
– Разве я в чем-то ошибся, мистер Бома? – холодно поинтересовался он.
– Ошиблись? Вы? О, это же невозможно! – с сарказмом ответил Бома.
– Тогда в чем дело, мистер Бома? – Сок намеренно проигнорировал вызов в голосе подчиненного.
– Здесь лежит мертвый человек, а вы рассуждаете о каменных копьях!
Спок снова скользнул взглядом по распростертому телу и пожал плечами.
– Моя забота о мертвых не вернет его к жизни,– спокойно ответил он.
Бома готов был броситься на своего шефа. Он знал, что от вулканцев не стоит ждать проявления сочувствия, но все же он надеялся, что Спок, столько лет проработавший среди землян, проявит хотя бы минимум такта. Наконец немного пришедший в себя Гаэтано осознал, что рядом назревает нешуточный спор. Он предостерегающе положил руку на локоть астрофизика и обратился к вулканцу.
– Мистер Спок, думаю, в целях большей эффективности нам не стоит оставлять здесь тело.
Спок посмотрел на погибшего, потом на подозрительно затихшие скалы. Боме на какой-то ужасный миг показалось, что вулканец готов отказать в этой просьбе. Но Спок после некоторых колебаний одобрительно кивнул.
– Хорошо. Думаю присутствие на корабле тела не помешает ремонту. Я помогу вам.
Спок шагнул было к распростертому на земле навигатору, но Гаэтано преградил ему путь и сквозь зубы бросил:
– Мы сами.
TBC

@темы: ТОС. Фики

---

Барбара Хэмбли, "Призрачный Странник". Глава 7

[M*Ress]

Глава 7, где экипаж занимается чёрт знает чем, а Хелен страдает в одиночестве

ГЛАВА 7

- А ты уверена, что нам за это не влетит? - Энсин Гилден поудобнее перехватил тяжёлую коробку, которую нёс, и внутри зашуршали объёмистые тома толстых бумажных книг - полное собрание марголианских романов в подлинных обложках издательства Броднакса. В эти часы, во время второй вахты, медицинские лаборатории по обе стороны длинного коридора, ведущего от кормового подъёмника к запасному пульту управления в центре тарельчатого корпуса, как обычно, пустовали. В приглушённом освещении тёмные фигуры помощника историка и сотрудницы Антро-Гео приобретали таинственный и вороватый вид, лишь слегка нарушаемый крепкими пластиковыми коробками, которые они тащили, и механической грузовой тележкой, что с шипением плелась за ними следом, как навьюченный осёл.
- Мы не делаем ничего незаконного, - мягко ответила энсин Эмико Адамс.
- А подкупать энсина Миллера, чтобы освободить и наполнить воздухом секцию корпуса, - это, по-твоему, законно?
- Я его не подкупала, - рассудительно поправила его помощница лейтенанта Бергдаля. - И если Бруновский мог уговорить Дэнни подать воздух в одну из секций корпуса на двадцать третьей палубе, чтобы разместить эту их тайную лабораторию, то, ради всего святого, неужели ты не вправе сделать то же самое для хранения предметов антикварной ценности?
Гилден слегка кивнул - тощий, унылый на вид юноша среднего роста, слегка горбящий плечи под красной формой бортинженера.
- Ну, - застенчиво сказал он, - насчёт антикварной ценности я не уверен...
- Конечно, подлинные оттиски информационных сводок с Касторианских войн имеют антикварную ценность, - подбодрила его Адамс, заглянув через край огромной коробки с монгесскими романами (полное иллюстрированное собрание всех циклов). У неё было нежное овальное лицо с плоскими скулами и яркими чёрными глазами, которые, наряду с миниатюрным ростом, втайне приводили её в отчаяние. - И чтобы там ни говорили наши компьютерные гении, копирующие отдельные истории из сборников или лучшие романы из серий, - кто сказал, что низкопробное чтиво доставляет меньше удовольствия? А читать копии избранных статей из земных журналов - совсем не то же самое, что держать в руках и листать настоящий журнал.
- Ну... - протянул Гилден, слегка смущённый тем, что его наклонности барахольщика снова взяли над ним верх. - Беда в том, что нам не дают достаточно места, даже для временного хранения. Говорят - "только на время ввода"... Те, кто написал эти правила, - они хоть понимают, сколько времени занимает скормить компьютеру одну книгу? Даже с автоматическим сканером? А уточнить перевод? И всегда приходится дополнительно проверять результаты. А что они нам дали? Оттяпали две каморки от большого обзорного зала на одиннадцатой палубе, и даже за них пришлось драться насмерть! На двадцать первой палубе они, видите ли, устроили дорожку для боулинга, а нам говорят: "Уничтожайте печатные копии после ввода необходимых материалов".
- На дорожке для боулинга каждую вахту полно народу, - заметила Эмико. - Это одно из самых популярных мест отдыха на корабле.
- Ну и зря. Время надо тратить на более полезные дела. И в любом случае, - добавил он, сдвигая редкие брови, - даже после того, как информация введена в компьютер, я не могу позволить им избавиться от этих книг. Я знаю, что есть копии в Специальном собрании Института, и на Мемори Альфа, и в других местах. Но я просто... не могу.
- Я тоже, - сказала Адамс. Мягкое ностальгическое выражение блеснуло в её пуговичных глазках, потому что она тоже питала слабость к сбору всякого барахла.
Они притихли, проходя мимо переборки, из-за которой доносились другие голоса - в частности, голос начальника СБ ДеСаля и корабельного фотографа, которые проверяли результаты компьютерного анализа данных по последнему случаю разгрома лаборатории. Гилден и Адамс чуть ускорили шаг.
- И, между прочим, это просто смешно, что на восьмой палубе нет прямого прохода от кормового лифта к центральному, - выдохнул Гилден, когда они нырнули в нишу за биохимической лабораторией, где находились двери турболифта. - Приходится ходить как раз мимо кабинета ДеСаля...
- Мы могли бы проехать на турболифте прямо из кормы.
- Только не в последнюю смену, - возразил Гилден. - А то кому-нибудь придёт в голову спросить, кто это среди ночи пятнадцать раз прокатился к пилону и обратно. Все команды идут через центральный компьютер, а он всё записывает для службы статистики... Что они подумают? Что мы с голоду совершили налёт на пищевые синтезаторы?
Двери турболифта распахнулись, и путём сложного маневрирования Гилдену и Адамс удалось разместиться в нём вместе со своей внушительной поклажей и доверху нагруженной тележкой. Адамс с трудом дотянулась до маленького ручного переключателя, одновременно придерживая свою коробку с книгами, чтобы та не мешала дверям закрыться.
- Интересно, что они собираются делать в аварийной ситуации? Девятая палуба, - добавил он, обращаясь к потолку.
- Там находится линия доставки пищи, - сказала она, когда турболифт со свистом двинулся по шахте. - Она ведёт из пилона на восьмую палубу.
Гилден презрительно фыркнул.
В отсеке переработки материалов на девятой палубе было тихо, но они различали приглушённое бульканье молекулярных измельчителей и на его фоне - низкий, скорее осязаемый, чем слышимый, ропот двигателей, словно ровное биение корабельного сердца. Девятая и десятая палубы "тарелки", как и нижние палубы инженерного корпуса, представляли собой автоматизированную фабрику, обеспечивающую нужды "Энтерпрайза" и его команды в течение всего путешествия. Здесь незаметно протекали сотни безымянных механических процессов, без которых все стратегические планы мостика, вся гениальность лабораторного комплекса и вся мудрость компьютерной системы были эфемерны, бессмысленны и беззащитны перед холодным мраком и пустотой космоса. Здесь не работали по ночам, да и днём сюда редко заходили люди, за исключением техников, время от времени проверявших исправность оборудования; большие гулкие комнаты, загромождённые угловатыми тушами механизмов и сложными переплетениями кабелей и трубопроводов, были едва освещены. Гилден и Адамс неуверенно двинулись вдоль изогнутой стены затенённого коридора. Стук их подмёток и мягкое гудение грузовой тележки отдавались эхом в пустом пространстве, и это странным образом успокаивало.
- Сюда, - Адамс свернула в тёмный проём. В этой комнате производились органические вещества, и воздух был наполнен странными запахами. Эмико поставила коробку на пол и с помощью маленького универсального шуруповёрта принялась отвинчивать крепления переборки. - Миллер накачал воздухом целых три секции, одну прямо под этой и ещё одну большую наверху. У тебя будет сколько угодно места.
- Что за славный парень, - восхищённо сказал Гилден.
Он сунул голову в образовавшееся отверстие и огляделся. Там было совершенно черно - Адамс сняла с пояса маленький фонарик и посветила вокруг. Камера по ту сторону переборки имела около трёх метров в ширину и около пяти в глубину, и оттуда ещё тянуло слабым, едким, слегка отталкивающим душком углеродно-кислородно-водородно-азотных соединений, хранившихся там когда-то, - основного сырья, из которого вырабатывалась вся пища и вода на корабле. Ещё там было страшно холодно, и дыхание Эмико клубилось белым паром в тусклом жёлтом свете её фонарика.
- Дэнни сказал, что, кроме воздуха, подведёт сюда немного тепла от энергетических контуров молекулярных смесителей. Он говорит, здесь будет не так холодно.
- Ничего. Холод бумагу не портит, - Нырнув внутрь, Гилден поставил коробку с книгами и начал разгружать тележку. - Надо как-то его отблагодарить.
Адамс покачала головой и улыбнулась.
- Он мне кое-чем обязан, - сказала она. - Я помогала ему и Бруновскому перенести компьютерный терминал.
- Зачем? - озадаченно спросил Гилден.
Её улыбка стала ещё шире. Когда она улыбалась вот так, то мгновенно превращалась из хрупкой гейши в уличного сорванца.
- Ничего незаконного, - заверила она его.
Гилден припомнил всё, что ему было известно о Дэне Миллере и Джоне Бруновском, и торопливо сказал:
- Я не уверен, что хочу знать.
Адамс проползла обратно в отверстие и закрыла переборку за своим другом.
- Держи, это тебе пригодится, - Она протянула ему шуруповёрт. - Я имею в виду, они ничего не крадут и не провозят контрабанду, не варят самогон, не играют в азартные игры, не продают клингонам секреты Звёздного флота... ничего такого.
- Тогда зачем им понадобился компьютерный терминал лабораторного уровня? Или пищевой синтезатор? Или...
- Ну, просто Джон...
Она вдруг замолчала и резко обернулась. В огромном тихом помещении с изогнутыми стенами разом стало смертельно холодно.
- Ты чувствуешь?.. - шепнула она, и Гилден поднял руку, призывая её к молчанию. Его лицо, обрамлённое короткой бородкой, побледнело, как мел.
Вместе с ними в комнате было ещё... нечто. Они оба знали это, ощущали каждым нервом; холод, окутавший их, не имел ничего общего с ледяной пустотой космоса снаружи. Это было что-то разумное, наделённое собственной волей... и оно находилось рядом с ними, среди массивных корпусов молекулярных смесителей, затаившись в густой тени. С того места, где они стояли, прижавшись к стене, они могли видеть лишь небольшую часть просторной комнаты; остальное скрывала темнота и изгиб стен, вытянутых вдоль дуги "тарелки" на четверть окружности. Но каким-то образом Адамс чувствовала, что это, чем бы оно ни было, совсем близко... и движется.
Рядом с ней Гилден шёпотом произнёс старинное ругательство; Эмико машинально отыскала его руку и вцепилась в неё. Тёмный прямоугольник двери вырисовывался во мраке всего в семи-восьми метрах от них... Если мы побежим, подумала Адамс, если мы добежим до двери... что, если она не откроется?
Где-то среди смутно видимых нагромождений машин раздался стук. Слабый ритмичный звук, гулкий, звенящий, металлический. Адамс нашарила свой фонарик и посветила в направлении звука, но там не было ничего - ни тени, ни движения. Только этот гулкий стук, будто слепой с тростью ощупью искал дорогу...
С внезапной силой Гилден втолкнул её на низкую платформу грузовой тележки, выхватил у неё пульт управления и включил полный ход. Свистя и завывая, маленький транспорт рванулся к двери, которая распахнулась перед ними и с шипением сомкнулась позади в темноте; цепляясь друг за друга, чтобы не слететь на повороте, они пронеслись по дуге коридора, направляясь к турболифту со всей скоростью, какую мог развить двигатель тележки. Не останавливаясь, они добрались до лифта и, вскочив в него, вручную затащили следом тележку - так было быстрее, чем управлять ею через пульт.
Они проехали напрямик через седьмую палубу и вниз до кормового зала одиннадцатой палубы, совершенно пустого в это ночное время, - и плевать им было на всех, кто будет проверять записи компьютерной системы. Ни Гилдену, ни Адамс не хотелось выбираться из лифта и снова идти по этим слабо освещённым гулким переходам от центральной лифтовой шахты до кормовой.
Они не перемолвились ни словом, пока не добрались до кабинета Гилдена - узкой каморки, оттяпанной, по его собственному выражению, от кормового обзорного зала и заваленной от пола до потолка старыми книгами, журнальными подшивками, горами ящиков со свитками, пачками писем, коробками отдельных записок. То были бумажные подлинники исторических записей, собранных со всех планет, где побывал "Энтерпрайз", от всех народов и цивилизаций, которые они открывали или изучали, огромная масса информации, которую надо было разобрать, оцифровать и ввести в компьютерную библиотеку для последующей передачи в центральные базы данных Федерации на Мемори Альфа. Некоторые из этих документов никто не читал уже многие годы - а то и столетия - даже на планетах, где они были собраны. При тусклом свете настольной лампы это место походило на подземную нору и угнетало своей теснотой. Адамс нервно съёжилась на краешке стула между двумя гигантскими стопками старых книг и видеокассет с приключенческими сериалами, пока Гилден добывал кипяток из пищевого автомата, доставшегося ему в наследство с тех времён, когда эта комната ещё была частью обзорного зала.
- Настоящий лакричный чай, - сказал он, протягивая ей немытую расписную чашку. - Я купил его на Звёздной базе 12. Синтезаторы готовят только ромашковый и мятный, и оба на вкус - всё равно что солома.
Она приглушённо хихикнула, но её рука дрожала, когда она взяла чашку.
- Спасибо.
В неверном свете маленькой ламы Гилден всё ещё выглядел очень бледным и чуть не разлил свою чашку, поднимая её со стола.
Они посмотрели друг другу в глаза.
- Мы доложим об этом?
Она вспомнила тот жуткий холод, и непреодолимый страх, и навязчивое ощущение, что вместе с ними в комнате находится что-то невидимое, неосязаемое...
- А тебе хочется объяснять, что ты делал в органической лаборатории в это время ночи?
Он заколебался, разрываясь между чувством долга и нежеланием выслушивать то, что скажет корабельный историк по поводу тайного хранения бесполезных бумажных копий, содержимое которых уже занесено в компьютер. Он подумал об остальных своих сокровищах, об экзотическом оружии и священной утвари разных культов, о собраниях загадочных книг; о свитках, тетрадях и письмах, имена чьих авторов и адресатов, умерших столетия назад, он порой находил в малоизвестных исторических анналах чужих миров - об этих драгоценных вещах, что загромождали до потолка его маленькую личную каюту, которыми были забиты все углы и полки Исторического хранилища, а также шкафы всех друзей, кого он смог уговорить предоставить им место.
- Ты же знаешь, - негромко добавила Адамс, - если мы пошлём кого-нибудь проверить, там ничего не найдут. Не сейчас.
- Да, - сказал Гилден дрожащим голосом и отхлебнул чая. - Думаю, да.
Он снова вздрогнул, вспоминая, как услышал стук в собственном кабинете, как один или два раза его посещало чувство, что он не один в этой комнате... и как однажды ночью он пришёл к своему кабинету и, стоя перед запертой дверью, услышал внутри чужие шаги...
- И если это повторится, когда мы пойдём туда в следующий раз... думаю, мы сами с этим справимся, - проговорил он. - Как ты думаешь, Дэнни одолжит нам фонарь побольше?


***

Кто-то тихонько забарабанил в дверь.
- Хелен... - Это был голос Ухуры, обеспокоенный и даже испуганный. - Хелен, это я.
Лёжа в темноте на кровати, Хелен промолчала. Она не была уверена, что сможет говорить достаточно твёрдым голосом. И, потом, что она могла сказать? Через некоторое время за дверью раздались лёгкие шаги, удаляющиеся по коридору, и она снова осталась наедине с собой.
Наедине с безнадёжностью и с полным смятением мыслей. Наедине с воспоминаниями о снах и о кошмарах.
Тот сон...
Хелен уронила голову на плоскую, чистую, казённую флотскую подушку.
Последний вечер на Пигмисе воскрес в её памяти так отчётливо и ярко, что грудь пронзила почти физическая боль. Как теплы были его сильные пальцы, сжимавшие её запястья, как уверенны и нежны губы... И сухой, сладковатый запах травы, и жар, что источала нагретая за день земля под их ногами. В этом золотом, как жимолость, лунном сиянии выражение сомнения на его лице читалось так же ясно, как при свете дня. Если он знал, что лжёт, - откуда взялось это сомнение? Или оно было лишь ещё одной уловкой, чтобы убедить её?
Или она сама всё это выдумала?
Она перевернулась на спину и уставилась на серо-голубой потолок - такой же плоский и невыразительный, как и всё остальное в Звёздном Флоте. Именно это безликое единообразие будило в ней презрение к службе - эти уставы и правила, стремление всё упростить и привести к общему знаменателю... которые она готова была принять ради него.
Она горько покачала головой. Как она могла быть такой глупой? Влюбиться в Джима Кирка... и всё ещё любить Джима Кирка - или того человека, каким она его представляла...
Но сейчас она поняла, что совсем не знала его.
И в этом, несомненно, крылась причина кошмара.
При мысли об этом она быстро протянула руку к ночнику и включила его, озарив узкую койку мягким уютным светом. Последние четыре ночи она спала только со включённой лампой.
Наяву, рассуждая рационально, она понимала, что означают эти кошмары. Она повторяла про себя слова учителей психологии: это всего лишь отражение её собственного страха обнаружить, что Джим - не тот, каким она его считала. И ничего больше.
И совершенно ничего больше.
Но когда она просыпалась среди ночи - или когда ей снилось, что она просыпается здесь, в своей каюте на "Энтерпрайзе"... или, что ещё хуже, в каюте Джима... просыпается и смотрит на существо, лежащее с ней в постели, на существо, которое она только что обнимала и думала, что это Джим...
Будучи ксеноантропологом, она без предубеждения относилась к идее сексуальных контактов с представителями инопланетных видов, хотя и наслушалась избитых шуток на эту тему за годы работы в своём отделе. Но в кошмарах её отпугивала не чужеродность существа, а какой-то неопределённый, глубоко угнездившийся ужас. И всегда наступал момент, когда оно с медленной усмешкой оборачивалось и смотрело на неё, и глаза у него оказывались золотисто-ореховыми, как у Джима, - но Джиму они не принадлежали.
Она поёжилась, отгоняя подальше навязчивые воспоминания об этих видениях. Взгляд на часы подсказал ей, что сейчас 22:00 вечера. Сегодня она захватила с собой роман и надеялась, что чтение поможет ей скоротать ночь... и что кошмары прекратятся, когда она доберётся до Звёздной базы 9 и покинет этот населённый духами корабль.
Из коридора донеслись шаги. Она услышала голос Маккоя и этот мягкий южный выговор, то и дело проскальзывающий в его речи:
-...честное слово, в последний раз я так себя чувствовал, когда мы с кузенами Батлер подначивали друг друга провести ночь на развалинах плантации старого Хоукса...
Ей пришло в голову, что Маккой мог бы дать ей какое-нибудь снотворное, но она тут же отбросила эту мысль.
Потому что он непременно спросил бы её, что за сны её мучают.
И спросил бы, когда они начались.
Но она никак не могла сказать ему, что всё началось в ту ночь, когда она пришла в каюту Джима после отлёта с Пигмиса, - и в ту самую ночь, лёжа в его объятиях, она взглянула ему в лицо, и без всякой видимой причины внезапная мысль ослепила её:
"Этот человек - не Джим Кирк".

@темы: ТОС. Книги, ТОС. Переводы, Барбара Хэмбли. Призрачный Странник

---

Галилео семь (Fanfiction Star Trek: TOS) часть 3

[SilverWind]

И продолжение:
А начало тут:

часть 1

www.diary.ru/~ST-TOS/p140289665.htm

часть 2

www.diary.ru/~ST-TOS/p140493077.htm
Журнал капитана, звездная дата 2821.7
Электромагнитный феномен, известный как Мурасаки 312, вращается в космосе подобно язве. Печальное напоминание о семи сгинувших в его пучине кораблях. Теперь он затронул и нас. Этот эффект сделал наши поисковые системы бесполезными. Без них мы слепы и почти беспомощны. Мы находимся в непосредственной близости по меньшей мере к четырем солнечным системам. И где-то там дрейфует восьмиметровый челнок, сбившийся с курса и потерявший управление. Как в старинных поговорках: отыщи иголку в стоге сена.
Кирк остановил запись и усталым взглядом окинул мостик. Прошло много времени с момента, как оборвалась связь с челноком, но результаты пока нулевые. Ни связь, ни сканеры работать не желали, несмотря на все усилия инженерной службы. На экране все в том же положении мертвенным светом сиял квазар, словно гигантская язва в пространстве. Невозможность действовать Кирка просто убивала.
Во всей сложившейся ситуации радовало только одно: высказав свое недовольство, верховный галактический комиссар удалился и больше не показывался. Кирк неловко пошевелился в своем кресле, чувствуя, что от недосыпания глаза словно песком набиты.
Надо бы заглянуть в лазарет и попросить у Боунза чего-нибудь взбодриться, рассеянно подумал он, глядя на спины навигатора и пилота, сосредоточенно склонившихся над своими консолями. И тут же его как ножом кольнуло: Боунза нет. Друг, вечный ворчун, сейчас в космосе, на потерявшем управление шаттле. В груди снова заныло от предчувствия беды…
– Капитан.
Мягкий голос Ухуры вывел его из ступора.
– Да, лейтенант?
Ухура кивнула в сторону научной консоли, возле которой, попеременно то краснея, то бледнея, топтался юный энсин.
– Сэр, пришел доклад из научной секции, – сказал юноша. – По нашим расчетам, в момент вспышки «Галилео» должен был получить более чем десятикратное ускорение. С вероятностью в 93,76 процента, с учетом неизменности вектора движения «Галилео» и распределения полей, эффектом ионной вспышки челнок должно было забросить прямо в центр квазарного феномена.
– Вы хотите сказать, что челнок швырнуло прямо на звезду? – внешне спокойно уточнил Кирк после секундной паузы.
– Похоже на то, сэр.
Кирк почувствовал, как на мгновение замерло его сердце. Он не мог себе не признаться, что до последнего надеялся на лучшее. Надеялся, что сейчас шаттл дрейфует в свободном пространстве и найти его не составит особого труда. Лишь бы сканеры заработали. Но это! Неужели конец?
Не надо было быть ученым, чтобы понять, что ждало незадачливых путешественников в этом бурлящем котле. Из семи кораблей, попавших в зону Мурасаки в моменты активности квазара, не вернулся ни один. Все что удалось обнаружить – это обломки рудовоза, разорванного на куски при попытке избежать столкновения с одной из вспышек.
Кирк закусил губу и уставился на экран. Неужели там, в этой сияющей дымке, сейчас так же плавают обломки «Галилео»?
«Стоп, не время раскисать, – резко оборвал он себя, заставляя отступить накатившую волну отчаяния. – Не может быть чтобы они погибли! – Кирк встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. – Спок должен был что-то придумать. Не мог не придумать!»
Кирк вскочил и нервно прошелся вдоль ограждения мостика.
«Думай, думай, – твердил он сам себе. – Из любого положения должен быть выход. Нужно только поискать».
Он остановился напротив экрана, уставился на изображение туманности и попытался вспомнить все, что рассказал на совещании Спок перед самым вылетом. Дальнее сканирование зоны Мурасаки показало, что под покровом туманности, окружающей квазар, находились как минимум еще пять звездных систем. А что, если…
– Энсин, – не поворачиваясь, спросил капитан, – у нас есть звездные карты этого сектора?
– Да, сэр, – ответила юноша. – Правда, не совсем точные.
– На экран, – бросил Кирк.
Изображение на главном экране вздрогнуло и сменилось на схематическое изображение сектора Мурасаки. Кирк несколько мгновений рассматривал картинку, потом сказал:
– Наложите на карту предположительный вектор движения «Галилео».
Энсин пощелкал переключателями.
– Готово, сэр. Вот последние координаты «Галилео», – он указал на красную звездочку, вспыхнувшую на экране. – Их доклад о том, что шаттл теряет управление, пришел примерно за минуту до того, как вырубились наши сканеры. Если допустить, что с этого момента «Галилео» не мог изменить курс, вектор их движения должен быть примерно таким.
Еще один щелчок, и звездочка на экране, прочерчивая пунктирную линию по дуге, направилась к пульсирующему пятну, обозначающему квазар. Кирк некоторое время разглядывал карту, потом приблизился к экрану и указал на яркую точку немного в стороне от пунктирной линии.
– А это что?
– Это Таурус, сэр. Звезда класса G. По расчетам «Галилео» должен пройти мимо нее на расстоянии 4,8 астрономических единиц.
– У Тауруса есть планетарная система?
– Да, сэр, – энсин снова пощелкал переключателями, увеличивая картинку. – Три небольшие планеты.
Кирк затаил дыхание, глядя, как на увеличенной карте вокруг звезды заплясали еще три точки. Капитан изучал параметры, появившиеся на изображении рядом с этими точками. Орбита первой планеты располагалась очень близко к звезде. Орбита третьей – газового гиганта наподобие Юпитера – дважды пересекала курс челнока, но в настоящий момент планета находилась на максимальном удалении от точек пересечения. Зато вторая...
Неужели шанс?! Один из тысячи, но все же шанс. Капитан знал, что шаттлы типа «Галилео», потеряв управление, тем не менее обладали определенным запасом хода, позволяющим маневрировать даже в экстремальных условиях. А близость достаточно крупной планеты или звезды давала шанс воспользоваться ее притяжением, чтобы изменить направление и избежать рокового столкновения. Спок не мог не знать об этом… Не мог не воспользоваться такой возможностью… А если допустить, что ему это удалось, то сейчас Галилео, скорее всего, находится либо на орбите этой планеты, либо на ее поверхности.
– У нас есть данные по этой планете? – после минутного молчания спросил капитан.
– Да, сэр. Класс М, кислородно-азотная атмосфера. Названия нет, так что можно считать ее Таурусом II.
Кирк оторвался от экрана и обвел взглядом мостик, только теперь осознав непривычную тишину. Взгляды всех присутствующих были направлены в его сторону, и в этих взглядах Кирк читал ту же надежду, что чувствовал сам.
– Спасибо энсин, – как можно спокойнее произнес капитан. – Мистер Сулу, рассчитайте курс на Таурус II.
– Есть, капитан!
Кирк не знал, насколько рационально его предположение. И все же он очень надеялся. По крайней мере, тягостному ожиданию пришел конец. Настало время действовать.

***
Такой болтанки Маккою еще переживать не приходилось. Челнок, потерявший управление, несся на всех парах неизвестно куда, несмотря на героические усилия Спока и Латимера заставить его слушаться руля. Увы, тщетно. Форсируя импульсные двигатели, им удавалось более менее успешно уворачиваться от попадающихся на их пути каменных глыб, которые, судя по всему, затянуло в этот сектор точно так же как и их самих.
Но заставить шаттл изменить курс, увести его от все увеличивающегося изображения квазара никак не удавалось. «Галилео» стонал и скрипел от перегрузок, но продолжал лететь навстречу своей гибели. Маккой уже не раз пожалел о своем решении присоединиться к исследователям.
"Ну почему мне не сиделось в лазарете?" – подумал он, когда очередной вираж встряхнул его так, что желудок оказался где-то в районе горла, норовя при этом выбраться еще дальше.
Вернув его на место, доктор мельком глянул на своих спутников, судорожно вцепившихся в подлокотники своих кресел. Скотти сидел немного наклонившись вперед, а на его подвижной физиономии можно было прочитать только одну мысль: «нельзя-научников-пускать-туда-где-нужны-инженеры». Бома, несколько бледнее обычного, остекленевшими глазами смотрел на обзорный экран. Гаэтано вжался в свое кресло так, словно пытался слиться с ним.
Самый молодой член их маленького экипажа, старшина Мирс, вчерашняя выпускница Академии, выглядела сейчас гораздо зеленее «краснеющего» вулканца.
"Наверное, у меня вид не лучше", – с вымученной усмешкой подумал доктор, подавляя очередной приступ тошноты. Он перевел взгляд на Спока. Тот работал с системой управления так, словно занимался на симуляторе, а не был в самом эпицентре ионного шторма на маленьком кораблике, потерявшем управление.
Когда на обзорном экране почти по курсу чуть в стороне от квазара вынырнуло изображение грязно-зеленого шара, Маккой от неожиданности прикусил себе язык. Вот тебе и на, подумал он не без иронии. Не сгорим, так разобьемся.
– Внимание, приготовьтесь к аварийной посадке, – раздался уверенный голос вулканца.
– Мистер Спок, вы уверены, что стоит это делать? – вкрадчиво поинтересовался доктор.
– У вас есть другие предложения, доктор? – не оборачиваясь спросил Спок.
– Нет, – с яростью бросил Боунз, – но это не значит, что я хочу, чтобы мои бренные останки размазало по этому шарику.
– Вы предпочитаете, чтобы ваши бренные останки испарились внутри звезды? – с едва заметной язвительной интонацией спросил вулканец.
– Вообще-то я бы предпочел чтобы мои не бренные части тела вернулись на «Энтерпрайз», и желательно одним куском, – проворчал доктор.
Короткий взгляд и выгнутая бровь.
– Доктор, я не собираюсь никого «размазывать», – примирительно ответил Спок. – Если мы не сможем посадить «Галилео» здесь, то через один час сорок три минуты окажемся в самом центре квазарного феномена. Впрочем в этом случае погибнем мы гораздо раньше. Я не смогу сбросить скорость или отклониться: челнок практически не слушается управления. Но если мы используем притяжение этой планеты, то сможем изменить направление. Или вы все-таки предпочитаете сгореть?
Маккой раздраженно фыркнул. Пусть делает, что хочет, подумал он. Лишь бы доставил нас на поверхность в относительно целом виде.
Споку и Латимеру пришлось приложить немало усилий, чтобы изменить траекторию «Галилео» так, чтобы челнок вышел на гиперболическую орбиту вокруг неизвестного мира. Притяжение этой планеты было достаточно сильным, чтобы не позволить шаттлу покинуть систему. С каждым витком скорость, неимоверно возросшая в момент ионной вспышки, уменьшалась, пока наконец «Галилео» по пологой дуге не пошел на посадку.
Смиренное настроение Маккоя резко изменилось, когда глазам путешественников предстала поверхность планеты, скрытая до этого момента под густым облачным покровом. Куда ни кинь взор – везде были одни горы. Доктор едва не застонал, увидев острые как клыки пики скал, возносящиеся прямо в небо.
Сесть сюда?! Да это же невозможно! Даже если «Энтерпрайз» когда-нибудь и разыщет их, все что обнаружит Джим – обломки шаттла, искромсанного скалами при посадке. Подумать еще о чем-то доктор не успел. Челнок, врезавшийся, словно болид, в нижние слои атмосферы, затрясло мелкой дрожью, и он медленно начал переворачиваться. Оставшееся время доктору было не до стенаний и сожалений: весь остаток пути до поверхности он пытался сохранить в себе завтрак, который вместе со своенравным желудком опять норовил выбраться наружу.
Прекратилось все так же внезапно, как и началось. Гробовая тишина, наставшая после тряски и скрежета днища челнока о камни, просто оглушала. В кабине отчетливо пахло горелой изоляцией, да и дым стоял такой, что даже если бы работало основное освещение, разглядеть в этом тумане что-либо было нереально. Наконец вспыхнул аварийный свет, и с некоторым опозданием затрещали системы очистки воздуха.
Маккой перевел дух и рискнул пошевелиться. Болело все, что было неудивительно при такой посадке. Удивительно было то, что у него вообще что-то могло болеть. «Кажется, жив», – осторожно подумал доктор, и нерешительно потянулся к привязным ремням, осматриваясь вокруг. Аварийное освещение было слишком слабым, чтобы можно было что-то рассмотреть.
– Есть кто живой? – спросил доктор, вглядываясь в клубящийся полумрак.
Поблизости началось копошение.
– Вроде бы да, – мгновение спустя раздался неуверенный голос Гаэтано, сидящего впереди и слева.
Дым начал рассеиваться, открывая взору разрушения.
– Скотти? Бома?
Инженер резко встряхнул головой, проверяя, на месте ли сей ценный инструмент, и энергично кивнул. Бома коснулся руками лица и удивленно уставился на кровь, оставшуюся на ладони. Маккой, чей докторский инстинкт пришел в себя раньше него самого, тут же напрочь забыл о собственных болячках. Выбравшись из кресла с неизменным саквояжем в руках, доктор пробрался к пациенту и протянул чистую салфетку. Бома вытер кровь и усмехнулся.
– Лихо мы прокатились, – сказал он, шмыгая распухшим носом. – Второе ЧП за два дня. Мне точно не везет.
Маккой, успокоенный состоянием первого пациента, повернулся к старшине Мирс, державшейся за голову с вымученным выражением на лице.
– Вы как? – озабочено спросил доктор, присаживаясь рядом и настраивая трикодер.
– Я в порядке, доктор, – ответила девушка.– Просто небольшая шишка.
– Охотно верю, – проворчал доктор, – но лучше лишний раз убедиться. Может быть, кто-нибудь объяснит, что это было?
Бома в очередной раз шмыгнул носом.
– Не уверен, но думаю, магнитный потенциал эффекта был такой силы, что, когда мы набрали скорость, она выросла в геометрической прогрессии, – ответил ученый, постепенно приходя в себя. – Нас просто забросило в центр этого феномена как футбольный мяч.
– Я бы сказал, что ваше объяснение вполне правдоподобно, мистер Бома, – раздался голос Спока.
К этому моменту главный инженер наконец-то сумел выпутаться из страховочных ремней и, держась за стены, направился к креслам пилота и навигатора.
– Ну и бардак, – возмущенно выпалил он, глядя на искрящие панели.
– Беспорядок еще не говорит о том, что цепи нарушены, мистер Скотт, – ответил ему Спок, вставая из своего кресла. – Надеюсь, на этот раз вам не придется долго трудиться.
Вулканец обошел рассерженного инженера и присел у коммуникационного центра.
– «Галилео» вызывает «Энтерпрайз», – заговорил он в микрофон.
Но в ответ донеслось лишь звучание статики.
Скотт бросил на Спока насмешливый взгляд.
– Вы же не надеетесь что они ответят? – поинтересовался он.
– Я вообще ни на что не надеюсь, мистер Скотт, – хладнокровно ответил Спок. – Но было бы логично изучить все возможные варианты. Доктор Маккой, проверьте, пожалуйста состав атмосферы.
– Как будто это что-то изменит, – еле слышно проворчал Маккой, тем не менее склоняясь над своим трикодером. – Нам везет, – добавил он уже громче несколько секунд спустя. – Атмосфера кислородная, давление 700 миллиметров ртутного столба; азот 140. Дышать можно, если вы не собираетесь бегать наперегонки.
– Ограничьтесь фактами, доктор, – перебил его Спок.
Маккой смерил вулканца ехидным взглядом, но продолжил:
– Есть следы аргона, неона, криптона. Все в допустимых концентрациях. И все же я не рекомендовал бы это место для летнего курорта.
– Спасибо за ваше мнение, но вы могли бы оставить его при себе, – заметил Спок. – Мистер Скотт, осмотрите повреждения.
Инженер, уже углубившийся в сплетение проводов и схем, буркнул что-то одобрительное.
– Думаю нам стоит выйти отсюда и предоставить мистеру Скотту место для работы, – продолжил первый офицер, обращаясь к остальному экипажу. – Мистер Латимер, мистер Гаэтано, возьмите оружие и обследуйте окрестности, сохраняя визуальный контакт с кораблем.
Латимер и Гаэтано без спешки достали из оружейного ящика фазеры и молча удалились. Доктор с некоторой долей зависти посмотрел им вслед. Если этих парней и пугало то, что ждало их снаружи, они этого не показали. Вот так выучка. Проводив взглядом офицеров, Маккой снова уставился на вулканца.
– Ну и какие у нас шансы связаться с «Энтерпрайзом»?
Спок поднял на него взгляд.
– В таком состоянии как сейчас – чрезвычайно низкие, – ответил он.
– Но они же будут нас искать.
Вулканец вернулся к приборам.
– Если только решат, что мы выжили, – ответил он Маккою после секундной заминки.
Доктор почувствовал, как от удивления у него отвисла челюсть.
– Если?! Спок, что значит «если»?!
– Подумайте сами, доктор: челнок, потеряв управление, летит прямо на звезду. Думаю даже вашего образования «простого сельского доктора» будет достаточно, чтобы понять, что шансов у него выжить очень мало. И что подскажет логика в данном случае?
Маккой воинственно вскинул подбородок и упер руки в бока, всем своим видом показывая готовность дать отпор.
– Мне плевать на вашу логику и на вероятность. И Джиму тоже. Он будет искать нас до последнего, и вам это прекрасно известно.
– Вы забываете, доктор, что у капитана есть определенные обязательства, – мягко заметил вулканец. – Квазар нестабилен, а чтобы найти нас, капитану придется приблизиться к нему на опасное расстояние. Рисковать жизнями четырехсот членов экипажа ради семерых – неразумно и нелогично. К тому же, если эффект ионизации распространился так широко как я думаю, то они будут вынуждены вести поиск не имея возможности использовать приборы. Только визуальный контакт. Мягко говоря, это очень большая планета.
«Оптимист ты наш», – обреченно подумал Боунз.
– Думаешь, они нас здесь не найдут? – понизив голос, спросил Маккой, бросая при этом взгляд на сидящих в стороне Мирс и Бома, которые, хотя и развили бурную деятельность, прислушивались к их разговору.
Спок посмотрел в ту же сторону и едва заметно пожал плечами.
– Даже если капитан решится рискнуть, пока мы на поверхности планеты, наши шансы невелики. А пробыть здесь мы можем очень долго.
Маккой обреченно вздохнул.

***
С невероятной осторожностью «Энтерпрайз» углубился в квазарную туманность. Эта осторожность была вполне понятна. Мало того, что ионный шторм вывел из строя большинство приборов, и огромный звездолет был вынужден продвигаться практически вслепую - сами по себе зоны квазароподобных туманностей были пока мало изучены, и, судя по количеству пропавших в них кораблей, еще и чрезвычайно опасны.
Кирк понимал, что сильно рискует, направляя звездолет в самый центр ионных возмущений, но поступить иначе для него означало предать людей, которые, возможно, ждут их помощи. Даже если «Галилео» и смог выпутаться из этой переделки, самостоятельно покинуть опасную зону он не сможет, и единственная надежда незадачливых путешественников – «Энтерпрайз».
Естественно, при условии, что они все еще живы. Но об этом Кирк старался не думать.
Расстояние, которое в открытом космосе корабль класса «Конституция» был способен покрыть за считанные минуты без особой нагрузки на двигатели, пришлось преодолевать почти шесть часов. Все это время Кирк, борясь с подступающей усталостью, провел в капитанском кресле на мостике, поглощая одну чашку кофе за другой.
Наконец на главном экране возник шар Тауруса II. Вид у планеты был негостеприимный. Густой облачный покров окутывал ее настолько плотно, что рассмотреть под ним поверхность было невозможно. Кирк развернулся к Ухуре, которая сосредоточенно щелкала кнопками на своей консоли.
– Какие новости, Ухура? – спросил Кирк.
– Пока никаких, капитан, – ответила женщина, отключая наушник. – На всех частотах наблюдается эффект ионизации, сэр. Передача блокирована. Прием невозможен. Даже если у них функционирует связь, они не смогут с нами связаться.
Кирк кивнул и отвернулся.
– Мистер Сулу, есть что-нибудь на сканерах?
Рулевой, не оборачиваясь, пожал плечами.
– Они все еще не работают, сэр, – ответил он.
– А вы не пробовали задействовать резервные мощности?
– Пробовали, сэр. Никаких изменений.
Кирк едва сдержал раздраженный вздох. Не стоит лишний раз нервировать экипаж. Все и так уже на пределе. Он щелкнул кнопкой вызова на подлокотнике своего кресла.
– Транспортаторная, говорит капитан, – начал он.– Мы можем задействовать телепортационный луч?
– Пока нет, капитан, – раздался из интеркома напряженный голос. – Мы спустили вниз немного инертной массы, но она вернулась в разрушенном состоянии. Мы боимся пробовать на людях.
– Во чтобы то ни стало заставьте его работать. Он может нам понадобиться на случай экстренной эвакуации.
– Мы постараемся, капитан, – заверил его собеседник.
Кирк переключил канал интеркома.
– Капитан ангару. Приготовьте «Колумб» к немедленному вылету. Цель – поиски на поверхности планеты. Уточните координаты у мистера Сулу.
Кирк отключил интерком и потер глаза.
– Ну что, капитан, вы все еще упорствуете? – раздался за его спиной вкрадчивый голос, который Кирк за последние часы успел просто возненавидеть. «И когда этот тип успел добраться до мостика?» – подумал он, демонстративно игнорируя присутствие комиссара.
Ферес обошел капитанское кресло, встал немного спереди и уставился на обзорный экран.
– Капитан, вы уверены, что ваши люди там? – с удивлением спросил комиссар, тыча пальцем в изображение планеты на экране.
Кирк стиснул подлокотник.
– Да, уверен, – ответил он, отнюдь не ощущая этой уверенности.
Желая того или нет, но комиссар всколыхнул улегшиеся было сомнения. Пока «Энтерпрайз» приближался к Таурусу, Кирк и сам успел не раз задать себе вопрос: а не выдает ли он желаемое за действительное? Не исключено, что Спок не смог воспользоваться этим шансом, или обстоятельства не позволили ему это сделать, и сейчас обломки «Галилео» плывут где-то в космосе. Но каким бы мизерным ни был шанс на выживание, он не собирался им пренебрегать.
– И вы уверены, что сможете их там отыскать? – Ферес развернулся и удивленно уставился на Кирка.
– Если они там, – процедил Кирк, с вызовом глядя на комиссара, – мы их найдем. Я до последней минуты буду продолжать поиски.
– Прекрасно, капитан. Но не секундой дольше этого момента. Вам ясно? Если нет, загляните в том 19, статью 433, параграф 12.
– Я прекрасно знаком с инструкциями, – огрызнулся Кирк. – И я знаю все о ваших полномочиях.
– Вот и прекрасно, капитан,– тем же тоном ответствовал Ферес. – Не забывайте о них.
TBC

@темы: ТОС. Фики

---

[copannan]

AAD: Space Dog by ~rachelroach on deviantART

Фанарт на космического пекинеса из серии "Enemy within" 8D Своим вообще в принципе существованием поразил меня в самое сердце.
Кроме того, он прелестный
Это единственный фанарт по ST в галерее автора (она не смогла устоять перед этим эпизодическим мохнатым красавцем), зато там есть немало отличного и остроумного арта по Doctor Who (в том числе - серия про обмен гардеробами между персонажами, ах, Эмили Понд в килте!), множество пришельцев, зверей и прочих удивительных штук (например, стрёмный конь Персиваль).

@темы: ТОС. Сезон первый, Фанарт, Эпизодические персонажи

---

ТНГ Екатеринбург

[LAPRA]

Намечатеся на 4 янв., начало примерно в 4 часа. У меня (если кто не знает где это у меня - случитесь в аську либо скайп). С ночевой. Подробности - у Рамины. Желающие - заявите о себе

@темы: Города и треккеры

---

[gavrusssha]

Сообщники! С Новым Годом))) Не примите за спам - я , пока переводил, сам облизывался))

Новогодний подарок - обзор Трек (И ТОС)) -событий за 2010 год и прогноз на 2011))

@темы: Статьи

---

Новогодний позитивчик

[M*Ress]

Официальный перечень неофициальных правил USS "Энтерпрайз"
(автор - Saphura, перевод - M'Ress)

1. Сразу после материализации...

1. Сразу после материализации обязательно проверьте, все ли части вашего тела в наличии. Скорее всего, вы обнаружите, что чего-то недостаёт.
2. Производить разнообразные звуки во время транспортации - бесполезное и детское занятие, которое выставляет вас полным тупицей.
3. Когда материализуется Кирк, Спок, Маккой (или ещё кто-то из мужской половины экипажа), не начинайте напевать "Парни, идёт дождик"
4. Не пейте бурбон доктора без разрешения.
5. Не берите никакую выпивку Скотти без разрешения. Особенно его виски.
6. Не проливайте кофе Кирка.
7. Не вызывайте Скотти или Чехова на "кто кого перепьёт". И ни в коем случае не вызывайте их обоих сразу. Это плохо кончится.
8. Не называйте Маккоя "злючка-колючка", "грубиян", "ворчун", "старый пень", "бухтелка", "чувак со шприцем" или как-то иначе, нежели "док", "доктор", "доктор Маккой", "Маккой" или "Боунс".
Примечание: Не называйте доктора Маккоя "Боунс", если только вы не капитан Кирк.
9. Кирк - не самая важная персона во вселенной. Его самолюбие и так достаточно велико, не надо подбрасывать ему новых идей.
10. На звездолётах нет переднего сиденья, так что не ищите его.
11. Не поддавайтесь на уговоры Сулу сделать шиш-кебаб и не используйте варп-двигатели для приготовления упомянутого шиш-кебаба.
12. Капитан Кирк - не царь, и свергать его не надо (даже если очень хочется)
13. Вытягивать пальцы пистолетиком во время стрельбы фазерами и фотонными торпедами - неуместное мальчишество. Особенно на мостике.
14. Не оценивайте вслух, как красиво взрывается разрушенный корабль. На вас посмотрят косо.
15. Спок - не эльф
16. И не компьютер, так что не спрашивайте его, где у него порт доступа.
17. Не смейтесь над акцентом Чехова.
18. Не смейтесь над акцентом Скотта.
19. Никогда не называйте мистера Скотта "англичанином" или "британцем". Он шотландец, а это не одно и то же.
20a. Транспотратор - не игрушка. Это важная часть бортового оборудования, которую нельзя ломать.
20b.Если вы его поломали, сразу же доложите об этом мистеру Скотту. Не пытайтесь починить его самостоятельно, даже если вы инженер.
21. Никогда и ни при каких обстоятельствах не оскорбляйте "Энтерпрайз" в присутствии Скотта. Вы горько пожалеете.
22. Также не оскорбляйте "Энтерпрайз" в присутствии Кирка, по той же причине.
23. Не спорьте с Чеховым, когда он говорит, что какую-нибудь вещь изобрели в России. Вы его не переспорите и не заставите изменить своё мнение.
24. Не становитесь посреди мостика, лицом к обзорному экрану, и не кричите: "Я повелитель мира!"
25. Мостик не используется в качестве места для отдыха, вне зависимости от того, насколько вам нужен отдых.
26a. Трубы Джеффри - не место для мега-игры в прятки
26b. Или в салочки
26c. Или в "пни-банку".
26d. Или в пейнтбол
27. Кроме того, не используйте трубы Джеффри для тайных свиданий.
28. Энсину Чехову уже почти двадцать, и он не ребёнок.
29. Не ерошьте ему волосы.
30. Не используйте коммуникационный пульт для анонимных звонков в полицию. Они уже знают, что это звонят с "Энтерпрайза".
31. Невозможно сохранить что-то в тайне дольше, чем неделю-другую. Скорее всего, оно станет явным за гораздо меньший срок.
32. Не ставьте личные рингтоны для адмиралов, других звездолётов, клингонов, ромуланцев и всех остальных, кто часто звонит на "Энтерпрайз".
33. Не программируйте компьютер, чтобы он играл песенку "Дамский угодник", когда капитан входит на мостик. Или в свою каюту. Это была славная шутка, и у нас есть видеозапись, но больше не надо.
34. Не флиртуйте с медсёстрами в присутствии доктора Маккоя.
35. И с инженерами женского пола в присутствии Скотти.
36. И с девушками на мостике в присутствии капитана Кирка.
37. И вообще не флиртуйте в присутствии вашего начальства.
38. Не флиртуйте с инопланетянками во время десантной миссии или увольнения на берег. Неизвестно, что из этого выйдет: незабываемый секс или межзвёздная война.
39. Не мажьте суперклеем серьги лейтенанта Ухуры.
40. Никаких пукающих подушек. Особенно на мостике и на капитанском кресле.
41. Первую Директиву надо соблюдать, но на "Энтерпрайзе" это, кажется, необязательно.
42. ПЕРВАЯ ДИРЕКТИВА ОБЯЗАТЕЛЬНА. ИСКЛЮЧЕНИЙ НЕТ.
43. Видимо, я ошибался насчёт Первой Директивы и "Энтерпрайза".
44. Лейтенант Ухура - не диджей на радио и не принимает заявок на песни.
45. Мостик - не вытрезвитель. Если у вас похмелье, оставайтесь в каюте или наведайтесь к доктору Маккою.
46. У мистера Скотта нет личного перегонного аппарата. Этот аппарат не спрятан на десятой палубе в дальнем конце трубы Джеффри. Не ищите его там.
47. Даже если есть, мистер Скотт не поделится с вами самогоном. И не продаст его вам по пятнадцать кредитов за бутылку.
48. Доктор Маккой не лечит по методу "поцелуй, и всё пройдёт". Если вы попросите об этом, он выгонит вас из лазарета пинками.
49. Если вы не знаете, что это за штуковина или как она работает, НЕ ТРОГАЙТЕ ЕЁ!
50. Драки на стульях в холлах запрещены.
51. Не смейтесь и не пытайтесь извлечь выгоду из того факта, что девушки носят мини-юбки в качестве униформы.
52. Присоединяйтесь к движению за изменение женской униформы в Звёздном Флоте.
53. Инженерный отсек, лазарет и мостик - неподходящие места для проведения чумовых дискотек.
54. Не называйте кильт мистера Скотта "юбкой", а его волынку - "этой жуткой шумелкой".
55. Когда Кирк возвращается из десанта, не спрашивайте его, закадрил ли он девчонку.
56. Не подбрасывайте капитану тесты для проверки на венерические заболевания. Он не считает это смешным (и Маккой тоже)
57. Не пытайтесь играть на вулканской лире Спока. Пожалейте уши окружающих.
58. Не затевайте дипломатических скандалов. "Начал межзвёздную войну" будет плохо смотреться в вашем резюме.
59. Никаких бумажных самолётиков на мостике. Даже во время смены "гамма".
60. "Краснорубашечник" - уничижительное прозвище. Пожалуйста, прекратите наывать их так.
61. Накладывание макияжа не является уважительной причиной для опоздания на вахту.
62. Когда Сулу получает приказ перевести корабль на варп, не включайте музыку из "Спиди-гонщика"
63. Не пытайтесь выращивать в ботаническом саду картошку под видом растения сорис с Легона-5
64. Не используйте лабораторное оборудование для самостоятельного приготовления еды
65. Не используйте научные лаборатории для игры в "безумного учёного"
66a. Если вы не принадлежите к научному отделу и у вас нет разрешения или уважительной причины для пребывания в научных лабораториях, вы не должны появляться в научных лабораториях.
66b. То же относится к лазарету.
66c. И к инженерному отсеку.
66d. И к мостику.
66e. И вообще оставайтесь в собственном отделе, если у вас нет уважительной причины для посещения других отделов.

Это только начало, а вообще там уже счёт идёт под две сотни, хотя часть шуток с трудом адаптируется на русский, ибо представляет собой чисто американские каламбуры.


С НОВЫМ ГОДОМ!

@темы: ТОС. Переводы